Я едва не прошел мимо ее могилы во-первых, потому, что в глубине души не ожидал найти ее здесь; а во-вторых, потому, что привык думать об усопшей как об Инширан Урменеджен. На надгробии было высечено: «Инширан Авелонаран», а ниже «УЛАНУ», подходящее имя для нерожденного ребенка неизвестного пола.
Несколько мгновений я в изумлении рассматривал могильный камень, только теперь понимая, что практически не верил в успех своего предприятия. Я не думал, что найду ее когда-нибудь, и уж точно не думал, что найду ее здесь.
Как вы очутились в Улчорани? спросил я вслух. В романе она ответила бы мне; в реальной жизни ни один Свидетель Мертвых не мог получить ответов, не прикоснувшись к телу покойника, а кроме того, она умерла слишком давно.
Умерла вместе с нерожденным ребенком. Неужели мер Урменедж был все-таки прав насчет убийства?
Мер Урменедж, уважаемый представитель местной эльфийской буржуазии, пришел ко мне в большом расстройстве. Его тридцатипятилетняя сестра никогда не была замужем и не испытывала никаких комплексов по этому поводу. Она увлекалась наблюдением за жизнью птиц и проводила время, свободное от преподавания основ истории и математики в начальной школе, плавая в каноэ по озеру Джеймела, что, по его мнению, не подобало даме из общества.
И вот однажды она познакомилась с мужчиной.
Брат никогда не видел ее такой взволнованной; целую неделю она могла говорить только об этом Кроисе Авелонаре, о том, что он сказал или сделал. А потом, без предупреждения, не посоветовавшись с родными, сестра уволилась с работы и ушла из дома, оставив лишь письмо, в котором ничего не объясняла и не извинялась за свой поступок. Можно было подумать, его написал посторонний человек.
Мер Урменедж и две его другие сестры (их родители скончались) очень опечалились, поскольку решили, что больше никогда ничего не узнают об Инширан. Но спустя полгода они получили письмо, в котором беглянка сообщала о своей беременности. Урменада пришли в восторг: никто из них не собирался вступать в брак, поскольку как с горькой иронией заметил Мер Урменедж они были семьей затворников. Рождение у Инширан ребенка было единственным шансом обеспечить продолжение рода.
Они ответили на письмо, уверяя сестру в том, что в семейном доме ее ждет радушный прием а если точнее, умоляя ее приехать в гости, но вместо ответа получили короткую сухую записку от Авелонара. В ней сообщалось, что Инширан скончалась и была похоронена в Квартале Авиаторов. Все было кончено.
Но
Меру Урменеджу не давало покоя странное совпадение. Инширан недавно забеременела, решила восстановить отношения с семьей кстати, мер Урменедж на основании некоторых фраз из письма пришел к выводу о том, что Авелонар запрещал ей общаться с родными, и вдруг она умирает. Авелонар не назвал причины смерти, ничего не объяснил; не пригласил их на похороны, которые, судя по всему, состоялись некоторое время назад. Все это было настолько не похоже на поведение убитого горем вдовца, что мер Урменедж уверился: муж каким-то образом избавился от Инширан.
С другой стороны, он признался, что одна из сестер считала его теорию бредом сумасшедшего.
Собственно, мер Урменедж пришел ко мне не потому, что надеялся уличить зятя в убийстве. Он хотел найти могилу Инширан. После того единственного письма от Авелонара больше не было никаких известий, а послания Урменеджа возвращались с пометкой «адресат выбыл».
Когда я все это выслушал, у меня возник еще один вопрос.
У вашей сестры были собственные средства, которыми она могла бы привлечь брачного афериста?
Мер Урменедж мрачно кивнул.
Наш дед с материнской стороны мать была его единственным ребенком решил оставить все деньги старшей внучке, вместо того чтобы распределить их между нами. Инширан получала ежемесячное содержание, большую часть которого отдавала на хозяйство, но состояние оставалось под ее контролем.
И когда она покинула ваш дом, вы лишились этого дохода.
Да.
А что произошло с деньгами после ее смерти?
Этого мы не знаем. Мы не знаем даже, составила ли она завещание.
Нам придется это выяснить. Это может также помочь установить местонахождение мера Авелонара. Если он получил наследство, его юристы должны знать, как с ним связаться.
