Ну и так далее. Эти ежедневные и, по сути, пустые напоминания и понукания изрядно раздражали командование группы Абвер II, расположенной в Констанце. Но и отмахнуться от них было невозможно. Тем более что в последнее время дела у группы и впрямь были неважными. Из пяти с неимоверными трудами подготовленных диверсионных групп лишь одна сообщила о том, что благополучно добралась до места. Это была именно та группа, которую отправили на советскую территорию морем. Остальные четыре группы, отправленные по суше, сгинули. Да и группа, отправленная морем, вскоре также перестала выходить на связь.
Одним словом, дела обстояли неважно. И потому необходима была успешная операция. Успешная и громкая. Причем в самое короткое время. Именно об этом и говорили в служебном кабинете начальник группы полковник Пауль Гартман и его заместитель гауптман Бруно Кляйн.
Хорошо им там давать команды! ворчал Бруно Кляйн. Чтобы дать распоряжение, большого ума не надо! А вот чтобы подготовить диверсионную группу, да еще успешно забросить ее в нужное место, да еще чтобы она выполнила задание Неужели они там, Кляйн раздраженно указал рукой куда-то вдаль, этого не понимают? Ведь невозможно ежедневно готовить и засылать все новые и новые группы. Подготовка каждой группы требует времени. Уж это они должны понять?
У вас плохое настроение? полковник Пауль Гартман улыбнулся.
Немногим хуже, чем у вас! мрачно парировал гауптман.
Ну, у меня-то с настроением все в порядке! полковник не переставал улыбаться. Мы с вами разведчики. А разведчик должен контролировать свое настроение. Всегда и везде! Тем более что наше начальство по большому счету право. В последнее время наши успехи весьма и весьма скромны. Если не сказать большего
В последнее время наши успехи скромны не только у нас! скривился гауптман Кляйн. Фронт тоже катится на запад, как волна. Того и гляди, эта волна накроет нас!
А уж это и вовсе никуда не годится! с отеческим упреком произнес полковник Гартман. Это называется распространение панических слухов. Вы знакомы с приказом фюрера? Знаете, что грозит тем, кто распространяет такие слухи?
Я говорю правду! мрачно возразил Кляйн.
Правда на войне это бессмыслица, сказал Гартман. Была бы на этом свете хоть какая-то правда, то, может, и войны никакой бы не было. Правда на войне скверное оружие. Ложь куда надежнее. Запомните это, мой мальчик. И возьмите себя в руки.
Извините, буркнул Кляйн.
Вот так-то гораздо лучше, примирительно произнес полковник. Значит, берем в руки привычное для нас оружие и приступаем к боевым действиям. Итак, что у нас нового и утешительного? Какие гениальные мысли посетили вашу светлую голову? Уверен, что ваша голова просто-таки переполнена такими мыслями. Выкладывайте.
Совсем недавно наша доблестная армия вынуждена была покинуть Крым, помедлив, начал Кляйн.
К сожалению, это так, подтвердил полковник Гартман.
Мы сейчас находимся в Констанце, продолжил Кляйн. Если провести прямую линию между нами и Крымом, то такая линия будет очень короткой Разумеется, тут нужно учитывать, что эта условная линия пролегает через море.
То есть вы предлагаете забросить в Крым диверсионную группу через море, догадавшись, к чему клонит гауптман, нахмурил брови полковник Гартман.
Именно так, подтвердил Кляйн.
Припоминаю, мы уже пытались таким способом забросить диверсионную группу, скептически произнес полковник. Правда, не в Крым, а в Одессу, но какая разница?
В нашей работе без ошибок не обойтись, возразил Кляйн. И если их учесть
Продолжайте, примирительно произнес полковник. И не обращайте на стариковское ворчание внимания. Итак, вы предлагаете забросить в Крым диверсионную группу? Зачем же? Меня интересует конкретная цель. Без всяких лирических нюансов.
Соль, коротко ответил Кляйн.
Виноват, не понял
По последним данным нашей разведки, Советы приступили в Крыму к добыче соли. Разумеется, в промышленных масштабах.
