Значит, это часть тебя, но не весь ты. И силы у нее в таком случае меньше.
Светящиеся глаза Боба задумчиво прищурились.
Возможно, но любое целое существо совершенно не обязательно равно сумме отдельных его частей. Взять хотя бы тебя. В мозговом отделении у тебя не то чтобы избыток лошадиных сил, и все же ты ухитряешься докопаться до сути быстрее, чем большинство остальных.
Я смерил череп строгим взглядом:
Так сильнее он тебя или нет?
Не знаю, признался Боб. Я не знаю, что ему известно. Не знаю, на что он способен. Собственно, в этом и заключался смысл ампутации. Там, где он когда-то находился, сейчас просто большая дыра.
Насколько большая?
Боб закатил глаза:
Тебе как указать, в архаических мерах? Или в метрических?
Приблизительно.
Эм Возможно, знания, накопленные за сотню лет.
Черт тихо произнес я.
Насколько мне известно, Боб когда-то принадлежал некроманту по имени Кеммлер.
Кеммлер объявил Белому Совету настоящую войну. Он объявлял войну дважды. На протяжении двух этих войн его убивали семь раз, но окончательно убили только при седьмой попытке. До сих пор известный как самый могущественный чародей-ренегат второго тысячелетия, Кеммлер в какой-то момент раздобыл себе череп, населенный духом разума, который служил ему помощником.
В конце концов, когда Кеммлера ликвидировали окончательно, череп оказался в руках Стража по имени Джастин Дю Морне тот просто-напросто похитил его с места преступления. Это был тот самый Джастин, который усыновил меня и обучал, чтобы превратить в монстра, но в конце концов решил, что я недостаточно податлив, и попытался меня убить. Правда, все пошло не так, как он задумал. Вместо этого я убил его и сжег дом вместе с его трупом. И я забрал тот самый череп, спрятав его от Стражей и прочих, и дал ему имя Боб.
А это плохо? спросил Баттерс.
Некоторое время черепом владел один нехороший тип, ответил я. Чернокнижник крупного калибра. Значит, воспоминания, утраченные Бобом, возможно, содержат в себе все, чему он научился за то время, что служил ассистентом у парня, который считался сильнейшим чародеем планеты настолько сильным, что открыто противостоял Белому Совету на протяжении нескольких десятилетий.
Это значит что он многому там научился.
Возможно, жизнерадостно подтвердил Боб. Но все это, скорее всего, ограничено всякими там разрушительными, отравляющими и прочими опасными вещами. Ничего важного.
Это «ничего важного»? пискнул Баттерс.
Разрушать просто, наставительно произнес Боб. Черт, да все, что нужно сделать, чтобы уничтожить что-либо, это подождать. Вот созидание это да. Это сложно.
Скажи, Боб, ты был бы готов сразиться с Плохим Бобом?
Взгляд Боба беспокойно метнулся из стороны в сторону.
Я бы я бы предпочел не делать этого. Нет, правда, не надо. Ты не представляешь. Тот «я» был совсем психом. Энергичным. К тому же натренированным.
Я вздохнул:
Что ж, еще один повод для беспокойства. И потом, я все еще ни черта не знаю о моем убийстве.
Баттерс остановил «роудраннер» и вытянул ручной тормоз.
Вы не знаете, сказал он. Зато мы знаем. Все, приехали. Вылезаем.
Глава 18
Стиснув зубы, я выбрался из машины Баттерса и остановился, чтобы оглядеться по сторонам. Снега за день нападало много, и сугробы по сторонам улицы казались увеличенным подобием снежных крепостей, которые каждый год вырастают на заднем дворе у Карпентеров. Они искажали очертания всего, что только можно, и все же что-то казалось знакомым.
Я остановился и целых полминуты медленно поворачивался вокруг своей оси. Я заметил две тени, легко скользившие над снегом, волков. Теперь мне стало понятно замечание Мёрфи насчет теней в подкрепление. Один из волков нырнул в темноту между двумя странно знакомыми соснами, и тут я понял, где мы находимся. Баттерс к этому времени вынул Боба из дорожного контейнера и снова нес его в старом фонаре. Он посветил им по сторонам и увидел меня.
Гарри? спросил он.
