Я бывала в Коппер-Сентере, и не раз. Мэйси расплывается в улыбке. Значит, это будет намного легче, чем я опасалась. Но сначала я открою портал возле Двора вампиров для остальных.
Она поднимает руки и начинает создавать портал. За нами члены Ордена и Дауд получают последние инструкции от Джексона, а Мекай высказывает предположения относительно того, где, по его мнению, Сайрус может держать похищенных учеников. Флинт смотрит на них, набычившись и плотно сжав губы. На другой стороне комнаты Хадсон и Иден смеются над чем-то. Жаль, что я их не слышу. Возможно, это успокоило бы меня.
Я ничего не могу поделать с моим страхом я боюсь, что мне не понравится то, что Кровопускательница расскажет мне о моей зеленой нити и той катастрофе, которую я устроила в ванной.
Глава 39. Это жесть
Быстро пройдя через радужный портал, Мэйси, Джексон, Флинт, Мекай, Иден, Мэйси, Хадсон и я оказываемся в самом центре Коппер-Сентера в час ночи. Во всяком случае, я предполагаю, что мы находимся в центре, поскольку нас окружают постройки, что, как я теперь знаю, в этом штате случается редко.
Хорошая работа, Мэйси, говорит Джексон и ободряюще касается ее плеча. Это так непохоже на него, что она изумленно поворачивается к нему, как и я сама. Я уже начинаю гадать, не подменили ли его, когда мы находились в портале, но тут он добавляет: Пошли.
Он сразу же переносится прямо на север, даже не подумав спросить нашего мнения. Это успокаивает меня нет, его не подменили. Это все тот же Джексон, даже если теперь он кажется более дружелюбным, чем когда-либо прежде.
Хадсон картинно закатывает глаза, и я смеюсь. Но тут он сгребает меня в охапку и переносится вслед за Джексоном в сторону широкого поля.
Вообще-то я собиралась полететь туда, говорю я, прильнув к нему.
Я так и подумал. Но если бы ты полетела, я не смог бы сделать вот это. Он наклоняется, и его губы касаются моей щеки. Или это, продолжает он и быстро целует меня в губы.
Верно подмечено, соглашаюсь я. Я задыхаюсь, и он тоже, хотя я уверена, что это вовсе не потому, что он так быстро бежит. Чтобы проверить эту теорию, я целую его снова и не могу удержаться от смеха, когда он спотыкается о камень впервые с тех пор, как я его знаю.
О, черт! бормочет он, восстановив равновесие. Ты опасная женщина, Грейс.
Я рада, что ты наконец это понял, поддразниваю его я, и мы бежим дальше. Сейчас темно, но луна светит достаточно ярко, чтобы я могла разглядеть цветы, речки и ручьи.
Я бывала здесь только тогда, когда вокруг лежал снег, и удивляюсь тому, что моего худи оказалось достаточно для того, чтобы не мерзнуть.
Минут через тридцать Хадсон резко останавливается рядом с Джексоном.
Это здесь? спрашивает Мекай. Он догнал нас и теперь, похоже, немного взволнован.
Да, это здесь, отвечает Джексон, осторожно шагая по каменистой земле ко входу в пещеру, который и теперь частично замаскирован.
Мы все решаем, что сейчас хорошее время для того, чтобы немного отдохнуть перед тем, как мы войдем в логово этой вампирши. Имея с ней дело, никогда не знаешь, понадобится тебе вся твоя сила для схватки или нет.
Я могу с тобой поговорить? спрашиваю я Джексона и кивком показываю ему, чтобы он подошел к скальной стене у входа в пещеру. Мэйси и драконы пьют воду из бутылок и подкрепляются снеками после нашего путешествия, собираясь с духом перед встречей с женщиной, которая регулярно подвешивает людей вниз головой на крюках над ведрами для сбора крови.
Конечно. Поговорить о чем? Он вслед за мной обходит дерево, улыбается мне, и вид у него в эту минуту куда приветливее, чем то, к чему я привыкла.
