Мне хочется его поблагодарить, но я только привлеку лишнее внимание к тому странному факту, что он посвятит жизнь уходу за мной.
Папа, поцеловав меня в лоб, помогает мне устроиться в капсуле. Я откидываю назад голову, вытягиваюсь, чтобы кожа не сжималась и не растягивалась. Меня трясёт, как и Хавьера, и я ничего не могу с этим поделать.
Мама накрывает мне ладонью лоб, а папа держит за руку.
Бен натягивает новые перчатки и достаёт из коробки ког. Поместив его в инсталлятор, он нажимает кнопку. Ког светится фиолетовым.
Ботаника. Геология. Стандартный набор. Кажется, всё.
А курс, который выбрала я?
Бен поднимает брови.
Курс на выбор?
Я холодею.
Мама?
Мама поворачивается к Бену.
Мы договорились, что Петра, поскольку ей почти тринадцать, прослушает ещё курс мифологии.
Бен смотрит на планшет и качает головой.
Мне очень жаль, но такого курса здесь нет. План курсов окончательно утверждает главная дежурная.
Я вспоминаю сердитую женщину с тугим пучком на голове. Почему она выбросила курс? По спине ползут мурашки. Мне нужны эти сказания. Как я без них стану великой сказочницей?
Я выдавливаю только одно слово.
Пожалуйста
Бен смущённо улыбается.
Я тоже люблю истории.
Он кивает на письменный стол в углу.
Самое бесценное на этом корабле. Мне плохо видно, но, кажется, у него там целое собрание либрексов.
В каждом тысячи голоскриптов.
Я поговорю со старшей дежурной, может, смогу что-нибудь
Бен! перебивает его папа, подбегая к окну.
Бен откладывает инсталлятор. Его глаза заметно округляются, и он медленно подходит к отцу.
Мы думали, у нас больше времени.
Папа глубоко вздыхает и наклоняется к окну.
Что происходит? спрашивает мама, отходя от меня.
Я сажусь в капсуле, но не вижу того, что видят они. Тогда встаю и иду к окну. Папа старается загородить обзор, но я уже вижу рой тёмных силуэтов, бегущих к кораблю из леса. Многие что-то несут. Хочется думать, что это всего лишь садовый инвентарь, который они нашли в сарае смотрителей парка.
Громкий стук эхом отдаётся около нашего окна. Мама встаёт рядом со мной и снова берёт меня за руку. В громкоговорителях раздаётся механический голос:
«Главные двери закрываются».
Что? мамина рука становится липкой от пота. Уже?
Дальше откладывать нельзя.
Бен кивает на мягкий стул, прикреплённый к стене.
В этом секторе только одно откидное кресло в каждой комнате.
Папа возвращает меня к капсуле. Родители спешат устроить меня в ней, их взгляды полны отчаяния. Бен бросается снова активировать ког, который опять ярко светится. Так же, как и у Хавьера, у моих головы, пояса, ног появляются верёвки, плотно удерживающие меня на месте.
Готовы? спрашивает Бен.
Я делаю глубокий вдох, но не отвечаю, пытаясь скрыть трясущиеся губы. И прикусываю изнутри щёку. Если бы мне загрузили курс мифологии, у меня бы появились новые истории. Но увы. Я буду с тем же набором, что обычно. По моей щеке течёт слеза.
Бен проводит шариком по моей шее у позвоночника, пока не нащупывает впадину у основания черепа. Я сосредоточиваюсь на дыхании и думаю о приятном. О молитвах матерей и бабушек.
Estrellas sin cuenta[12].
Коги En Cognito биосовместимы, говорит Бен. Она ничего не почувствует.
Но я чувствую. Он вдавливается в кожу, словно острый камень. Нужно не шевелиться, чтобы всё прошло быстро. Я сглатываю и жду, когда он внедрится и погрузит меня в сон. Бен убирает руку. Плотный ког устраивается под кожей. Я вдруг не могу ни шевельнуться, ни говорить, ни моргнуть. Ког частично работает. Но что-то не так. Я должна уснуть. Глаза у меня открыты, и я всё ещё вижу. И слышу.
Пытаюсь закричать. Ничего не выходит.
Бен смотрит на экран капсулы. Система отвечает: «Стазисная капсула номер двенадцать заполняется».
