Они недолго помолчали, думая о своем.
Фати, ты скучаешь по дому? спросила Матильда.
Да, с грустью ответила Итфат. А ты?
Я тоже. Ты веришь, что мы сможем вернуться?
Думаю да. Должен же быть какой-то выход.
А меня знаешь, что беспокоит, сказала Матильда, если ты вернешься к себе, а я к себе, ведь мы тогда уже не будем вместе.
Да, получается, мы можем быть либо дома, либо вместе, сказала Итфат.
Но я уже не представляю, как смогу с тобой расстаться.
И я тоже.
А ты не хотела бы к нам? У нас неплохо.
Не знаю. А ты к нам?
Тоже не знаю. Я только знаю, что не хочу быть без тебя.
Тогда нам нужно для себя решить, что лучше: быть вместе, или быть дома, рассудила Итфат.
Вот не люблю я такие дилеммы! воскликнула Матильда. Вот почему всегда надо выбирать то или другое, а не все?
Тили-Тили, нам пока даже нечего выбирать.
Просто, я ненавижу положения, которые вынуждают!
Как вынуждают?
Вынуждают и принуждают и заставляют! Это как принуждение есть молочный суп. Меня в детстве заставляли его есть. А я ненавижу молочный суп! Почему я должна его есть? Или вот когда люди любят, или нужны друг другу, или хотят быть вместе, почему они должны расставаться? Не может быть никаких причин, чтобы расставаться! А у нас знаешь, какие драмы разыгрываются на этой почве? Уж они так любят, так не могут друг без друга, так страдают, но вот, обстоятельства вынуждают, и они расстаются. И тогда такая трагедия! А я в подобных случаях всегда себя спрашиваю: ну какого черта, ну не хотите вы расставаться, ну так плюньте на все и не расставайтесь! Потому что все это молочный суп! Потому что вы вовсе не обязаны давиться молочным супом!
Тили-Тили! Успокойся. Ну что ты так разошлась? Итфат провела рукой по ее всклоченной головке, поправила ей бантик, и в тот же момент все внутреннее пространство мегалита заполнилось объемным изображением наподобие голограммы.
В воздухе висели, сменяя друг друга, прозрачные картины: детская площадка, детки играют, воспитательница их зовет, они собираются в стайку, топают дружненько в садик, раздеваются в шкафчики, заходят в зал, рассаживаются у столиков, накрытых к обеду.
За одним столиком сидит девочка с розовым бантиком на макушке и возит ложкой в тарелке.
Опять вареное молоко! Какая противная пенка! Я не хочу-у-у!
Девочка Матильдочка молча кушает супчик и не капризничает, говорит ей воспитательница.
А я не капризничаю, я просто не хочу!
Если девочка будет кушать молочный супчик, вырастет большой и красивой. А если не будет
А я и так большая и красивая, вот!
Ты должна все съесть, иначе не получишь сладкого.
А я обойдусь и без сла-а-а-дкого-о-о!
Смотри, все дети кушают, а ты что, особенная?
Да, я особенная!
Ну-ка ешь сейчас же, или пойдешь в угол!
Девочка перестала возить ложкой в тарелке, повернулась и посмотрела на свою воспитательницу. Было заметно, что она как-то вся преобразилась, будто проснулась. Детским голосом, но по-взрослому спокойным тоном, она сказала:
Вы мной манипулируете. Вы не имеете права меня заставлять. А я не обязана есть, если не хочу.
Воспитательница так и обомлела. Простояв полминуты с раскрытым ртом, она, наконец, тоже будто очнулась:
Маленькая девочка не может так разговаривать! Ты откуда такие слова знаешь? Тебя кто научил? Мне придется поговорить с твоей мамой! в полном замешательстве, или скорее в панике, воспитательница кинулась прочь из столовой.
А сейчас я позову заведующую! крикнула она за дверью.
Картинка постепенно растаяла в воздухе. Итфат и Матильда на все это смотрели как завороженные. Дива пришла в себя первой:
Фати, ведь это была я! Это мои воспоминания!
Я так и поняла, отозвалась жрица.
Это потрясающе! Словно кино, нет, словно видео из прошлого!
Что такое кино и видео?
Примерно то, что мы сейчас видели, живые картинки. Картинки того, что было или могло бы быть.
Что было или могло бы быть? переспросила Итфат.
