Вы куда-то шли? спросил юноша без особо интереса.
Нет То есть да Но задумался и заблудился, скороговоркой пробубнил Саймон, опуская глаза в пол, но невольно поглядывая на пятна на рукавах мантии незнакомца.
Заметив это, молодой человек поспешно убрал руки за спину.
Вам что-то нужно от меня? снова спросил он альрауна.
Если бы вы показали мне дорогу еле слышно сказал Саймон, понимая, что лучше поспешить оставить этот дом с плачущем колокольчиком и его бледным хозяином.
Если вам на кладбище, то это туда, махнул рукавом мантии в сторону тумана юноша.
Да! Да, мне туда! выпалил перепуганный альраун, отходя от порога и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не побежать прочь без оглядки. Да! Спасибо! Всего вам наилучшего!
Юноша продолжал смотреть на Саймона. В глазах его по-прежнему ничего не отражалось. Совершенно никаких чувств или эмоций, кроме всепоглощающей печали. Наконец он шагнул обратно в дом, не убирая рук из-за спины. И дверь сама собой закрылась. Колокольчик от этого ещё раз жалобно звякнул. А мгновение спустя погас мерцающий свет на первом этаже, и дом снова замер, как и прежде.
Саймон же в самом деле побежал навстречу туману. Таинственный незнакомец помог ему преодолеть тонкую грань между сковывающим страхом, который не даёт ни пошевелиться, ни что-либо предпринять, и ужасом, побуждающим собрать оставшуюся волю в кулак, чтобы убегать изо всех сил.
Во всю прыть он нёсся вниз по улице, начисто позабыв о страшных историях, в которых люди, попав в туман, пропадали и никогда из него не возвращались. Кривые тени домов всплывали на всём его пути, но Саймон уже не пытался понять, где он. Туман становился всё менее густым. Очертания домов всё более чёткими. Наконец Саймон ворвался на улочку, где о чудо! стоял один из фонарей, освещающий небольшое пространство вокруг себя голубоватым газовым светом.
На радостях Саймон не заметил прохожего, дородного господина в помятом сюртуке. С разбегу альраун влетел в него и, наверное, сшиб бы с ног и сам бы упал, не окажись этот гражданин коренастым и стойким, к тому же в два раза больше самого Саймона.
Эка ты несёшься, парень! хохотнул он и отпустил Саймона, врезавшегося в него.
Альраун бешено завращал глазами, блуждая ими туда-сюда и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть после столкновения.
Дородного господина всё это изрядно развеселило. Он положил свою массивную руку на худенькие плечи трясущегося Саймона и пророкотал:
Ты чего так напугался? Пойдём-ка пропустим по кружечке медового эля к старине Джо!
Не понимая, что происходит, Саймон не сопротивлялся да он, в общем-то, и не смог бы! и двинулся в ближайший дом.
Постепенно придя в себя, он наконец услышал, что на улице, несмотря на поздний час, довольно шумно. Из домика, в который его тащил смеющийся гражданин, доносились весёлый смех и громогласные вопли. В воздухе пахло жареными колбасками и чесноком. От самого толстяка разило элем, но самое главное Саймон понял, что каким-то чудом он остался жив. Больше того, он оказался в том самом месте, куда так стремился попасть!
«У старины Джо» было написано большими ровными буквами на старой деревянной табличке.
«Таверна» следовала надпись ниже, буквами менее ровными и гораздо более мелкими.
«Заходи, прохожий, без лишних раздумий. У нас всегда свежий эль!» это было приписано ещё ниже совсем уж скверным почерком, кривым и скачущим.
Были на табличке ещё какие-то надписи, но Саймон их не разобрал.
От кого убегал, парень? дружелюбно осведомился дородный гражданин в мятом сюртуке.
От страха и от тумана, ответил альраун, переводя дыхание.
К чёрту всё! Забудь и отдыхай! посоветовал новый знакомый.
А я как раз сюда шёл! сказал Саймон и, подумав, уточнил: Нет, скорее нёсся как проклятый!
