Вряд ли, отвечаю я, решительно глядя ему в глаза. Откуда Лаванту-старшему известно о моем существовании понятно. Вопрос в том, как много ему известно.
Забавно, правда, когда другие осведомлены о тебе лучше, чем ты сама, произносит он, подходя все ближе.
Теперь я могу отчетливо разглядеть сходство между братьями которого не так уж много: глаза с небольшим прищуром да волосы цвета вороного крыла. Только виски у Джесса уже прошиты ранней сединой.
Стипендиат института Лондон Метрополитен, так и не воспользовавшийся грантом. Дважды проходила отбор в команду по гребле, три раза в сборную по волейболу и даже в шахматный клуб, но с треском провалилась. Старалась угодить папочке, видно. Экзамены на отлично, с выпускного класса председатель литературного общества, волонтер в приюте для собак. Что еще? щелкает он пальцами, пытаясь вспомнить. Да, выпустила анонимную газетенку, разоблачившую местного профессора-извращенца, неравнодушного к молоденьким студенткам. Бедняге пришлось уволиться, а вот зачинщиков сего действа так и не нашли, пожимает плечами Джесс. Курила травку в клубе «Вацио», тебя задержали, но умудрилась замять это дело, не сделав ни одного звонка. Похвально. А не такая уж ты и паинька, морковка, колкий акцент на последнем слове. Как же ты оказалась в таком жалком положении?
Ты не можешь знать обо мне такие вещи, заявляю я, решительно поднимаясь на ноги. Джесс смеется, но его взгляд колет стеклянной крошкой. То, что сочится в нем, можно назвать только одним подходящим словом неприязнь.
Мне известно о тебе гораздо больше, чем ты думаешь, ядовито добавляет он. И поверь, некоторые вещи я хотел бы не знать.
Его слова, как гвозди, прибивают меня к стене, спина между лопатками холодеет, но я понимаю: даже такой, насмехающийся, но все же Лавант, лучше, чем бьющий меня по лицу неизвестный парень. Удерживая его взгляд, я пытаюсь освободиться, сжимая пальцы сильно, как только могу, но веревки стянуты настолько, что оставляют на руках красные полосы.
Вот этого делать не советую, цедит Джесс и бьёт меня по запястьям.
Джесс, пожалуйста, вдруг произносит Ник, глядя исподлобья и сцепив скованные руки в замок. Почему он даже не пытается сопротивляться? Просто сидит, не размыкая пальцы ни на секунду. Смирился? Понимает, что бесполезно?
Прости, братишка, но ты давно исчерпал кредит доверия, не поворачиваясь, отвечает Джесс и с силой сжимает мой подбородок, приказывая смотреть ему в глаза. Теперь в них кипит нечто иное заставляющее зябко ежиться, но не позволяющее отвернуться или зажмуриться. Чувство, на которое способны многие, но не каждый в состоянии выразить его так точно одним лишь взглядом. Ненависть. Настолько раскаленная, что я чувствую ее кожей.
Руки убери, сквозь зубы шиплю я, зная, что мои угрозы на него все равно не подействуют. Джесс ухмыляется:
А то что?
«Тебя спасут только хорошая реакция и отсутствие морали».
Я со всей силы бью ногой по его ступне, а потом выше, насколько могу дотянуться, надеясь, что попаду. Джесс шипит и отступает. Выражение его лица меняется с недоумевающего на озлобленное. Все в комнате замирают. На секунду я даже чувствую себя способной сбежать, но, прежде чем успеваю что-либо предпринять, грубая рука толкает меня в стену, обхватывает за горло и поднимает над полом. Тело реагирует паникой и рваными попытками освободиться. Мои ноги повисают в воздухе, и кажется, что я вешу минимум втрое больше. Джесс крепче сжимает пальцы, почти перекрывая доступ кислорода. Слезы начинают щипать глаза, и я задерживаю дыхание, чтобы справиться с ними. Словно у выброшенной на берег рыбы, мой рот беспомощно открывается, и я не могу произнести ни единого звука. Из горла вырывается жалкий всхлип.
Не увлекайся, Джесс, раздается испуганный голос. Кажется, это мистер Смит. Ты же понимаешь, что́ Максфилд с тобой сделает, если девчонка пострадает.
