Глава 6
Как непросто всё складывалось. Он наливает себе вина и задумывается. А ему ещё брат Ипполит говорил, чтобы не истязал он себя тяжкими мыслями по вечерам, ибо они есть первый враг доброго сна. И не врал бывший монах.
Видно, от навалившихся мыслей сон совсем покинул его. И несмотря на то, что время уже было позднее, сидел теперь генерал в кресле, хотя под периной давно уже лежала грелка и постель ждала его. Но нет
Томас, генерал звонит в колокольчик.
Да, господин, появляется в дверях слуга. Морда у него кислая.
Молодой человек, будь его воля, уж давно с удовольствием лёг бы в кровать. У него-то со сном проблем нет, ему вечно хочется спать. И особенно по утрам. Хозяин давно приметил за ним это. Так что никакого внимания на его кислые мины он не обращал.
Одеваться, и позови ко мне господина Хенрика. И не забудь колет и перчатки с кольчугой.
Хенрик тоже не был расположен к ночным прогулкам, но он волею своею или за неимением иного выбора встал на путь воина, и теперь даже не роптал на свою неспокойную жизнь. И хоть был молодой человек в одной рубахе и панталонах, он уже готов был собраться и ехать.
Господин генерал.
Седлайте коней, вы едете со мной, Волков немного думает, ему не хочется брать с собой всю охрану. Отряд в дюжину людей уж очень будет заметен на пустых улицах города. Возьмите для охраны Майнца и Грифхоппера, того будет достаточно.
Конечно, господин генерал, отвечает оруженосец и уходит, а в спальню Томас и Гюнтер вносят его одежду.
И уже через полчаса он с оруженосцем и двумя телохранителями выезжает в ненастную ночь с сырым ветром и, кажется, дождём.
Хенрик, говорит генерал, вот сейчас-то нам не нужны всякие мерзавцы, что будут таскаться за нами. Смотрите по сторонам.
Хорошо. Пригляжу, обещает оруженосец и занимает место замыкающего.
Выехав с улицы Жаворонков и свернув на улицу Башмачников, они по оклику Хенрика все остановилась, так как за ними шёл, весьма быстро, какой-то человек.
Может, схватим его да порасспросим, узнаем, чего ему надобно? предложил молодой человек.
И эта мысль показалась барону вполне здравой.
Ну что ж, было бы неплохо выяснить, кто его послал, согласился Волков, чуть подумав.
Тогда все они остановились в тёмном месте у стены, а Майнц спрыгнул с лошади и спрятался на другой стороне улицы. И они стали ждать. Но тревога оказалась напрасной: человек прошёл мимо них, торопился очень, он нёс на спине вязанку дров, видно взял, где плохо лежало, так что Хенрик и генерал волновались напрасно.
Понемногу барон уже начинает ориентироваться в городе и уже вскоре оказывается у дома, где живёт Фриц Ламме. Вот только того самого, несмотря на поздний час, на месте не оказывается. Только хозяйку, открывавшую дверь, напугали. И раздосадованный Волков уже хотел было повернуть обратно, как сержант Грифхоппер, стоявший чуть поодаль от дома, говорит:
А не он ли идёт? Вон там, в конце улицы.
Генерал присмотрелся и едва смог разглядеть коренастую фигуру в темноте. И это был Сыч, не боялся, подлец, таскаться по ночам один.
А я и не знал, что вы сегодня нагрянете, оправдывался он, доставая свой ключ от входной двери. Открыл её и вошёл вовнутрь дома. Теперь давайте тише, а то разбудим хозяев.
Я уже их разбудил, заметил генерал, слезая с лошади. Но, чтобы не устраивать лишнего шума, произнёс: Хенрик, подождите меня здесь. Я недолго.
Сыч зажёг лампу, гремел посудой, пытаясь найти что-то, видно, думал угостить своего господина, но ничего не находил, а заодно и причитал:
Ох и цены тут, ох и цены Думал жене чего-нибудь прикупить этакого, чего у нас в Малене нет, он машет рукой. Чёрта с два тут что купишь. В Ланне и то дешевле будет.
Сядь ты уже, говорит ему барон.
Хоть вина на стол поставить нужно, отвечает Фриц Ламме.
Сядь, говорю, не нужно мне ничего, настаивает Волков.
Сыч садится.
