Немолодого ацтека внесли в помещение как и положено на носилках и осторожно опустили на ковёр. Выполнив свою миссию, трое воинов Орла с поклоном отошли, оставив носилки стоять там же на ковре. Сопровождающие Теонтитле мудрецы остановились немного позади него. В правой руке ацтек держал тыкву с цветами. Глядя на Кортеса с благоговением, он пробормотал:
О, наш господин, наш господин
После этих слов ацтек поднялся, но тут же припал на одно колено, наклонился и коснулся земли рукой, которую затем поцеловал в знак повиновения и послушания. Он что-то начал говорить, а Малинче переводила его слова Йеронимо, который почти синхронно повторял их Кортесу, но уже на испанском языке. Свита ацтеков повторяла слова и жесты Теонтитле. Вошёл жрец. Он был одет в тунику белого цвета, разрисованную разноцветными улитками. На мгновение замерев, он начал двигаться в танце, имитируя одну из них. Одновременно с этим он начал затягиваться табачным дымом из своей трубки и окуривать помещение и находящихся в нём людей. Казалось, что струи дыма были продолжением извивающегося в танце тела жреца. Особенно досталось Кортесу, неподвижно замершему в кресле подобно камню, и стоящим рядом с ним. Жрец продолжил свой танец, приближаясь к каждому из испанцев и бесцеремонно прикасаясь к его бороде. Коснувшись, он выпускал очередную струю дыма прямо тому в лицо и переходил к следующему Пока жрец исполнял свой танец, другой выбивал ритм на барабане, сделанном из перьев цапли. Наконец танец закончился, но перед последними движением всё тот же жрец подошёл к Кортесу вплотную и окутал его облаком табачного дыма. Капитан по прежнему сидел как окаменевший.
Это был танец Кетцалькоатля в интерпретации одного из его жрецов, проговорила Малинче. По их правилам теперь Вы, капитан, должны станцевать свой танец. Йеронимо тут же перевёл её слова Кортесу, в позе и выражении лица которого ничего при этом не изменилось.
После того, как жрец закончил свой феерический танец, наступила небольшая пауза, после которой перед присутствующими предстала очень красивая женщина. Она была одета в обмундирование воинов Орла зелёного цвета. По ходу действия Малинче давала пояснения:
Её имя Тосгенцин. Она вторая по старшинству после Матлы в Доме Воинов, а Матла славится умением командовать. Говорят, что во время боя у неё хватка как когти ягуара.
Тосгенцин начала танцевать, а её помощница начала разбрасывать вокруг неё розы и лилии. Она танцевала и постепенно скидывала с себя одежду, пока не осталась абсолютно обнажённой посредине зала. Танец занял у неё полчаса. Было трудно не заметить, как с каждым её движением всё более и более напряжёнными становились лица воинов Кортеса. Она казалась сделанной из шоколада с мёдом! В самом конце танца она произнесла слова, которые могли слышать только находящиеся совсем близко от неё мексиканцы. Малинче не расслышала этих слов. Они звучали как: Кампа йее Кампа йее.
Наступил момент, когда должен был сказать своё слово Кортес. Он взглянул на Теонтитле, потом перевёл взгляд на представителей воинства Орла, Ягуара, Койота, Медведя, Оцелота, которые находились в свите жреца, и только после этого посмотрел на обнажённое тело танцовщицы. Он начал говорить, обращаясь к Йеронимо, который тут же переводил его слова Малинче для последующего перевода на язык ацтеков:
Добро пожаловать во владения Повелителя Вселенной!
О, мой Повелитель воскликнул Теонтитле с чувством захлёстывающих его эмоций.
В этот момент в помещение вошёл священник Хуан Диас в сопровождении Бартоломе де Ольмедо. Оба были одеты в традиционные одежды служителей католической церкви. В белые мантии с золотой отделкой и синей вышивкой. Они вошли размеренной походкой. В руках Хуана Диаса на уровне глаз находился достаточно большого размера крест. Бартоломе, чуть сзади, шёл, размахивая кадилом из стороны в сторону и наполняя помещение ароматом ладана и других благовоний. Дойдя до места, Хуан Диас прямо на глазах присутствующих снял белую мантию и вместо неё надел пурпурную с множеством золотых украшений. Именно в этот день Кастильцы и Арагонцы поминали день смерти Иисуса. Святая Пятница!.. Служители начали мессу.
