Поехали, Дима трёт глаза и улыбается.
Думаю, мы сможем всё исправить. Я почти в этом уверена. Да. Надо просто перестать драматизировать и принять реальность как набор нейтральных факторов. Что было, то прошло? Так говорят. Но не чувствуют. Любая эмоция и чувство сопровождаются определённым гормональным коктейлем, запускаемым в кровь. Как бы странно это ни звучало, но со временем тело подсаживается на свой коктейль и начинает требовать его постоянно. Даже если этот коктейль из вечных страданий и стресса. Ты начинаешь искать свою дозу мучений буквально притягивая в свою жизнь людей и обстоятельства, способных обеспечить тебе бесперебойные поставки.
Ты мой спаситель. Я благодарно улыбаюсь. Ещё ты мой дилер страданий.
Мы быстро умываемся, одеваемся и бежим к машине, он тянет меня за руку. Всё это выглядит как сцена из романтической комедии, но это драма. Как бы мы все не хотели поверить в обратное. Дима открывает мне дверь, я быстро прыгаю на пассажирское сиденье, он бежит к своей двери, садится за руль, я чувствую волну эйфории, донесшеюся до меня от его движений. Делаю глубокий вдох. Дима несётся по набережной, виляя из одного ряда в другой, периодически моргая дальним светом. Так я еду сдавать экзамен в ГИБДД, чтобы получить водительское удостоверение. Я улыбаюсь и любуюсь им. Даже если это снова закончится плохо, точнее я уверена, что это закончится плохо, я всё равно рада, что он появился в моей жизни снова. Заскучавшему на метадоне наркоману всегда будет приятно снова ширнуться смертельно опасным героином. Мы подъезжаем к отделу ГИБДД. Я плохо себя чувствую после вчерашних «колодцев».
Я куплю нам завтрак и буду ждать тебя здесь. Я верю в тебя. он подмигивает мне, открывая дверь и протягивая руку.
Я поднимаюсь на третий этаж, захожу в кабинет триста десять, сажусь за свободный компьютер и начинаю тест. Телефон гудит в сумке. Мёртвые нейроны гудят в голове. Звонит мама. Потом сестра. Опять мама.
Сообщение от Димы: «Напомни, какой кофе ты пьёшь?»
Сообщение от Саши. Не хочу это читать. Звонок от папы.
Выключить телефоны!
Я отвечаю Диме, выключаю телефон и кидаю его в сумку. Время идёт, а я не ответила ни на один вопрос. У меня раскалывается голова, и я очень хочу пить.
Гужевая повозка, помеха справа, остановка и высадка пассажиров, стоянка, аварийный знак, ручной тормоз Ни слова про управление в состоянии опьянения наркотическими веществами.
Я отвечаю на вопрос за вопросом. Вдруг экран компьютера заливается красным цветом. Сотрудник ГИБДД подзывает меня к столу:
Ставь автограф, гений. Пересдача через неделю.
Я подписываю документ, подтверждающий мой позорный провал, и выхожу на улицу. Дима уже ждёт меня в машине. Он выходит, чтобы открыть мне пассажирскую дверь. Опережая вопросы, я сразу говорю:
Завалила.
Плевать! Есть планы на сегодня?
Нет планов, поехали погуляем с Рексом.
Он вопросительно смотрит на меня.
Это моя собака, напряжённо говорю я.
Да я шучу, он смеётся. Я помню. Восточноевропейская овчарка Рекс. Лиза, я всё вспомню, и всё будет ещё лучше, чем раньше, обещаю.
Если он всё вспомнит, будет только хуже.
Дима привозит меня к родителям. Он не спрашивал адрес. Я захожу домой.
Что у тебя с телефоном? спрашивает мама.
Я выключила на экзамене.
Сдала?
Нет.
Мама закатывает глаза. Я её вечное разочарование. Хорошо, что у неё есть ещё пара детей.
Где ты была ночью?
В смысле? У Саши.
Нет, не у него.
Я чувствую, как раздражение подкатывает и застревает в пересохшем горле. Я хочу пить и потерять память. Больше ничего не хочу.
Я не хочу быть с Сашей больше. Это вроде моё право, раздражённо отвечаю я. Рекс, гулять!
Мы гуляем по парку. Рекс носится с палкой. Дима задаёт вопросы, на которые у меня нет ответов.
Дим, давай всё будет как раньше, помнишь? Мы не задаём друг другу вопросов. Как есть так и есть.