Он по-прежнему властен думаю, этого ничто не изменит, но он выглядит менее отстраненным, более счастливым кажется, это слово подходит больше всего. Поэтому я колеблюсь, не зная, стоит ли мне начинать этот разговор. Недавно я решила, что он заслуживает того, чтобы узнать правду о Кровопускательнице о том, что она сделала с нашими узами сопряжения, но мне совсем не хочется делать ему еще больнее, ведь ему и так приходится несладко.
Но, когда он поднимает брови, я понимаю, что не могу придумать, что еще можно было бы ему сказать. К тому же у меня нет права скрывать от него эту информацию. Я думала, что имею такое право, оправдывая себя нежеланием ранить его, но ведь сама я терпеть не могу, когда люди скрывают что-то от меня. Я не могу просто переобуться и поступить так с ним.
Поэтому я кивком показываю ему отойти подальше от остальных с их сверхострым слухом. Джексон следует за мной, но, оглянувшись на остальных, я замечаю, что за нами наблюдает Хадсон. Судя по его виду, он не ревнует, и, по правде сказать, ему даже не любопытно. На его лице написана покорность судьбе, и я понимаю, хотя и немного запоздало, что мне, наверное, следовало сказать ему, что я планирую все рассказать Джексону. Я даже не знаю, почему я этого не сделала. Возможно, я подумала, что он попытается меня отговорить.
Грейс? говорит Джексон, видя, что я продолжаю оглядываться. Ты в порядке?
Да, конечно. Я переключаю внимание на него. Ведь я начала это сама. Я хотела поговорить с тобой пару минут. О Я начинаю нервничать, мой голос срывается, я прочищаю горло и начинаю снова. О Кровопускательнице. Есть кое-что, что ты должен знать.
Судя по его лицу, его осеняет какая-то догадка, и он крепко сжимает мою руку.
Тебе не нужно ничего мне говорить.
Нет, нужно. Я не хочу скрывать это от тебя
Она уже сказала мне, перебивает меня он. Когда я был здесь в прошлый раз. Все в порядке, Грейс.
Из всего, чего я в этой ситуации ожидала от Джексона Веги, эти слова: «Все в порядке, Грейс», не фигурировали среди первой сотни тысяч возможных реакций. Тревога поднимается из моего живота к горлу, и секунду мне кажется, что сейчас моя голова взорвется.
Мне не сразу удается снова заговорить, но в конце концов я выдавливаю из себя:
Погоди. Она рассказала тебе, что она сделала? С узами нашего сопряжения?
Да, она мне рассказала, отвечает он. Я знаю, это жесть
Ты знаешь, что это жесть? вскрикиваю я так громко, что один из кружащихся над нами белоголовых орлов, возможно, принимает мой крик за брачный зов. И это все, что ты можешь сказать о том, что она сделала с нами? Что это жесть?
Его улыбка гаснет, и на мгновение в его глазах снова появляется та печаль, которая надрывает мне сердце.
Я не знаю, что еще тут можно сказать, Грейс. Мне больно от того, что тебе пришлось страдать, от того, что тебе пришлось столько пережить из-за одного неверного решения
Неверного? повторяю я. Может, мне поискать видеокамеры? Потому что он наверняка разыгрывает меня. Другого объяснения его спокойствию просто нет. Как ты можешь проявлять такое понимание? Как ты можешь просто взять и простить ее за то, что она едва не разрушила наши жизни? Ты почти потерял свою душу, Джексон. Ты Я замолкаю, потому что не могу даже говорить о том, что едва не случилось всего несколько дней назад.
Она подарила мне тебя, просто отвечает он. Что бы ни произошло в будущем, она преподнесла мне этот дар любить тебя и быть любимым тобой. Ты знаешь, что это значит для такого человека, как я? Я ничего не чувствовал всю свою жизнь, а теперь я могу чувствовать я чувствую все.
В его обсидиановых глазах стоят слезы. Он быстро смаргивает их, но это неважно. Потому что я видела их, и они снова разрывают мне сердце.
О, Джексон
Все в порядке, Грейс. Он протягивает руку и теребит одну мою кудряшку, как делал это раньше. Если я способен любить тебя, значит, когда-нибудь я смогу полюбить кого-то еще, возможно, даже ту пару, которая была предназначена мне изначально. До встречи с тобой я даже не мог представить себе такого. А теперь Он пожимает плечами. Нет, это было не так уж плохо.