Ну ладно, раз так.
Барон смотрит на него Побрился, но одежду не постирал, а ещё Волков принюхивается:
Винищем от тебя несёт.
Так сами же велели связи в городе искать, а как лучше заводить связи, если не с вином? Вино оно сильно тому способствует
Ты не очень-то увлекайся
Вы не волнуйтесь, экселенц, я меру в этом деле знаю, заверил его Фриц Ламме.
А почему одежду не постирал? Я же тебе деньги дал.
Тут Сыч встаёт и с постели берёт небольшой, туго свёрнутый тюк, показывает его Волкову:
Вот, экселенц, исподнее купил, чулки, он даже трясёт головой. Дорогущее всё ужас. А своё завтра прачке отнесу и в купальню и к цирюльнику прямо с утра пойду.
Обязательно побрейся. Ты теперь купец средней руки, не богатей, конечно, но не нищий, и смотри на них: как они выглядят таким и ты должен быть.
Да понял я, понял, Сыч кидает на кровать тюк с одеждой и садится за стол к господину. Записи Топперта как вам пришлись?
Дельные, отвечает Волков. Молодец этот Топперт.
Ух, как он зол на них, говорит Фриц Ламме. От души старается, ему и денег не нужно.
Да, не любит он еретиков, всей душой, соглашается барон.
А тут Сыч начинает смеяться:
Сдаётся мне, что он не только еретиков не любит.
В каком смысле? не понимает Волков.
Сдаётся мне, он всех не любит, кто побогаче да половчее него будет, продолжает смеяться Ламме.
Эта мысль не приходила барону в голову, но теперь, когда помощник озвучил её, генерал с удивлением начинает понимать, что Сыч, возможно, прав. Топперт и вправду, может быть, из тех людей, которые есть в любом городе. То есть человек, недовольный складывающейся ситуацией и считающий, что он достоин большего. Или просто озлобленный на своих земляков. Такие люди, случись им ещё и храбрость иметь, могли и ворота осаждённого города открыть, чтобы впустить врага, если им это принесёт выгоду или даже просто накажет соседей. Впрочем, это сути, как и важности Филиппа Топперта не меняло. Лишь бы приносил пользу.
Ты будь с ним поласковее, после некоторого раздумья произносит генерал.
Буду, буду, обещает Сыч. И опять смеётся. Но только вас он больше ценит, про вас он с придыханием говорит.
Да?
Ага, продолжает Ламме. Очень вас уважает. Старался, бумаги писал, ночь не спал, наверное.
Это хорошо, но ты всё равно мальчишку с такими бумагами ко мне не посылай, это ж плохо кончиться может.
Мальчишечка тот хороший, из бедноты, старательный, объясняет генералу помощник.
Всё равно Не дай Бог, эти записи в руки еретиков попадут или в руки бургомистра с местными военными Я-то, может, ещё отобьюсь и из города уйду, а ты считай, что уже на виселице. Причём с Топпертом вместе. Имей в виду, что за мной, куда ни пойду, какая-то сволочь обязательно тащится. Твоего мальчонку могут возле меня и заприметить, обыскать, а если нет ничего, то через него на тебя выйти. Так что
Может и так, может и так, задумчиво соглашается Ламме, он всё прекрасно понимает, человек бывалый. Уже сидел в тюрьме у горцев, общался с палачами. Второй раз оно такое ему ни к чему. Тогда мальца буду просто с весточкой к вам посылать, передать на словах, что надобно, мол, встретиться.
И только так, настаивает барон. Закончив с текущими делами, он снял с пояса кошель и положил его на стол. Это тебе, тут двести монет.
Зачем это? спрашивает Сыч, но его рука уже лежит на кошельке. Что за дело?
Я тебе сказал одеться получше, но теперь думаю, что тебе новая шуба не помешает. Твоя-то уже на рвань похожа.
О, вот это дело, сначала радуется Фриц Ламме, а потом вдруг становится серьёзным. так что, решились вы, значит? Ну, на то дело, что я предлагал вам?
Пока не знаю уж больно оно опасно, да и сложно, Волков всё ещё не мог решиться. Он ждал писем из Вильбурга от герцога и барона Виттернауфа, которые могли развернуть всё в любую сторону. И пока он тех вестей не получит, принимать решение генерал не хотел. Но шубу и новый колет, берет бархатный и перчатки ты всё равно купи себе. Сходишь в купальню, разоденься и продолжай ходить по городу, цены спрашивай, ищи дешёвые склады. Ищи компаньонов среди местных. В общем, будь купцом.