Чтобы было как раньше, мне нужно, чтобы ты была поразговорчивей, приветливо улыбается он.
Его лучезарные улыбки не отягощённые прошлым сводят меня с ума. Это драма. Я не могу быть открытой как раньше. Он всё испортил. Между нами чёрная дыра.
Помнишь вечер, в который мы познакомились? Я тогда пришла, чтобы увидеть тебя, и, пока искала тебя, напилась. Ты предложил подвезти меня до дома, а я наврала, что живу на «Пионерской», назвала адрес своей бабушки, потому что я хотела побыть с тобой. Ты меня привёз и уехал, а я же не могла заявиться к бабушке в два часа ночи, ещё и пьяная, поэтому я вышла из двора и пошла ловить машину, я смеюсь. Он тоже. Мой пьяный мозг не мог сообразить, что ты развернёшься, ведь тебе надо ехать назад. И вот ты останавливаешься на светофоре, а я стою на другой стороне дороги и ловлю машину. Ты открываешь окно и делаешь вот так, я вопрошающе развожу руки в стороны. Ты развернулся, как в «Форсаже» с заносом, и подъехал ко мне. Этого можно было не делать, ведь я уже была по уши в тебя влюблена. Ты спросил: «Куда это ты собралась?» я уже в слезах, Дима напряжённо слушает меня.
Только не говори, что я тебя изнасиловал тогда или ты нашла в моём багажнике труп проститутки, умоляю, говорит он. Я смеюсь сквозь слёзы.
Нет, я тогда честно сказала тебе, что наврала, чтобы побыть с тобой, потому что я хотела насладиться временем, проведённым вместе, а в итоге я ехала и боялась, что моё враньё вскроется. В общем, я ехала не с тобой, а со своей тайной. У меня тогда было чувство, что я всё испортила. Вот сейчас у меня такое же чувство. Будто я должна наслаждаться, а я не могу и только всё порчу.
Дима молча замахивается, чтобы кинуть Рексу палку, но моя семидесятикилограммовая лошадь действует на опережение, с разгона прыгая за палкой, по дороге цепляя Диму за толстовку и роняя его в свежую майскую траву. Это очень смешно.
Дима встаёт и отряхивается:
А что было потом?
Потом ты меня изнасиловал, улыбаюсь я.
***
Затем прокурор задаёт вопрос обо мне:
При каких обстоятельствах Елизавета появилась в вашей жизни?
Они репетировали этот разговор. Это всё наигранный спектакль плохих актёров. Неужели никто этого не замечает?
ГЛАВА 7
Просыпайся, поехали! Лиза! он долго тянет моё имя, будто поёт его. Он его смакует.
Я медленно открываю глаза, не хочу просыпаться. Дима натягивает чёрную толстовку сверху на чёрную футболку.
Давай, давай, улыбается он, надо проснуться.
Мы уже несколько дней не выходили из этой квартиры, и с каждым днём я всё меньше хочу контактировать с внешним миром. Будто его не существует. Эволюция не отпускает нас. Меня. Подростковые динамические стереотипы, пьяные сексуальные фиксации или просто маниакальная любовь. И моя биохимическая привязанность к страданию. Он берёт меня за руку и тащит с кровати.
Бегом, бегом! Давай!
Я лениво вылезаю из кровати, на мне его чёрная футболка. В ванной я открываю ящик под раковиной в поисках зубной пасты или доказательств того, что нахожусь не в розовой сахарной вате, а в чёрно-белой реальности. Такие доказательства разбросаны по всей его квартире, но я предпочла их не замечать, наслаждаясь моментом. Резинка для волос с блестящими камнями. Я бы не надела такую даже под страхом смерти. В этом плане я жёсткий консерватор. Резинка для волос может быть только чёрная и тонкая. Всё остальное все эти стразы, каменья или розовые пушистые шарики инфантильное отсутствие элементарного вкуса. На мой взгляд.
Аня, сука, я ненавижу тебя. Зачем ты вернула его мне? Снова.
Я надеваю уродскую резинку с торчащим чёрным волосом из рекламы Head&Shoulders себе на запястье. Я могла бы выйти из ванны и тыкать этой резинкой Диме в лицо, а дождавшись предположения, что это моя резинка, устроить ликбез на тему вкуса и стиля, а также на тему цвета моих волос. Хотя если сменить угол обзора ситуации, я не имею никакого морального права на это. Это я его бросила, исчезнув из его разбитой машины и его разбитой головы. Потому что так и не смогла простить его за ту ночь.