Ну да. Например, видео это когда отсняли, ну, запечатлели на камеру то, что реально происходило. А кино это когда изобразили, ну, сыграли то, что могло бы происходить, и отсняли. А потом это отснятое показывают и смотрят. А почему ты спрашиваешь?
Так, припомнила, что-то знакомое, чему меня учили.
Что именно, Фати? Давай выкладывай, здесь все важно!
Меня учили: что было, что есть, и что могло бы быть это все одно и то же.
В каком смысле?
Это все вещи одного порядка.
Фати, теперь уже ты как-то сложно изъясняешься. Я не понимаю.
Если выражаться твоим языком, тогда то, что было, что есть, и что могло бы быть это все кино. Потому что это все изначально отснято. Сначала отснято, а лишь потом происходит или может происходить. Понимаешь?
Как это сначала отснято? Кем? изумилась Матильда.
Не знаю. Не могу все припомнить. Знаю только, что вот эти вещи что было, что есть, и что могло бы быть все это существует одновременно.
Как это одновременно? Что ты такое говоришь?
Представь, существует модель, и существует реализация этой модели реальность. То, что было или могло бы быть модели прошлого или будущего. А то, что есть это реальность. Модели и их воплощения могут существовать одновременно.
Хела! Никогда не задумывалась над такими вопросами, сказала Матильда. Но все равно, непонятно.
Помнишь, я тебе говорила о моем невидимом собеседнике, Преддверии Времени?
И что?
Так вот, Преддверие сказало, что этот мир метареальность, прототип реальности. А эти серые люди не люди, а манекены, модели людей.
Модели-не-модели, а меня реально чуть не съели!
Тили, я здесь тоже реально видела свой манекен, и обрела свое тело, только когда вошла в него!
Все, у меня уже голова кругом идет! воскликнула Матильда. Лучше ответь, что из всего этого следует? Как нам использовать эту модель-не-модель?
Тили, прости, я опять вынуждена повторить, что ничего толком не помню.
Эх, Итфат, жрица-жрица, ты одна сплошная загадка, а я одно сплошное недоразумение! И что нам с нами, с такими, делать?
Матильда, скажи мне, ты видишь реальность? спросила Итфат.
Что ты имеешь в виду?
Та девочка, вернее ты, когда была еще девочкой, рассуждала так, будто видела суть вещей, суть происходящего. В моей стране видящие реальность считаются просветленными.
И что это им дает?
Видящие освобождаются от череды событий.
Как это?
Обстоятельства перестают над ними властвовать. Как-то так.
А обычные люди?
Обычные не видят реальность. Они просто живут в ней.
Как рыбки в аквариуме?
Да, как рыбки. Просто живут, как живется, и все.
Хелала! Я начинаю кое-что понимать! обрадовалась Матильда. Точнее, пока не понимать, а чувствовать какое-то понимание.
Да, «чувствовать понимание», это именно то, что со мной сейчас происходит.
Но чувствовать мало. Нам надо понять. Вот когда ты вспомнишь, тогда мы поймем!
Вот и помоги мне. Скажи. Здесь что ты видела, как ты видела эту реальность?
Ага, что-то такое было! Когда меня «вели на заклание», я отчетливо осознала, что со мной такого не может происходить, что это не моя реальность!
И что дальше?
Я ощутила себя отдельной от этой реальности, как будто я в книгу или в кино попала.
И потом?
Потом я твердо для себя решила, что со мной все будет хорошо. Не знаю как, но будет хорошо, и все тут. Абсолютно твердо решила. И после этого я увидела, как от неба до земли промелькнула косая черная полоса, будто страница книги перевернулась. И там, на следующей странице, все действительно окончилось благополучно.
Знаешь что, сказала Итфат, давай испытаем, сможет ли этот мегалит перемещать нас по страницам реальности. Если твои воспоминания вызвали картинку прошлого, тогда что будет, если ты задумаешь свое настоящее?
Боюсь, еще одна картинка, сказала Матильда, но надо попробовать.
Используй то ощущение, за спиной. И задумывай не просто картинку саму по себе, а нас внутри нее. Как будто мы в твоем кино.
Тогда давай обнимемся, чтобы не разлететься в разные стороны. Я не хочу тебя потерять.
