Во-вторых, она преподавала мне то, что мне нужно было знать на разном этапе жизни. Так, изначально я учился, конечно же, писать. И писать достаточно хорошо, а не «лишь бы что-то было». На втором месте стояло, неудивительно, чтение. Я учился читать вслух и про себя. И вскоре начал делать это быстро. Тут же была история настолько поверхностная, насколько я мог воспринимать информацию. Поначалу мне думалось, что это слишком скучно, но дальше становилось все интереснее. Мама доставала фигурки бойцов, маленьких, таких же, как мои малюсенькие пальцы, расставляла их на полу (их было так много, что не пересчитать), и с помощью них демонстрировала различные войны или другие важные исторические события. Такие показательные уроки нравились мне больше всего. Часто потом я сам доставал фигурки, создавал собственные битвы и даже продумывал стратегии.
Я изучал мир животных особенно тех, что обитали в нашем регионе, чтобы знать, как себя вести при встрече с ними. Я познавал первичные особенности своего организма. Постепенно мама объясняла мне различия между женскими и мужскими телами. Таким образом, я получал достаточно хорошее половое воспитание, что уже лет в 10 мог спокойно говорить о сексе, не стыдясь этого.
В-третьих, чуть позже, я мог самостоятельно выбирать именно те дисциплины, которые, как мне казалось, пригодятся в будущем. Поэтому мама очень бережно относилась к моему мнению так, словно это было нечто хрупкое.
Я понял, что я не просто частичка общества. Я понимал, что являюсь полноценным человеком, независящим от мнения других людей, полностью погруженный в собственные заботы, самосовершенствование, саморазвитие и прямое движение вперёд.
Правда, я не знал, куда именно я шёл. Я просто чувствовал это. Но теперь точно уверен: об этом знала моя мама. С самого начала, ещё до того, как я родился, она всё прочитала, продумала, выяснила. У неё действительно имелась невероятная сообразительность. Такая, что она смогла предугадать моё рождение. Потом продумать, как именно она будет воспитывать своего единственного сына, оберегать его, подводить главному.
И её кристальное продумывание до самых мелочей оказалось невероятным. Потому что в итоге всё стало таким, как она и планировала очень-очень давно.
Только я это понял слишком поздно.
7 глава
Легкая волна слухов проходит по башне Тасмагонии. Её горьковатый запах впивается в ноздри, словно клещ. Поэтому с момента дуновения я уже едва ли сомневаюсь в услышанном: предатели есть. Их нужно только поймать. По всем этажам по всем устам, рукам, глазам продвигается это новость, возникшая из ниоткуда. Ведь как берутся слухи? Кто их создаёт? Не может же загореться дом, если не перегорела проводка. Или, если кто-то намеренно не поджёг его. Если есть ситуация, значит, за ней стоит причина. Потому что ровно от неё исходит следствие. Это логично. Причинно-следственная связь.
Сначала волна захлестывает первые этажи, затем идет выше и выше, но с каждым этажом её действие ослабевает. До последнего она едва ли доходит, но запах. Он горький, пугающий я точно его знаю. И ни на секунду не сомневаюсь, что рядом со мной ходят предатели Чёрной партии, и теперь их ничто не спасет на смертном одре.
«Они совершили это Аллен их не простит».
Чтобы собраться с мыслями, я намечаю себе задачу проследить за всеми членами совета и выяснить за ними изменения поведения.
Дэниэл Старк. Когда я захожу в его кабинет, он встречает меня задумчивым взглядом. Этот молодой человек всегда доброжелательно относится ко мне, хотя и не подозревает, с чем связана моя деятельность. Сегодня он выглядит еще более мечтательным. Я сразу понимаю, что если не сегодня, то в другой день он обязательно возглавит революционную группировку. Но слух о предательстве в данный момент его не касается. Мысль покоится рядом, но еще не дошла до него.
Президент в своем кабинете? спрашивает меня Дэниэл, лишь слегка улыбнувшись. Я киваю, бросая на стол ему стопку бумаг. Он тоже сидит в запыленном кабинете, лишь делая вид, что работает с документами. На самом деле, глава страны тоже возложил на него какую-то миссию, о которой мне пока что, к сожалению, неизвестно.