Я чищу зубы, умываюсь и выхожу.
Куда мы едем? Зачем так спешить?
Давай одевайся и поехали.
По дороге моя бурная фантазия предвкушает романтичное свидание на воздушном шаре, полёт на вертолёте или завтрак в «Террасе» на худой конец. Периодически я сама забываю, что мы с Димой никогда не были романтичной парой. Он привозит меня к зданию ГИБДД на шоссе Революции.
Сейчас ты идёшь в кабинет триста десять и сдаёшь теорию. Потом сдашь площадку и город.
Что? Ты сейчас серьёзно? на моём лице недоумение, насколько вы можете представить себе недоумение на лице.
Получение водительского удостоверения это последнее, что меня сейчас волнует. Меня это вообще не волнует.
Дима выходит из машины, обходит её спереди, открывает мою дверь и протягивает руку:
Давай. На выход.
Я поднимаюсь на третий этаж и захожу в кабинет. Лейтенант, ожидающий только меня одну, говорит:
Привет, Елизавета, садись за этот компьютер, он жестом показывает единственный включённый компьютер в классе. Здесь больше никого нет.
Я послушно сажусь за компьютер и отвечаю на вопрос за вопросом. Гужевая повозка, помеха справа, остановка и высадка пассажиров, стоянка, аварийный знак, ручной тормоз И опять ни слова про управление в состоянии опьянения наркотическими веществами. И про оставление места происшествия. Загорается зелёный экран. Я отвечала на вопросы так же, как и в прошлый раз. Инспектор распечатывает какой-то документ, встаёт из-за стола и говорит:
Идём!
Я послушно плетусь за ним. Мы выходим на улицу, сотрудник протягивает Диме руку. Я чувствую себя никчёмной маленькой девочкой рядом с двумя взрослыми дядями, решающими мои проблемы. Я не просила никого решать мои проблемы. Я расправляю плечи, чтобы выглядеть увереннее. Меня раздражает то, каким образом складывается этот день. Они отнимают у меня историю о том, как я сама сдала на права!
Ну что, поехали? инспектор обращается ко мне.
Да, отрешённо говорю я, кинув на Диму злобный взгляд.
Он разводит руки и сдвигает брови, безмолвно спрашивая: «Что? Что не так?» Я мотаю головой, закатываю глаза и иду за гаишником. Дима садится в свою машину.
Мы подходим к новенькой блестящей бежевой Skoda Octavia. Он садится за руль и говорит мне сесть на пассажирское кресло. Мы выезжаем с парковки и едем в сторону площадки. Я молча ковыряю уродские каменья на резинке, надетой на моё запястье.
Не волнуйся, говорит он.
Я не волнуюсь. Я могла бы сдать сама, у меня отняли возможность показать, что я могу сама.
Вот сейчас и сдашь! Сама! он специально протягивает «сама», поглядывая в зеркало заднего вида на чёрную BMW, следующую за нами. Они оба издеваются надо мной.
Дима пишет: «Что не так?»
Всё не так. Всё, твою мать, не так! Я не отвечаю.
Мы приезжаем на площадку, по которой, как в замедленной съёмке, периодически глохнув, ползают «Фольксвагены Поло», «Шкоды Октавиа» и «Ниссаны Альмера» с буквами «У» в красном треугольнике.
Знаешь, что делать? спрашивает меня инспектор.
Я не тупая! я отвечаю еле слышно.
Сажусь за руль. Эта машина из того поколения, что поддают газу, когда включаешь первую передачу. Даже эта машина считает, что мне нужна помощь. Заезжаю на эстакаду. Торможу, газую. Отработанные автоматизмы. Лейтенант показывает большой палец вверх, и я еду на «разворот в три приёма». Я делаю это резко, даже злобно. Я бы сдала сама!
Ещё один палец вверх от инспектора.
Параллельная парковка задом. Я легко паркуюсь. Я бы сдала сама. Я бы сдала сама. Я бы сдала сама. Выхожу из машины. Инспектор подписывает очередную бумагу и говорит:
Вот и сдала сама. Я вижу, что ты сдала сама, окей? Будь спокойнее. Сейчас быстро прокатимся в город, и всё.
Чтобы окончательно вывести человека из себя, надо попросить его успокоиться.