Вы мудры, отала.
У меня просто имеется определенный опыт, возразил я. Поведение этого мужчины с самого начала говорило о том, что у него имелись некие скрытые мотивы для женитьбы на вашей сестре.
Он вел себя подло, сказал мер Урменедж.
Да, но вопрос в том, где он мог ее похоронить.
На самом дешевом кладбище, с горечью ответил мер Урменедж.
Определенно, это уже кое-что.
И я начал осмотр беднейших кладбищ Квартала Авиаторов. Постепенно я обыскал большую их часть.
Когда я добрался до Ульваненси, то был уверен, что обнаружу ее на муниципальном кладбище, потому что похороны там стоили дешевле всего. Но Анора и его прелаты, пересмотрев свои огромные потрепанные книги, в которые записывали данные об умерших, не смогли найти женщины по имени Инширан. Я обошел кладбище вдоль и поперек, разыскивая нужное надгробие. К счастью, она скончалась сравнительно недавно, и останки еще не могли перенести в катакомбы. Там найти ее было бы уже невозможно.
Но нет, ее могила находилась не на кладбище бедняков. Она была похоронена в Улчорани очевидно, Авелонар был уверен в том, что никому не придет в голову искать ее здесь.
Доказав, что он ошибался, я почувствовал немалое удовлетворение.
Часть утра я провел в своей холодной конторе за составлением письма меру Урменеджу, в котором информировал его о своем открытии и советовал, как действовать дальше. Это было невеселое занятие, но меня утешало сознание того, что я сделал все возможное и выполнил свою работу. Я написал ему, что он должен переговорить со служителями Святилища Ксайво по поводу эксгумации и вскрытия. Они могли найти свидетельства преступления даже спустя долгое время после смерти. Конечно, результат зависел от того, каким способом Авелонар убил ее если он действительно это сделал, и от степени разложения тела. Но попытаться стоило.
Насчет поисков Авелонара у меня не было никаких идей.
Ближе к полудню на пороге появился Иана Пел-Тенхиор. Он был одет с большим изяществом, на сей раз в темно-зеленый сюртук; его уши украшали серьги с мелкими изумрудами.
Я особенно остро ощутил убожество собственного одеяния. Отложив ручку и бумагу, я спросил:
Чем мы можем помочь вам, мер Пел-Тенхиор?
Он церемонно поклонился и, подхватив мой официальный тон, ответил:
Мы пришли для того, чтобы просить вас свидетельствовать от имени умершей Арвенеан Шелсин. И снова предложить вам нашу помощь.
Я поднялся и с признательностью произнес:
Тогда пойдемте осматривать ее комнату.
Прогулка по Заброшенному мосту в компании Пел-Тенхиора сильно отличалась от моего предыдущего визита в эти места. Казалось, он был знаком со всеми уличными артистами и философами, с большинством продавцов. Нам пришлось остановиться на несколько минут, пока он торговался с букинистом; предметом торга служил толстый томик в двенадцатую долю листа размером с половину кирпича. Вернувшись, Пел-Тенхиор принялся извиняться, но я видел, как он доволен покупкой, и не мог на него сердиться.
Это «Полное собрание опер Пел-Терамеда», сообщил он с таким видом, как будто это все объясняло. Потом рассмеялся и сказал: Прошу прощения. Пел-Терамед драматург, живший на юге Бариджана примерно двести лет назад. Когда мой дед со стороны Тенхиоров был мальчишкой, произведения этого автора были популярны в эльфийских городах, поэтому сейчас партитуры его опер можно найти на рынке Он помолчал, подыскивая слово. На огромном рынке старой книги, который существует в Амало в лавочках букинистов, у торговцев-разносчиков. Но «Полное собрание опер» я увидел лишь сегодня. К сожалению, здесь только либретто, иначе нам понадобилась бы тележка.
Вы собираетесь поставить одно из его произведений в Алой Опере?