Охранник из камеры Ника, увлеченно наблюдая за нами, делает два шага к стеклу. Самого Ника мне не видно его брат закрывает обзор. Двумя руками я вцепляюсь в руку Джесса, пытаясь ее расцарапать, но он словно не замечает. По-прежнему вжимает меня в стену, но при этом ослабляет хватку, позволяет висеть на его руке. И я понимаю, что теперь могу дышать. Сожми он пальцы чуть крепче, и я упаду без сознания. Неужели специально подыгрывает? Ждет ответных действий? Или мне только кажется? Взгляд Джесса остается непроницаемым. Он так же пристально глядит в мои глаза, чуть склонив голову набок. Мы неотрывно смотрим друг на друга, когда его губы открываются и он тихо произносит: «Давай!»
В голове зажигается вспышка. «Джесс, уходите!» голос Ника звучит внутри, будто он во мне, а я в нем, потому что, могу поклясться, я вижу широкую спину Джесса так, как видит Ник из своей камеры. И в этот момент я понимаю: Джесс говорит не со мной, а с братом, смотрящим в его глаза сквозь мои.
Дальше все происходит будто в замедленной съемке. Ник высвобождает руку и обвивает шею отвлекшегося охранника. Солдаты из коридора тут же кидаются в его часть комнаты. Рука на моей шее исчезает. Я падаю, но Джесс успевает подхватить меня под локоть. Закашлявшись, жадно глотаю воздух.
Дверь распахивается. В комнате появляется еще несколько человек. Джесс достает нож. Но вместо того чтобы ударить, перерезает веревки на моих руках, отталкивает меня в сторону и, не теряя ни секунды, бросается на помощь брату. Я забиваюсь в угол. Включается система оповещения. Скоро тут будет целый батальон охраны. Но пока лишь двое против одного в нашей камере и четверо против Ника в соседней.
Ник отступает к стенке, прикрываясь одним из охранников. Противники превосходят его количеством, но в тесном помещении им сложно развернуться. Очевидно, Ник специально пытается согнать их в кучу, чтобы они мешали друг другу. Секунда, и он бьет своего заложника в спину и толкает его в стоящих спереди. Все, что я вижу дальше, мелькающие локти, спины, ноги, неясно чьи.
Джесс в моей камере хватает парня, который избивал меня, и ударяет его головой о стену раз, другой, пока тот не падает без сознания. Я вскрикиваю. Тошнота подкатывает к горлу, все внутри дрожит. Кто-то достает пистолет, но Ник перехватывает и выворачивает руку с оружием. Глухой крик растворяется в стенах комнаты. Кровь, звуки ударов и крики смешиваются воедино. Не то чтобы я не знала, что эти парни умеют драться, но не до конца понимала, насколько они опасны.
Ник пропускает удар и падает на пол, но тут же подсекает одного из нападающих и, перекатившись, снова поднимается на ноги. К нему наконец присоединяется Джесс перекидывает брату нож, и как только лезвие совершает первую карающую дугу, соотношение сил моментально меняется. Ник и нож. Пугающий дуэт в действии. Я хочу закрыть глаза, чтобы не видеть, но не могу пошевелиться, словно загипнотизированная этим жутким безумием с оттенком крови.
Прихожу в себя только тогда, когда, цепляясь за стену, Ник поднимается, рукавом вытирая с лица кровь. Она словно камуфляж, а он словно последний выживший на руинах мира. Я медленно подхожу ближе, пересекая порог его камеры. Наши взгляды встречаются. Ник резко вдыхает, а потом говорит почти шепотом:
Ну привет, Морковь.
И я приникаю к нему, вцепляюсь в измятую рубашку. Он замирает в растерянности, а потом его руки обнимают меня и это ощущается так же естественно, как дышать. Сердце в родных объятиях отвечает взволнованным трепетом. Оно помнит эти прикосновения, ведь, даже когда мой разум считал Ника предателем, мое сердце все равно слепо к нему тянулось. Я будто стою на краю пропасти, до смерти напуганная и готовая сорваться с обрыва. Но не чтобы упасть чтобы взлететь. И на мгновение все снова становится хорошо.
Ну, чего застыли? Бегом!
Джесс швыряет в центр комнаты стул, встает на него и, отодвинув решетку в потолке, нашаривает за ней что-то.
Надо валить, пока сюда весь Коракс не явился.
Он достает из тайника спортивную сумку. Спрыгивает и кивком показывает на выход, смерив меня брезгливым взглядом. Я морщусь. Если он так меня ненавидит зачем спасал?
