Наконец-то я могу так сделать. Проворковала сказала она, и я ответил на эти телячьи нежности. Такая Эмбер мне нравилась, в такую я и влюбился. Нежную, мягкую, как слоёный торт. Но под кремовым слоем всегда шёл твёрдый корж, не успевший пропитаться и размякнуть.
Я соскучилась. Сказала она и потёрлась носом о рельеф моей рубашки.
Я тоже. Словно месяц тебя не видел.
Сложное дело, ты же знаешь. Нужно было хорошенько подготовиться.
Как всегда.
Но я готова загладить свою вину. Как насчёт того, чтобы сегодня поехать к тебе, где ты будешь всю ночь принимать мои извинения?
Мне нравится.
Поцелуй вышел долгим и чувственным, словно я откусил ломоть тающего во рту бисквита. Как я могу сомневаться в нас? Если отбросить подобные ужины, придирки её отца и весь этот пафос, Эмбер была идеальна. Независимая, она умела быть и податливой, как олово. Красивая до безобразия, аж ноги подкашиваются. Она знала самые тёмные уголки моей души и принимала их, в отличие от любимого папочки. При этом была в своём уме, чтобы не слушать его наставлений, а слушать своё сердце. А оно говорило ей, что я достоин.
Хватит миловаться, голубки. Раздался басовитый и слегка недовольный голос Джонатана. Мы тут же отстранились друг от друга, словно подростки пойманные в неглиже в родительской спальне. Дориан отвёл глаза и нашёл что-то интересное на ковре.
Блин, да этот парень ревновал Эмбер. Нельзя не заметить, как он смотрит на мою девушку и мечтает, чтобы на одном из вызовов пожар проглотил меня вместе с каской. Как только останемся с Эмбер наедине, надо обсудить то, как тесно они общаются с её тайным воздыхателем. Во мне проснулся яростный собственник.
Мы расселись за стол по второму кругу и дожидались чая и обещанного сюрприза. Айрин с триумфальным видом внесла блюдо с тортом в форме судебного молотка и водрузила в центре стола, чтобы все полюбовались.
Ого! Вы сами испекли? Пустил в ход свою лесть Дориан.
Ну что ты! Меня хватило на салат и гратен дофинуа, по простому, картошку в соусе а это приготовили по специальному заказу ещё два дня назад. Я нашла чудесную пекарню на Кинг-роуд.
Только сейчас меня увлёк разговор о каком-то там торте. Пекарня. Кинг-роуд.
Случайно, её название не «Поппи»? Чуть ли не впервые встрял в разговор я.
Четыре пары глаз удивлённо уставились на меня.
Да, «Поппи». Кивнула мама Эмбер. Ты знаешь это замечательное место?
Рейчел. Я весь вечер отгораживался от воспоминаний о ней, но она продолжала возвращаться в мою голову, вторгаться в мою жизнь.
Да. Два дня назад наша бригада выезжала туда на вызов. Короткое замыкание. Пекарня наполовину сгорела.
Бог мой, кошмар-то какой! Наконец-то на лице Айрин отразились человеческие эмоции. Она не ожидала такой новости. Никто не пострадал?
Было ещё рано, пекарня не успела открыться, так что внутри была только
Рейчел, чуть не брякнул я, но вовремя заменил её имя более безопасным словом:
Девушка-пекарь.
Ох, та чудесная девушка, что сделала этот торт?
Так этот молоток из коржей и крема дело рук Рейчел?
Она цела?
Получила ожоги второй степени на спине и лице.
Как жаль. Проговорила Эмбер. Хорошо, что она осталась жива, но ожоги второй степени Наверняка, на её лице останутся шрамы.
Да, не повезло. Подхватила её мать. Красота для девушки главное.
Почему в этом мире всех волновали лишь шрамы, несовершенства человеческого тела? Этот Остин, Эмбер, Айрин. Никого из них не волновало, как сильно Рейчел испугалась. Что успела попрощаться с жизнью, когда убегала от огня. Как чувствовала себя сломленной, ущербной, одинокой я видел это в глубине её глаз. То, что с ней случилось, навсегда её изменит. Пожар меняет людей, не важно, на какой ты стороне воина в каске или жертвы с ожогами. Но все кругом говорят лишь о красоте. О том, что остаётся после пожара снаружи, а не что внутри.
