Хорошо, книга, улыбается женщина, хотя глаза у нее снова слезятся, и я откашливаюсь, из-за ее впечатлительности чувствуя себя не в своей тарелке. Эта дама мучается из-за гормонов. Я потакаю ей, не зная, почему она помогает, и задаюсь вопросом, сможет ли она оплатить все, что накидала в тележку. Мы идем в книжный отдел, и я выбираю две книги. Она выхватывает их из моих рук и добавляет еще семь. А когда мы оказываемся в продуктовом отделе, женщина сметает с полки суп, положив его в корзинку вместе с соком, сладостями и шоколадом.
Он не ест шоколад, сообщаю я.
А ты?
Да, я люблю шоколад.
Тогда он для тебя.
Вы действительно не должны столько всего покупать, говорю я, настороженно пробегая взглядом по переполненной тележке.
Должна.
Вы живете в Трипл-Фоллс? Мне нужно отвлечься. Он проснулся. Я чувствую.
Три раза. Дверь заперта, заперта.
Не удержавшись, смотрю на пластмассовые часы, висящие над аптекой. Половина восьмого. Шон уже, наверное, идет в школу. Если Доминик спит, то Шон его скоро разбудит. У меня осталось несколько минут.
Нет, я жила тут раньше, но недавно переехала. Вернулась сегодня, чтобы повидаться с одним человеком но я Она качает головой. Неважно.
Снова смотрю на часы, почти не слушая ее, потому что сердце начинает колотиться в груди. Если Доминик проголодался, то может сотворить какую-нибудь глупость например, попытаться приготовить яичницу.
Вот только чертовых яиц-то у нас дома и нет. Ладошки начинают зудеть, и я поворачиваюсь к женщине.
Мне пора возвращаться к брату. Мне нужно идти. Сейчас.
Она округляет глаза.
Он один?
Киваю.
Похоже, она снова расстраивается.
Когда я уходил, он спал. Не хотел тащить его с собой по такой жаре. А тетя не могла отпроситься с работы. Я сижу с ним дома. Я ведь уже взрослый. В моем голосе слышна злость, да и ляпнул я уже слишком много лишнего.
Я никому не скажу, если ты так думаешь. Ты не виноват, заверяет она. Ты хороший брат.
Женщина торопится пробить покупки, а я смотрю на кучу пакетов и гадаю, как поволоку их домой, но радуюсь при мысли, как воодушевится Дом, увидев, что лежит внутри.
Пойдем отнесем покупки в машину, и я отвезу тебя домой.
С облегчением смотрю на нее.
Уверены?
Конечно. Ты же не думал, что я заставлю тебя идти почти пять километров с этими сумками?
Кассир называет общую сумму, и я, вытаращив глаза, смотрю на экран. Двести двенадцать долларов. Женщина, не моргнув глазом, протягивает триста долларов и кидает сдачу в один из пакетов. Смотрю на нее круглыми глазами.
Если ему будут нужны еще лекарства, говорит она, но я понимаю, что это жалость. И меня это бесит.
Сглотнув ком в горле, киваю, потому как говорить трудно. Собираю пакеты и тащусь к машине, пока женщина поворачивает ключ зажигания и включает кондиционер. Домой мы едем молча, и я поглядываю то на заваленное пакетами заднее сиденье, то на женщину, которая побелевшими костяшками сжимает руль. Чувствую жалость к ней, к этой печальной беременной женщине, которая настолько одинока, что ей приходится шататься со мной по магазину, чтобы поднять себе настроение.
Когда она подъезжает к дому, отказываюсь от ее помощи. Какой бы милой она ни была, в дом ее приглашать не стану. Я редко подпускаю к Доминику взрослых. Не доверяю им. Никому здесь не доверяю. Дотащив пакеты до крыльца, возвращаюсь к машине и захлопываю заднюю дверь, а женщина опускает окно со стороны пассажирского сиденья.
Спасибо вам.
О, прошу, не нужно благодарностей, мне было в удовольствие. Она качает головой и снова выглядит так, будто вот-вот заплачет.
Меня зовут Тобиас, сообщаю ей, словно это имеет значение.
Спасибо, что составил компанию, Тобиас.
Надеюсь, день у вас станет лучше.
