Он кивнул.
Несмотря на всю свою осторожность, она все-таки погрела свое тщеславие на огне его любви:
Я не могу найти слов, чтобы сказать, как я польщена.
Он взял ее за руку:
Маргарет, я так долго ждал, чтобы иметь возможность признаться. Я люблю тебя. Я знаю, что могу добиться большого успеха. И все это будет ради тебя, Маргарет! Очертя голову он бросился вперед. Когда я сделаю себе имя, когда я найду место в мире для нас обоих, ты выйдешь за меня замуж?
Она, насколько могла, выдержала его взгляд. Затем, коротко вздохнув, опустила голову.
Я не должна была позволять тебе такие слова, пробормотала она с наигранным смущением. Но ты мне нравишься правда нравишься, и мне действительно хотелось услышать то, что ты сказал.
А чего же тут непозволительного? спросил он.
Она медленно высвободила руку:
Ну, лучше бы ты сам это заметил
Она вытянула перед ним левую руку, демонстрируя на безымянном пальце большой новый бриллиант.
Я удивлена, что ты этого не заметил. Он такой огромный и такой красивый!
Дункан был ошеломлен.
Я в этом не разбираюсь, Маргарет, с трудом выговорил он. Последовала долгая пауза. Прекрасное кольцо. Он снова помолчал, подбирая слова. Кто кто он?
Впрочем, он знал, что она ответит.
Ну, Йэн доктор Овертон, конечно. Мы всегда были неравнодушны друг к другу. Вот почему я зашла к тебе. Чтобы ты меня поздравил. Чтобы пожелал мне удачи!
Ценой огромного усилия ему удалось скрыть горечь разочарования.
Я действительно желаю тебе удачи, Маргарет, и счастья от всего сердца.
Ты должен признать, торопливо заговорила она, что это во всех отношениях подходящая партия. У нас так много общего. А новая должность Йэна в Фонде Уоллеса приведет нас в Эдинбург. Отец обещал нам прекрасный дом. Понимаешь, считается, что через несколько лет Йэн станет основным кандидатом на пост директора.
Вы скоро поженитесь?
В следующем месяце, кивнула она. Ты должен прийти и потанцевать на свадьбе. Я приглашаю всех своих старых поклонников. Разве это не забавно?
Слушая ее легкомысленную болтовню, он вдруг словно прозрел на мгновение, подумав, что на самом деле она пуста и тривиальна. Но это тут же прошло, и тоном спокойной искренности он сказал:
Если тебе понадобится моя помощь, в любое время, только дай мне знать.
Она чуть пожала его руку, собираясь что-то ответить, когда звук автомобильного гудка заставил ее подбежать к окну.
Это Йэн! Мы играем в гольф перед чаем.
Она весело повернулась и со смутным сожалением протянула руку:
До свидания. Не стоит со мной спускаться. Нам надо успеть поиграть, пока еще светло.
Скрепя сердце он стоял у окна, глядя, как Овертон с торжествующей улыбкой и властной заботой усаживает Маргарет в машину и как они уезжают.
Глава 33
В тот вечер Дункан должен был встретиться с Анной, чтобы сходить на концерт филармонического оркестра. Но теперь он позвонил миссис Гейт и оставил сообщение, что вынужден отменить встречу.
Однако около половины одиннадцатого Анна без предупреждения вошла в его комнату. Она сняла шляпку и опустилась в кресло. Затем, не обращая на него никакого внимания, взяла местную газету и принялась читать.
Ну что, хороший концерт? заставив себя поднять голову, спросил он.
Я тоже не пошла.
Она была полна какой-то необычной многозначительности.
Не притворяйся паинькой ради меня. Продолжай принимать сидячую ванну страданий.
Не обращая внимания на его сердитый взгляд, она невозмутимо продолжила:
Послушай-ка местный орган новостей и общественной мысли: «Многочисленным друзьям мисс Маргарет Скотт и доктора Йэна Овертона в Сент-Эндрюсе будет крайне интересно узнать об их помолвке, объявленной минувшим вечером миссис Инглис, тетей мисс Скотт. Мисс Скотт, хорошо известная своей активностью среди светской молодежи города, является дочерью полковника Джона Скотта из Стинчар-Лоджа». Она с отвращением отбросила газету. Меня от этого тошнит. Ты никогда не любил эту девицу! Ты был влюблен в некий идеал. Ты возвел ее на пьедестал и встал на колени, чтобы поклоняться. Везде одно и то же. В моей стране каждый сын дровосека лелеет мечту о деве из schloss, то бишь замка.