Дива и жрица обнялись, постояли некоторое время молча, затем Матильда что-то пробормотала, и тут произошло нечто такое, чего они никак не могли предвидеть. Их фигуры сначала расплющило в горизонтальную плоскость, затем в вертикальную, потом вся эта двумерная проекция наклонилась и распалась на ряд плоскостей-фрагментов, которые повисли в воздухе. В каждом из фрагментов были запечатаны плоские силуэты обнявшейся пары. Все трансформации сопровождались металлическим жужжанием, после чего наступила мертвая тишина.
Первое повеление
Фати! раздался голос Матильды.
Это был не совсем ее голос, а словно его металлически-цифровая копия. Плоскости с проекциями обнявшейся пары тут же завибрировали и отозвались такими же металлическими отзвуками эха, но не протяжными, как бывает в горах, а короткими резкими импульсами:
Ти, Ти, Ти, Ти.
Матильда! откликнулся голос Итфат, и тоже раскатился отрывками эха:
Льда, льда, льда, льда.
Фати, мы зависли! вновь закричала Матильда.
Исли, исли, исли, исли.
Ах-ха-ха-ха! ни с того ни с сего рассмеялась Итфат.
Ахаха, ахаха, ахаха, ахаха подхватило эхо.
Картина повисших проекций, вместе с нереалистичными голосами, была настолько зловещей, что смех с ней едва ли вязался. Можно было подумать, жрица сошла с ума.
Фати, ты меня пугаешь! крикнула Матильда
Аешь, аешь, аешь, аешь.
Отклей нас!
Лейнас, лейнас, лейнас, лейнас, почему Итфат употребила такой термин, было тоже непонятно и странно.
Я не могу пошевелиться!
Иться, иться, иться, иться.
Весело!
Есело, есело, есело, есело, продолжала в том же духе Итфат. Вспомни про бантик!
Нтик, нтик, нтик, нтик.
На последних отзвуках эха, проекции вдруг схлопнулись вместе, и дива со жрицей свалились на пол, уже в своем первозданном виде.
Прямо жуть! Жуть прямо! воскликнула Матильда, поднимаясь на ноги.
Есело, есело, есело, есело, Итфат задергалась, как механическая кукла, а затем внезапно смолкла и застыла.
Матильда, потеряв дар речи, уставилась на нее. Но жрица вдруг отмерла, взглянула на испуганную диву, и рассмеялась.
Фати, прекрати меня пугать! закричала Матильда. Нашла время шутить шутки! Мы едва живы остались!
У-ля-ля! Итфат встряхнула головой, поморгала, попрыгала, словно проверяя, все ли на месте.
Ладно-ладно, Тили! она потрогала уже готовую обидеться диву. Главное, мы это снова мы, и мы вместе!
Как ты можешь еще веселиться? негодовала Матильда. У нас ничего не получилось, и мы чуть не застряли где-то. А если бы мы застряли навсегда? Неужели тебе не было страшно?
Наоборот, если становится очень страшно, пусть лучше будет очень весело.
Фати, ты меня удивляешь. У тебя проявляются качества, о которых я не знаю.
Я и сама о них не знаю, сказала Итфат. Я себя забыла, а теперь вспоминаю.
Как это, ты себя забыла?
Во мне что-то есть. Есть что-то, чего я не знаю, но чувствую.
Чувствуешь то, чего не знаешь! Шикарное чувство. Мне бы так. Я вот о себе все знаю.
Ты не права. Не знаешь. Никто не может все о себе знать.
Хела! Фати, ты иногда выдаешь такие мысли, от которых в жар бросает.
А что я такого сказала?
Вот ты сказала, а мне теперь думай, чего я о себе не знаю.
Я ведь тоже от себя такого не ожидала, что рассмеюсь, вместо того чтобы испугаться. Это вышло сначала спонтанно, а потом намеренно, сказала Итфат.
Как это, сначала спонтанно, а потом намеренно? спросила Матильда.
Это когда подчиняешься первому порыву, который идет откуда-то из глубины твоего Я, минуя мыслительный центр.
Минуя, говоришь, мыслительный центр?
Когда что-то идет из тебя, как безмолвное повеление, без слов и объяснений. И когда не успеваешь сообразить, что это и почему, а просто повинуешься. И лишь потом понимаешь, что повеление было верным.
Интересно. У меня тоже бывает нечто подобное, сказала Матильда.
Ты тоже следуешь первому повелению? спросила Итфат.