Хорошо, экселенц, так и сделаю, соглашался Фриц Ламме, тем более что такая работёнка была для него весьма необременительна и даже приятна. И тут, убирая деньги со стола, он вспоминает:
Ах, вот ещё что.
Что?
Топперт рассказал; говорит, может, вам это интересно будет. Это про порох.
Про порох? эта тема для генерала всегда была интересна. И что там про порох?
Да ежели честно, то он и не знает наверняка, про порох ли, просто рассказал, что пришёл к нему знакомый купчишка, что торгует хмелем, и спросил, нет ли у него, у Топперта, складов. Говорит, на пару месяцев; до тепла, говорит, я свой товар сбуду. А Топперт-то знает, что у того купчишки в селе каком-то, в пяти верстах от города, на той стороне, за рекой, отличные сухие склады, и Топперт у него и спрашивает: на кой, мол, тебе мои склады дорогие в городе, если у тебя у самого сухие склады есть? Вози пивоварам товарец потихоньку и не печалься ни о чём. А тот и говорит, дескать, пришли крепкие мужи и сказали, что хотят арендовать его склад, и предложили хорошие деньги. А Топперт говорит, что, видно, и вправду хорошо предложили, иначе он суетиться не стал бы.
И где же тут про порох? спросил у Сыча барон, когда тот, казалось, закончил рассказ.
Ах да. Тот купчишка Топперту сказал, что те люди искали именно сухой склад, и он сказал, что у других людей они склады уже сняли и хранили там упряжь и всякое другое, и очень крепкие бочки; многие из местных говорили, что в бочках-то порох, не иначе. Так как они не винные, не пивные и не под дёготь.
Волков подумал и спросил:
А не сказал тот купчишка Топперту, давно ли там эти мужи склады снимают?
Уж это нужно у самого Топперта спрашивать, резонно отвечал Сыч, да и он, думаю, вам не скажет, экселенц.
Глава 7
Уж как генералу не понравилась эта последняя новость. Так не пришлась по душе, что он сразу собрался и от своего помощника ушёл, думая о всяком недобром. Ничего, правда, ему известно не было. Порох? Да какой там порох, болтовня глупых селян, которые увидали у незнакомых людей незнакомые бочки. Впрочем, пороховые бочки и вправду отличались от прочих других. И люди, снимавшие склады Что за люди? Может, купцы, а может, ремесленники Кто их знает, может, всё это домыслы А если нет?
В общем, к себе домой генерал не поехал, а сразу направился в казармы и там приказал разбудить ротмистра Юнгера, командира приданных ему кавалеристов, так как тот проживал со своими подчинёнными, чтобы не тратиться на квартиру. Юнгер, ещё не проснувшись, тряс спросонья своими усами и, как положено кавалеристу, всё порывался седлать коней, но генерал привёл его в чувство и объяснил, что ему надобно:
Нужен мне из ваших людей самый толковый сержант.
Да у меня все три сержанта не дураки, мне под стать будут, заверил его ротмистр.
Роха, дежуривший в эту ночь, явился узнать, что происходит, а пришедший немолодой сержант-кавалерист вошел и представился:
Сержант Манфред.
Думаю, что разъездное дело тебе знакомо, сержант Манфред. произнёс генерал.
Ну а как же без этого, я, почитай, тридцать лет в кавалерии, отвечал ему сержант.
Вот и прекрасно, продолжал Волков. Северные ворота, ведущие к пристаням, открываются за два часа до утрени, вот я и хочу, чтобы ты к открытию ворот был там с пятью людьми.
Ясно, господин генерал. Буду, раз надо. А что дальше?
А дальше переберёшься на тот берег реки и поедешь в разъезд.
Угу, кивал сержант, к утру быть у ворот, выехать из города, перебраться на тот берег и провести рекогносцировку.
Да, согласился генерал. Всё верно.
Как далеко отходить от лагеря, то есть города?
Верст на десять, отвечал Волков. и пройдись вдоль реки.
Кого ищем? прежде чем уйти, спросил сержант.