Вот как, с некоторым удивлением произнес Гартман. Быстро это у них
Быстро, согласился Кляйн. Большевики вообще люди действия, что бы про них ни говорили
Продолжайте, мой мальчик, сказал полковник. Итак, большевики начали в Крыму добывать соль в промышленных масштабах. И что же?
Разве вы не понимаете, какое значение имеет соль? с удивлением глянул на полковника Кляйн. Это не только важный продукт питания. В данном случае это еще и элемент большевистской пропаганды и политики. Вот не успели большевики войти в Крым, как уже приступили к добыче соли. А если к тому же учесть, что других крупных месторождений соли поблизости нет Это же так очевидно!
Я очень рад, что вы это понимаете, полковник Гартман снисходительно улыбнулся. Разумеется, я это понимаю тоже. Просто мне хотелось узнать вашу точку зрения. Я слушаю вас. Продолжайте.
Итак, добыча соли одно из первых успешных действий большевиков в Крыму, продолжил Кляйн. Это, если угодно, не только производственный процесс, но и символ мирной жизни. И вот если этот символ уничтожить Таким способом мы можем добиться многого. Во-первых, нарушится снабжение действующей армии солью. Прошу эти мои слова воспринимать без всякой иронии. Соль очень важный продукт
Я вас внимательно слушаю и ничуть не возражаю, сказал полковник Гартман. Больше того я с вами полностью согласен.
Так вот, продолжил Кляйн. Действующая армия Кроме того, без соли останется и гражданское население. А это также немаловажный фактор. Основной продукт питания в Крыму рыба. А что такое рыба без соли? Голодающее мирное население это наше оружие против большевиков. Это очень действенное и эффективное оружие!
Я полностью согласен с вами, поощрительно произнес полковник Гартман.
Если нам удастся вывести из строя соляные промыслы в Крыму, то это оружие непременно сработает, пояснил Кляйн. И в военном, и в политическом смысле. Такова идея.
Гауптман Кляйн умолк и выжидательно уставился на полковника. Гартман же какое-то время молчал. Он размышлял.
Что ж, идея хороша, сказал наконец он. Хороша как теория. Ну а что на практике? Я так понимаю, что у вас имеются и практические соображения?
Разумеется, ответил Кляйн.
Выкладывайте причем во всех подробностях, велел полковник. Вы же знаете, как я ценю подробности. Именно в них и кроется суть любого дела.
Нашими специалистами разработана специальная операция под названием «Соленый шторм», сказал Кляйн.
Название по существу, одобрил полковник. Но название это только слова. Важна суть.
Разумеется, кивнул Кляйн. А суть такова
Глава 5
Старший лейтенант Красной армии Иван Гадюкин попал в плен в начале сорок третьего года. Точнее сказать, в конце февраля. Нет, он не сдался добровольно, он сражался до конца. А конец был таков: в окоп, где находился Иван, угодил вражеский снаряд. Каким-то чудом Ивана не задело осколками, его лишь оглушило взрывом, и он потерял сознание. Очнулся же он от человеческих голосов. Говорили на немецком языке. Так Иван Гадюкин попал в плен.
Его не расстреляли, хотя он и был командиром Красной армии. Его отправили в концентрационный лагерь. Лагерь, насколько уяснил Иван, располагался на территории Румынии. Как и все прочие пленные, Иван ожидал смерти. Что можно еще ожидать в концлагере, кроме смерти? А умирать он не хотел. Он надеялся выжить любым способом. И вскоре возможность выжить ему представилась.
Да, конечно, это было предательство. Но Иван Гадюкин особо не размышлял на эту тему. Он был напуган и подавлен, ему хотелось жить.
А способ был таков. Однажды утром, а была уже вторая половина апреля, всех пленных выстроили на плацу. Для чего до поры до времени никто из пленных не знал. Томясь в неизвестности, пленные простояли на плацу больше часа. А затем перед ними возникли какие-то странные люди. Это не были немцы они говорили на чистом русском языке. Как скоро догадались пленные, это и впрямь были русские, но эти русские сотрудничали с немцами и хотели завербовать в свои ряды пленных. О чем они и сообщили пленным с присовокуплением, понятное дело, всяческих заманчивых обещаний. И главным обещанием было то, что пленные таким образом сохранят себе жизни.