Я еду за рулём Skoda Octavia по шоссе Революции. Чёрная BMW едет за нами. Инспектор задорно говорит повернуть налево на следующем регулируемом перекрёстке. Мы подъезжаем к перекрёстку и встаём в небольшую пробку. Он говорит:
Ой нет, давай разворачивайся, не будем здесь стоять.
Здесь двойная сплошная.
Ничего, разворачивайся.
Я не буду разворачиваться через двойную сплошную, я смотрю на свои руки, вцепившиеся в чёрный обод руля.
Хорошо, выходи, нарочито терпеливо, но с громким вздохом говорит лейтенант.
Я останавливаюсь и выхожу из машины прямо на дороге. Дима открывает окно и спрашивает:
Что происходит?
Это я должна спрашивать, Дима.
Инспектор медленно выходит с пассажирского места, показывает Диме свою ладонь типа «всё в порядке» или «твоя девушка не в себе», садится за руль и разворачивает машину через двойную сплошную, Дима тут же разворачивается вслед за ним. Я качаю головой с выпученными глазами. Это всё грёбаный сюр.
Садись давай! он снова выходит и садится на пассажирское сиденье.
Я сажусь за руль и проезжаю пятнадцать метров. Может, двенадцать. Он говорит:
Останавливайся.
Я торможу. Чёрная BMW объезжает нас и встаёт впереди. Я смотрю на буквы на его номере «Х», «А», «М». Я не смогу начать с ним всё сначала, потому что каждый раз когда он будет насильно причинять мне добро, я буду брыкаться как необъезженная лошадь. Я не Аня. Меня не нужно спасать. Это требовалось от него всего лишь раз.
Я ненавижу тебя, Дима.
Всё, сейчас иди в кабинет сто двенадцать, надо будет сфотографироваться, и получишь свои права. Сама, он продолжает издеваться надо мной.
Я выхожу на улицу. Дима выходит из своей машины и подходит ко мне.
Что такое, Лиза?
Ничего. Я сдала бы сама. я практически никогда не озвучиваю свои мысли. Возможно, поэтому меня сложно понять.
Пошли в машину, он подталкивает меня в спину, открывает пассажирскую дверь, затем садится за руль. Если честно, я думал, что ты будешь рада.
Я была бы рада, Дима, если бы вот это не попадалось мне на глаза! я снимаю со своей руки резинку и кидаю в него. Вот чему бы я действительно была рада. А сдать на права я в состоянии сама. Два года без тебя жила и не умерла. Не надо решать мои проблемы, реши для начала свои.
С каждым словом, которое произношу, я всё глубже захлёбываюсь в ярости. Сейчас надо просто замолчать и начать дышать. Я выхожу из машины и с силой хлопаю дверью его BMW. Я кричу:
И дверь эту я тоже могу закрыть сама!
Со стороны может показаться странным, что я так реагирую, ведь он помогает мне. Люди обычно любят, когда их жизнь упрощают. Но я не хочу ничего упрощать. И я не хочу, чтобы мне помогали. Я просила о его помощи всего один раз. Единственный раз, когда я по-настоящему нуждалась в его помощи.
Я подхожу к кабинету сто двенадцать. Взъерошенные волосы, красные глаза, полное отсутствие макияжа, синяки под глазами и гримаса ярости у меня отняли красивую фотографию на моём водительском удостоверении. Моими правами можно будет пугать останавливающих меня инспекторов.
Сидя в ожидании своей розовой карточки с ужасающей фотографией, я пытаюсь успокоиться. Он хотел как лучше. Он хотел порадовать меня. Он хотел помочь мне. Ещё он хотел убить меня. И эта резинка. Если бы не эта резинка, я не так остро реагировала на принудительное решение моих проблем.
Телефон вибрирует в руках: «Дыши)».
Вдох. Выдох. Лейтенант выходит из кабинета и с улыбкой протягивает карточку:
Поздравляю!
Спасибо! я сую это уродство в сумку, даже не посмотрев, и выхожу на улицу.
Дима ждёт меня у машины. Он открывает водительскую дверь и говорит:
Прокатишь меня? Ты зря думаешь, что я решаю твои проблемы. Я решаю свои я не хочу больше ездить за рулём.
Я улыбаюсь. Есть в нём что-то гипнотическое. Он умудряется заставлять меня чувствовать ярость и любовь одновременно. Я сажусь за руль, двигаю сиденье ближе, регулирую зеркала. Он смотрит на меня с пассажирского сиденья и говорит: