Простите, с кем имею честь соседствовать? спросил Ржевский.
Я старый друг семьи Тутышкиных, ответил наглец и больше ничего, так и не назвался. Как будто издевался!
Дело мог бы поправить Тутышкин, представив «друга семьи» Ржевскому, но не стал, по-прежнему занятый жеванием. А Софья, кажется, раздумывала, должна ли совершать жесты вежливости вместо мужа.
Меж тем «друг семьи» принялся осаждать крепость Софью, будто не замечая второго осаждающего:
Как хорошо, Софья Петровна, что мне удалось пересесть. Увидел пустой стул и решил: вот случай, чтобы провести время в милой сердцу компании.
«Он это нарочно!» поручик, всё больше ощущая соперничество со стороны незнакомца, начал закипать. Но опытный участник подобного рода баталий не станет показывать врагу, что задет. И именно поэтому невозможно было прямо переспросить у «друга семьи Тутышкиных»: «Не расслышал вашу фамилию». Ведь наверняка же опять увернётся от ответа!
Также оставалось непонятным, штатский он или военный. Как к нему лучше подступиться? Штатских Ржевский забалтывал разговорами о давних вечерах у великой княгини Екатерины Павловны. Военных воспоминаниями о Бородине. Но пока поручик раздумывал, незнакомец всё больше наглел:
Софья Петровна, позвольте ещё раз отметить: вы сегодня очаровательны. Ах, как я завидую Фёдору Ивановичу!
Это следовало прекратить. Но которую стратегию выбрать? Спрашивать про Екатерину Павловну или Бородино? Бородино или Екатерину Павловну?
А ваш наряд, Софья Петровна, удивительно подходит к продолжал «друг семьи», но не договорил, потому что Ржевский ринулся в атаку:
Простите, Сергей Сергеевич, не доводилось ли нам видеться на вечере у великой княгини Екатерины Павловны при Бородине?
Где? тот не понял, хотя Ржевский и сам не сразу понял, что сказал. А когда понял, поспешил исправиться:
Я спросил, доводилось ли нам видеться на вечере у великой княгини Екатерины Павловны или, поручик особо выделил слово «или», пропущенное в прошлый раз, при Бородине. Вижу в вас как будто знакомые черты.
Нет, ответил собеседник, мы раньше не виделись.
Отчего же вы так уверены? спросил Ржевский. Неужели ни на одном из вечеров Екатерины Павловны вас не было? И при Бородине не сражались? последний вопрос прозвучал с лёгким пренебрежением.
Собеседник вскинулся:
При Бородине я сражался, но вас не помню.
А я как будто припоминаю фамилию Бенский, сощурился Ржевский. Уж не вы ли это?
Софья наконец решила исправить неудобное положение, раз муж молчит. Она непринуждённо представила «друга семьи» так, будто ничего не происходит и «друг» поручику вовсе не соперник:
Александр Аполлонович, это Сергей Сергеевич Бенский, ротмистр в отставке. Сергей Сергеевич, познакомьтесь: это Александр Аполлонович Ржевский, поручик в отставке.
«Ага, подумал Ржевский. Тот самый». И снова принялся искать, что бы такое скинуть сопернику на колени.
Так вы Ржевский! воскликнул друг семьи Тутышкиных.
На лице его отразилось уважение и восхищение, но Ржевскому отчего-то показалось, что чувства эти фальшивы.
Александр Аполлонович, продолжал Бенский, не имел чести быть знакомым, но много наслышан о вас.
В самом деле?
Да. И о ваших подвигах.
Я рад, снисходительно улыбнулся Ржевский.
И тех подвигах, что были после войны, добавил Бенский, вдруг улыбнувшись чуть насмешливо.
Это которых?
Главным образом тех, что были совершены в нашей губернии.
Тогда вы что-то путаете, любезный. Ржевский нахмурился, всё больше подозревая в собеседнике фальшь. В последние два года я тихо жил в деревне и не совершил ничего героического.
Не скромничайте, поручик. В улыбке Бенского вновь проскользнула насмешка. Не зря же вас прозвали Рыжим Дьяволом.
Ржевский понял, что его хотят скомпрометировать перед дамой, рассказав ей о событиях во Ржеве. А если дама уже осведомлена через молву, то даже напоминание о слухах могло стать неприятным.
