Не следовало, соглашаюсь я, накладывая в тарелку горку картошки фри и бургер с курицей. Потом добавляю немного салата, чтобы уменьшить вредное воздействие грозящего инфарктом блюда.
Если бы я не злилась так на Бена, то рассердилась бы на подругу. По правде говоря, безрассудство Эсме едва не стоило нам с Пен жизней. Если бы не Бен, кто знает, сидели бы мы с ней здесь сейчас.
Уверена, что ты не пострадала? спрашивает Эсме, прикусывая нижнюю губу.
Уверена. По крайней мере не физически.
Пока мы едим, я рассказываю обо всем, а они внимательно слушают. Эсме перебивает и ругается как сапожник, когда я дохожу до того, как Бен оскорбил меня и практически вышвырнул из номера.
Вот сволочь, кипит Эсме. Я подумываю отправиться в «Венецианский» и выложить ему все, что думаю.
Очередная безрассудная идея.
Оно того не стоит, и это слишком опасно. Сомневаюсь, что Бен и его дружки носят пистолеты как аксессуары. Кроме того, я больше не хочу его видеть.
Паршиво, детка, Пен смотрит на меня с сочувствием. Я помню, как ты по нему чахла.
Он не стоил твоего обожания, поддерживает Эсме. Но странно, что он хранит в кармане твой рисунок.
Думаешь, он знал, что мы будем там? снова встревожившись, спрашивает Пен.
Не думаю. Я набиваю рот последней картошкой. Эсме заказывала на свое имя, а на Шрамолицего Салерно мы наткнулись случайно.
Тогда, кто бы мог подумать, я согласна с Эсме. Странно, что он был так груб при том, что ты явно для него что-то значишь. Иначе он бы не хранил твой рисунок.
И не похоже, что ты была плохой любовницей, рассуждает Эсме, и я мысленно прихожу в ужас. Детка, прекрати психовать. Она пожимает мою руку. Ни один парень не будет трахать девушку всю ночь, если в самом деле не увлечен. Он ведь кончал?
Я киваю.
Много раз. На мне и в меня.
Так что дело не в этом, Эсме постукивает себя пальцем по подбородку.
В любом случае это неважно. Я ставлю пустую тарелку на стол. Я больше не хочу думать о Бене. Для меня он теперь мертв. Я открываю бутылку воды и делаю несколько глотков. Он хочет, чтобы я вообще забыла о прошлой ночи, и я не прочь это сделать.
Парень, которого он прислал, сказал то же самое, говорит Пен, и я чуть не выплевываю воду на пол.
Какой парень?
Пен оглядывается. Убедившись, что нас никто не подслушивает, понижает голос:
Этот мудак Рензо привел меня сюда, забрал мой мобильник и отключил телефон в номере, чтобы я не могла никому позвонить. Я была вне себя, на грани нервного срыва, когда появился друг Бена Лео.
Ее щеки вспыхивают, и я выгибаю бровь.
Ты мне этого не рассказывала, с любопытством произносит Эсме. Колись.
Пен поджимает губы, но не может сдержать усмешки.
Он такой красавчик, накачанный, немного пугающий, но суперсекси.
Бедный Эрик, Эсме облизывает йогурт с ложки.
Пен пихает ее локтем под ребра.
Ничего он не бедный. Я все равно люблю своего жениха, но если вижу симпатичного парня, то могу это признать.
Чего он хотел? спрашиваю я, стремясь добраться до сути.
Он избавил меня от Рензо. Сказал, чтобы я не волновалась. Что ты в безопасности, с Беном, и он о тебе позаботится. Он остался со мной, но исчезал на несколько минут, когда остальные вернулись в стельку пьяные.
Моя головная боль это доказывает. Эсме бросает в мусор пустую упаковку от йогурта.
Я уложила всех в кровати, продолжает Пен, игнорируя Эсме, а когда вернулась, Лео приготовил кофе.
Как мило, Эсме хмурит брови, а Пен показывает ей неприличный жест.
Он выражался довольно туманно, но все же смог объяснить. По сути он сказал то же, что и Бен, только не так грубо. Что те люди в подвале опасны, и нам нужно молчать насчет прошлой ночи. Вот почему я рассказываю Эсме только сейчас. Все остальные считают, что ты познакомилась с каким-то парнем и уехала в его отель.