Он свирепо посмотрел на нее, но Анна заявила:
Она всего лишь тщеславная, эгоистичная, пустоголовая маленькая кокетка. Подумай, как бы рядом с ней ты смог бы заниматься своим делом с этими ее вечными прихотями, ее дурацкими вечеринками, ее светскими замашками
Анна! Дункан вскочил, потемнев от гнева.
Да знаю, знаю! небрежно отмахнулась она от него. Если бы я не прооперировала твою руку, ты бы прикончил меня на месте. И если бы я не считала, что под этой твоей сентиментальной шкурой кроется что-то хорошее, я бы встала и ушла навсегда.
Он беспомощно посмотрел на нее и снова опустился на стул.
Так-то лучше, продолжала она уже с другой интонацией. Я знаю, что тебе больно. Я знаю, каково это чувствовать, что она выбрала Овертона. На ее лице отобразилась медленная, циничная улыбка. Не переживай. Он не будет счастлив. И она тоже.
Анна, помолчи! Он сжал голову руками.
Сестра Доусон пыталась покончить с собой этим вечером, неторопливо произнесла она.
Что?
Сбитый с толку, он поднял на нее глаза. Затем смысл сказанного потряс его подобно удару.
Анна кивнула.
Бездарная, грязная интрижка. Ты можешь себе представить, чтобы квалифицированная медсестра именно в больнице заглотила пятьдесят таблеток снотворного? Мы как следует промыли ей желудок. Все об этом молчок. Сейчас ее отправили к родственникам в Перт. Она полностью восстановилась, но теперь уже не как новенькая.
Дункан во все глаза смотрел на нее.
После этой суматохи в ее комнате, естественно, царил хаос. Но вот это я увидела и подумала, что стоит сохранить.
Она бросила ему пачку писем. Он медленно развязал тесемку. Они были от Овертона. Потребовалось всего несколько минут, чтобы раскрыть их суть.
Да, заметила она, когда он поднял на нее взгляд. Твой дорогой, добрый друг завис у нас прямо на краю пропасти. Будет приятно посмотреть, как он туда падает.
Нет!
Почему нет? Он сам напросился, оклеветав нас, этот достойный образец, соблазняющий собственных медсестер!
Дункан с суровым видом покачал головой:
Это не по мне, Анна! Ни за что! Маргарет этого не вынесет. Я буду драться с Овертоном, но не так.
Глава 34
Она, прищурившись, следила за ним, умело перестраиваясь на ходу.
Возможно, ты прав. Только хотелось увидеть, как ты действительно намереваешься разделаться с этим человеком. Теперь я, в общем, знаю, как ты можешь это сделать. Когда ты заканчиваешь в «Виктории»?
В середине октября если меня не выгонят раньше.
Великолепно! Уходи четырнадцатого октября для разнообразия. Хороший, чистый воздух выветрит, мой друг, все заблуждения из твоей головы. Гарантирую, что через какие-то четыре недели ты излечишься. А потом
Что потом?
Потом я буду готова заняться тобой.
Заняться мной?
Комиссия предполагает перевести меня в Эдинбург это пока что не официально, но практически решено. Я получу серьезное назначение со всеми привилегиями в больнице при Фонде Уоллеса. А также, добавила она небрежно, право на выбор коллеги для оказания мне помощи в патологоанатомических исследованиях.
Вид у него был мрачный, почти неприступный.
Патанатомия! Это как погребальная плита Боже! Я ненавижу это.
Не говори глупостей! У меня есть свои люди в Комиссии. Возможно, я даже добуду тебе руководящее место. Начальник патологоанатомического отделения, в твоем возрасте подумай об этом! И подумай, что об этом подумает Овертон!
Черт возьми! Почему ты пробуждаешь во мне самое худшее? возопил он.