Женщина кусает нижнюю губу, словно она на грани нервного срыва, и говорит:
Ты сделал его гораздо лучше. Спасибо, что доставил такое удовольствие. Она качает головой. Ты наверняка считаешь меня сумасшедшей.
Вы сказали, что у вас был плохой день. У меня тоже. Мой вы точно сделали лучше.
Ты хороший ребенок. Ты заслуживаешь Она переводит взгляд на дом. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем плохие дни.
У всех они бывают, пожимаю плечами.
Спасибо, Тобиас.
В шоке от событий последних тридцати минут, прощаюсь и взбегаю по ступенькам, затаскиваю пакеты в дом, захлопываю дверь и поворачиваю замок три раза.
Выглядываю через отогнутые жалюзи и вижу, что ее машина еще стоит у дома, а женщина склонилась над рулем и дрожит всем телом.
Она плачет. Часть меня хочет подойти к ней. Мама всегда говорила не оставлять плачущую женщину одной и никогда не становиться причиной ее слез, но я все равно не знаю, что сказать. Потому только наблюдаю за ней несколько минут, пока она не вытирает лицо и не уезжает. Пока разбираю покупки, в груди остается щемящее чувство. Дом еще спит, когда заглядываю к нему в спальню. Расставив банки в пустой узкой кладовке, чувствую облегчение, смотря на количество еды. Больше не придется голодать и ждать, когда Дельфина решит, что пришло время ужина. Ест она редко, поэтому эти припасы прокормят нас несколько недель. И тут я слышу, как Доминик подает голос за моей спиной, и его слова доставляют мне радость.
Это все мне?!
Через несколько минут пакеты валяются на полу его спальни, а я пытаюсь нанести ему на кожу розовый лосьон, пока Доминик въезжает новыми машинками мне в бедро. Набив живот, думаю о женщине, которая мне помогла, и жалею, что не поблагодарил ее как следует. Справившись с Домиником и намазав его лосьоном, тащу брата в постель и переношу свой небольшой телевизор в его комнату. Дом уже почти засыпает, когда окно внезапно распахивается и появляются растрепанные светлые волосы. Шон поднимает голову и улыбается, увидев, что мы расположились на кровати Доминика. Он залезает через окно, одетый в свою любимую футболку с Бэтменом и джинсы. После лазанья по деревьям его одежда покрыта грязью.
Вы не идете в школу? спрашивает он.
Нет. Доминик заболел.
Не похож он на больного. Шон смотрит на нас и чешет руки, и в тот миг я подмечаю на его руках, лице и шее пузырьки. Открываю было рот, когда Дом вскакивает с кровати и показывает на него пальцем.
Шон! Переносчик инфекции это ты!
* * *
Сэр? доносится до меня незнакомый голос. У вас семь пакетов. Звук пробивающегося товара медленно возвращает в реальность, и я забираю у протягивающей руку женщины сдачу и чек. С ноющим ощущением в груди беру пакеты за ручки и выхожу из магазина к «Камаро» Дома.
Глава 4
Сесилия
Безучастно глядя через большое окно на парковку, отметаю мысль, что ищу хоть какой-то намек на «Камаро» и его появление. Бросив еще один взгляд на часы, сержусь, что лгу самой себе. Он подвез меня три часа назад. Я знаю, что он не передумал и вернется.
Он вернулся ради меня.
Он бросил свою жизнь ради меня.
Он снова убил ради меня.
Да где ты сегодня витаешь, женщина? спрашивает Марисса, подкравшись ко мне за стойкой.
Просто отвлеклась. Понимаю, что, наверное, нужно предупредить ее, что или, вернее, кто к нам скоро нагрянет, но понятия не имею, замышляет ли Тобиас вторгнуться в мое рабочее пространство, как вторгся в мой дом и новую жизнь. Понятия не имею, замышляет ли он оставаться здесь инкогнито, как делал это в прошлом. Пока остается только гадать особенно мне.
Марисса, пожалуй, единственная, кого могу считать здесь подругой, и я немало рассказала ей про Тобиаса, так что она понимает, почему я не интересуюсь мужчинами. Подробностями не делюсь, поскольку верить сейчас во что-то слишком поспешно. Тобиас может пропасть без вести так же быстро, как и появился.
Но в это я не верю вопреки стремлению придерживаться скептицизма.