Спасибо, Пен. Думаю, мы согласны с тем, что нужно держать все в секрете.
Ты только зря тратишь воздух, говорит она и бледнеет.
Я беру ее за руки.
Я знаю, что ты вчера перепугалась. Ты уверена, что в порядке?
Ее глаза наполняются слезами.
Я никогда не была так напугана. Я была уверена, что они изнасилуют нас обеих, а потом перережут глотки. Она отворачивается, и по ее щеке стекает слезинка. Сьерра, мне так жаль, что я бросила тебя там. Я дрянная подруга.
Прекрати. Я пальцем поднимаю ее подбородок. Это не так, и ты ни в чем не виновата. Решение принимала я, и ты не должна чувствовать себя виноватой. Если бы ты боролась, тебя могли пристрелить.
Лео тоже так сказал, шепчет она. Он сказал, что я была наживкой. Что у Шрамолицего такие методы. Он изначально собирался использовать меня, чтобы заставить тебя остаться.
Вчера мне это не приходило в голову. Я так паниковала. Но в этом есть смысл. Он с такой готовностью согласился с моим планом и без возражений отпустил Пен.
Самое главное, что мы все в безопасности и невредимы, говорит Эсме.
Если не считать моей уязвленной гордости, пожимаю я плечами, стараясь прогнать уныние.
Взгляни на это так, Эсме, сидя на диване, подтягивает колени к груди. Тебе довелось переспать с объектом твоего детского обожания, и он оказался чертовски хорош в постели. Он дал тебе множество оргазмов, забрал твою анальную девственность, и ты не скоро забудешь свой двадцать первый день рождения.
Ради бога, Эсме. Ты дура? огрызается Пен, сердито уставившись на нашу лучшую подругу. Опомнись и перестань нести чушь. И прекрати действовать не подумав. Это не шутки. Ты не была в том подвале. Сьерре повезло, что там оказался Бен. Я содрогаюсь при мысли о том, в каком состоянии она была бы сейчас, если бы он не смог помешать.
Эсме сразу принимает пристыженный вид и тихо говорит:
Пен, думаешь, я этого не знаю? Ее глаза тоже наполняются слезами. Ты ошибаешься, если думаешь, что я не терзаю себя за это.
Все хорошо, говорю я и беру подруг за руки.
Я знаю, что Эсме не такая легкомысленная, какой хочет казаться. Она изо всех сил старается переварить случившееся, а юмор и пренебрежительность помогают ей не смотреть в лицо суровым фактам. Я знаю, что она по-своему раскаивается и старается загладить вину передо мной.
Мы не будем искать виноватых, продолжаю я. Да, мы извлекли уроки из прошлой ночи, но я предпочитаю сосредоточиться на хорошем и не зацикливаться на том, что могло бы быть. И того же прошу от вас обеих.
Они кивают, и я откидываюсь на спинку дивана.
В одном я уверена, заключаю я, иронично улыбаясь. Эти выходные я точно никогда не забуду.
Глава 10
Сьерра
Через несколько недель после возвращения из Вегаса жизнь возвращается в прежнее русло, но я никак не могу выбросить из головы события моего дня рождения. Я бы солгала, если бы сказала, что не думаю о Бене. Первые пару недель прошли как в тумане я наконец в полной мере осознала, в какой была опасности, и пребывала в состоянии запоздалого ужаса. Каждый вечер я выпускала эмоции в своей студии, рисуя, пока душа не очищалась и я не обретала снова дзеновское спокойствие. Когда я прошла этот этап, все мои мысли занял Бен.
Грубое расставание все еще причиняло боль, но мой гнев в основном испарился. Мне едва удалось сбежать, и Бен спас меня от участи, которая либо убила бы меня, либо травмировала на всю оставшуюся жизнь. Теперь в моих эмоциях преобладают облегчение и благодарность, и я не нахожу в своем сердце ненависти к Бену. Может, я наивна, но я хочу помнить о нем хорошее, а в те выходные он доказал, что в нем все еще есть немало хорошего.
Рождество этот неизменный старый парад нудных вечеринок и семейных мероприятий, когда нужно напряженно соблюдать приличия, вести светские беседы с распутными занудами и их «степфордскими женами» почти убивает меня. В эти праздники я не сошла с ума только благодаря паре студенческих вечеринок, на которые удалось выбраться. Пен и Эсме замечают мою рассеянность, но я отметаю их тревогу, списывая свое странное настроение на необходимость играть роль послушной дочери Лоусона.