От этих слов у меня сжимается сердце. Не потому, что я люблю его как мужчину я люблю Хадсона, а потому, что он моя семья, и я хочу, чтобы он был счастлив и не когда-нибудь, а прямо сейчас.
Ты самый лучший, но ведь ты это знаешь, правда? спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
Возможно.
Я толкаю его плечом, но он только смеется и спрашивает:
Как называется бумеранг, который не желает возвращаться?
Буменежелатель? без особой надежды спрашиваю я.
Что? Он качает головой, изображая брезгливость. Это было очень плохо. Очень, очень плохо.
Да ну? Так каков же ответ, умник?
Палка, что же еще?
Я смеюсь.
Это так плохо, что даже хорошо.
Он явно ужасно гордится собой.
Вот именно.
Мы поворачиваемся и снова идем к пещере, и я сразу же перевожу взгляд на Хадсона. Он больше не смотрит на нас и ни на кого вообще. Вместо этого он стоит, прислонясь к дереву сбоку от входа, глядя на что-то в своем телефоне, как будто лента новостей, которую он читает, это самая интересная вещь на свете.
Выглядит он нормально, настолько нормально, что другие наверняка ничего не замечают. Но я достаточно хорошо его знаю, чтобы заметить, что он постукивает указательным пальцем по задней панели телефона, как делает, когда чувствует себя не в своей тарелке. Я вижу, что его губы сжаты, плечи напряжены, как будто он приготовился к удару и к тому, чтобы притвориться, будто ему все нипочем.
Боль от его вида это удар под дых, эта боль пронзает меня всю.
Возможно, поэтому я и поворачиваюсь к Джексону и спрашиваю:
Ты мог бы сделать мне одолжение?
Конечно. Все что угодно. Его брови взлетают вверх.
Оставь Хадсона в покое. Он
Это не так легко, Грейс.
Знаю. Но подумай о нашем разговоре. Ты простил Кровопускательницу с такой легкостью, а ведь она едва не уничтожила тебя. Она едва не убила твою душу.
Да, но он позволил, чтобы Лука погиб.
Ты думаешь, ему это легко? спрашиваю я, и от раздражения мой голос становится резким.
Он складывает руки на груди.
Это не кажется мне трудным.
Убивать людей? не веря своим ушам, спрашиваю я. Ты думаешь, это не давит на него? Думаешь, он не страдает всякий раз, когда использует свой дар? Пусть он и не показывает этого вам, но ему тяжело. Тяжело от того, что он не вмешался прежде, чем погиб Лука. И еще тяжелее от того, что он все-таки вмешался и истребил всех этих волков, притом разом, без разбора.
Я качаю головой, впервые осознавая, что я разочарована в Джексоне. Что я разочарована во Флинте, Мекае и в Мэйси. Хадсон страдает так, что он даже попросил меня отобрать его магическую силу, а они не желают видеть ничего, кроме своих эмоций.
Это ужасный дар, Джексон, решать, кто будет жить, а кто должен умереть. Отнимать жизни одним щелчком пальцев даже проще, всего лишь силой мысли. Одной короткой мысли. Один миг и домой никогда не вернется чей-то брат, чей-то сын, чья-то мать. А ты ведь не хуже меня знаешь, что большинство тех, кто следует за Сайрусом, не злы и не гнусны по своей природе, как зол и гнусен он сам. Они просто хотят выйти из тени. У меня дрожит голос, в горле встает ком. А Хадсон убил их в один миг, чтобы спасти нас тогда, в Кэтмире. Если ты не можешь понять, чего это ему стоило и стоит до сих пор, то ты самый ужасный брат на свете, и он достоин лучшего.
На щеках Джексона ходят желваки, но он ничего не отвечает и не размыкает скрещенных рук. Но он слушает меня, я это вижу и пользуюсь своим преимуществом.
У Кровопускательницы был детальный план, который лишил нас выбора и едва не лишил тебя твоей души. И ты прощаешь ее, как будто это пустяк. А твой брат не хочет использовать свой дар, чтобы убивать людей, не хочет быть похожим на вашего отца, и он, по-твоему, подлец?