Меня бесит, что я по большей части верю ему, верю в искренность его слов и поступков. Но если поверю ему, если приму его обещания близко к сердцу, останусь ли навеки в дурочках?
Пока так и есть. И не могу позволить ему это сделать. Он должен снова завоевать мое доверие независимо от чувств, которые к нему испытываю.
Отвлеклась? Это точно! Ты уже десять минут натираешь держатель для салфеток.
Что? Ох. Осматриваю кафе, в котором царит тишина после утренней суеты. Я тебе нужна?
Нет, просто беспокоюсь. Ты ведешь себя странно после вчерашнего обращения президента. Хочешь, обсудим?
Нет, все хорошо, честное слово. Поворачиваюсь к ней и заставляю себя улыбнуться, а Марисса приподнимает бровь.
Мы были не разлей вода с тех пор, как ты меня наняла. Думаешь, я не вижу, когда ты обманываешь?
Ты права, извини. Кое-что случилось, и, если честно, пытаюсь привести мысли в порядок. Потом все объясню.
Да, объяснишь, но это обождет, потому что он вернулся. Она заговорщицки подмигивает.
Что? Опешив, оглядываюсь и, проследив за ее взглядом, вижу, как заходит мистер Красавчик. Через мгновение понимаю, что Марисса говорила о нем, и испытываю облегчение, которое быстро сменяется тревогой.
Весь твой, подруга. И, если тебе интересно, сообщаю: не такие уж и вкусные у нас омлеты.
Одетый с иголочки, явно чтобы произвести впечатление, он садится на стул и обращает внимание на меня. Я же беру кофейник, выдергиваю из-под стойки оказавшуюся под рукой кружку, переворачиваю ее и наливаю кофе, избегая его любопытного взгляда.
Доброе утро. Омлет по-ковбойски[15], без перца и сыра, верно?
Меня чаще зовут Грегом, отпускает он шутку. Но да, пожалуйста.
Улыбаюсь ему в ответ, пробиваю чек и удираю на кухню, пресекая на корню любую возможность завязать разговор. За сегодня я и без того уже насыпала в солонку сахар, разбила три тарелки и в спешке врезалась в дверь своего кабинета.
Мерзавец.
Из-за нехватки сна усталость меня все же одолела в основном потому, что я поедала глазами гребаного французского Адониса, который ночью в одних черных боксерах оккупировал половину моей двуспальной кровати. Он опасное искушение, его профиль и мускулистое телосложение даже в полутьме могут вскружить голову. У него такая же потрясающая конституция, как и в те времена, когда мы были вместе. И сейчас, возможно, даже лучше. Его невероятная наружность, как всегда, сбивает с толку, предвещая сменить возмущение желанием. Пробудившись от сна, вынудившего изнывать от желания, я первым же делом испытала порыв притянуть Тобиаса в объятия и никогда не отпускать. О, как же я хотела к нему прикоснуться. Так сильно, что пришлось вылезти из своей же кровати и сбежать от него. От его пряно-цитрусового аромата. От близости, которая могла бы даровать утешение.
Потому что черта с два я облегчу ему задачу.
Тобиас хочет второй шанс, но у него была возможность вернуться ко мне не один год. В Трипл-Фоллс он отвергал меня при каждом удобном случае, требовал его отпустить. Намеренно выгнал меня из своего кабинета и своей жизни.
И он прав. Какими бы обоснованными ни были у него причины так поступить, сейчас для меня это лишь оправдания.
Я достойна большего.
Каким бы ослепительно красивым ни был Тобиас, я не отступлю от желаемого. И неважно, сколько раз на протяжении этих лет снилось, как он возвращается ко мне и говорит те слова, что я от него услышала. Из головы не выходит сказанное им вчера.
«Я не мог отвести взгляд».
Независимо от того, как много значат эти слова, я уже не подросток и не двадцатилетняя девушка, которой впервые доставил умопомрачительный оргазм красивый сладкоречивый мужчина. Я уже через это проходила, и доказательством служат залитая слезами подушка да запятнанная кровью одежда.
Сесилия, кричит повар из окошка кухни в стальной раме, и я подскакиваю на месте.
Недовольно смотрю на него, и он кривится.
Извини, ты не слышала. Заказ готов.