Это точно, согласился дородный господин, Будь я потоньше, вроде тебя, расшиблись бы насмерть оба! Спасибо элю, что не дал мне умереть! С этими словами он стал весело хлопать себя по животу, которым, судя по всему, очень гордился.
Впервые за прошедший день Саймон позволил себе улыбнуться.
***
В таверне было душно. Посетителей было немного, и все они, сосредоточившись вокруг трёх сдвинутых массивных столов из чёрного дерева, играли в карты. То и дело раздавались те самые радостные вопли победителей и чертыхания проигравших, что слышны были даже с улицы. На кону стояли деньги. Весёлый толстяк, который завёл Саймона в таверну, уже и сам принимал активнейшее участие в игре. Альраун же опустился за соседний столик поменьше и смотрел на игроков.
У тебя до большой партии две обычные дюжины! кричал какой-то смуглый верзила, обращаясь к тонкому человеку в камзоле. Смотри не набери лишнего!
Тонкий в камзоле был спокоен. Очевидно, он не сомневался в своей победе.
Не учи учёного, сухо бросил он верзиле под одобрительные возгласы того самого толстяка, который, очевидно, был его закадычным приятелем и с интересом следил за ситуацией на столе, попивая эль из огромного двухпинтового стакана.
«Такой кружечкой можно запросто и пришибить», подумал Саймон.
Игроки не обращали на него совершенно никакого внимания. Сам старина Джо разливал эль у барной стойки в углу таверны. Ему Саймон был также не особо интересен. Зато девушка на самодельных роликах, похожих на древние утюги с колёсами, то и дело внимательно посматривала на него одним глазом из-под круглого монокля. Второй глаз у неё был закрыт длинной чёлкой. Волосы её были какого-то неестественного грязно-сиреневого оттенка. Девушка была ни высокой, ни маленькой и, по меркам Саймона, вполне симпатичной. Конечно, он плохо понимал в людской красоте, но тут его мнение разделяли и игроки за столом. Они постоянно подшучивали и заигрывали с юркой официанткой на странных роликах, но руки не распускали. Хотя фигура у неё была просто загляденье.
Тебе что подать, котейка? Сиреневоволосая официантка неожиданно оказалась у столика альрауна.
Я не котейка, насупился Саймон, Я альраун!
Ну ты не раскисай, полосатый, улыбнулась она ему, Принести тебе эля?
Денег нет, буркнул Саймон.
За счёт заведения, щедро предложила официантка и укатила к стойке, где стоял Джо.
Через несколько минут девушка подкатила снова с кружкой тёмного эля и сухой рыбкой. Саймон благодарно принял свой ужин и улыбнулся ей.
Ты зачем пришёл-то? спросила она, катаясь вокруг него и протирая куском серой ткани столики вокруг.
Сам не знаю. Совесть ищу! признался альраун, отчего девушка не сдержалась и захихикала. Что смешного? снова нахмурился Саймон. Он никак не мог взять в толк, почему все смеются ему в лицо, когда он говорит про совесть.
Дружок, какую совесть? Ты сидишь в баре посреди ночи и пьёшь эль! А тебя дома, наверное, ждут.
Нет у меня теперь дома, грустно промолвил альраун, но девушку это почему-то не смутило.
Так и скажи, что переночевать негде, игриво подмигнула она из-под монокля и окликнула бармена: Эй, Джо, примем котейку?
Щетинистый бармен наконец оторвался от кружек и кранчиков, чтобы посмотреть на Саймона.
На кой нам говорящий кот? гаркнул он басом.
Он утверждает, что он альраун, уточнила девушка.
Саймон не знал, что сделать или сказать. Ему было неловко. Игроки, закончившие партию, теперь тоже взирали на него. Кто с интересом, кто исподлобья.
Не люблю я альраунов! вдруг резко крикнул один из них, совсем юный усач.
Эй, полосатый, окликнул Саймона другой, косматый мужчина неопределённого возраста. Тебе чего тут надобно?
Так, ребята, не буяним, прогрохотал тот толстяк, в которого Саймон врезался на улице. Это я его привёл! Всё нормально. Парню не нужны проблемы. Он отдохнуть хочет.