Полностью отрицать все слухи, пожалуй, не следовало неправдоподобно. А вот если частично признать вину, но не давать собеседнику сгущать краски
Кто это прозвал? нарочито удивился поручик.
Ржевские купцы-старообрядцы.
Ах, вот вы о чём! Ржевский расплылся в улыбке. Так это пустяки и недоразумение. Просто я оказал услугу одной купчихе.
Купчихе Балакиревой.
Не помню её фамилию, небрежно произнёс Ржевский и повернулся к Софье. Происшествие сущий пустяк. Иду я как-то по улице Ржева, городским воздухом дышу. Весна, грязь. Вдруг слышу крик. Стоит посреди улицы баба.
Красивая? спросил Бенский.
Да. Ржевский прикусил язык. То есть нет. То есть не помню. Что издалека разглядишь? Сарафан, душегрейку, платок? Я сразу разглядел только то, что она на одной ноге стоит. А другой ногой в воздухе помахивает, будто балерина. То вбок ногу отведёт, то назад. Давненько я такого балета не видел.
Кажется, Софье не понравилось это сравнение, и поручик поспешил продолжить:
В общем, шла по грязи и увязла. Дёрнулась, а сапожок с ноги соскочил, да так в грязи стоять и остался. Баба крутится, босой ногой машет, руками машет. Просто театр! Уже и зрители начали собираться. Я, конечно, поспешил на сцену. Одной рукой взялся за ножку, другой рукой выдернул из грязи сапожок, ну и помог обуться. А баба мне говорит: «Барин, ты ангел! Хоть и рыжий».
Неужели купчиха Балакирева шла по улице одна? осведомился Бенский. Не было с ней работницы, дочери или ещё кого, кто бы помог?
Да была там какая-то, всё так же небрежно ответил Ржевский. Но у неё в одной руке корзинка, в другой тоже корзинка. С базара, видно, шли. Девица эта кричит: «Ой, я помогу!» Баба ей: «Куда ты, дура! Покупки в грязь не ставь». А тут я. В общем, помог. И пошёл своей дорогой. Так что не дьяволом меня прозвали, а ангелом.
Софья, кажется, осталась довольной услышанным. Возможно, она раньше слышала другое, но рассказ Ржевского явно понравился ей больше, чем слухи. Она мило заулыбалась, но тут опять вмешался Бенский:
А мне говорили, будто купчиха Балакирева вас после этого на чай пригласила.
Да как же она могла? У старообрядцев всё строго.
Да вот так и могла, Бенский понимающе улыбнулся. Поддалась дьявольским чарам. Пригласила на чай. А мужа как раз дома не было
Вздор болтают! уверенно ответил Ржевский.
А ещё мне говорили, что после этого сам купец Балакирев имел с вами разговор в трактире. И весь трактир слышал. Купец кричал, что жена его теперь кается и в день по триста поклонов перед иконами кладёт. Неужели, не было повода?
Вздор! всё так же уверенно произнёс поручик. Разве ж я в ответе за то, что этот купец по дурости придумал! «Ты, говорит, моей жене ещё на улице мигал с блудным хотением». А я никому не мигал. И чай я с ней не пил. И перин её пуховых даже не видел.
Тогда откуда знаете, что перины именно пуховые? хитро сощурился Бенский, а Софья посмотрела на поручика укоризненно, да и Тутышкин тоже.
Так про них этот дурак купец упоминал, Ржевский старался казаться всё таким же уверенным. Говорил, что на них рыжий волос остался.
Бенский сощурился ещё сильнее:
Купец Балакирев сказал: «От тебя, Рыжего Дьявола, остался».
Кажется, так и сказал, неохотно согласился Ржевский, но всё вздор и недоразумение. Если бы я так волосами разбрасывался, то давно бы лысым ходил. Если молву во Ржеве послушать, так я на каждой купеческой перине по волосу оставил.
А ещё говорят вам ржевские купцы предлагали двести рублей серебром в обмен на ваше честное слово дворянина, что вы никогда больше во Ржеве не появитесь.
Вздор! в который раз сказал поручик, но Софья, кажется, уже не верила.
Хитрецу Бенскому всё же удалось сгустить краски, и Ржевский, раз уж терять было нечего, решил признать правду, хоть и частично:
Предлагали две тысячи. Но я отказался. Мои чувства к женскому полу не покупаются и не продаются.