Теонтитле и его свита наблюдали за происходящим с замиранием сердца. Они приехали сюда, чтобы высказать своё уважение и выслушать посланников Кетцалькоатля. Но, казалось, что посланники были заняты своими делами, не обращая внимания на прибывших к ним гостей. Прямо на их глазах они производили таинства, схожие с теми, которые постоянно происходят в их Великом Храме в Теночтитлане. Только одежды жрецов ацтеков были не матерчатыми, а изготовленными из хлопка и бумаги. И они были более разнообразной расцветки.
Теонтитле обратил внимание на то, как преклонили колени Кортес и его капитаны в то время как священник поднимал чашу со святой водой. Как стройно зазвучал их хор, исполняя гимн во славу их Господа. Также он заметил, что некоторые из испанцев с большим трудом сгибали ноги, потому что им мешало их обмундирование. Им было трудно двигаться, а не то, чтобы преклонять колени. Когда же они всё-таки начинали двигаться, то помещение импровизированного Храма наполнялось громкими звуками бряцающего оружия.
Тосгенцин тоже обратила внимание на затруднённые движения воинов. Если бы Матла находилась рядом, то она бы ей описала это так:
Внутри своих доспехов они находятся как бы закованными в золото и серебро. Им не так просто из этой груды металла выбраться
В самом конце мессы Кортес встал. Его свита сдвинулась к центру Храма, грохоча оружием и доспехами. Создавалось обманчивое впечатление, что они собираются разоружиться. Это не ускользнуло от внимания Теонтитле. Кортес выразительно повёл глазами, давая понять окружающим, что он готов начать переговоры.
Теонтитле слегка тронул маленький барабан, который висел у него на шее. Тут же в проходе двери показалась процессия, несущая в руках золотое Солнце размером с колесо севильской кареты. Вслед за этим внесли второй предмет, на этот раз серебряную Луну. Потом вошли другие. В руках каждого из них находились золотые предметы и украшения.
Главный Жрец, который отправил своих посланников во главе с Теонтитле в стан Кортеса, передал с ними золотой командный жезл Повелителя, а также корзину из сосновой коры, в которой находилась аккуратно сотканная длинная мантия из белого хлопка. Кортес не без труда надел её поверх своего камзола. Потом ему преподнесли отделанный золотом головной убор типа большой полукруглой короны из перьев кетцаля и он взгромоздил его поверх шлема. В заключении Кортесу вручили книгу, скрученную в рулон, которая, после того как её развернули во всю длину на полу Храма, составила четырнадцать метров!
В этой книге, наш Господин, описана вся Ваша история. Именно поэтому мы дарим её Вам!
Люди из свиты Теонтитле вежливо оттеснили сопровождающих Кортеса. Теперь Капитан в одиночестве стоял в самом центре храма. Он выглядел очень забавно в короне и в белом одеянии со свисающими со всех сторон золотыми улитками, позвякивающими при каждом его движении. Но, вместе с тем, это было великолепное зрелище!
Это одеяние, Господин, в точности такое же, которое носил наш Повелитель Кетцалькоатль, когда он жил среди нас.
За спиной Кортеса Педро де Альварадо воскликнул:
Клянусь! Никогда в жизни я не видел такого количества золота!
Остальные из свиты Кортеса едва сдерживали свои чувства. Ими обуревала непомерная алчность и жадность. Они уже представляли себя собственниками столь непомерных сокровищ. Когда же почти тридцать ацтеков закончили выкладывать подношения к ногам Капитана, Теонтитле церемонно поклонился Кортесу, прикоснулся ладонью к земле и проговорил:
Бог наш! Властелин! Добро пожаловать в ТВОЙ дом! Мы так долго тебя ждали! Тебя и твоих детей! Мой господин, Монтесума Повелитель от моря до моря, умоляет тебя принять эти подарки, которые есть НИЧТО по сравнению с тобой! По сравнению с твоим величием! Они принадлежат тебе и всегда принадлежали только тебе с тех самых пор, когда ты стал Властелином нашего мира!