Косматый и тот другой, который высказался не в пользу альраунов, не стали спорить. Девушка по-прежнему стояла возле Саймона, и ему казалось, что пока она на его стороне, ничего плохого не произойдёт.
Джо оценивающе поглядел на него, поставил кружку на стойку до этого он вертел её в руках, протирая то внутри, то снаружи, и сухо заключил, что Саймон может остаться на ночь, если хочет.
Мне нужна помощь! неожиданно для самого себя воскликнул Саймон, обращаясь ко всем сразу. Помогите мне найти совесть!
Реакцию окружающих едва можно передать словами: такого раскатистого хохота старенькая таверна не слышала уже несколько лет. Словно гром раздался посреди тихого спокойного неба. Продолжительный рокочущий гром.
Волшебным образом обстановка, совсем недавно несколько напряжённая, вошла в какое-то сверхвесёлое русло. Эль вновь полился рекой. Саймона усадили за сдвинутые столы из чёрного дерева. Игроки решили ещё раз «метнуть банчишко» меткое выражение всё того же толстого господина в мятом сюртуке. Девчушка носилась на утюгах-роликах от стойки к столам и обратно, забирая пустые кружки и привозя обратно доверху наполненные. Косматый мужчина оказался милейшим рассказчиком неприличных анекдотов, к тому же оборотнем. А усатый юноша, не любивший альраунов, был мелким торговцем с ярмарки на Кривофонтанной площади весьма безобидным, как понял Саймон, когда опорожнял третью пинту тёмного эля. Верзила по имени Меткий Билли был охотником. Как и тонкий человек в камзоле. Того звали Стэнли Молчаливый. Билли травил байки про охоту, Стэнли лишь изредка вставлял несколько метких фраз в его россказни впрочем, они были всегда к месту. Смех не прекращался. Вскоре Саймон начал понимать, что эль и усталость, а также пережитый страх дают о себе знать. На одном из рассказов Билли, где-то между подробностями о том, как именно у него заклинило ружьё, когда они ходили на свирепого Сохача6, и как Стэнли не растерялся и кинул в этого зверя невесть откуда взявшееся в их охотничьей тележке копьё, правда не попал, Саймон и уснул.
Увы, окончания уморительного рассказа он уже не узнает, ибо такие подробности можно услышать лишь раз, посреди ночи в старенькой таверне, когда вокруг много эля и весёлых игроков в карты.
Глава 5
Великий Погост
Разбудили альрауна звуки, раздающиеся совсем неподалёку от него. Осмотревшись, Саймон понял, что, вопреки обещаниям Джо и миловидной официантки, его не оставили ночевать в таверне. Вместо удобной кровати под ним оказалась поваленная надгробная плита из серого камня. Старая, принадлежащая неизвестно кому. Читать Саймон умел, но надпись на плите была на непонятном ему старинном языке. Не было никаких сомнений альраун очутился на старом кладбище, которое носило название Великий Погост.
Звуки, разбудившие его, издавали старые лопаты несколько человек в длинных бесформенных одеждах копали очередную могилу.
Саймона передёрнуло. Он знал, что это Могильщики зловещие сторожа кладбища, которые свирепеют с наступлением темноты. Про них ходило немало легенд. Говорили, что они, будучи почти единственными жителями Погоста, не любят посторонних. Если ты по какой-то несчастливой случайности окажешься среди ночи на кладбище и зазеваешься, то Могильщики могут закопать тебя, и потом уже выбраться будет невозможно. Говорили также, что они являются порождениями самого Великого Погоста, поэтому их никто никогда не видел за его пределами. Жители Кошмариуса боялись их и старались держаться от них подальше.
Альраун попытался сползти под могильный камень, на котором он оказался, чтобы ненароком не привлечь внимания Могильщиков. Согнувшись в три погибели он неуверенно, но целенаправленно сползал с надгробия. Могильщики продолжали копать. Рыхлая серовато-коричневая земля летела во все стороны. Полностью увлечённые своим скорбным ремеслом, Могильщики даже не смотрели в сторону Саймона. А он уже наполовину сполз под накренившийся камень.