Мало кто из пленных поддался на эти льстивые и вероломные обещания. А вот Иван Гадюкин поддался. В числе немногих добровольцев он сделал три шага вперед.
Тех, кто вышел из строя, сразу же усадили в грузовик и под конвоем куда-то повезли. Куда именно, никто, разумеется, не знал. Никто из пленных даже предположений на этот счет не строил. А просто они сидели в грузовике, рядом сидели настороженные немецкие солдаты с оружием, а грузовик все ехал и ехал Не было даже возможности определиться, по какой местности они едут: кузов грузовика был покрыт тентом.
Наконец грузовик остановился. Пленным велели выгружаться. Была ночь. Невдалеке темнели какие-то здания. В одно из таких зданий пленных и загнали. Внутри здания горел тусклый свет, а вдоль стены тянулись одноярусные деревянные нары. Причем с каким-то подобием постели. На эти-то нары уставшие пленные и упали.
Но уснуть им не дали. Вскоре в помещение вошли какие-то люди в немецкой военной одежде, но без знаков различия. Они принесли ужин кашу в большом баке, нарезанный хлеб и даже чай в алюминиевых кружках.
Во как! попытался пошутить кто-то из пленных. Оказывается, нас тут ждали! Вот даже стол накрыли! Не хватает только выпивки!
Но никто не поддержал разговора. Пленные молча проглотили ужин и вновь улеглись на нары.
До утра их никто не тревожил. Утром все те же молчаливые люди принесли завтрак.
Слышь, мужики! спросил их кто-то из пленных. Вы кто? Свои? Чужие?
Пришедшие ничего не ответили, но по их взглядам было видно, что они поняли вопрос. Значит, свои. Скорее всего, также из числа пленных.
Ну, чего молчите? не унимался любопытствующий пленный. Ведь понимаете же русский язык! На ваших рожах написано, что понимаете. Скажите хотя бы, как называется это заведение. Куда нас привезли?
На курорт, ответил один из баландеров. Разве не видно?
И что на этом курорте? спросил на этот раз Иван Гадюкин. Как климат?
Сплошь солнечные дни, ухмыльнулся баландер. И вообще все тридцать три удовольствия!
На том разговор и закончился. Баландеры раздали кашу и хлеб и вышли.
Чувствую, стребуют господа немцы с нас за свою кашу! сказал кто-то из пленных. По полному счету!
А зачем же ты согласился на их уговоры? огрызнулся другой пленный. Подыхал бы в лагере. Никто тебя сюда силком не тащил.
На этом разговор и закончился.
Вскоре кое-что начало разъясняться. За дверью раздались шаги и зазвучала немецкая речь. В помещение вошел какой-то человек в форме немецкого офицера и с ним несколько вооруженных солдат. Увидев вошедших, пленные вразнобой и с некоторой опаской стали подниматься с нар. Какое-то время офицер с молчаливым прищуром смотрел на пленных, переводя взгляд с одного пленного на другого, а затем заговорил. Причем на русском, почти чистом, языке.
Я обер-лейтенант немецкой армии, четко выговаривая слова, произнес он. Моя фамилия Манн. Здесь не просто расположение немецкой армии. Здесь Абвер. Точнее Абвер два. Мы занимаемся подготовкой и засылкой в советский тыл диверсионных групп для выполнения важных задач.
После таких слов пленные, которых здесь было не менее тридцати человек, зашевелились. Разумеется, обер-лейтенант Манн обратил на это внимание.
Насколько мне известно, каждый из вас изъявил добровольное согласие сотрудничать с Германией, сказал он. Я не ошибаюсь?
Никто из пленных на это не проронил ни слова, да и что было говорить? Да, все они здесь оказались по своей воле. Им предложили, они согласились.
Отлично, сухо произнес обер-лейтенант Манн. Если есть вопросы задавайте. Я на них отвечу.
У меня есть вопрос, сказал Иван Гадюкин.
Спрашивайте! отрывисто произнес обер-лейтенант.
Вы сказали выполнение важных задач в советском тылу не совсем уверенно начал Гадюкин.
Да, бесстрастно отчеканил обер-лейтенант.
Каких именно задач? В чем они будут заключаться?