Потому что, дорогой старина Дункан, ты в значительной степени моя собственность, мило улыбнулась она. И сейчас больше, чем когда-либо.
Ты самая эгоистичная, самая инфернальная женщина, которую я когда-либо встречал.
Она подавила зевок и посмотрела на часы:
Да, в том, что касается науки, так оно и есть. И мы оба маршируем под этим знаменем. Она бросила на него последний холодный взгляд. Спи спокойно, бедный дровосек, дни твоей телячьей любви закончились.
На пути к двери она взяла пачку писем. Позже, вернувшись домой, она тщательно перевязала пачку и со странной улыбкой спрятала ее в ящик бюро.
Глава 35
Полный лихорадочных и противоречивых мыслей, бесконечно терзавших его сознание, Дункан дотянул до своей последней недели в больнице Виктории.
Погода стояла суровая, с внезапными метелями и жесткими бесснежными морозами, превратившими землю в железо. Однажды поздно вечером, когда он возвращался с последнего обхода, в его гостиной зазвонил телефон. Решив, что это запоздалый звонок от медсестры Грант, он привычно снял трубку.
Это была не сестра Грант. Голос доносился издалека, через мили междугородных проводов. Он вздрогнул, поняв, что это Джин Мердок.
Я звоню из-за отца он слег.
Что с ним?
Бронхит. У нас здесь снега по колено. Три ночи подряд отца вызывали в Страт, тогда он и простудился. Сильно. Он просто не хотел уступать болезни но теперь пришлось.
А как его работа?
Это меня и беспокоит. Здесь много заболевших.
Он представил себе ситуацию в этом богом забытом Страт-Линтоне: больной доктор, заледенелая сельская местность, все кругом болеют.
Ему нужна замена?
Да, немедленно. Ты никого не знаешь? Она поколебалась, а затем поспешно спросила: О, Дункан, а ты не можешь сам приехать на неделю или две?
Он уже принял решение. Если бы не обида на Мердока, он бы сам предложил свою помощь, не дожидаясь, пока она попросит. Он быстро прикинул план действий. Он был уверен, что в такой чрезвычайной ситуации декан Инглис освободит его от этих последних нескольких дней в «Виктории».
Во сколько отсюда отправляется последний автобус? спросил он Джин.
В девять часов, со Старой площади.
Похоже, я могу успеть. Жди меня около десяти часов.
Он повесил трубку и позвонил доктору Инглису. Краткое, убедительное объяснение и он свободен. У него не было времени взять с собой какие-то вещи. Он накинул шарф, надел пальто, надвинул шляпу на лоб и поспешил вниз по лестнице. Пробежал по пустынной улице и вскочил в видавший виды сельский омнибус, как раз когда тот отъезжал со Старой площади.
В автобусе, обычно переполненном, на сей раз было только два пассажира молодой мужчина лет двадцати пяти с хорошим лицом и аккуратной бородкой, который был погружен в чтение какого-то романа, и его непосредственный попутчик, вызвавший у Дункана внезапный шок узнавания. Хотя Дункан и не видел его шесть лет, он сразу узнал полнотелого мужчину средних лет с тяжелым подбородком, мешками под глазами и редкими черными волосами, зачесанными на лоб. Это был Честный Джо Овертон!
Вскоре последний дал понять, что он не забыл Дункана.
Это ты, проскрипел он. Что ты тут потерял в такой вечер?
А вы? спросил Дункан.
Я! проворчал Честный Джо. Я навещал своего сына. Меня бы не было в этом проклятом катафалке, если бы моя машина не сломалась. Что-то с зажиганием. Ну подожди, доберусь до своего механика сверну ему шею к чертям. Он вытащил из кармана сигару, откусил кончик и спросил, закуривая: Далеко собрался?
В Страт-Линтон, сказал Дункан.
А! с явным интересом отреагировал старый знакомый. Прекрасная долина! Я сам болтаюсь неподалеку от этого богом забытого места. Занят самым большим проектом в своей жизни, на озере Лох-Линтон плотина, шлюзы, турбины, генераторы, целый набор штуковин, где занято более тысячи человек. Все твои друзья из Совета Ливенфорда со мной. Когда мы закончим, мы обеспечим электроэнергией и светом половину восточных графств. Практически монополисты, к тому же у нас есть собственный глиноземный завод в придачу.
Дункан молчал. Помимо того, что рассказала ему Джин, в последнее время об этом много писали в прессе. Ожесточенные споры касались нового плана, который, несмотря на несомненную пользу, уничтожил бы на многие мили вокруг этот прекрасный природный ландшафт.
Глава 36
Видишь вон того молодого выскочку? Честный Джо указал на их попутчика, поглощенного чтением. Это Алекс Эгль, сын сэра Джона Эгля. Клянусь богом, ты не поверишь, сколько неприятностей они нам доставили, эти чертовы Эгли, пытаясь угробить наш план и спасти свою открыточную собственность. Но я приложил их как следует! Он потер руки, затем скосил бегающие глазки на Дункана. А что у тебя за дела в долине Линтон, смею спросить?
Еду заменить местного доктора Мердока, ответил Дункан.
Мердока! возмущенно воскликнул собеседник. Эту упертую старую свинью!
Вы знаете доктора Мердока? холодно спросил Дункан.
Слишком хорошо, пробурчал старший Овертон. Я попросил его оказать мне услугу по нескольким случаям выплаты компенсации. Кучка моих людей имела глупость заболеть брюшным тифом начали требовать пособия по болезни. Вместо того чтобы помочь мне, этот старый черт обвинил во всем еду, которой я их кормил, и поклялся, что представит доказательства в суде, если я им не заплачу.
И конечно, он был не прав? ровным тоном осведомился Дункан.
Подрядчик бросил на него острый взгляд:
Прав он или нет, но я так просто не забуду этого твоего доктора Мердока. Передай ему это от Джо Овертона, когда увидишь. Я рад, что он болен ему давно пора помереть. Им в Линтоне нужен новый, современный молодой врач, и, возможно, именно я его и найду.
Вы зря потратите время, холодно сказал Дункан. В Страте все любят старину Мердока.
Отвернувшись, он вытащил из кармана учебник и начал читать. При этом ему почудилась полуулыбка одобрения на лице молодого Эгля.
Хотя Дункан пытался сосредоточиться на своей книге, он был рад, когда долгая, холодная поездка закончилась. Он зашагал по деревне, погруженной в белое безмолвие, под ногами скрипел сухой снег, а от мороза дыхание превращалось в иней. Его наполнило чувство радостного возбуждения он был похож на школьника, возвращающегося домой.
В конце улицы в ночи мерцали окна дома доктора. Дункан затопал по ступенькам, поднял тяжелое дверное кольцо, но, прежде чем успел его опустить, дверь распахнулась и на пороге появилась Джин темный силуэт на фоне теплого света.
Входи, воскликнула она. Как я рада тебя видеть! Это просто отлично, что ты приехал!
Быстро, нетерпеливо она помогла ему снять пальто ее глаза горели радостью оттого, что она снова его видит.
И твоя рука, понизила она голос. Разве это не замечательно?
Что ж, вполне, но не более того. Но радость в ее голосе тронула его, столько в этом было живого чувства.
Еще более замечательно то, как ты меня встречаешь, Джин.
Он стоял, пристально глядя на нее, не желая покидать теплый уют ее присутствия.
Где больной?
Наверху. В ужасном настроении это показывает, что он не так уж и болен.
Так или иначе, я взгляну на него прямо сейчас.
Дункан снова улыбнулся ей и повернулся к лестнице.
Старый доктор сидел, опираясь на подушки, в кресле с высокой спинкой, на коленях у него был плед, у локтя пыхтел чайник на случай приступа астмы. Щеки доктора пылали, лоб был красен, но слезящиеся глаза смотрели на Дункана с неукротимым гневом.
Глава 37
Итак, прохрипел Мердок, перед нами сама великая личность. Прямиком от пробирок и нарядных белых халатов!
Дункан с особым интересом посмотрел на него.
Вы должны быть в постели, сухо сказал он. У вас температура, наверное, под сотню[2], и у вас сильный цианоз.
Цианоз! передразнил Мердок. Это один из ваших новых научных терминов, благослови Господь мою душу! Я уже почти вылечился!