В этот момент жрецы начали приближаться вплотную у Кортесу. Капитан Олид попытался воспрепятствовать этому, но Кортес подал ему знак, чтобы он этого не делал. Следующим действием жрецы сняли с Кортеса белую мантию и переодели его в другую, но не менее дорогую одежду. В зелёную яркую накидку! На лицо Капитана они надели чёрную маску, после чего четверо жрецов исполнили загадочный танец. Затем опять заговорил Теонтитли:
Мой господин, Повелитель Монтесума, послал тебе эти подарки с мольбой, чтобы ты вернулся той же морской дорогой к тому месту, откуда ты пришёл к нам. Чтобы ты не шёл дальше
Эти слова, переведённые Йеронимо, привели Кортеса в ярость. Еле сдерживая себя, он произнёс:
Скажи своему господину Монтесуме, что мы добирались сюда по морю издалека, а потом днём и ночью скакали сюда верхом. Мы решили добраться до вашего города Теночтитлана и мы сделаем это! Повтори, дон Йеронимо, этим индейцам мои слова ещё раз, чтобы они хорошо меня поняли: мы идём в Мехико Теночтитлан! Мы выполняем волю нашего господина. Господина всех господ! Господина солнца и луны, воздуха и воды, рек и озёр, гор и цветов, дней и ночей, будущего и прошлого. Нашего короля Карлоса Пятого и его матери доньи Хуаны безмятежной Правительницы Кастилии и Арагона
Но мой господин Монтесума попытался перебить Кортеса Теонтитле, но Капитан уже не мог больше сдерживать поднявшуюся в нём волну ярости. Он закричал:
Замолчи, индейская собака! Больше ни слова! Отныне и навсегда я ваш господин! Следи за тем, что ты говоришь, иначе это будет стоить тебе слишком дорого! Произнося эти слова, Кортес непроизвольно прикусил губу так, что стал виден шрам.
Тосгенцин позже описала произошедшее Матле следующим образом:
Когда он стоял прямо передо мной и смотрел на мою дрожащую от возбуждения обнажённую грудь, его глаза сверкали. Когда же он услышал переданные ему слова Монтесумы, его губы очень покраснели, а глаза стали похожими на глаза змеи, спрятавшейся среди опавших листьев.
Как по команде, капитаны Кортеса двинулись в сторону Теонтитле, как бы предупреждая его о возможных последствиях в случае, если Импровизированный храм снова наполнился грохотом доспехов и звоном оружия. Теонтитле в испуге сделал шаг назад. Его свита тоже немедленно отступила. Малинче прошептала в ухо Йеронимо:
Эти воины Монтесумы цвет его армии. Отступив, они сами себя уже приговорили к смерти.
Кортес, по прежнему в своём нелепом наряде, но уже более спокойным тоном, повторил:
Вы должны осознать и принять то, что мы сильнее вас. Мы намного сильнее. Чтобы доказать это, я предлагаю трём вашим лучшим воинам сразиться с одним из моих.
Как бы в подтверждение слов Кортеса, капитан Олид вышел в центр зала и затем сделал несколько шагов по направлению к Теонтитле. Тосгенцин, по прежнему стоящая обнажённой под похотливыми взглядами сгорающих от страсти кастильцев и арагонцев, вопрошающе посмотрела в глаза Теонтитле. В её взгляде читалась решимость принять вызов Но ацтек продолжал хранить молчание. Один из воинов ацтеков по имени Агила тоже был готов принять вызов капитана Олида, но Теонтитле вдруг воскликнул слова, которыми он признавал своё поражение: Но, ведь, они же боги
Капитан Олид сказал Кортес и сделал понятный обоим жест. Олид сделал ещё один шаг вперёд и, взмахнув Толедским мечом, одним движением срезал перья с головных уборов сразу троих воинов Орла. Воины стояли как бы высеченными из камня. Ни один мускул на их лицах даже не дрогнул.