«Как дела на рабочем месте?» спрашиваю я жестами. Мгновенно анализируя, Старк осторожно отвечает:
Всё в норме, но сегодня стало напряженнее: то и дело говорят о предательстве думаю зайти к Президенту, спросить, известно ли ему что-то об этом?
«Хочешь отвести подозрения от себя?» и игриво моя бровь скачет вверх. Я усмехаюсь.
Было бы что скрывать, разводит он руками. сомневаешься в моей преданности?
Я мотаю отрицательно головой и скоро выхожу из кабинета. В самом деле, истинно преданных в башне Тасмагонии по пальцам пересчитать. Все остальные жертвы своего страха, потому что Президент абсолютный манипулятор и гипнотизер. Ему всегда хочется беспрекословно верить и подчиняться. Подчиняюсь ли я ему? Несомненно. Боюсь ли я его? Едва ли. Мной управляют деньги. Только ради них я состою на этой должности. Из-за денег я решился на мерзкую работу. Однако я не искренен с вами. Деньги не первое, за что я беспокоюсь.
Итан Оруэлл, работающий на третьем этаже в отделе программистов, встречается мне сегодня на последнем 26-ом этаже, ходит из одного кабинета в другой. Он выглядит нервно, скрывает это за веселым, шутливым настроением. Я подхожу к нему, и он тут же обращает на меня внимание.
Он знает, кем являюсь я.
Я читаю это по его беспокойному всплеску в глазах, как только я появляюсь в поле его зрения. Дёргается его вена на правом виске, а затем лицо моментально разглаживается, и возникает неестественная улыбка:
Коллега, весело обращается он ко мне. есть проблемы с техникой?
Он указывает на чемодан со своими инструментами, и все в коридоре оборачиваются на нас многозначительными взглядами. У меня нет проблем с компьютером, но я киваю головой, и мы проходим в мой кабинет. Лишь только закрывается дверь, Итан вздрагивает. Он подходит к ноутбуку, ставит ладони на стол так, что вены на кистях вздуваются, а затем он спрашивает:
Ну? Показывай, что не так.
Совершенно бесшумно оказываюсь рядом с техникой и указываю на мышь. Оруэлл начинает копошиться с ней, взаимодействовать с компьютером и, видимо, чувствуя, что я не собираюсь отходить, как бы под нос разговаривает:
Да вот решил сегодня заняться налаживанием техники. Сам понимаешь, времена нелегкие. А без компьютеров сейчас куда? У каждого он должен исправно работать
Ещё вчера я видел его, и он вел себя совершенно иначе. Он даже никогда не здоровается со мной, что уж говорить о том, чтобы предложить помощь. Всегда поведение Итана Оруэлла холодное и беспристрастное. Сегодня же его будто подменили. Пока я стою рядом и действую ему на нервы своим присутствием, его уши несколько раз загораются, а потом бледнеют.
Совершенно точно: первый вычислен.
Когда Итан Оруэлл догадывается, что дело в отсутствии батареек в мышке, я делаю страдальческий вид, что забыл об этом. На самом же деле я всегда их почему-то вынимаю прежде, чем выйти из кабинета, и прячу в выдвижной шкаф.
Только программист уходит, я слежу за тем, куда он идёт. Прямая походка, взгляд потуплен вниз, рядом с ним проходит Рэйчел Льюис, что состоит в Совете. Они проходят мимо друг друга вплотную, при этом не отводя друг от друга взгляды. И тогда приходит еще одно осознание: второй предатель вычислен.
У Льюис нет семьи. Одинокая девушка, с головой погрязшая в работе и нашедшая в этом смысл жизни. Я понимаю её положение. Все те, кто ей дорог это только она сама. Никаких родственников или даже друзей. Помощница, всегда ходящая за ней по пятам, сейчас бог знает где. И это уже звонок тревожности, потому что, по обыкновению, они ни на шаг друг от друга не отходят. И чаще всего доверяют друг другу абсолютно всё.
Моментально оказываюсь в нелюдимых коридорах и подхватываю на пути Аманду, помощницу Рэйчел. Толкаю её к стене под лестницей, что она ударяется и слегка скулит от боли. Не подходя слишком близко, я спрашиваю её жестами:
«Какого чёрта творится с Льюис?»