Прости за нос, говорит Джесс. Я немного опоздал, добавляет он.
Я оборачиваюсь к Нику.
То есть ты знал, что можешь освободиться, но терпел удары, чтобы никого не выдать?
Вроде того, пожимает он плечами. Прости и спасибо за помощь.
Он пытается улыбнуться разбитыми губами, хотя это дается ему с трудом, и я вдруг снова смотрю на мир его глазами. Один из охранников поднимает пистолет, направляя его в нас. Джесс реагирует молниеносно.
Джесс, рикошет! кричит Ник, выставляя руку перед собой, а дальше все происходит так быстро, что я не успеваю даже вдохнуть. Ник обхватывает меня руками, впиваясь в плечи с такой силой, что я вскрикиваю, и резко разворачивает на сто восемьдесят градусов. И в этот момент друг за другом раздаются два выстрела. Мы смотрим друг на друга. Глаза Ника светлые-светлые, практически прозрачные.
Я его вырубил! нервно произносит Джесс, показывая на лежащего на полу парня. Рука Ника сжимается на моем плече. Он кренится, словно собирается опереться о стену, которой там уже нет, и медленно опускается на одно колено. Я вцепляюсь в его рубашку, но моих сил не хватает, чтобы удержать, и Ник падает, утягивая меня за собой на бетонный пол. Кровь выступает сквозь ткань, которую я все еще сжимаю в кулаках, и в эту секунду мне кажется, что сердце останавливается.
Нет, нет, нет, повторяю я, глядя, как Ник пытается зажать руками рану, но мой голос теряется в топоте ног. Я пытаюсь развернуть Ника к себе, но тут же отпускаю, увидев, как по его боку расплывается багряное пятно. Джесс встает на колени перед братом, закидывает его руку себе на шею и тянет, поднимая. Ник стонет. На полу, в том месте, где он только что лежал, остается пятно крови. Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь поймать взгляд.
Все нормально, произносит он так тихо, что слова сливаются с гудением вентиляторов.
Быстро! кричит Джесс. Вещи возьми.
Я кидаюсь в угол комнаты, подхватываю сумку, тяжеленную, будто она кирпичами набита. Бросаю взгляд на Ника и понимаю, что он на меня больше не смотрит.
***
Мы бежим по извилистым коридорам, где из обстановки только бесконечные трубы под потолком. Джесс впереди, я следом. Здесь темно и сыро, и акустика ни к черту: ботинки отбивают от стен такое эхо, что, кажется, наши шаги слышит весь Коракс. Я с трудом подавляю боль адреналин упал, и теперь каждая клеточка тела вопит о передышке. Позади слышатся шаги и крики люди отца уже наступают нам на пятки.
Быстрее, подгоняет Джесс. Наверно, ему тоже тяжело и страшно. Но он продолжает бежать, хоть и очень шумно дышит. Спустя пару минут включается пожарная сирена и я ей даже благодарна, ее вой заглушает шаги. Следом звучит предупреждение об отказе системы защиты. Шон? Наверняка это его работа.
Мы сворачиваем в тоннель, узкий и низкий, так что приходится пригибаться. Внешние звуки теперь доносятся как сквозь толщу воды. Я слышу лишь бормотание, которое не могу разобрать. Джесс на ходу что-то говорит Нику? Это французский? Господи, он разговаривает с ним, точно как в детстве. Я прячу слезы за сжатыми зубами.
Наконец Джесс резко тормозит и колотит носком ботинка в тяжелую железную дверь. Раздаётся треск замочного колеса, коридор заполняет свет, и в проеме я различаю фигуру Шона. Меня окатывает волной облегчения.
Ник? ошарашенно произносит Рид.
Не время, командует Джесс. Шон послушно кивает и помогает нам вылезти наружу. Не знаю, что делали парни после того, как мы разошлись в разные стороны, но в несвязных, протараторенных на бегу словах разбираю, что Рейвен они все-таки нашли.
Обежав джип, Шон садится за руль, я влетаю на заднее сиденье, Ника Джесс кладет туда же, головой мне на колени. Машина срывается с места. Слышен свист, и на том месте, где мы были пару секунд назад, в воздух взмывают куски земли. Я машинально пригибаюсь, закрывая голову. Шины свистят. Меня швыряет в сиденье. Быстрее, пожалуйста, быстрее, как мантру повторяю я все время, пока стены Третьей лаборатории не остаются далеко позади.