Обозы, обозы, задумчиво отвечает Волков. И добрых людей с ними. Хотя могут они быть и без доспеха и при лёгком оружии.
Когда сержант ушёл, Роха спросил у генерала:
А что мы затеваем-то?
Мы? Ничего, отвечал ему генерал всё так же задумчиво.
А зачем тогда разъезд? не отстаёт полковник. Да ещё и на нашей территории? За рекой ведь земля герцога.
Слухи, Игнасио, слухи. Я пока и сам ничего толком не знаю, отвечал Волков, вставая и собираясь уходить.
Так что за слухи-то? Ну, расскажи, Роха не собирался его отпускать, пока он ему не расскажет, что происходит.
Купчишки говорят, что не торгового вида люди на том берегу снимают сухие склады, складывают в них упряжь и прочее, а ещё бочки, на пивные не похожие.
А что за люди-то? Каковы? Еретики или наши? продолжает донимать генерала старый приятель.
Вот ты дурень, Игнасио, ухмыляется Волков. Коли я знал бы, стал бы посылать разъезд? Сам не знаю. Говорю же, слухи то, слухи.
Не хотел он пока ничего говорить, даже таким проверенным своим боевым товарищам, как Роха или Брюнхвальд. Но если если если если горожане для ван дер Пильса заранее, по зиме, начали прятать в округе снаряжение и провиант, то появится здесь этот еретик намного раньше мая. Если подготовит магазины, то с малым обозом придёт сюда он уже по весенней распутице, и Волков ни секунды не сомневался, что горожане ему сразу откроют ворота.
Шесть сотен людей имел генерал в своём распоряжении. Всего шесть сотен. У него просто не хватит сил, чтобы контролировать весь периметр стен и все многочисленные городские ворота, даже если он прогонит местных от всех ворот в городе и расставит там свои части. Когда колонны еретиков просто появятся под стенами и у ворот, местным надобно будет собрать всего три сотни в кулак в неожиданном месте, и пусть это будут бюргеры, но их будет три сотни против нескольких десятков его людей. Воевать с врагом, который и внутри, и снаружи Поди попробуй. Так что местные без труда пробьются к воротам. И всё, ван дер Пильс входит в город да хоть с тремя тысячами солдат и устраивает его людям бойню. Генерал после подобных размышлений уже не был уверен, что ему удастся после такого собрать и вывести из города своих людей. Одно дело вояки-бюргеры, с местными офицерами занявшие свои должности по семейному родству или за деньги, и совсем другое это закалённые в боях фанатики-еретики с опытными командирами и с победоносным маршалом. Коли обстоятельства сложатся подобным образом Тут и самому неплохо будет ноги унести.
На улице шёл холодный дождь, а дома был тёплый камин и перины, но, даже согревшись, после таких мыслей генерал не сразу заснул.
***
Так как заснул он уже глубокой ночью, то проснулся, когда уже давно рассвело.
Гюнтер. Колокола к заутрене звонили?
Давно, господин, отвечал слуга, раскладывая его чистую одежду на стул и на кровать.
И никто меня не спрашивал? говорит барон и чуть-чуть морщится, потягиваясь и вставая босыми ногами на холодный пол.
Никто, господин.
Впрочем, а кто его должен спрашивать? Сержант Манфред и не должен так рано вернуться, ну а с текущими делами в казарме там и Брюнхвальд с Дорфусом разберутся.
Прикажете подавать завтрак? спрашивает слуга, когда барон заканчивает умывание.
Да, подавай.
Он в это утро не много съел. Томас и Гюнтер переглядывались, уж не заболел ли господин? Молоко с мёдом, половину свежайшей сдобной и сладкой булки, которые он так любил, и кофе. И всё. Ни к колбасе, ни к сыру, ни к окороку барон не притронулся.
А ему и вправду не до еды было, он был сосредоточен, вернее даже, напряжён. И это напряжение было заметно слугам. Слуги научились его распознавать так же хорошо, как и его женщины. И когда он заметил их внимание, ему пришлось сделать вид, что он расслаблен, просто не желает в это утро много есть. Генерал не хотел, чтобы его напряжение заметили ещё и его оруженосцы, младшие офицеры и сержанты из охраны. И посему, позавтракав с самым благодушным видом, он сказал Хенрику:
День промозглый, думаю посетить купальни, погреться. Какая из купален отсюда поближе?