Самых разных, ответил немецкий офицер. Подробности каждый из вас узнает в свое время. Еще вопросы?
Больше вопросов не было.
Отлично, сказал Манн. В таком случае каждого из вас сейчас отведут для специальной беседы. Беседовать с вами будут наши специалисты с каждым отдельно. Советую говорить исключительно правду. То есть ничего не скрывать, не преувеличивать и не приуменьшать. Вы должны создать о себе положительное впечатление. В противном случае ваши услуги нам не понадобятся. Я понятно сказал?
После таких слов пленные вновь зашевелились и даже перекинулись друг с другом словами.
Вижу, все вы поняли меня правильно. Губы обер-лейтенанта Манна дернулись в едва заметной усмешке. Вы, вы, вы и вы, указал он на четверых пленных, ступайте за мной. Остальным ждать.
* * *
Ивана Гадюкина вывели в третьей партии. Вместе с ним вывели еще пятерых пленных. Их провели по просторному двору, окруженному высокими каменными стенами. Что находилось за стенами, Гадюкин, конечно, не видел. Зато он ощутил запахи. Пахло влажным ветром и как будто бы морем. Да-да, именно так морем. Гадюкин знал, как пахнет море, он родился и вырос в одном из поселков, расположенных на берегу Азовского моря.
Итак, море. Правда, что это было за море, Гадюкин не знал. Но об этом нетрудно было догадаться. Конечно же, Черное. Других морей поблизости просто нет. А страна, в которой он сейчас пребывал, все та же Румыния. Причем южная ее часть. Потому что относительно тепло и совсем нет снега. А на дворе всего лишь середина апреля. Да, так оно и есть, Румыния. Лагерь, в котором до этого находился Иван Гадюкин, располагался в Румынии. Везли их из лагеря недолго, всего лишь один день. Значит, далеко увезти не могли.
По сути, такие размышления ничего не давали Гадюкину. Море так море, Румыния так Румыния. Какая разница? Здесь важны были сами размышления, а не их результат. Когда знаешь, где находишься, это успокаивает. Это все равно что слепому прозреть. Зрячий всегда чувствует себя уверенней, чем слепой.
Пленных завели в помещение с длинным коридором. Здесь их разделили. Ивана Гадюкина завели в какое-то подобие кабинета, а куда повели других пленных, того Иван уже не видел. В кабинете находились двое. Оба были одеты в немецкую военную форму без погон и прочих знаков различия. Такую одежду Иван Гадюкин уже видел на тех людях, которые вчера вечером и сегодня утром кормили пленных кашей. Иван остановился у дверей, не зная, что ему делать дальше.
Проходи, присаживайся, на чисто русском языке произнес один из хозяев кабинета. А то робкий ты какой-то. Такие нам без надобности. Нам нужны смелые и отчаянные.
Для выполнения важных заданий в советском тылу, проговорил другой мужчина. Манн тебе уже говорил об этом?
Да, хрипло отозвался Гадюкин. Говорил
Ну а теперь об этом же поговорим с тобой и мы, сказал один из мужчин. Но подробнее. Мы будем спрашивать, а ты отвечать. Причем подробно и без вранья. Поймаем на вранье прости-прощай, дорогой товарищ, насмешливо сказал мужчина, сузив глаза. Уразумел?
Да, кивнул Гадюкин. Тот офицер Манн тоже говорил об этом.
Правильно говорил, все так же насмешливо и с прищуром произнес мужчина. Мы здесь все говорим друг другу правду. Только правду и ничего другого. Потому что где правда, там и порядок. А немцы уважают порядок. Это тебе не колхоз «Красный рассвет». Уразумел?
Да, сказал Гадюкин.
Тогда для начала познакомимся поближе, сказал мужчина. Я Кулак, он Локоть. Так нас и зови. Ты хочешь что-то спросить?
Хочу, кивнул Гадюкин.
Ну, спрашивай
Вы русские?
Африканские, хрипло рассмеялся тот, которого велено было называть Кулаком. Важно другое кто таков есть ты. А про нас нам все и так известно. Как кличут тебя?
Иван Гадюкин, ответил Иван.
Во как Гадюкин! насмешливо произнес Кулак. Хорошая фамилия Давно в плену?