Как только мы оказываемся на трассе, Шон скидывает скорость и встраивается в крайний ряд. Я осторожно поднимаю голову и оборачиваюсь. Никто за нами не гонится, не стреляет вслед.
Ты испортил их тачки? догадываюсь я.
Шон кивает:
Гидравлику порезал, шины попротыкал. Повреждения незначительные, но ездить с ними нельзя, все равно понадобится время, чтобы устранить.
Джесс, отстегнув ремень, склоняется над Ником.
Но как ты нашел нас?
Меня перехватил Джесс. Еще с утра, когда тебя сцапали. Правда, он не сказал, что вы будете втроем.
Шон бросает через плечо взгляд на Ника.
Насколько все плохо? спрашивает он.
Сквозное, цедит Джесс, копаясь в сумке и выгружая оттуда бинты и ампулы. Все лучше, чем слепое. Хоть пулю не искать.
Шон качает головой.
Что? Что это значит? спрашиваю я, поворачиваясь то к одному, то к другому.
То, что у него аккуратная дырочка на спине и рваная рана размером с кулак на боку, отвечает Джесс.
Ему нужно в больницу! Он без сознания и еле дышит!
Нет, нельзя, отталкивает меня Джесс.
Но кровь не останавливается!
А я что, по-твоему, делаю? рычит он, двумя руками разрывая рубашку Ника. Тень все больше набегает на его лицо. От вида открытой раны я всеми силами стараюсь не потерять сознание.
Джесс, я пытаюсь сделать так, чтобы он меня услышал, но, кажется, бесполезно. Он почти не дышит!
Рот закрой!
Он срывается всего на мгновение и тишина снова повисает между нами. А потом, будто взяв себя в руки, старший Лавант поясняет:
Он истощен. Ему несколько дней не давали есть и спать. Нику просто нужен покой, чтобы тело смогло себя восстановить. Хочешь помочь? Я киваю. Тогда вот здесь держи. И прекрати орать!
Он достает что-то похожее на шприц и надавливает на рану, заполняя ее ватными тампонами. Сколько крови. Господи, так много крови Она везде: брызги на сиденьях, пятна на одежде и руках
Ты издеваешься? уже шепотом умоляю я. С огнестрельными ранениями без медицинской помощи не выживают.
Эй, окликает Шон.
Виола, Джесс едва не срывается на грубость, но сбавляет тон, плотно сжав губы. Ник не простой солдат. Его тело регенерирует в три раза быстрее, чем у любого из нас. Давай дадим ему шанс выкарабкаться самостоятельно. Договорились?
Я обреченно откидываюсь на сиденье, еле сдерживаясь, чтобы не закричать. Все, чего я хочу, чтобы Ник был в безопасности там, где ему смогут помочь.
Ребята, еще раз, уже громче, зовет Шон, пытаясь заглушить наш с Джессом спор. Мы замолкаем и поворачиваемся в его сторону. Арт на связи, он не знает, куда ехать.
Я переговорю с ним позже, отвечает Джесс. Пусть затаится пока.
А нам что делать? спрашивает Шон. Искать отель?
Ты спятил, что ли? Мы кровью перемазаны все. Полиция окажется там раньше, чем успеем ключ в дверь номера воткнуть.
Тогда куда ехать? Другой бы на месте Шона разозлился, но он лишь молча сверлит взглядом лобовое стекло.
Держись этого шоссе, дальше я покажу.
Я бросаю взгляд на лицо Ника. Его веки по-прежнему сжаты, темные волосы непослушными прядями затеняют глаза, еще сильнее подчеркивая круги под ними. Мне хочется стереть с его лица боль, прогнать тревоги, заставляющие его брови хмуриться, увидеть кривоватую улыбку, но я понимаю: причина всех бед в его жизни я сама. Слеза скатывается из уголка глаза, стекает по носу и падает на руки, оставляя на красном фоне белую дорожку.
Он сильнее, чем тебе кажется, подбадривает Джесс, хотя, судя по взгляду, мысленно уже уничтожил меня минимум трижды. Ведь если бы не я, Ник не был бы ранен. Но вслух в мой адрес не звучит ни одного упрека. Говорят, что выживает не тот, кто сильнее, а тот, кто хочет жить. Будем надеяться, у брата есть повод.