Начинается весенний семестр, я хожу на занятия и с головой погружаюсь в учебу, продолжая отрицать правду. Пока отрицать и дальше становится невозможно, и тогда я наконец решаю вести себя как взрослая и покупаю тест на беременность.
Я оседаю на плиточный пол своей личной ванной, отказываясь принимать слово на цифровой тест-полоске.
БЕРЕМЕННА
Я ожидала такой результат, но он все равно сбил меня с ног. Буквально. Мои циклы всегда были нерегулярны, поэтому я не обеспокоилась, когда пропустила ноябрьский. Не дождавшись и в декабре, я поняла. В глубине души знала. Но я не могла этого признавать, потому уповала на чудо еще один месяц, пока сегодня утром не проснулась с ноющими грудями, которые определено увеличились. Это была пощечина, заставившая больше не зарывать голову в песок.
По моему лицу катится пара безмолвных, но вовсе не безрадостных слезинок. Я подношу руку к животу и прижимаю ладонь, улыбаясь при мысли, что внутри меня растет маленькая жизнь.
Я напугана до чертиков.
В ужасе до тошноты, но, возможно, это из-за гормонов.
И тем не менее я довольна. Я отказывалась принимать реальность только из страха.
Страха рассказать Бену.
Или столкнуться с возмущением семьи, поскольку такие новости не из тех, что принимают благосклонно.
Из страха неизвестности я понятия не имею, как ухаживать за малышами, и боюсь, что у меня получится не слишком хорошо, особенно если я буду одна.
Но я научусь.
И мне повезло больше, чем большинству женщин, оказавшихся в таком положении. Так что пора очнуться и признать ситуацию.
Я могу.
Знаю, что могу.
Я больше не буду прятаться от правды. На меня рассчитывает новая жизнь, и я ее не подведу. Смахнув слезы рукавом, я встаю и решительно смотрю на свое отражение в зеркале. Щеки горят, глаза расширены и блестят я выгляжу другой, но одновременно такой же, как раньше. Это трудно выразить. Не считая нарушения цикла и утомляемости я не испытываю никаких неприятных эффектов беременности. В основном я чувствую себя хорошо. Я не удивлена, что организм в согласии со мной, поскольку я всегда хотела стать матерью. В моих мечтах о будущем всегда были дети.
Но планировала ли я стать юной матерью-одиночкой? Нет. И хотя я боюсь того, что может принести будущее, я в восторге. Не знаю почему я так долго отвергала правду, ведь теперь, когда я повернулась лицом к моей новой реальности, в глубине души я довольна.
Было эгоистично не сделать тест несколько недель назад, когда появились первые подозрения. Теперь нужно думать не только о себе. Я вынашиваю маленькую жизнь, и мне нужно заботиться о ней или о нем. Я обещаю себе как можно скорее записаться на прием к врачу и делаю мысленную заметку загрузить в электронную книгу пару книг о беременности.
Ты и я, малыш, шепчу я, поглаживая живот. Пусть я не знаю даже самых основ как быть мамой, обещаю, я научусь, и я буду стараться.
Вытерев все следы слез, я беру сумку, куртку, ключи от машины и останавливаюсь возле лоджии, где читает мама, сообщить ей, что ухожу. Тони следует за мной от входной двери, и я вручаю ему ключи от моего черного «лексуса». Я рада в кои-то веки позволить ему сесть за руль. Он смотрит на меня так, будто у меня выросла вторая голова, и я смеюсь. Я понимаю. Я терпеть не могу, когда кто-то что-то делает за меня, и обычно настаиваю, что буду вести машину сама. Но у меня все еще немного кружится голова, и мне нужно время, чтобы разобраться в собственных мыслях.
В машине я пишу сообщение Пен, молясь, чтобы она оказалась дома. а Эсме с Микелем, ее последним партнером по сексу. Я не собираюсь утаивать от нее секрет. Просто мне сейчас нужно посоветоваться с более прямолинейной и уравновешенной из подруг.