Это же мой дом, проговорил я. Точнее место, где был мой дом.
Здесь многое изменилось.
На месте старого доходного дома моего дома выросло новое здание высотой в четыре этажа и странной кубической формы. Фасад выступал вперед, к улице, сильнее прежнего дома, оставив палисадник глубиной всего в один мой хороший шаг.
Я подошел ближе, желая потрогать стену, и моя рука утонула в ней. Руку щипало, но ощущение не изменилось, когда я сунул руку еще глубже. Это оказалась не облицовка, а настоящий камень. Я не шучу. Настоящий, черт его подери, камень. Базальт, должно быть не знаю, я не каменщик. Темно-серый, с прожилками и вкраплениями зеленого и серебряного, хотя разглядеть их я мог, только почти уткнувшись в стену носом.
Окна были узкие, дюймов девять шириной, и утопленные глубоко в стену. Снаружи они защищались стальными решетками. Такие же решетки я разглядел и с внутренней их стороны. Обрез крыши ощетинился зубцами самыми что ни на есть настоящими машикулями. А в качестве изюминки этого шедевра зодчества по углам и центру фасада примостились горгульи, начинавшиеся на уровне второго этажа и тянувшиеся все более уродливыми изваяниями до самой крыши.
Кто-то превратил руины моего дома в чертову крепость!
Над тем, что служило, видимо, главным входом, висела вывеска. Она гласила просто и безыскусно: «ОБЩЕСТВО СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО».
Баттерс проследил за моим взглядом.
А, сказал он. Ну да. Мы назвали его так, потому что, если мы ничего не предпримем, будущее у этого города окажется незавидное. Лично я предлагал «Отряд светлого будущего», но меня не поддержали.
Адские погремушки! пробормотал я, делая в уме приблизительный подсчет. Чтобы построить что-то на руинах доходного дома, работы должны были начаться чуть ли не в тот же день, как меня убили. Строить из натурального камня дорого, и это требует больше времени. Размерами дом не уступал хорошему замку. На его строительство обычно уходят многие месяцы. В этом случае строители уложились в шесть. А может, и меньше с учетом погоды. Да этот дом безумных бабок стоит.
А то! подтвердил Баттерс, направляясь к дверям. Ничего, пошатаетесь здесь немного привыкнете. Как все мы.
Он набрал код на пульте у двери. Кнопки негромко щелкали под его пальцами, что напомнило мне механическую пишущую машинку. Потом он снова сунул руку в карман и принялся ждать.
Спустя секунду из потрескивающего динамика послышался сочный бас с заметным иностранным акцентом:
Кого еще принесло?
Баттерс, отозвался он. С тенью Дрездена. Привет, Свен.
В динамике послышался рокот.
Вальдо! Так он произнес «Уолдо». Ночь опасна. Наткнешься как-нибудь на лису, и она тебя съест.
Из динамика грянул многоголосый хохот, судя по всему, вход охраняли несколько человек.
Баттерс не засмеялся, но ухмылку сдержать не сумел:
Что ж, тогда я застряну у нее в глотке, пока ты не оторвешь от стула свою моржовую задницу и не придешь ко мне на помощь, Свен.
В динамике заржали еще громче, и голос, задыхавшийся от смеха, произнес что-то на языке, которого я не знал, судя по всему, одном из североевропейских. Замок щелкнул, и Баттерс открыл дверь. Я хотел последовать за ним внутрь, но вовремя спохватился: следовало проверить вход. Я вытянул вперед руку. Рука углубилась в проем дюймов на двенадцать, а потом наткнулась на что-то, не уступающее твердостью кирпичной кладке.
Э-э-э Баттерс, проговорил я.
Он хлопнул себя по лбу:
Ах да, извините. Заходите, пожалуйста.
Невидимая стена исчезла, и я покачал головой:
Надо же, порог. Здесь что, живут?
Довольно много народа, подтвердил Баттерс, пропуская меня в вестибюль. Довольно много паранетчиков ночуют здесь, когда приезжают к нам в город, да и местные иногда проводят тут несколько дней, когда им некуда укрыться. Венаторы, когда приезжают к нам по делам. И так далее в этом роде.