Владельцу кафе придётся туго. Со знанием дела заявил Джонатан, попивая свой дорогущий молочный улун прямиком с китайских плантаций. Восстановить помещение после пожара хм влетит ему в копеечку.
Да уж, жаль. Повторно вздохнула Айрин. Жалко терять такое чудное место. Вы только попробуйте этот торт!
И Рейчел с её увечьями, пекарня с её прахом остались забыты за поеданием торта в форме судебного молотка. От тоски и досады меня замутило, и я не стал пробовать кондитерский шедевр, пусть он был приготовлен умелыми руками Рейчел. Просто не мог как ни в чём не бывало запихивать влажный бисквит в рот, хоть и мучился жаждой. Всё чаепитие я поддерживал свой статус молчуна и далеко не души компании, мечтая поскорее запрыгнуть в пикап и умчаться отсюда подальше.
Мобильник в кармане брюк завибрировал. Хорошо, что я додумался поставить его на беззвучный, иначе выслушал бы длительную лекцию о том, что «за ужином никаких телефонов».
Надеюсь, вы подружились с Лолой?
Рейчел словно услышала, что мы говорили о ней, и решила вмешаться. Я улыбнулся сообщению, как самому светлому и знаменательному событию всего вечера. Беседа перескочила на какого-то Лютера из семейной конторы, потом на Бренду из отдела кадров, и ни у кого не возникло мысли, что я не знаю ни одного из них и не могу ни поддержать беседу, ни поучаствовать в общем настроении. Никто и не заметил, что я отвлёкся на телефон под столом. Я был невзрачным пятном на их скатерти цвета слоновой кости.
По крайней мере, не покусали друг друга.
Ответ пришёл сразу же.
Рада, что вы друг другу понравились. Лола не любит чужаков.
И потом ещё одно сообщение.
Ко мне заходила Летти. Это та женщина с Горди. Спасибо вам, что сказали ей, где меня найти. Было приятно, что она вспомнила обо мне.
Теплота потекла по глотке, как если бы я хлебнул этого упоительного вина. Особенно, когда вслед за этим пришло следующее смс.
Приятно, что и вы не забываете.
Я написал в ответ:
Завтра могу снова вывести Лолу на прогулку.
Было бы замечательно. Скоро придётся заводить список того, за что я вам должна отплатить.
Я знаю, как вам отблагодарить меня раз и навсегда.
И как же? Я в нетерпении.
Испеките мне кекс с изюмом.
Так просто? Заказали бы хотя бы трёхъярусный торт с самой невероятной начинкой, чтобы я провозилась два дня.
Я поднял глаза на растащенный по тарелкам торт. От молотка осталась лишь палка. Мне не хотелось чего-то столь напыщенного и претензионного, поэтому я выложил всё начистоту:
Кекс с изюмом любила Лили. Мама всегда пекла его на её день рождения. Он совсем скоро. Подумал, так будет правильно.
Ответ долго не приходил, и я уж подумал, что ляпнул что-то не то. Прислушался к беседе моего выпада из разговора даже никто не заметил. Мобильник кратко завибрировал.
Я испеку вам самый замечательный кекс с изюмом, который вы только пробовали. Ради Лили.
И моё сердце на секунду разрыдалось тоской.
***
С кем ты переписывался весь вечер?
Вопрос Эмбер ударил в меня вместе с порывом ветра в лобовое. Мы наконец распрощались с её родителями, выслушали вежливый отказ Дориана подбросить его, и поехали в сторону моего лофта исполнять задуманные планы на ночь. Я ждал приятного продолжения вечера в компании любимой девушки. Но не такого вопроса.
С Логаном. Вру я с маской абсолютного спокойствия, хотя сам дёргаюсь, как сломанная заводная кукла. И не весь вечер.
Неважно. Это было не очень-то красиво.
Еле сдержался, чтобы не высказаться, что было не очень-то красиво приглашать Дориана Лэнгли и посвящать ему оды, оставлять меня за бортом на протяжении всего разговора и окидывать меня классическими недовольными взглядами а-ля Джонатан Гринвуд. Но мне не хочется ссориться, поэтому я выдыхаю:
Извини. Просто, ты ведь знаешь, я ни черта не смыслю в ваших адвокатских делах. А вы говорили только о них.