Джексон не отвечает, но все же кивает прежде, чем мы поворачиваемся и возвращаемся к остальным.
Ты не хочешь помочь мне снять оставшуюся часть этих защитных заклинаний?
Это не так много, но это какое-никакое начало. И я его приму.
Глава 40. Бабушка, какие у тебя большие зубы
Сейчас ничто здесь не кажется мне знакомым, но вокруг темно, и снег давно растаял, так что я не удивлена. Впрочем, прежде мне тоже было чертовски трудно найти эту пещеру, даже когда мы являлись сюда при свете дня.
Но, похоже, для Джексона это плевое дело, ведь он спокойно идет к крошечному проему в скалах, снимая по пути защитные заклинания. Хадсон движется к нему с другой стороны, также нейтрализуя заклинания. Они оба избавляются от них невероятно быстро, так что через две минуты мы уже спускаемся по ледяному проходу, ведущему внутрь пещеры.
Здесь темно, и я включаю фонарик на телефоне, чтобы не поскользнуться на льду. Мэйси делает то же самое, и мы с ней обмениваемся сочувственными взглядами, пробираясь все дальше по скользкому подземному ходу.
На секунду я поворачиваюсь к Флинту и вижу, что его протез справляется с задачей, несмотря на то, что здесь ужасно скользко. Я также не могу не заметить, что за ним слежу не я одна Джексон, который идет сразу за Флинтом, тоже смотрит на него, готовый подхватить его, если тот поскользнется.
Флинт же не обращает внимания ни на Джексона, ни на меня, ни на лед под ногами. Его мысли сейчас далеко, он сжимает зубы, и у него отсутствующий взгляд.
Это гнусное место, говорит Иден, и, когда свет моего фонарика падает на нее, я замечаю, что она то и дело оглядывается по сторонам и что в ее широко раскрытых глазах застыл ужас.
Ты даже не представляешь насколько, отзываюсь я.
Что ты имеешь в виду Иден замолкает, когда мы сворачиваем за угол и ей становится ясно, что я имела в виду.
Потому что перед нами по левую руку находится самая чудовищная часть пещеры Кровопускательницы если не считать ее самой. То место, где она извлекает кровь из своих жертв.
Оно используется по назначению здесь на цепях висит целая группа пеших туристов. Их глотки перерезаны, а кровь стекает в ведра зрелище, к которому я, как это ни печально, привыкла за последние пару визитов к этой вампирше.
Правда, на сей раз есть кое-какое отличие рядом с ними стоит Кровопускательница и тонкой льняной салфеткой вытирает со своих губ их кровь. Наверняка она еще теплая.
Она только что убила этих людей всех шестерых. И поскольку я не вижу на их телах следов борьбы, они, хотя их было немало, не имели в этой схватке ни единого шанса. И мне становится все понятно во всяком случае, так я себе говорю. Таков уж этот мир: обычные люди это пища для вампиров. И, хотя некоторые вампиры, как мои друзья, питаются кровью животных, а также кровью тех людей, которые не имеют ничего против и которых они не убивают (привет тебе, Хадсон), другие ведут себя несколько более старомодно. Как Кровопускательница. Или Сайрус. И кто знает, сколько других.
Думать об этом страшно. А смотреть еще страшнее поэтому я стараюсь не присматриваться к телам, висящим на крюках, и к каплям крови на подбородке Кровопускательницы.
Мэйси, взглянув на туристов, спотыкается, вскрикивает и падает. Не знаю, что так пугает ее вид мертвых туристов или падение. Вероятно, и то, и другое.
Иден бросается вперед и подхватывает ее.
Она что, только что начинает она, затем закрывает рот, когда Кровопускательница поворачивается и смотрит на нее своими безумными зелеными глазами.
Мой дорогой Джексон, ты привел ко мне целую туристическую группу, говорит она сладким голосом, который, словно скальпелем, режет мой слух. И без всякого предупреждения. Чему я обязана такой чести?
Джексон склоняет голову, и меня снова, уже в который раз, поражает почтение, которое он выказывает этой женщине. Поражает то, какое уважение и какой страх она внушает ему. После всего, что произошло после всего, что я узнала о ней, мне трудно это принять.
Возможно, именно поэтому я выхожу вперед и говорю: