Оттолкнув Марго, я выскочил на веранду, боясь даже подумать, что моя возлюбленная жестокая, бессовестная инопланетная тварь.
Сделав глубокий вдох, я задержал дыхание и потихоньку стравил воздух. Потом ещё и ещё. Наконец мне полегчало. Я почувствовал свежесть сада и запах антоновки.
Где-то хлопнула дверь. Послышался шум в гостиной. На веранде появилась Марго и.... я даже не знаю сам, как это получилось! Я притянул её к себе, она спряталась подмышкой и прошептала:
Ты меня любишь?
Люблю.
Вспомнив о Максе, я тут же надулся: о какой любви может идти речь? О любви втроём? Нет. Я собственник! Любить втроём не намерен.
Я отодвинулся. Марго придвинулась, обхватила меня за талию и положила голову на грудь.
Береги своё тело!
«Нашла что сказать!», подумал я и вспомнил цитату из старого американского мультфильма:
«Тело нужно шлюхам и толстякам! А мне нужна пачка денег и голова, чтобы их держать!».
Сам сочинил! спросила Марго и строго свела брови.
Ну...., заюлил я, желая примазаться к чужой славе.
Не лги мне, Миха! Это цитата из сериала «Футурама». Мультфильм создан Мэттом Грейнингом и Дэвидом Коэном на студии «20th Centry Fox» в 1999 году.
Мне сделалось нехорошо. Я почувствовал себя ничтожной букашкой по сравнению с Вселенским интеллектом, которым наделена инопланетянка. Зачем ей со мной разговаривать? Разговаривать со мной всё равно, что беседовать с муравьём!
И всё же я взбрыкнул. Сказал, что не лгу, а привлекаю чужие ресурсы. Все мужчины так поступают, когда испытывают потребность в лидерстве.
Марго вздохнула. Похоже, она согласилась, что я остро нуждался в лидерстве.
Мне пора.
Я заволновался.
Уходишь? Почему?
Она не ответила. Я понял, что это серьёзно. В небе вспыхнула звезда и начала расти, быстро увеличиваясь в размерах. Это был межпланетный летательный аппарат.
Прощай, милый!
В голосе я уловил грусть и сожаление. Хотел что-то сказать, но так ничего не сказал. Она легко перепрыгнула через перила, мягко приземлилась на газон и быстро скрылась в лесу.
Вспыхнувшая звезда спустилась за сосны и погасла.
Постояв ещё на веранде, я вернулся в гостиную.... то, что увидел я, обдало леденящим ужасом.
Макс лежал в луже крови. В правой руке он сжимал пистолет, в левой записку: «В моей смерти никого не винить!».
Я бросился его тормошить. Прослушивал пульс, старался уловить дыхание, но всё безуспешно: Макс был мёртв.
Моё сознание спуталось. С трудом формируя мысли, я убеждал себя, что Макс не мог застрелиться, а значит, это сделал кто-то другой. Кто?
Выскочив на балкон, я погрозил в небо кулаком:
Вернись, сука! Я порву твоё тело!
Никто мне не ответил. Только заухала и смолкла птица и наступила тишина.
Я стоял на веранде и наблюдал, как за деревьями вспыхнул свет и всплыл светящийся диск. Сделав по небу вираж, он быстро всосался в темноту.
Вернувшись в дом, я сел рядом с Максом и заплакал. Я не мог поверить, что Макс застрелился. Пистолет был неисправным.
Но что-то нужно было делать.
Смочив водкой полотенце, я тщательно протёр всё, чего касался в доме: дверные ручки, перила веранды, компьютер, холодильник, диван, кровать, камин. В общем, всё. Вряд ли мне удалось стереть все отпечатки, но я постарался. Работал старательно и в резиновых перчатках. Потом запустил посудомоечную машину, выключил свет, оставил ключи в дверях и вызвал МЧС по телефону Макса.
В Москву я вернулся ночью. Сменил колёса, перекрасил Sedan. Наверное, что-то упустил, но оказалось этого достаточно, чтобы полиция меня не нашла.
Я не трус. Никогда им не был. Всегда был готов ответить за себя, но не в тех ситуациях, когда в качестве свидетеля следовало привлекать инопланетянку.
Прошло три дня. Потом неделя, потом месяц. Полиция по-прежнему мною не интересовалась. О смерти Макса нигде не провозглашалось. СМИ помалкивали. Родственников не было.
Так я и остался со своей тайной, которая грызла и грызла меня, пока я не решился действовать.
Глава 3. Найти, обезвредить и полюбить
После этого происшествия моя жизнь кардинально изменилась. Если раньше я был полон сил и радужных мечтаний, то теперь чувствовал себя параноидально озабоченным стариком. Меня мучила совесть. Я чувствовал свою вину. Я должен был разобраться, что случилось вечером, когда погиб Максимилиан Гогенберг. Для этого нужна Марго. Ей одной известна тайна странной смерти моего друга.
Я искал Марго в интернете, шарил по сайтам и отслеживал события.
Длинными холостяцкими вечерами я беззастенчиво хакерствовал, взламывая почтовые ящики, правительственную переписку, засекреченные документы НАТО и много чего другого.
В моём персональном компе вместился весь МИР с его невероятными секретами и страшными тайнами.
Марго могла высветиться где угодно, но, вероятнее всего, её можно найти там, где бурлила жизнь и делалась политика, формировались глобальные планы и принимались ответственные решения.
Спустя год напряжённых поисков, я всё же наткнулся на её след. Марго промелькнула в новостных сводках. Она давала интервью итогам заседания ООН, проходившего в Вене, в Австрийской штаб-квартире.
Сотню раз я прокручивал видео, внимательно вглядывался и внимательно вслушивался. Пытался понять, что скрывалось за гладенькой речью и благородными целями, которые озвучивала Марго. Она раскручивала тему перенаселения планеты. Выглядела свежо и деловито. На ней был голубой костюм с укороченной юбкой и синие замшевые туфли на высоком тонком каблуке. Она была очень хороша и смертельно опасна.
У неё имелось слабое место.
И этим местом был я!
Я был свидетелем её неудач и просчётов, допущенных при захвате Макса.
Я был сохранён для любви, несмотря на то, что свидетелей уничтожают.
Я был её ошибкой.
Теперь я её достану!
Накинув куртку и захватив ключи от старенького Sedan, я направился в аэропорт. По дороге позвонил знакомым из спецслужбы, попросил вычислить координаты Марго. Взамен пообещал один документик, добытый при взломе архива ЦРУ.
Когда самолёт приземлился в Вене, у меня была полная информация о месте расположения Марго. Она проживала в Palais Coburg Hotel Residenz. Я занял соседний номер и целый день следил за коридором: кто пришёл и кто ушёл.
Марго появилась поздно вечером.
Лёгкими быстрыми шагами она прошлась по коридору и скрылась в соседнем номере. Я выждал несколько минут и постучался в дверь.
Что вам угодно? спросила она по-немецки, не открывая двери.
Вам посылка, фрау Марго.
Оставьте на ресепшене.
В коробке щенок.
За дверью наступила тишина. Марго колебалась: открыть не открыть? А я в тот момент улыбался, представляя, как она борется сама с собой, но в конце концов не выдержит, откроет, нарушив правила безопасности.
Расчёт был точным. Она открыла. Иначе быть не могло. Марго клевала на всё, что могло доставить ей яркие, неизгладимые ощущения. Щенок был то, что надо.
Марго! Она стояла передо мной и розовела, превращаясь в розовато-лиловую деву с картины Амедео Модильяни.
Это я, Марго!
Она молчала. Я занервничал. Размяк, распустился, рассыпался и забормотал невнятно:.
Это я.... вот Йоркширский терьер.
Марго смешливо сморщила носик.
Ты йоркширский терьер?
Она поиграла полукружьями бровей и открыла коробку.
Какая прелесть!
Наблюдая за ней, я отмечал, что Марго не была той девчонкой, которая дралась с гопниками и голой летала по комнате. Она повзрослела, стала деловой женщиной и превратилась во влиятельную личность, в видного политического деятеля. Красота её была филигранно ухожена и заключена в дорогую оправу, как того и заслуживал редкостной чистоты бриллиант.
Мною охватила конфузность: кто я такой? И кто она!
Марго поставила коробку на пол. Я отодвинул её ногой. Мы стояли и молчали, пока я думал о своём. Марго читала мысли и тоже думала о моём. Так мы стояли и думали об одном и том же. Ситуация сделалась патовой. Не в масть, а в хрен собачий!
Первым встряхнулся я и выплеснул вопросы, которые мучили меня целый год.
Ты помнишь Макса?
Марго отвела глаза. Я усилил давление.
Ты знаешь, от чего умер Макс?
Её лицо сделалось непроницаемым.
Ты имеешь отношение к его смерти?
Она поёжилась.
Ты убила Макса?
Марго прямо посмотрела мне в глаза.
Нет! Не убивала!
Я поверил. Конечно, поверил, потому что я её любил.
Она опустилась в кресло и закрыла глаза рукой.
Макс нужен был живым. Он сам себя убил. Нарушил наши планы.
В пистолете не было патронов.
Были. Пять патронов он потратил на то, чтобы разогнать гопников. Один оставил для себя, для своей собственной смерти.
Зачем он это сделал?
Не хотел сдаваться.
Я опять поверил. Потому что любил! Любил и хотел обнять и зарыться лицом в её свекольные волосы.
Марго меня отстранила.
Подожди, я приму душ.
Она ушла, а я остался. На столе лежал телефон. Каждый знает, что телефон нельзя оставлять без присмотра. Марго оставила. Не потому, что она была идиоткой, а потому, что была инопланетянкой. Бесхитростной и наивной инопланетянкой.
Чтобы стать хитрым, совсем не требуется Вселенский разум. Чтобы быть наивным, совсем необязательно оставаться ребёнком. Это известно каждому, кто состоит в лидерах по хитрости: пусть это будет армянин, или китаец, или даже индус. Это знает даже русский!
Я сделал только то, что мне позволяли обстоятельства: взял телефон, прикинул пароль и быстро перебрал варианты, заготовленные в самолёте. Пароль нашёлся скоро. Он состоял из цифр, составляющих дату нашей встречи.
Умилившись, я сказал: «Прости!» и вошёл в смартфон, который поддерживался незнакомым оператором связи. Сканировал содержимое и слил его ребятам в ГРУ. Пусть занимаются: выявляют имена, фамилии и места пребывания инопланетян.
Едва с этим справился, как появилась Марго. Она вышла из ванной довольная, распаренная, сбросила с головы полотенце и тряхнула головой. Мокрые волосы, как множество тёмно-бордовых змей, упали на белоснежный халат.
Ну, здравствуй, выдохнул я и развязал пояс.
Вселенная раздвинулась перед нами, планета вырвалась из-под ног, и мы влетели в Космос: я земной парень без лоска, статуса и денег, и она рабочая лошадка в суровой армии инопланетян.
Люблю тебя! Люблю!
Я покрывал её лицо поцелуями и не жалился на нежность, не скряжничал в чувствах. Я любил! Моя любовь была неистовой и неугасимой. Вечной и постоянной! Как фундаментальные постоянные мира! Она не зависела от пространства и времени, будь мы на Земле или в галактике NGC 4522.
Люблю тебя, Марго!
Она целовала меня и хохотала, и кружилась по комнате в воздухе, перепевая стихи Брюсова:
так, заброшены на землю, к небу всходим мы, любя.... Я люблю тебя и небо, только небо и тебя.
Когда настало время расставаться, мы восприняли это как неотвратимое обстоятельство. Думали, что расстаёмся ненадолго. Всегда найдётся время и место для трепетных встреч любимых!
Марго надела голубой костюмчик, влетела в синие туфельки и заторопилась на самолёт.
Улетаю, милый. Не спрашивай куда. Когда встретимся, не знаю. Жди. Я скоро тебя найду. Обязательно найду.
Забытый щенок покинул коробку, оставленную без присмотра, сделал несколько луж и теперь спал, уткнувшись мордочкой в мои кроссовки. Марго взяла его на руки, поцеловала в лохматую мордочку и посадила к себе в сумку.
Назову его Михой. В честь тебя.
Я не нашёл слов.
Марго забеспокоилась:
Ты не рад? Я назвала его в твою честь. Скажи: почему ты не рад?
Я рад.
Марго широко улыбнулась.
Значит, гордишься!
Я не знал, что сказать. Горжусь ли я, что в мою честь назвали кобеля? Наверное, горжусь. Хотя нет. Не горжусь. Что за глупость!
Марго помрачнела.
Ты недоволен. Я это вижу.
Она немного подумала, схватила телефон и стала его осматривать, лихорадочно перелистывая страницы.