Но ты мог бы проявить капельку уважения. Родители ведь нас пригласили Упрёк прозвучал куда-то в сторону, потому что Эмбер смотрела в окно. Её отражение, отскакивающее от стекла, за которым засыпал вечерний город, было сдержанно недовольным. Несочетаемое сочетание. Только она могла шипеть коброй, при этом оставаясь спокойным удавом.
Пальцы крепче взялись за руль, костяшки побелели, а ладони защипало, как и всё внутри. Как обычно. Я должен проявляться уважение, хотя в доме Гринвудов ко мне относились, как к бездомному, случайно забредшему на огонёк. Вот оно, идеальное время постоять за себя и обсудить Дориана Лэнгли.
Да, а ещё твои родители позвали этого Лэнгли. Зачем?
Затем, что он лучший сотрудник компании, и отец хотел выразить ему свою признательность.
С каких пор простого «молодец» и «спасибо» в стенах кабинета было недостаточно, чтобы выразить признательность одному из работников? Пусть даже лучшему. С тех самых, когда Джонатан Гринвуд решил показать мне, каким должен быть будущий муж его дочери. Или показать то же самое Эмбер.
Я завёлся громче, чем мой пикап.
Ты ведь прекрасно знаешь, что Дориана позвали совсем не за этим.
А зачем тогда, Джек? С вызовом бросила в меня Эмбер.
Брось, будто ты не видишь, как он на тебя смотрит. Как готов исполнить любой твой каприз.
Он просто пытается быть милым.
Он просто пытается занять моё место. Вырвалось у меня.
Ты что же, ревнуешь?
Даже если так, я имею на это право.
Нет, не имеешь. Потому что для ревности нет причины.
Да, я и забыл, что ты знаешь всё о правах.
Каждая фраза ядом вытекала из моего рта, хотя я не планировал ссориться, а лишь поговорить без утайки. Открыть Эмбер глаза, потому что она, видно, предпочитала держать их плотно сжатыми.
Вау, Джек. Решил перейти на личности? Что ж, я тоже могу.
И всю оставшуюся дорогу мы перетягивали канат каждый на свою сторону, вместо того, чтобы наслаждаться обществом друг друга на фоне ночной панорамы Портленда. Я не замечал дороги, на автоматизме поворачивая на перекрёстках, замирая с другими на красном сигнале светофора, слишком сильно вжимая педаль газа в пол.
Войдя в квартиру, мы выдохлись и молча разбрелись по разным углам. Я закрылся в ванной, плеснул ледяной воды в лицо, чтобы оно перестало гореть, и постоял немного, приходя в себя. Чувствовал себя уродом, но обиженным уродом. С Эмбер было весело и легко где-то пятьдесят процентов времени, остальное мы проводили в схватках, иногда звенящих на всю квартиру, иногда тихих, но не менее губительных. В такие моменты, как этот, восхищение нравом Эмбер, её амбициозностью и непоколебимостью, привитыми отцом и судебными разбирательствами, сменялось раздражением. Тяжело встречаться с женщиной, которая уверена, что во всём права. Которая любит воевать и не потерпит поражения. Эмбер всегда была нужна победа. Мне гармония.
Выйдя из ванной, я застал её смирно сидящей на кожаном диване. Ноги она подложила под себя, что сложно в такой узкой юбке. Она просто сидела, глядя перед собой. Такая милая и беззащитная, что мне тут же захотелось её обнять и защитить. И в этот миг всё прошло. Злость на её отца, ревность к Дориану. Осталось лишь то чувство, которое появилось четыре года назад, когда я впервые её встретил.
Я подсел рядышком и притянул её к себе, чтобы сократить пропасть между нами. Без лишних слов она прильнула к моему плечу. Мечи были опущены. Никто не победил, но в том и была победа.
Прости меня. Попросил я, нашёптывая ей в волосы.
И ты меня. Я знаю, каким может быть мой отец. Именно поэтому он и смог пробиться так высоко.
И это заслуживает уважения. Просто мне кажется, что парень, которого выбрала его дочь, тоже мог бы заслужить хоть каплю уважения.
Он тебя уважает.
Я этого не чувствую.
А это ты чувствуешь?
Её губы с жаром прикоснулись к моей шее и начали медленно продвигаться к моим губам, оставляя ожоги. Единственное наступление пламени, которое обжигает, но не делает больно.
Чувствую. Прошептал я в ответ и подхватил Эмбер на руки.
Пока я нёс её в сторону спальни, словил эффект дежавю. На мгновение вместо жгучих глаз Эмбер появились другие, с медовым оттенком. Пришлось закрыть глаза, чтобы не видеть Рейчел, пока Эмбер стягивала с меня рубашку. В этой войне было объявлено перемирие.
Джек
После полуночи насыщения друг другом, мы достигли абсолютного мира и той гармонии, о которой я мечтал. Стоя под горячими струями душа, я смывал с себя вчерашние эмоции. Все думают, что ледяная вода сможет очистить тело и разум от лишнего, но вопреки всем законам я очищался кипятком.
Если бы каждый вечер, каждая ночь были такими, как вчера, я бы не раздумывал над предложением так долго. Отец Эмбер только подливал масла в огонь, и вчерашний ужин стал последней каплей. Я не говорил Эмбер, но перед тем, как распрощаться, он потянул меня за рукав рубашки, чтобы увести в сторонку. Подальше от ушей остальных участников сборища.
Джек, я намерен задать тебе серьёзный вопрос.
В детстве мы с Лили любили забраться на пару велосипедов я на свой стильный «ДжиТи», сестрёнка на розовую крошку с помпонами на руле и отправлялись к живописной дельте реки Санди. Там мы оставляли велики у деревьев и подходили к самому краю покатого берега, сплошь усеянного платанами и вязами. Под нашими ногами открывался бесподобный вид на воду и противоположный берег, где начинались земли Вашингтона. Но однажды Лили оступилась и чуть не полетела вниз. Я вовремя ухватил её за капюшон толстовки и затянул обратно. Моё сердце замерло на добрых полминуты, видя испуганные глаза младшей сестрёнки и её фигурку, летящую вниз.
Когда Джонатан Гринвуд собрался «задать мне серьёзный» вопрос, я почувствовал то же самое, что и Лили тогда. Будто я срываюсь с утёса. Но рядом не было никого, кто успел бы ухватить меня за капюшон.
Ты долго ещё намерен пудрить мозги моей дочери?
Не понял.
Чего ты ждёшь? Пока она наконец-то прозреет и увидит кого-то более подходящего ей по духу и положению. То есть, кого-то вроде Дориана Лэнгли. Я озверел, но запер щёлкающего зубами зверя внутри. Ты знаешь, что я не в восторге от выбора дочери. Не хочу тебя обидеть, но не понимаю, почему она до сих пор с тобой.
Да, люди, которые не желают обижать, уж точно говорят нечто подобное, мистер Гринвуд.
Но я хочу, чтобы моя дочь была счастлива. Если по какой-то безумной причине она счастлива с тобой, то я не стану ей перечить.
Я уже знал, к чему подводит эта вежливая и тактичная беседа.
Ты намерен жениться на моей дочери или нет?
Два внимательных глаза вперились в меня, пытаясь навести ужас. Наверняка, Джонатан Гринвуд прибегал к этому приёмчику со своими клиентами. Но на меня его жёсткий взгляд не действовал. Сложно бояться чего-то, когда побывал в самом пекле больше сотни раз.
Будьте уверены, мистер Гринвуд. Испепеляющим голосом ответил я. Как только я сделаю Эмбер предложение, вы узнаете об этом первым.
И я вышел из дома, оставив его пыхтеть от недовольства, что ему посмели перечить, пусть и в скрытой форме. Этот «серьёзный вопрос» подстегнул меня устроить сцену в машине. Но теперь я наконец остывал по мере того, как нагревалось моё тело под струями. Ненавижу, когда на меня давят. И этот тет-а-тет с отцом Эмбер только отдалил меня от намерения опуститься на одно колено. Ещё есть время. Эмбер отличается от других девушек, потому что далека от всех этих свадеб и материнства. Она строит карьеру и наслаждается своей независимостью, так что, месяцем раньше месяцем позже, ей не так важно поскорее надеть кольцо на палец, как важно её отцу.
Утопая в водопадах душа, я услышал голос Эмбер, которая звала меня из комнаты.