Да, иногда.
Вот и я, сначала последовала, а потом поняла, что повеление подсказывает мне способ выйти из оцепенения. А заодно и тебе напомнить про бантик, чтобы ты нас вернула обратно так же, как мы там оказались, уж не знаю где это там.
Выходит, ты спектакль здесь разыграла? удивилась Матильда.
Ага-ага, сказала Итфат. Что такое спектакль?
Кино, которое играют, но не снимают.
Почему-почему не снимают?
Чтобы было как в жизни, по-настоящему.
А кино разве не настоящее?
Ну, кино это как бы копия спектакля.
А спектакль, это копия жизни?
Да, в некотором роде. Фати, ты опять что-то пытаешься вспомнить?
Странно, получается цепочка: жизнь, спектакль, кино, сказала Итфат. А я припоминаю, меня учили, что все наоборот: сначала создается замысел, потом по замыслу крутится действо, а потом уже действо воплощается в жизнь. Все наоборот!
Какой замысел, кем создается? спросила Матильда.
Помнишь, о чем мы говорили: что было, что есть, и что могло бы быть это все кино. Сначала отснято, потом происходит.
А! Модели-не-модели.
Кино это модель, а жизнь, то есть реальность воплощение модели. Мы сейчас находимся в кино.
В модели реальности?
Да, или в метареальности, по словам Преддверия.
И нам надо выбраться в реальность, в жизнь.
Верно.
Но как?
Пока не знаю, сказала Итфат. Интуитивно чувствую, что требуется каким-то образом пройти обратную цепочку: кино, спектакль, жизнь.
Звучит слишком абстрактно, сказала Матильда. Нам бы что-нибудь конкретное предпринять.
Но видишь, Тили, идея перемещения по страницам реальности не сработала.
Да, почему-то одним лишь усилием воли не получается, даже в мегалите. Надо что-то другое. Что-то другое надо.
А о чем тебе говорит твое первое повеление?
Есть один вариант, который мы еще не испробовали.
Они переглянулись.
Я угадала? спросила Итфат.
Зеркало
Осталась еще другая сторона, сказала Матильда.
Где все колышется? спросила Итфат.
Да, надо попробовать. Попробовать надо.
Хоть и страшно?
Здесь все что ни случается, все страшно!
И тут, будто в подтверждение сказанного, в мегалите запустились какие-то движения и звуки.
Опять что-то начинается! воскликнула Матильда.
Тили, не забывай, поосторожнее с мыслями, сказала Итфат.
Куда же мне девать свои мысли? Я же не могу ни о чем не думать и ничего не говорить!
Есть просто мысли, а есть установки. Мысленные установки оказывают влияние на реальность.
Какие такие установки?
Это когда выносишь вердикт, что реальность такая и такая.
Вердикт? А что я особенного сказала-а-а-а?! не успела Матильда договорить, как пол пришел в круговое движение.
Вернее, было не совсем понятно, что вращается: пол относительно стен, или стены относительно пола. Дива и жрица инстинктивно ринулись к выходу, но дверной проем оказался загорожен черной стеной. Движение сопровождалось зловещим тиканьем, как будто внутри мегалита работал часовой механизм: чики-чики-чики-така, чики-чики-чики-така.
Наряду с обратным вращением пола и стен, с каждым ударом главного такта перемещались еще и колонны, двигаясь рывками, подобно стрелкам кварцевых часов. Цилиндр в центре зала оставался недвижим, но ухватиться за него было невозможно, так что дива со жрицей держались друг за дружку, не зная, куда себя деть. Внезапно все прекратилось и замерло.
Первой пришла в себя Итфат.
Я насчитала двенадцать ударов, сказала она.
У тебя еще хватило хладнокровия считать! воскликнула Матильда. Я чуть не описалась!
Ах-ха-ха, Тили! рассмеялась жрица. Это бы вряд ли сейчас помогло!
Тебе все смешно! Как ты так можешь?
Ладно-ладно, давай посмотрим, не открылась ли дверь.
Они направились к выходу. Дверной проем и в самом деле был свободен. Подруги выбрались наружу, и тут же обе вскрикнули от неожиданности. В окружающей среде что-то изменилось. Все было по-прежнему и на месте, но соотношение длительности движения и времени стало иным. Дива и жрица двигались как в замедленной съемке, и только их голоса звучали в нормальном темпе.