Я испытал приступ злости, лишенной логики, но от этого не менее жгучей.
Мой дом это сверхъестественная ночлежка?
И арсенал! И тюрьма! с энтузиазмом добавил Боб.
Оказывается, призраки могут брызгать слюной от возмущения.
Тюрьма?!
И детский сад! продолжал Боб.
Я застыл как вкопанный и воздел руки:
Детский сад? Детский сад?!
У людей есть дети, дружище, а ты не знал? А еще им надо ходить на работу, терпеливо пояснил Баттерс. Фоморы не гнушаются использовать детей, чтобы добиваться своего. Вот дети из группы риска и приходят сюда по рабочим дням. А ты, Боб, заткнись. И вы, Гарри, не кипятитесь. Это место приносит пользу людям.
Я повернулся к Баттерсу и внимательно на него посмотрел. Коротышка мало напоминал того застенчивого, неуверенного в себе человека, каким он был при нашем знакомстве несколько лет назад. Тот Баттерс ни за что не позволил бы себе обратиться ко мне таким тоном.
А может, он остался прежним. Баттерс и раньше держался своего до последнего, даже если это стоило ему работы и свободы, за это его еще и упрятали в дурдом. Он человек принципа.
К тому же, возможно, он говорил правду. Это больше не мой дом.
Миновав негромко жужжавшую рамку металлодетектора, мы прошли мимо поста охраны. Там дежурили четверо самых здоровенных и грозных мужчин, каких мне приходилось видеть. Одеты они были в кожаные байкерские прикиды, а на поясе у каждого висел меч. Мощные мышцы рельефно очерчивались даже сквозь одежду, а одинаковые словно форменные светлые глаза спокойно, но пристально отсканировали нас.
Эйнхерии, тихо пояснил Баттерс. Воины Вальхаллы, если не врут.
Не врут, подтвердил я. Где вы их откопали?
Марконе. Они дорого ему обходятся.
Снова он
Баттерс пожал плечами:
Я тоже не люблю этого типа, Гарри. Но он достаточно умен, чтобы понимать: если фоморы установят контроль над городом, от него избавятся походя.
Слишком просто, буркнул я. Слишком легко. Он ведет с вами какую-то игру.
Мы миновали еще дверь, поднялись по лестнице и оказались на втором этаже.
Почти весь этаж занимало одно большое помещение, практически лишенное перегородок, спортзал среднего размера, к которому примыкали раздевалки и душевые. На боксерском ринге Мёрфи, в уличной одежде, стояла перед типом, явно унаследовавшим генетический набор носорога, причем всего несколько поколений назад. Он был огромным и мускулистым, с черными волосами и бородой, заплетенными в длинные косички. Всю одежду его составляли поношенные джинсы. Торс порос густой черной шерстью. Не как у оборотня или циркового уродца, нет. На грани приличия, но не более. Ни дать ни взять этакий шерстяной верзила.
Баттерс застыл, наблюдая.
Несколько секунд Мёрфи немигающим взглядом смотрела на громилу в упор; поза ее оставалась спокойной, расслабленной. Он тоже смотрел на нее, глаза его ничего не выражали. Потом оба сорвались с места.
Мне трудно сказать, кто пошевелился первым, но кулак Мёрфи устремился к паху верзиле. Он повел бедром, отражая удар, а когда восстановил равновесие, нога его, продолжив движение, описала в воздухе дугу и задела подбородок Мёрфи. Та полетела на пол.
Верзила не колебался ни секунды. Он шагнул к ней стремительно с учетом его комплекции и замахнулся ногой, целя в висок.
Мёрфи перекатилась по полу, увернувшись от удара, но противник последовал за ней, и ей пришлось катиться дальше в попытках избежать его ножищи, лупившей с силой кузнечного молота. Она докатилась до края ринга и резко сменила направление вращения, устремившись теперь ему навстречу.
Избежав очередного удара, Мёрфи захватила его колено обеими ногами и, изогнувшись всем телом, опрокинула на пол. Верзила рухнул как дерево громко и основательно. Канаты продолжали еще некоторое время вибрировать.