Холодный гель заливает тело, попадает в уши, словно по коже, обжигая и покусывая, бегут муравьи, покрывает язык и горло, и через несколько секунд я ничего не чувствую там, куда он проник. Он попадает в уголки глаз, и зрение заволакивается зелёным сиянием.
Речь Бена искажается, но я всё равно его слышу. Такого быть не должно.
Лучше бы я была снаружи, с напавшими на корабль, чем в ловушке. Держусь только благодаря молитвам Литы.
«Estrellas sin cuenta»
Почему она на меня смотрит?
Мамин голос дрожит.
«Estrellas sin cuenta»
Это нормальная реакция. Она уже спит.
«Estrellas sin cuenta»
Бен наклоняется и рукой в перчатке опускает мне веки.
Глава шестая
Я в прошлом пережила кошмар, когда вроде бодрствовала, но не могла двигаться. Мама назвала это сонным параличом, Лита «subírsele el muerto» или «придавленная мертвецом». Лита оказалась права.
Если бы я смогла пошевелить рукой, постучать по капсуле, Бен бы узнал. И сразу же бы понял, что ког не сработал. Я пытаюсь пошевелиться, но не тут-то было, мертвец не даёт.
Доктор Пенья и доктор Пенья, мне жаль прогонять, говорит Бен, но вам пора к вашему дежурному в стазисные капсулы. У нас нет лишних откидных кресел
Порывистые, приглушённые слова мамы говорят о том, что она уткнулась папе в грудь.
С ними всё будет хорошо, успокаивает папа.
Звуки шагов и мамины всхлипы затихают вдали.
Стойте! Не бросайте меня!
Если я не засну я так тут и застряну. Но должна же быть от этого какая-то защита.
Ещё один глухой стук. Как они обратят внимание на меня, когда корабль атакуют?
Я уже плачу, но с когом En Cognito и гелем мои слёзы никто не увидит.
Отчаявшись, я вспоминаю Литу, воображаю, что пью горячее какао с корицей под небом Санта-Фе. Гладя меня по голове тёплой рукой, Лита тихо поёт колыбельную:
Колыбельная тихонько звучит у меня в ушах, будто Лита со мной рядом.
Возвращается Бен. Я слышу его торопливые шаги и другие, полегче. Звуки перемещаются по комнате.
Сума, ты последняя.
Я вспоминаю девочку в толстовке с рогом на капюшоне.
Знаю, отвечает она дрожащим голосом. Мама сказала, надо торопиться.
Вот-вот, отвечает Бен. Извини, что ей сюда нельзя. Дело срочное.
Слышится ещё один громкий стук.
Вы не думайте, я не боюсь, говорит Сума.
Я вижу. Но если и боишься, это нормально. То есть если бы боялась.
Кстати, у меня аллергия на сульфаниламиды, если они есть в геле, это может плохо кончиться. Но не бойтесь. То есть если боитесь.
Голос её дрожит, но она старается не показать страха.
Бен смеётся. При других обстоятельствах я была бы не против с Сумой подружиться.
На мгновение становится тихо, потом Бен говорит:
Готова? Считай от десяти в обратном порядке.
Десять.
Сума тяжело вдыхает и выдыхает. Мне кажется, её стошнит.
Д-девять.
Всё нормально, Сума. Ты почти спишь
Тяжёлое дыхание резко прекращается.
«Стазисная капсула номер одиннадцать заполняется».
Рядом со мной раздаётся хлюпанье геля, заполняющего капсулу. Наконец-то! Бен обнаружит, что я не сплю!
Но вместо тихого открытия капсулы её сильно трясёт.
«Приготовиться к взлёту, говорит компьютерная система. До старта девяносто секунд».
Из коридора слышатся шаги.
Успели, Бен. Все, кто поднялся на борт, в стазисе, говорит женский голос.
Наверное, это главная дежурная.
На какое-то мгновение мне становится легче. Мы успели. Но потом я понимаю, сколько других людей шло по тропе за нами.
А что с третьим кораблём? спрашивает Бен.
Нам повезёт, если девяноста секунд хватит, чтобы покинуть старую планету. На пост охраны напали и отобрали оружие.
Включить экран, дрожащим голосом приказывает Бен. Показать третий корабль.
Сейчас не время, отвечает главная дежурная.
У меня там младший брат умоляет Бен.
Из коридора эхом доносятся звуки ударов по кораблю и топота.
«До старта шестьдесят секунд».
Мне нужно идти.