Эсме взорвется, когда узнает о моей беременности. Она видит, как трудно ее сестре быть матерью-одиночкой. Она не воспримет новость спокойно и не замедлит высказать свое мнение.
А я к этому пока не готова.
Пен сразу отвечает, что она дома одна. Я откидываюсь назад на сидении и, пока мы едем к городу, обдумываю свои варианты.
Привет.
Пен встречает меня у двери объятиями, в которые я с готовностью падаю.
Входи.
Она отходит в сторону, чтобы впустить меня в квартиру с тремя спальнями, которую делит с Эсме и еще одной университетской подругой. Тони тем временем занимает пост в коридоре. Пен вытаскивает для него стул и приносит бутылку воды. Он признательно кивает и садится.
Пен закрывает за нами дверь, а я стягиваю куртку и бросаю ее на подлокотник дивана. Я с завистью осматриваю уютную гостиную открытой планировки. Мне хотелось бы жить с подругами, но отец уперся, а мама его поддержала. Она боролась изо всех сил, чтобы он позволил мне ходить в университет Лойолы, а в качестве компромисса обучала меня изящным искусствам. Таким образом, мне пришлось пожертвовать независимой студенческой жизнью в пользу самостоятельного выбора карьеры. После этого семестра мне останется учиться еще один год, потом я получу диплом по биомедицине и буду еще два года специализироваться в иглотерапии и гомеопатии.
Прекрасно выглядишь, Пен рассматривает меня, склонив голову набок. Ты что-то сделала с волосами или нашла какое-то новое чудо-средство для кожи, потому что ты светишься, подруга!
Возможно, это из-за беременности, невозмутимо отвечаю я и плюхаюсь на диван.
Пен отшатывается назад и хватается за буфет, чтобы не упасть. Она разевает рот, а ее глаза едва не выскакивают из орбит.
Наверное, мне не стоило это так выпаливать, признаю я, пожимая плечами. Но нет простого способа сказать, что я залетела.
О боже мой! Взяв себя в руки, Пен подскакивает ко мне. Глупый вопрос, но ты уверена?
Ага. Я сделала тест, но я и так уже несколько недель знала. Просто до сих пор трусила это признать.
Ого. Она опускается на мягкий диван рядом со мной. И что ты будешь делать?
Не знаю кроме того, что сохраню ребенка.
На мои губы набегает невольная улыбка, а руки машинально поднимаются к животу.
Это я уже знаю, Она поворачивается ко мне лицом. Ты рождена быть матерью, Сьерра. Ты сильная, терпеливая, и в тебе есть легендарная энергия дзена.
Я боюсь, признаюсь я. Когда я представляла себя мамой, на этой картине всегда был папа, муж, и я была старше.
Возраст на материнские качества не влияет, и кто говорит, что не будет папы? Мужа?
Выгнув бровь, она крутит маленькое помолвочное кольцо на своем пальце.
Пен знает, кто отец, потому что после Вегаса я даже ни с кем не целовалась. Не от недостатка внимания. На студенческих вечеринках во время рождественских каникул несколько парней были не прочь затащить меня в постель, но я уже подозревала о беременности и не имела ни малейшего интереса еще больше усложнять ситуацию.
Я больше не влюбленный ребенок и не буду тешить себя иллюзиями. Может, Бен будет не против взвалить на себя обязанности родителя, но стать моим мужем он ни за что не захочет.
Ты не узнаешь, пока не поговоришь с ним, Пен на миг поджимает губы. Ты же собираешься ему рассказать?
Я киваю.
Он имеет право знать, и я ради моего ребенка обязана ему рассказать. А как он отреагирует и как поступит это его дело. Я снимаю туфли и, прислонившись к подлокотнику дивана, подтягиваю колени к груди. Но я боюсь, что если впутаю Бена, то открою себя и ребенка миру, о котором ничего не знаю. Ты же видела тех людей, что были с ним.
Я знаю, и ты совершенно правильно беспокоишься.
На несколько минут в комнате повисает молчание.
Думаешь, мне стоит отказаться от этой идеи и все делать самой?
Она проводит зубами по нижней губе.
Не завидую тебе, Сьерра, но я не могу говорить тебе что делать. Ты должна принимать решение сама. Она берет мои холодные и влажные руки в свои теплые. Просто знай: что бы ты ни решила, я тебя поддержу и буду помогать, чем смогу.