Мёрфи поднялась на четвереньки, подалась чуть вбок и выбросила ногу, целясь верзиле в висок. Тот увернулся, однако она сменила направление удара, и пятка ее опустилась сверху вниз, с силой молота ударив по руке, на которую верзила опирался всей своей тяжестью. Хрустнули кости.
Верзила взвыл, вскочил на ноги и принялся молотить ее кулачищами. Мёрфи уворачивалась и уклонялась от удара за ударом, а в какой-то момент сделала неожиданный пируэт и врезала пяткой верзиле в солнечное сплетение.
Удар пошатнул его и заставил отступить на шаг, но Мёрфи преследовала своего противника слишком тесно, слишком безрассудно. Клубок оправился от удара почти мгновенно, отразил еще один удар и перехватил ее руку. А потом резко повернулся и швырнул ее поверх канатов прямо в стену. Врезавшись в стенку, Мёрфи вскрикнула и мешком повалилась на пол.
Убью! прорычал я, стиснув кулаки, и ринулся вперед.
Только сделав три или четыре шага, я сообразил, что не могу причинить этому типу никакого вреда. Не смогу ударить. Или повергнуть магическим огнем. Или послать прогуляться в иную реальность. Черт возьми, я даже не мог подкрасться к нему и крикнуть в ухо: «Бу!»
Гарри, стойте! шипел Баттерс. Все в порядке.
Медленно, но уверенно Мёрфи поднялась на ноги. Верзила тем временем подошел к канатам, придерживая правую руку левой. Мёрфи стряхнула пыль с одежды и повернулась к нему. Ее голубые глаза оставались спокойными, как арктический ледник, губы изогнулись в легкой улыбке. На нижней губе, рассеченной ударом, выступила свежая кровь. Она вытерла кровь рукавом, не отводя взгляда от верзилы.
Три? спросила она.
Все четыре, отозвался тот, приподняв правую руку в знак подтверждения. Чем я теперь меч держать буду? Хорошо. Когда бы так не жаждала ты крови, могла бы и выиграть поединок.
Мёрфи фыркнула:
Ты просто отведал плохого меда, Скальди Скьельдсон.
Верзила не удержался от улыбки:
Завтра на мечах?
Мёрфи кивнула. Еще секунду-другую оба молча смотрели друг на друга, словно ожидая атаки и опасаясь повернуться спиной к противнику. Потом, без всякого предварительного знака или сигнала, одновременно кивнули друг другу и, расслабившись, повернулись в разные стороны.
Баттерс! пророкотал Скальди. Если у него действительно были сломаны пальцы, это явно не причиняло ему видимого беспокойства. Когда ты наконец выйдешь на ринг, чтобы пробовать силы, как подобает мужчине?
Как только достану себе действующий световой меч, с готовностью отозвался Баттерс.
Скальди расплылся в ухмылке. Коротышка-патологоанатом повернулся к Мёрфи и кивнул:
Мы могли бы переговорить в комнате для совещаний?
Конечно, кивнула она в ответ, вернулась к рингу и легонько стукнулась кулаками левыми со Скальди.
Потом вывела нас с Баттерсом из спортзала, спустилась по другой лестнице, зашла в длинную, узкую комнату и заперла за нами дверь. Баттерс поставил фонарь с Бобом на стол. Глаза у черепа снова вспыхнули оранжевым светом, и по реакции Мёрфи я понял, что она увидела в их свете меня.
Она чуть напряженно застыла, глядя в мою сторону, и в глазах ее появились внезапная усталость и боль. Она сделала глубокий вдох и на миг зажмурилась. Потом медленными, продуманными движениями сняла куртку.
Привет, Гарри, сказала она.
Привет, Мёрф, отозвался я, дождавшись, пока Баттерс поставит на стол свой транзистор.
Под курткой у нее обнаружилась другая: тонкая, легкая я видел такие на каскадерах, когда расследовал одно из первых своих дел. Выходит, ее тренировка с жестким контактом была не настолько опасна, какой казалась со стороны. Ясное дело, синяков она получила достаточно, но удар о стену вряд ли сломал бы ей спину. Череп возможно, но не спину.
Ты в порядке?
Она повела плечом и поморщилась:
Заживет.
Гляди, напорешься в городе на такого верзилу, прогудел я голосом кинозлодея. И кто начистит ему ряшку?