Ты рылся в моём телефоне?
Нет. Не рылся. Только взглянул на модель.
Марго забеспокоилась ещё больше. Она закрутилась на месте, не понимая, откуда пришла тревога. Ах, милая, милая Марго! Она была беспомощна перед человеческой хитростью. Сверлила меня испытующим взглядом, пыталась прочесть мои мысли, но я держал голову в пустоте и только задавал вопросы:
Скажи, зачем вы прилетели на Землю?
Марго вскинула недоуменный взгляд.
Как зачем? Это же очевидно. Мы Санитары Вселенной. Санируем Землю.
От комментариев я воздержался, понимая, что реальность надо воспринимать такой, какая она есть. Инопланетяне себя называли Санитарами. Что ж, пусть называли. На самом деле они были аннексионистами, рейдерами и оккупантами. С добрыми лицами и добрыми намерениями внедрялись в людей, насаждая своё сознание, и захватывали власть, действовали против человечества. Каждая инопланетная особь была запрограммирована на экологию, честность и преданность своему делу. Так были запрограммированы все, по крайней мере, из экологического эшелона. Они не понимали мошенничества, приёмов ФСБ и принципов суперменов. Не разбирались в социальном и душевном. В общем, они были нечеловеками. Высокоинформированными простаками.
Я тоже был простаком, но только до третьего класса. Потом научился сбегать с уроков, прятать сигареты, мочиться в реку и вводить замысловатый пароль на свой персональный комп.
Марго была сложна и в то же время проста, как расшифрованный файл.
Не лги мне, Миха!
Чтоб я сдох, если лгу!
В глазах её блеснули слёзы.
Не умирай, Миха!
Я пообещал, что не умру, погладил её по голове, как маленькую девочку, и мы расстались. Договорились, что скоро встретимся.
Марго выехала из отеля, а я пошёл отсыпаться в двухуровневый люкс. Бабушка, наверное, в гробу перевернулась, если бы узнала, на что я потратил её наследство.
Спал я долго и сладко. Принял душ, поменял сорочку, позвонил родителям и спустился в лаунж-бар, где побаловался кальяном и послушал хорошую музыку. Тамошние богатеи вели себя деликатно: никто меня не спрашивал, почему я в драных джинсах и дешёвых кроссовках и почему я пью коктейли стоимостью в двухдневный заработок. Им было по фигу. И мне было по фигу. И всем от этого было хорошо.
Когда стемнело, я вышел прогуляться. Прошёлся до церкви святого Франциска, потом свернул на старую улочку и вышел на Stephansplatz, а от неё неспешным шагом добрался до дворца Hofburg.
День закончился. Оживилась ночная жизнь. Вена погрузилась в иллюминацию. Люди скопились в клубах и кабаках.
Я выбрал первый попавшийся бар и осел в нём. Везде доминировало дерево и хромированная латунь. С потолка свисали горы. На сцене загибались рокеры.
Денег у меня было достаточно, чтобы заказать любой, даже самый дорогой коктейль. Я хлопнул себя по ляжке, засунул руку в карман и внутри кармана пересчитал купюры. Достоинство отличить не смог. От выпитого спиртного и никотиновой прокачки ослабла, наверное, тактильность.
Наверное, я был неадекватен, когда достал пачку купюр и стал раскладывать на столе, сортируя их по достоинству: с физиономией Франклина в одну сторону, с фигурой Петра в другую сторону, а по центру с изображением мостов и ворот.
Мосты и ворота, символизирующие евро, я разложил по цветам: оранжевые, жёлтые и цвета фуксия. Заглянул в меню, живо определил, что фуксия подходила к коктейлю «Ritz», приготовленному из ликера, лимонного сока и коньяка «Ritz Fine Champagne», произведённого в 1865 году. Я заказал «Ritz» стоимостью в одну фуксию.
Бармен мне отказал. Сказал, что коктейль «Ritz» это реклама. Такого коктейля нет. Есть только в Париже, в баре «Хемингуэй». Ещё есть упоминание в книге рекордов Гиннесса, как самого дорогого коктейля в мире.
Я не дослушал, хлопнул рукой по стойке и, откинув ладонь, показал оранжевую купюру. Бармен разочаровался и предложил коктейль из водки и вишневого ликёра. Я согласился: водка подойдёт! Водка это то, что надо!