* * *
Ржевский старался не подавать вида, что приуныл. Двусторонняя осада крепости Софьи становилось всё более нелепой. Порой невозможно было понять, к кому более благосклонна осаждаемая.
Оба осаждающих сидели по правую руку от неё, поэтому, когда Софья поворачивалась вправо и улыбалась, оставалось лишь гадать, кому предназначена улыбка. Наверное, улыбалась она всё же Бенскому, если рассказ о «недоразумениях» во Ржеве произвёл на неё неприятное впечатление.
Поручику уже почти захотелось, чтобы вернулась Тасенька. По крайней мере она своим появлением заставила бы наглеца Бенского освободить ей стул и убраться к чёрту.
Но появление Тасеньки помогло бы Ржевскому ненадолго. Банкет уже подходил к концу, осталась последняя перемена блюд. А после этот интриган Бенский станет танцевать с Софьей котильон.
Ржевский уже готов был пойти на крайние меры просто облить соперника красным вином, даже не притворяясь, что это вышло случайно. Бенский, конечно же, тут же вызвал бы за такое на дуэль, а поручику пришлось бы принять вызов, но зато Софья не досталась бы никому из них.
«Если не победа, то можно и так», думал Ржевский, когда сзади подошёл лакей и почему-то взялся рукой за спинку стула, на котором сидел поручик.
Что такое? спросил Ржевский, глядя на лакея снизу вверх, но ответа не получил.
Лакей смотрел куда-то вперёд и чуть покачивался. Левой рукой он держал поднос, на котором на большой овальной тарелке находился кремовый торт в виде корзинки с цветами, украшенный листиками мяты. Оттого, что лакея шатало всё сильнее, торт начал ездить по подносу туда-сюда.
Ты никак пьян, братец! воскликнул Ржевский.
Лакей наконец посмотрел на него, что-то промямлил, но поручик не вслушивался. Ведь лицо у лакея было почти такого же зелёного цвета, как листики мяты на торте!
Простите, барин, зелёный малый начал оседать на пол.
Ржевский, чуть повернувшись на стуле, схватил лакея под мышки и тут же почувствовал, как на правое плечо опускается поднос. Послышался лёгкий скрежет. Это торт в тарелке поехал по наклонённому подносу, словно с горки на санках. Шмяк! Звяк!
Ах ты, пьяная свинья! вдруг заорал Бенский. Оказалось, что торт съехал с подноса как раз ему на колени и почти весь остался там, а тарелка теперь валялась осколками на паркете. Плетей ему! орал Бенский, потому что его панталоны и низ жилета оказались безнадёжно заляпаны. Салфетка, лежавшая на коленях, никак не могла спасти одежду от такого обилия цветного крема.
А лакею, которого Ржевский продолжал держать подмышки, сделалось совсем худо. Бедный малый дёрнулся, вырываясь из рук поручика, бросил поднос и побежал прочь, зажимая рот руками. Как видно, лакея должно было вот-вот вырвать, но он скрылся в дверях прежде, чем большинство гостей успело понять, что случилось.
Вот чёрт! возмущался Бенский, руками перекладывая смятый торт себе в тарелку и пытаясь хоть как-то вытереться, но теперь и рукава фрака оказались вымазанными.
Рядом уже суетился главный распорядитель бала:
От имени хозяина дома прошу извинить за эту нелепую случайность. Холоп будет наказан по всей строгости. Уважаемый господин Бенский, позвольте проводить вас в уборную.
Извините, но вынужден откланяться, произнёс недавний соперник Ржевского, обращаясь прежде всего к чете Тутышкиных.
Ржевский хотел сказать ему вслед: «Не беспокойтесь, я сделаю всё, чтобы Софья Петровна не скучала», но издеваться над поверженным врагом, пожалуй, не следовало. В конце концов, это не Ржевский его победил, а лапушка Фортуна помогла. Поручик, пытаясь поддержать падающего лакея, совсем не думал о том, к чему это приведёт.
Кажется, мы остались без торта, вздохнула Софья, когда Бенский удалился, а слуги убрали с пола разбитую тарелку и остатки крема.