Кортес оценил мужество ацтеков и тут же перешёл на дипломатический тон. Пригласив Теонтитле выйти вместе с ним из помещения храма, он привёл его под навес, где оба сели в предложенные им удобные складные кресла. Причём, кресло, в котором разместился Кортес, возвышалось над остальными. Жрецы, сопровождающие Теонтитле, расселись тут же неподалёку. Им предстояло увидеть новое для них зрелище стрельбу из пушек! Солнце палило нещадно
Воины Кортеса были одеты в привычные для них и устрашающие для других железные доспехи, сияющие в лучах солнца, а их лошади были покрыты шёлковыми с золотом попонами. Пушки были развёрнуты в сторону больших деревьев, которые испанцы выбрали в качестве целей. Раздался выстрел! Это было как будто в трёх шагах от них прогремел гром! Клубы дыма окутали пространство вокруг, и в тот же момент большое дерево, разлетевшись на куски в разные стороны, упало на землю. Одновременно с выстрелом лошадь капитана Альварадо метнулась к тому месту, где сидел Теонтитле. Встав на дыбы перед жрецом, она заржала и только потом опустилась на все четыре копыта. Теонтитле сидел неподвижно с каменным лицом, погружённый в раздумья. Он опять почувствовал себя и в самом деле был посланником Повелителя от моря до моря. Он чувствовал себя орлом, охраняющим своих птенцов.
С этого момента ацтеки ни разу не выказали ни удивления, ни страха. Они вели себя невозмутимо и с достоинством. Их рисовальщики едва успевали наносить на холсты изображения происходящего Позже на Совете Трёх Городов были произнесены эти слова: Они сказали, что они дети Бога
Это правда, что они казались испуганными? Спросила Матла.
Когда Кортес сделал шаг вперёд, они отступили на два шага.
Большой Совет Трёх Городов приговорил их. Они были принесены в жертву Чачитланаку богу Рассвета, сверкающему подобно нефриту.
Может быть их сердца не стоили того, чтобы жертвовать их богу Рассвета? Воскликнула Тосгенцин.
Приговор совета справедлив, Тосгенцин. Мудр и справедлив, повторила Матла. Они заслужили того, чтобы уйти от нас дорогой Огня, Рассвета, Юга и, помимо этого возникла пауза, потом, уже ледяным тоном, Матла добавила: они были рождены воинами не для того, чтобы отступать. Никто не может заставить нас отступить.
Никто?
Да, никто!.. Не имеет значения, что говорят наши жрецы никто!
Наши жрецы говорят, что они уверены в том, что они представляют одно из колен Бога.
При этих словах Тозгенцин Матла замерла, а затем спросила:
Ты ощущала его дыхание, видела с закрытыми глазами или ты смотрела на него издалека? Ты можешь мне ответить?
Госпожа Матла, я же вам уже говорила, что его глаза сверкали как два солнца.
То, что у него глаза сверкали как два солнца, как раз и встревожило нашего Повелителя от моря до моря. Я тоже это видела на рисунках.
Я чувствовала его глаза. Они как острые колючки. Они впиваются в твоё тело. Я это чувствовала во время исполнения Синего Утреннего Танца и Танца Роз.
Так какими же были его глаза?
Глаза капитана Кортеса гораздо опаснее самого капитана. Они существуют отдельно от него они должны быть они ужасны. И сам Кортес должно быть ужасен во время сражения.
Ужасен?! Ты думаешь, что он не может быть богом?
Я находилась там не для того, чтобы думать. Я выполняла ваше задание я наблюдала
И что же ты увидела?
Его глаза смотрели на моё танцующее тело так, как мог бы посмотреть только ветер а его мысли были в другом месте. Он всё время разговаривал со старым человеком и с молодой женщиной.
И кто эта женщина?
Её звать Малинче. Она из племени науачичмеков и выполняет у Кортеса роль попугая, повторяя непонятные слова.
Это расходится с тем, что было сказано нашему Повелителю Монтесуме. Ему сказали, что Малинче даёт Кортесу советы.