Вряд ли, весело ответил он. Это старомодные оперы с кровавыми сюжетами, где герои клянутся отомстить врагам, стоя над трупами возлюбленных. Но теперь, когда я, наконец, заполучил эту книгу, я попытаюсь адаптировать что-нибудь для современного зрителя. Или просто буду наслаждаться чтением и вспоминать деда он пересказывал мне сюжеты, когда я был маленьким. Кстати, возможно, именно благодаря ему я решил писать не только музыку, но и либретто. В противном случае мне пришлось бы сочинять музыку для историй других авторов.
Вы еще выступаете на сцене?
Я могу петь, ответил он, но мне не видать ведущих партий, да и в любом случае по темпераменту я лучше подхожу на роль руководителя.
Он ухмыльнулся, приглашая меня посмеяться над ним, и я, к собственному изумлению, расхохотался.
Вы недостаточно часто смеетесь, отала, заметил Пел-Тенхиор. Это связано с вашим служением?
Не все прелаты Улиса угрюмы по природе, ответил я.
Но вы, значит, по природе угрюмы?
Я замялся. Воспоминания об Эвру нахлынули на меня, и я не мог говорить. Пел-Тенхиор произнес:
Прошу прощения, отала, мне не следовало об этом спрашивать.
Это хороший вопрос, вздохнул я, просто я не знаю ответа на него.
Он нахмурился, но ничего не сказал.
Я попытался сформулировать ответ так, чтобы не выдать лишней информации о себе.
Я довольно давно потерял того, кто был мне очень дорог, и до сих пор горюю о нем. Лишь недавно я понял, что мое призвание не умерло вместе с ним. А может быть, я просто отвык смеяться.
Это очень грустно, сказал Пел-Тенхиор.
Я пожал плечами и смущенно произнес:
Это в прошлом.
Правда? Мне кажется, дело обстоит не совсем так, но я не хочу лезть к вам в душу. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Я в основном болтаю об опере, но для непосвященного это скучно, так что выбирайте предмет для беседы.
У меня нет таланта вести светские разговоры, честно признался я.
Это потому, что у вас не было подходящего собеседника. Вы счастливы здесь, в Амало, или вам хочется вернуться ко двору?
Я ненавидел жизнь при дворе.
Брови Пел-Тенхиора поползли вверх.
Вы так откровенны! А почему вы ее ненавидели? Чуть ли не каждый провинциал мечтает попасть в столицу.
Меня приняли там из милости, объяснил я. Эта милость была неохотно оказана и неохотно принята. Кроме того, служба в доме моей родственницы Ксору у любого вызовет отвращение к придворной жизни.
Он искоса взглянул на меня.
Ходят слухи, что вы не раз беседовали с императором.
Это верно.
Какой он? У нас здесь, в провинции, есть только литографии со сценой коронации, а вы знаете, что на них никто не похож на себя.
Он высокий, примерно как вы, но очень худой. Кожа у него темнее, чем у вас, а глаза очень светлые. Внешне он похож на отца. Я поразмыслил над тем, как лучше охарактеризовать Эдрехасивара VII. Он говорит с подданными любезно, терпеливо, ведет себя достойно.
Как вы считаете, он будет хорошим императором?
Да, убежденно ответил я. Он уже хороший император и останется им.
Дом на Северной Петуниевой улице ничуть не изменился: на перилах висел флаг, почтенная дама восседала на веранде.
Отала! воскликнула она. Вы вернулись и привели с собой друга.
Мин Надин, заговорил я, это Иана Пел-Тенхиор, он работал с мин Шелсин в Алой Опере. Мер Пел-Тенхиор, это мин Радеан Надин.
Пел-Тенхиор поклонился на придворный манер, чем доставил мин Надин огромное удовольствие. Она сказала:
Должно быть, вы пришли насчет кладовки. Винсу не знает, что и делать.
Кладовки? переспросил Пел-Тенхиор.
Кладовка мин Шелсин достойна внимания, улыбнулся я.
Заходите же, пригласила мин Надин. Винсу будет рада вас видеть.
Я сгораю от любопытства, сказал Пел-Тенхиор и последовал за мной в дом.
На пороге кухни появилась меррем Надаран. Ее руки были перепачканы мукой.
О, отала, вы вернулись!
Из уст мин Надин это прозвучало как приветствие, но хозяйка пансиона словно молила о помощи.
Что мне делать со всей этой одеждой?