Остынь. Марисса берет тарелку с линии раздачи и идет к Грегу. Поставив перед ним заказ, с любопытством поглядывает на меня, и Грег тоже. Недовольная таким пристальным вниманием, стараюсь больше не смотреть на парковку и ухожу на перерыв через двойные двери на кухне в свой кабинет, впервые за несколько месяцев желая выкурить косячок.
Через несколько минут, когда я сижу за столом, в кабинет влетает Марисса, и неподдельное удивление на ее лице дает понять, что так легко я не отделаюсь. Марисса, запыхавшись, обводит кабинет взволнованным взглядом и бросается к своей сумочке.
Боже правый, произносит она, стоя на пороге, и намазывает губы помадой недельного количества. Молю, скажи, что мужчина, который только что вышел из твоего «Камаро», твой сводный брат. Питая отвращение к накатившему облегчению, отодвигаю стул. Меня снова охватывает решимость, когда Марисса смотрит на меня вытаращенными глазами, в которых видна надежда, а Тревис что-то неразборчиво бурчит у нее за спиной.
Все сложно.
Мне это ни о чем не говорит. Она не отстает от меня ни на шаг, когда я расправляю плечи и выхожу из кабинета.
Глава 5
Тобиас
Подхватываю несколько пакетов, которые понадобятся для дела, и иду к кафе. А когда вхожу, вижу вовсе не то, на что рассчитывал. «У Мэгги» располагается в ветхом здании старого торгового центра, но внутри все новое, включая штукатурку и меблировку, и во всем этом отчетливо видна рука Сесилии. Кафе разительно отличается от парковки, полной колдобин, и облупившегося, выцветшего здания. Здесь уютно. Стены выкрашены в цвета жженой сиены и лазури. Повсюду висят черно-белые фотографии, а рядом прикреплены дощечки с указанием цен. Бесспорно, это Сесилия проявила инициативу, чтобы поддержать местных художников. У дальней стены высокие книжные полки и большие кресла, воссоздающие уголок для чтения. Еще здесь интернет-кафе, а вдоль окон от пола до потолка стулья. Посреди кафе уютные кабинки и столики, обозначающие обеденную зону.
Доминику бы здесь очень понравилось.
Та же мысль посетила меня вчера, когда вошел в ее дом. На краткий миг все затмевает чувство вины, и я пытаюсь отвлечься, когда замечаю Сесилию, которая наливает кофе за барной стойкой и переводит на меня взгляд.
Ощущение, будто грудь пронзает стрела и оставляет огромную рану.
Черт, как же я по ней скучал.
Разорвав зрительный контакт, она расхаживает вдоль стойки и доливает по чашкам кофе, а потом останавливается перед мужчиной, рядом с которым сажусь. Вынимаю из коробки новый ноутбук и включаю его, а Сесилия ставит передо мной чашку кофе и меню.
Думала, ты в отпуске, бурчит она и отдает чек сидящему рядом мужчине в костюме.
Это мой отпускной ноутбук, объясняю ей и, открыв меню, изучаю варианты.
Вот именно, сухим тоном говорит она и уходит.
Смотря ей вслед, чувствую, что не одинок и, бросив взгляд в сторону соседа, замечаю, куда направлен его взгляд. Пластик на меню скрипит, когда стискиваю его в руках от ослепляющей ярости. Он привлек мое внимание. Приятной наружности, примерно мой ровесник и приходит сюда явно не ради гребаного кофе.
Сраный мистер Красавчик.
Я никогда не убивал человека из ревности. Что-то мне подсказывает, сегодня не тот день, когда я должен вычеркнуть это из списка.
Красавица, да? спрашиваю, подключив ноутбук к розетке под стойкой.
Неужели у меня на лбу все написано? На этой неделе я сюда каждый день заходил.
Да что вы?
Он кивает и салютует мне чашкой.
Грег.
Тобиас.
У тебя французский акцент? Далеко ж ты забрался от дома.
Сесилия смотрит в нашу сторону, замечает, как мы общаемся, переводит взгляд на меня, после чего снова отворачивается.
На самом деле я ровно там, где и должен быть. Только переехал. Я, как чертов подросток, из-за отсутствия иных вариантов одетый в толстовку и джинсы, купленные в дисконт-магазине, поворачиваюсь к Грегу. Сам-то он ловелас в костюме.