Она тупо смотрит на мои вопрошающие руки, но вертит головой и, едва сдерживая слезы, сипит:
Я я не понимаю тебя
Вытаскиваю из кармана судорожно комок бумаги, расправляю его, хватаю из её переднего кармана карандаш и пишу имя «Рэйчел» огромными буквами. Видя это, она вся передёргивается, но не встает: так и остаётся сидеть, поджав колени у стены.
Рэйчел да Она Отстранилась. Аманда плачет. Её лицо слишком приятное мне, чтобы я не смотрел на него без сожаления. Кажется, она связалась с Ними Но я не могу это утверждать, послушай
И больше я уже не слушаю её, оставив наедине, краем уха улавливая короткие всхлипывания.
Остаётся только один, которого следует вычислить.
Дело к вечеру идёт дольше, чем нужно, но, как только я выхожу из кабинета, слышу, как разговаривают Рэйчел и Аллен. Её голос слегка дрожит, но он ещё увереннее, чем прежде. Как только она выходит, то резко закрывает дверь, и всё её тело пронзает секундная судорога. От неё так и исходит абсолютная ненависть к Президенту, и каждый разговор с ним ей даётся с большим трудом. Теперь, смотря, как она уходит к лифту, я уже не сомневаюсь в том, что волна слухов, прошедшая сегодня по башне Тасмагонии, касается непосредственно её.
Надеюсь, ты осознаешь, что делаешь. отрезает Шарль, видя, что я не отрываю взгляда от уходящей Рэйчел.
Я удивлённо вскидываю бровью.
О, да я же вижу, ты собираешься что-то сделать.
Я мешкаюсь, но всё же отвечаю:
«Не переживайте, вам это понравится».
Когда я тоже подхожу к лифту и нажимаю на кнопку вызова, он тихим голосом вслед мне говорит:
Жду завтра с хорошими новостями.
***
Ночь сгущается. Сигарета одна уже выкурена. Её отвратительно-сладостное послевкусие распространяется по моему организму быстрее, чем кажется. Беру в руки смартфон, высвечивается пропущенный звонок от Веры Уокер. Я ругаюсь про себя, ведь она знает, что мне бессмысленно звонить. Неужели она считает, что я отвечу?
Ночь еще более напряженная, чем все остальные. Пока я, прикасаясь спиной к бетонному зданию, стою и выкуриваю сигарету за другой, то по приходу ощущения человеческого приближения, кидаю сигару и одним взмахом ноги тушу её в сырой земле. Я чую, что они безостановочно разговаривают внутри помещения. Я следил за Льюис весь её путь и выяснил, что она пришла на встречу с Итаном Оруэллом. К ним присоединяется еще кто-то третий, имя которого мной пока ещё не вычислено, но вслед подходят к зданию ещё двое анархистов. Их легко узнать: от них чаще всего несёт самогоном, и их поведение особенно выделяется среди остальных граждан. Они беспокойнее и развязнее. Их ни с кем перепутать нельзя.
Я настраиваю экшн-камеру так, чтобы она не была прикрыта рубашкой, затем выглядываю из-за здания, точно зная, что сейчас оттуда кто-то выйдет: и выходит Дэниэл.
Дэниэл Старк, с кем я сегодня общался, и кто выглядел безобиднее всех. Мне казалось тогда, что он непричастен Но сейчас я вижу, как он выходит, спрятав руки в штанах. Его походка развязна, движения резки. В кабинете он выглядел моложе, сейчас ему лет под 40. Я точно вижу, что он старше, чем кажется, и его поведение теперь тщеславное и гордое.
Вслед за ним выходят Рэйчел и Итан, а также двое неизвестных.
Пуск. Камера нацелена. Разговор продолжается:
Северная 85, оповещает негромко Льюис.
Мне нужны гарантии, что никто из нас не пострадает.
Крыша следит за всем, отвечает другой. Можешь не переживать. 7 сентября вам не нужно там находиться.
Будет жарко. с наслаждением добавляет Дэниэл.
Я действительно ошибался. Но отступить назад подобно самоубийству. Именно по этой причине я никогда не завожу дружеских связей. В этом мире никогда не угадаешь, кому стоит доверять, а кто предаст тебя в первые же минуты
«Встретимся сегодня?» приходит уведомление от Веры, пока я стою рядом с Алленом, а он внимательно вглядывается в лица на видео, что я вчера записал. Лицо бесстрастно, но изменяется цвет болотных глаз, в которых узнается сестра. Их сходство порой пугает.
Ты знаешь, что делать, говорит он выдержанно и совершенно спокойно.
Я киваю головой.
Соберём сегодня всех из Совета и нескольких из других отделов. Аллен улыбается мрачной улыбкой. Я вижу кровь в его глазах, она стекает по его щекам и шее И затем исчезает.
Это будет небольшой пир. Дела идут лучше, чем прежде, нужно это отметить. Ты тоже приглашён.
Приглашён.
Я приглашен на кровавую вечеринку, но если все только этому радуются и думают, что Президент таким жестом показывает, что становится нежнее, то я точно знаю, что за нежностью и беспокойством за подчиненными скрывается полное ледяное и абсолютное безразличие ко всему, кроме себя. Есть ли у него толика чувств? Он забыл об этом также, как когда-то сбился с пути и я. Я тоже перестал что-либо чувствовать. Но если за Уокером скрывался явный нарциссизм, то за мной, кажется, не скрывалось уже более ничего.
Мы сидим за огромным столом в кабинете заседаний, где закрыты все двери и жалюзи. Но никого это не волнует, потому что только разливается алкоголь по рюмкам, лица всех багровеют, и разговоры становятся оживлённее. Аллен выглядит счастливым. Он даже не смотрит в мою сторону, а с увлечением разговаривает с рядом сидящими людьми и ведёт себя, как кажется мне, совершенно естественно. Лишь я, погружённый в себя, многозначительно иногда поглядываю на Дэниэла, что выглядит также молодо и ведёт себя невинно. Тот Старк, которого я видел вчера, совершенно не вяжется с сегодняшним образом.
Уокер в один момент поднимается из-за стола, начиная свою речь:
Дорогие друзья, я рад, что могу сообщить вам, что горжусь некоторыми из вас, Он проходит мимо Итана и трогает его за плечо, затем касается Рэйчел, а потом останавливается за Дэниэлом и кладет обе руки ему на плечи. Каждый из вас заслужил моей похвалы, но особое внимание я хотел бы уделить Оруэллу. Вчера он починил всю, практически всю технику у нас, чего не дождёшься от других специалистов в области программирования.
Аллен медленно достает из шкафа бутылку виски и многозначительно улыбается. Все мурашки встают на моем теле.
Президент наливает в рюмки Старк, Льюис и Оруэлла алкоголь и вещает:
Я обожаю этот виски, он очень долго у меня стоял, и, наконец, он нашел своих героев! Рэйчел, дорогая, твои заслуги оценены. Особенно Дэниэл этот скромный мальчишка сумел удивить меня своей смекалкой.
Все радостно аплодируют. Их щёки еще краснее прежнего, они уже практически не могут мысли мыслить здраво, но все счастливы. Просто счастливы, будто похвала касается и их тоже.
Давайте выпьем за этих молодых достойных специалистов! И все, кроме меня и Дэниэла Старк, залпом выпивают по рюмке.
Я внимательно смотрю на Итара, весело беседующего с Рэйчел. Они уже опорожнили свои стаканы и не замечают, с каким счастьем и удовольствием, не отрываясь, смотрит на них Президент. Не замечают, что вместо того, чтобы краснеть, их лица, наоборот, бледнеют. Не замечают, как синеют их губы, а потом они прекращают разговаривать, хватаются за свои шеи в поисках воздуха.
Всеобщее оживление останавливается. Взгляды обращены в их сторону. Задыхаясь, они пытаются что-то сказать, но, увы, не получается. Все смотрят в ужасе, не смея пошевелиться. Я тихо восторгаюсь Алленом, видя, как его лицо всё больше вытягивается от удовольствия, будто он занимается любовью или мастурбирует.
Изо рта Оруэлла и Льюис выходит кровь, и ею они забрызгивают своё место на столе и тарелки. Итан тянется к воде, чтобы запить, остановить агонию, но руки трясутся и опрокидывают бутылку вина. Он, поднимаясь со стула, тут же падает на пол и продолжает содрогаться всем телом, изрыгивая кровь и блевотину.