Наконец ему удалось целиком оказаться за надгробием. Саймон взял минуту, чтобы перевести дух и успокоиться. При этом он пытался одним глазком следить за происходящим у Могильщиков. Те, кажется, заканчивали. По крайней мере, стук лопат стих. Саймон высунул из-за плиты заспанную мордашку, чтобы получше оценить ситуацию, но Могильщиков не увидел. Только яму и несколько лопат, воткнутых в землю или валяющихся рядом. Разумеется, если не считать других могил, которые его не интересовали. Дальнейшее нахождение в такой опасной близости к свежей могиле, которую к тому же выкопали непонятно для кого (похоронных процессий на кладбище не наблюдалось), не предвещало альрауну ничего хорошего. Поэтому альраун пополз на животе вдоль ближайшего ряда могил и склепов, как можно ближе прижимаясь к земле, чтобы не распороть себе брюхо о всякие камни да зазубрины. Перебирая передними и задними лапами и то и дело вертя головой, дабы не упустить из виду то место, где были Могильщики, Саймон словно крот-землекоп бороздил Великий Погост. Никакого конкретного маршрута у него, конечно же, не было. Он просто пытался убраться подальше от перевёрнутой плиты, на которой его угораздило проснуться.
Тем временем наступало утро. Рассветом в стране Двулуния считался тот момент, когда на небе на короткий срок встречались обе Луны. Младшая Сестра не торопясь показывалась из-за большой пухлой тучи, выходя навстречу Старшей Сестре, которая хозяйничала на небе всю ночь. От этого небо озарялось желтоватым или оранжевым светом, а тучи на этом фоне походили на дремлющих перепачканных овечек. Одним словом, красота! Но Саймон и в более спокойные для себя времена был чужд созерцанию природы. Что уж говорить про сейчас, когда ему могла грозить смертельная опасность! На Погосте становилось всё светлее. Саймон всё дальше удалялся от свежей могилы. Он начал уставать, а кладбище и не думало заканчиваться.
В голове у альрауна всё смешалось. Последние два дня выдались слишком насыщенными нежелательными и весьма рискованными событиями. Вот и теперь он мог попасть в затруднительную ситуацию, если вдруг кто-то из Могильщиков увидит или услышит, как он ползком пробирается вдоль захоронений. Пока Саймон полз по холодной земле и колючей траве, растущей повсеместно на Великом Погосте, он несколько раз зарёкся пить эль, вино и вообще всё, что крепче простокваши. Также он твёрдо решил, что сегодня же вернётся к господину Кадаврусу и будет просить прощения. Коль потребуется, он готов умолять и пасть на колени. Если раньше такие мысли в принципе не посещали голову альрауна, то в эту минуту он, чумазый и растрёпанный, не видел в них ничего зазорного. Встречаться каждый вечер с чем-то неизвестным, пугающим и опасным и дальше он совсем не хотел.
«Подумаешь, встать на колени, размышлял обновлённый Саймон, ползя на брюхе и тихо кряхтя. Не велика беда! Если Кадаврус меня простит и пустит обратно в дом, оно того стоит. Прикажет я вообще буду всё время на четвереньках ходить, лишь бы в особняке!»
Впереди он увидел небольшую часовню. Почему-то он твёрдо был убеждён, что в ней нет, и не может быть, Могильщиков. Постепенно приближаясь к ней, Саймон приобретал уверенность в том, что страшные обитатели Великого Погоста его уже не достанут. Наконец он настолько осмелел, что поднялся на ноги и наспех отряхнулся, хотя стать чище это ему, конечно, не помогло. Оглянувшись в последний раз, альраун торопливым шагом поковылял к часовне.
Могильщики в это время уже ушли (куда они уходят по утрам, никому не известно). Правда, Саймон этого не знал. Несмотря на все свои недостатки, он очень быстро усвоил один очень важный урок: перестраховаться никогда не будет лишним. Должно быть, теперь он ни за что не отступит от этого правила.