Да, неприятная история, кивнул Ржевский и тоже вздохнул для вида, но мысленно ликовал. А ещё, Софья Петровна, вы остались без партнёра на предстоящем котильоне. Разрешите исправить это и пригласить вас.
Приглашайте. Дама улыбнулась.
* * *
Котильон ценен тем, что позволяет кавалеру без помех говорить с дамой почти наедине. Если в котильоне участвует множество пар, то места в зале не хватает, и пока одни пары танцуют очередную фигуру, заданную главным распорядителем бала, оставшиеся сидят возле стены и беседуют.
Поручик Ржевский в очередной раз присев вместе с Софьей на банкетку, всё больше подозревал, что он чего-то не понимает. Дама перекладывала из руки в руку букет фиалок, подаренный ей Ржевским перед началом котильона, смотрела выжидающе, но когда слышала очередной комплимент или пикантный намёк, то на лице её одновременно отражалось удовольствие и разочарование. То есть по её мнению кавалер говорил не совсем то. А что он должен был сказать? Или надо было не говорить, а действовать?
Ржевский непринуждённо протянул руку за спину дамы, затем нащупал ягодицу, хорошо ощутимую даже через складки шёлковой юбки, и одновременно прошептал в дамское ушко:
Софи, что же ты со мной делаешь! Оглядываюсь на свою прежнюю жизнь и думаю: «Как же я мог жить без тебя все эти годы?»
Дама ахнула и прошептала:
Сашенька! Значит, ты не забыл? А я всё думала, узнаёшь ли ты меня. И не говори, что за тринадцать лет я не изменилась.
Что? Такого Ржевский не ждал. Он готов был поклясться, что имя Софьи Тутышкиной впервые услышал именно сегодня, на балу. Однако поведение дамы не давало повода предположить, что она лишь в шутку говорит о давнем знакомстве, желая разыграть собеседника.
Конечно, Софи, я сразу тебя узнал. Я помню всё, тихо ответил поручик, но если бы дама спросила, что же он помнит, оказалось бы нелегко выкрутиться.
По счастью, дама не спросила. Вместо этого принялась укорять:
Я думала, ты приедешь ко мне после войны, но ты не приехал. И тогда я от обиды вышла замуж за этого дурака. Почему ты не приехал?
Служба, просто ответил Ржевский.
Ты мог бы написать мне письмо.
Софи, я не мастер марать бумагу.
Знаю, вздохнула она. А два года назад, когда ты вышел в отставку, почему не пытался разыскать меня?
Полагал, что слишком поздно, ответил Ржевский, а сам силился вспомнить, кто же эта особа.
И вдруг его осенило. Ну конечно! Софи! Та самая барышня-брюнетка с книжкой. Всё уверяла, что читать романы гораздо занятнее, чем крутить романы, но затем изменила мнение. Случилось это незадолго до войны с Наполеоном. Июньские дни. Тенистый сад. Та самая брюнетка! Несомненно.
Здесь, на балу дамы говорят, что у знаменитого поручика Ржевского разбито сердце, вкрадчиво произнесла Софья. Неужели в этом есть хоть капля правды?
Конечно, есть. И больше, чем капля, ответил Ржевский.
А как же слухи о приключениях во Ржеве и окрестностях?
А как мне развеивать тоску? Лечусь от печали, как умею.
Софья счастливо рассмеялась:
Знаю. Ты всегда таким был. Но я всё равно хотела сердиться на тебя. Особенно когда слушала ту историю о купчихе. Но когда ты сказал, что твои чувства всегда бескорыстны и не покупаются серебром, я тебя простила.
Разговор прервался, потому что Ржевскому и его даме настала очередь исполнять очередную фигуру котильона. Софья танцевала очень увлечённо, а когда почти в полном изнеможении плюхнулась на ту же самую банкетку, то выглядела так, будто только что отдалась поручику. Грудь высоко вздымалась, а глаза смотрели перед собой и не видели, как если бы дама недавно возносилась к облакам и ещё не осознала, что снова находится на грешной земле.
Ржевский, глядя на неё, даже подумал о табачной трубке: когда дама удовлетворена, можно и закурить. Однако курить было всё же рано. Да, крепость готовилась сдаться, вывесила белый флаг, но осаду следовало считать завершённой лишь после того, как будут обговорены условия сдачи.