Голос главной дежурной слышится уже из коридора. Дверь закрывается, и сумятица исчезает.
О Господи, Господи, бормочет Бен. Подтвердить герметизацию детских капсул.
Длинный гудок заглушает другие шумы.
«Подтверждено. Капсулы к старту герметизированы. До старта сорок секунд».
Кажется, от возрастающего гула, похожего на работу стиральной машины, у меня сейчас лопнут уши.
«До старта тридцать секунд».
Воздух свистит всё громче. Кто-то, похоже, колотит по корпусу челночной пристани.
Наверное, те, кто не попал на борт. Представляю, в каком они отчаянии.
Подтвердить фиксацию капсул, говорит Бен.
Ещё гудок.
«Подтверждено. Капсульные основания зафиксированы и переведены в полётный режим».
Я думаю о пустых капсулах. Если бы на корабль напали на час раньше, наши капсулы тоже остались бы пустыми.
Мне бы хоть пальцем пошевелить, Бен бы помог. Заметил бы неладное.
Вытащил бы меня и погрузил в сон после взлёта корабля.
В голове звучат приглушённые слова:
«Жизненные функции замедлены. Мозговые функции не нарушены».
Мой мозг приказывает кричать.
Нет! Помогите!
Но ничего не происходит.
«Показатели в норме, говорит тихий голос. До старта двадцать секунд. Всем дежурным приготовиться к немедленному взлёту».
В ответ из угла слышится клацанье пристёгиваемого ремня. Шанс упущен.
Бен что-то шепчет так тихо, что я не могу разобрать слов. Молится? Корабль содрогается, словно стучат зубы, и я понимаю: мы взлетаем, зависаем, преодолевая земное притяжение.
И одновременно раздаётся пронзительный вопль, будто миллион вилок скребут по фаянсовым тарелкам.
Представляю, как нападающие выбегают из леса, как напуганные мыши, цепляются за корабль, чтобы пробраться внутрь. Будь моя воля, всех бы впустила. Представляю в той толпе мамочку с малышом.
Корабль издаёт электронный стон, каждый раз на октаву выше.
«До старта десять секунд».
В ушах пульсирует боль.
«Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре»
Резкий толчок запускаемых двигателей.
«Три, два»
Точно не скажу, но кажется, моё онемевшее тело так тряхнуло, что я ударилась о стенки капсулы.
Голос компьютера заглушается рёвом горного льва.
Металл долго звенит, как ящик с дребезжащим столовым серебром, потом шум замолкает, переходя в ровное мурлыканье.
«Подключен гравитационный модуль», говорит голос.
Значит, мы покинули земную экзосферу.
Я слышу, как Бен отстёгивает ремень. Хаос последних нескольких минут сменяется жутким гулом. Бен бормочет и шагает туда-сюда по комнате.
Вскоре возвращается главная дежурная.
Легли на курс, сообщает она Бену. Остаётся только ждать.
Бен откашливается.
Что с третьим кораблём?
Мне очень жаль. Искренне жаль. Я знаю, ваш брат, Айзек, был
Она умолкает.
Бен, у нас у всех там были друзья.
На мгновение наступает тишина. Потом её голос меняется.
Без последнего корабля
Она вздыхает.
Поговаривают о том, что многое изменится.
Секунду я ничего не слышу. Потом Бен резко спрашивает:
Что? Что вы имеете в виду?
Без политиков, президента Бен, это наш шанс начать всё сначала. Прийти к согласию.
Главная дежурная откашливается.
Начиная с этого момента, мы будем писать новую историю.
Глава седьмая
Наверное, целый день я слушаю, как Бен шаркает по комнате. Бормочет про себя. Плачет. Вертится. Храпит. А я в сознании и слышу каждый шорох. Откроют через сотни лет капсулу и обнаружат лепечущую девчонку с зелёными слюнями, капающими изо рта.
Если я всё время в сознании, значит, моё тело продолжает стареть? Или я совершенно потеряю рассудок и не вспомню, кто мои родители?
Меня преследуют слова главной дежурной: единодушие, создадим новую историю. Я точно знаю, где их слышала и как они напугали родителей. Но больше всего меня напугали слова отца:
«Страшно не то, чего они хотят, а то, как они хотят этого добиться».
И некоторые из них попали на корабль.
Наверное, Бену пора было спать, но я услышала отчётливый перезвон открываемого либрекса.
«Выберите, пожалуйста, голоскрипт».