Я привел служащего из Алой Оперы, объяснил я, сознавая, что мне вдвойне повезло. Возможно, он сумеет нам помочь. Это Иана Пел-Тенхиор. Мер Пел-Тенхиор, это меррем Винсу Надаран.
О боги, а я вся в муке. Прошу, поднимайтесь! Я не могу оставить пироги.
И она скрылась.
Я сейчас умру от любопытства, улыбнулся Пел-Тенхиор.
Мы поднялись в комнату мин Шелсин. Дверь была открыта; по-видимому, меррем Надаран начала разбирать вещи жилицы. Я показал Пел-Тенхиору кладовку. Заглянув внутрь, он пробормотал:
Теперь я понимаю отчаяние меррем Надаран.
Сегодня платья показались мне даже более яркими и кричащими, чем в прошлый раз.
Я подумал возможно, мин Шелсин брала из театра одежду поносить.
«Брала поносить» это мягко сказано, отала. На мой взгляд, вы преуменьшаете масштабы происшедшего. Выражение «брала без разрешения» ближе к правде, а самое точное слово «воровала».
Я боялся, что дело обстоит именно так.
Меня удивляет и, откровенно говоря, расстраивает тот факт, что никто из служащих не сообщил о происходящем мне. Это костюм Ишору из «Императора Эдретантивара». Он снял с вешалки роскошное платье жемчужного цвета и практически швырнул его мне. А в таких платьях выступал хор из «Рыцарей Джао» пять лет назад. Анмура, дай мне сил! Это платье Второй горничной из «Замка Шориви» и костюм Старшей розы из «Сна императрицы Кориверо». Интересно, она собиралась вернуть его этой осенью для постановки?
За этим рядом есть еще, сообщил я.
Пел-Тенхиор свирепо фыркнул и исчез в недрах кладовки. Я осторожно положил дорогое платье на кровать.
Она даже не была занята в «Калистране»! крикнул Пел-Тенхиор из-за завесы платьев. Это один из костюмов Амао. У костюмеров будет истерика, но не знаю, от радости или от досады.
Неужели все эти платья краденые?
Только дорогие, кисло ответил Пел-Тенхиор.
Но как ей удалось незаметно вынести из театра столько одежды?
Если бы видели нашу костюмерную, вы бы не стали задавать таких вопросов. Осрейан, будь милосердна к нам! Неужели там третий ряд? Эта кладовка похожа на пещеру дракона.
Последовала пауза, во время которой слышался только шорох ткани.
Да, платьев еще много, но, благодарение богам, краденого больше нет. Не уверен, что мое сердце выдержало бы такой удар.
Снова раздалось шуршание, и Пел-Тенхиор возник на пороге чулана; его прическа растрепалась, сюртук запылился.
Теперь у меня другая проблема: как доставить все эти костюмы обратно в Оперу. Арвенеан, судя по всему, просто уходила в них домой, но кто-то же должен был заметить! Мне хотелось бы побеседовать с этими «кем-то» и спросить их, о чем они при этом думали. Но сначала мне придется нанять носильщика с тележкой. Платьев слишком много, я не могу тащить эту охапку по грязным улицам.
Может быть, нам поискать еще какие-нибудь краденые вещи? Или что-то, что могло бы пригодится Опере? Вы сказали, что у Арвенеан не было родных, а меррем Надаран, насколько я понимаю, не нужно имущество покойной.
Перчатки, быстро сказал Пел-Тенхиор. Вы не поверите, насколько быстро у нас заканчиваются перчатки при том, что их чинят до тех пор, пока есть что чинить. Подумав, он добавил: А еще нижние юбки в хорошем состоянии. Знаете, а я рад, что Арвенеан в каком-то смысле расплачивается с Оперой за свое чудовищное воровство.
Возмещение убытков, произнес я.
Он рассмеялся.
Да, пожалуй.
Я не шучу. Часть моей работы Свидетеля Мертвых следить за тем, чтобы мертвые возместили ущерб, причиненный ими при жизни, и, в свою очередь, получили возмещение.
Я принялся шарить в комоде. Поиски оказались недолгими. Выдвинув верхний ящик, я увидел ворох ломбардных квитанций, похожий на скопление спящих мотыльков.
Мне кажется, я знаю, куда подевались все ее украшения.