Наверное, нужно начать с самого начала, мягко говорит Бен. С первой записанной истории. Сказание о Гильгамеше.
Ножки его стула царапают пол.
Некоторые спорят о ценности старинного шумерского эпоса, но я считаю, что все истории важны по-своему. Читателям и слушателям решать, какие истории для них ценны, а какие нет.
Я удивляюсь, почему Бен находится здесь. Мы просто лежим в капсулах. Если его рабочий день закончился, почему он не общается с другими дежурными? Но мне кажется, что причина гораздо глубже. По-моему, он их избегает.
Я пытаюсь понять чувства Бена. У меня пока есть и родители и Хавьер.
А если бы Хавьер оказался на другом корабле? И тут я даю клятву: вот прилетим на Саган, и я никому не позволю нас разлучить.
Бен читает вслух историю о великом воине, короле Гильгамеше, сыне богов. Хотя я этого не вижу, знаю, что Бен включил функцию исторической реконструкции, и голоскрипт проигрывает сцены баталий.
В уме я рисую призрачные образы Энкиду, огромного и сильного, как бык, и Гильгамеша, которые врезаются в капсулы, швыряя друг друга по стазисной палате, пока наконец Гильгамеш его не побеждает. Потом они становятся лучшими друзьями и отправляются в путешествие. Моё воображение переносится из капсулы корабля в леса, океаны и пустыни вместе с ними.
Энкиду, друг мой, я видел третий сон, и он меня весьма встревожил. Небеса грохотали, земля тряслась, потом наступила мёртвая тишина и опустилась тьма. Сверкнула молния, начался пожар и принёс смерть.
Клянусь, сквозь закрытые веки я видела грозовую молнию. Бен читает вдумчиво, как заправский актёр. Я даже представляю, как он театрально размахивает руками.
Бен продолжает читать о трагическом конце Энкиду и о страданиях Гильгамеша, потерявшего лучшего друга. На последних словах он запинается.
Глубокая печаль переполняет моё сердце.
Мне так хочется его обнять. Я понимаю. Даже если мои глаза не могут плакать, сердце рыдает вместе с ним.
Бен вздыхает.
Мне кажется, на этом неплохо сделать перерыв на ночь.
Я слышу, как он выключает голоскрипт.
Интересно, почему Бен читает вслух, если в стазисе мы ничего не слышим. Может, ему самому нужно услышать историю, как и мне? Или он боится, и ему нужна поддержка для храбрости. Жаль, что он не читал «Мечтателей».
Мы очень похожи на персонажей любимой книги Хавьера. Напуганные. Полные надежды. Совсем как та женщина с ребёнком из книги. Когда прибудем на Саган, то будем бояться незнакомой планеты, но в то же время любоваться её красотой.
А ещё говорит Бен. По земному времени сейчас полночь. А значит, наступил твой день рождения, Петра.
Неужели он прав? Если это мой день рождения, значит, прошло два дня. Огненный Змей уже вернулся домой к матери Земле. Назад мы не повернули, и я понимаю, что это значит. Всё кончено. Если от Земли и остался какой кусок, он необитаем. Мне больше никогда не прильнуть к Лите, не погладить её мягкой руки, не услышать рассказов под писк цыплят на заднем дворе. Никогда не любоваться красными, золотистыми и коричневыми скалами, формировавшимися два миллиарда лет. Лита, горы Сангре-де-Кристо всё погибло.
Сильнее, чем когда-либо, мне хочется забыться.
Петра, у меня для тебя подарок. Я не смог добиться одобрения твоего курса, но раз уж ты достаточно взрослая для дополнительной загрузки информации, а эти нигде не учитываются
Шаги Бена удаляются, он идёт к полке с либрексами.
Я предоставлю тебе основы мифологии. Греческой, римской, китайской, норвежской, полинезийской, шумерской.
Он останавливается, чтобы перевести дыхание.
Майя, инков, корейцев, Западной Африки, Северной Африки. И ещё
Я про себя усмехаюсь. У него гораздо больше историй, чем я просила. Из Бена бы вышел отличный учитель. Если б только мой дурацкий ког работал нормально.
Что у нас тут? Классика. Скандинавская мифология Геймана. Это лучший вариант, чем исторический материал потом будешь меня благодарить. Ну, на самом деле поблагодарить меня ты не сможешь. Но наверняка догадаешься, чьих рук дело.