На царицыном лугу
Двадцать шестого августа. На Царицыном лугу обычное народное гулянье качели, столбы, бег под ведром, пиво в громадных бочках, но есть и новинка: продают виноградное вино по десять копеек за кружку. Разумеется, достоинство товара по деньгам.
Два мужика выпили по кружке и плюют.
Вот те и господское пойло! И как это только господа такое зелье пьют? Совсем скулу на сторону воротит, говорит первый мужик.
Так ведь то господа, откликается второй. Им что чуднее, то лучше. Топерича их еда: люди бросают, а они едят. У нас, в Новгородской губернии, мужик на раков-то и не взглянет, а у них первое угощение. А устрицы?.. Лягух жрут. У меня земляк есть, шестнадцать верст от нас, в кухонных мужиках он, так сказывал, что господа огурцы с купоросным маслом едят. «Как возьмешь, говорит, в рот, так тебя и обожжет, а им любо».
От богатства все это, соглашается первый. Сыты, нейдет настоящая-то еда в утробу, ну, давай ненастоящую. Под ведром-то бегать будем? спрашивает он.
Не ни в жизнь! машет рукой второй мужик. Довольно, благодарим Учен уж To есть скажи сейчас: «Митрофан, вот тебе три целковых» и то не польщусь. Бегал я в прошлом году. Дали это мне палку, чтоб в дырку попасть. Поехал, руки дрожат, хотел в дырку, да вместо дырки-то как ткну околоточному в картуз, да и сшиб ему картуз-то
Ну?
Что нукаешь-то! Известно, что после этого бывает. В кутузке и ночевал! А наутро при солдате и с книжкой по городу И как только он подвернулся, и посейчас ума приложить не могу! Нет, брат, теперь я от ведра подальше.
На каруселях, сидя боком на лебеде, вертится горничная в цветном платочке на голове. Ее поджидают мастеровой в кафтане со сборами и солдат, стоя около карусели.
Радостно себя чувствуете? кричит ей солдат.
В таком разе как бы от польки трамблян успевает ответить горничная и проносится мимо. Иван Меркулыч, садитесь и вы! приглашает она его при втором круге.
Солдат отрицательно машет головой.
Поди, и не на таких скотах катался? относится к нему мастеровой.
Былое дело. В Ташкенте и на мерблюдах ездили, и на слонах.
На живых?
А то на мертвых, что ли? Там у нас страна такая, что скотов не разбирают. Прикажет, бывало, генерал Черняев, так и на собаке поедешь, и на лебеде полетишь.
Да ведь лебедю человека не поднять?
Одному не поднять, это точно, а у нас по десяти лебедей вместе связывали. Там, брат, такие горы, что окромя как на птицах и не подняться.
Скажи на милость, как это все начальством благоустроено! дивится мастеровой. Ну, лебедь тварь невинная, а как же на мерблюде-то? Ведь у мерблюда на хвосте стрела, и он ею жалит?
И вовсе даже без стрелы. Мерблюд такой смирный зверь, что все равно что кот. Ты к нему подходишь, а он перед тобой на колени ложится, рассказывает солдат. Там на них все больше купцы со своим караваном ездили. Лошадей боятся ну, на мерблюдах А со стрелой на хвосте это крокодил. На тех мы не ездили. У них и изо рта огонь Еще чего, боже упаси, казенное имущество сжечь можно.
К разговору прислушивается не то купец, не то артельщик с биржи.
Простите, кавалер, дозвольте опрос сделать, вмешивается он в разговор. Вы говорите: купец на мер-блюде. Православный купец?
Нет, мухоеданский. Там православных купцов нет. Православный купец в сибирке только до Уральских гор водится, а там халат и чалма.
То-то. А то православному купцу и вдруг на поганом мерблюде, как будто неловко Конечно, в хмельном образе мы по грехам нашим всякие беззакония делаем, но зато потом и святим себя, а то ежели кажинный день на мерблюде ездить, так и на молебны не хватит.
Да ведь там и купцы-то беззаконные, поясняет солдат. Почитай, все они живой бабой торгуют, ну а наши их за эту мануфактуру с женской живностью ловят.
Оптом или в розницу у них больше торговля? допытывается купец.
Продают и по штуке, и по паре, а то так и стадом.
И хорошая добротная баба?
Разная есть уклончиво ответил солдат и крикнул горничной: Марфа Тимофеевна, скоро вы?
Купец продолжал бормотать:
Такому мухоеданскому беззаконнику что! Он бабу продал, кобылятинкой закусил и поезжай на каком хочешь звере, ну а православному купцу несподручно.
В это время с карусельского лебедя соскочила горничная и, шатаясь, ухватилась за солдата.
Совсем голова кругом идет, говорила она. Вижу носы и бороды, а лиц настоящих не вижу. В глазах мелькание и даже мутит.
Зато своим собственным удовольствием насытились, любезно отвечал солдат и поддержал ее.
Купец потряс головой.
Не женская эта музыка-то карусели, произнес он. Вырезать бы хорошую орясину!..
Чего-с? сверкнул глазами солдат.
Ничего, проехали!
То-то. Орясину-то эту ты для себя прибереги, а нашу даму не тронь!
Купец закусил губу и, ворча под нос, отошел прочь.
Заговорщик
По одной из улиц Песков бродит купец в сизой, мучного цвета сибирке. Голова его обвязана пестрым платком, а поверх платка надет картуз козырем набок. Купец держит руками за скулу и по временам стонет. Его сопровождает жена в шелковой, туго повязанной косынке на голове и в ковровом платке на плечах. Она смотрит по сторонам, взглядывает в окна деревянных домиков, ищет чего-то на воротах.
Господи, что ж это такое! в отчаянии говорит она. Ищем-ищем, а найти не можем. Вон золотой крендель у булочной висит, вон и обруч над воротами, и сапога этого самого, как было сказано, не видать над калиткой. Куда идти?
А ты поспрашивай, откликается купец. Дома у тебя этого звону хоть отбавляй, а здесь и замолкла, словно кукушка после Петрова дня. Пусти в ход свое язычество-то, вот и найдешь. Видишь, мне самому не до того.
Сильно ломит скулу-то? с участием спрашивает она.
То есть так, что вот взял бы да треснул и сейчас до затылку! Ну, чего зеваешь? Вон городовой стоит.
Купец и купчиха подошли к городовому.
Скажите, пожалуйста, господин служивый, где здесь заговорщик живет? Заговорщика бы нам надо, обратилась к нему купчиха.
Заговорщика? переспросил городовой, с ног до головы осматривая купца и купчиху. Да вы сами-то кто такие будете?
А мы извозчики. Муж вот четырнадцать легковых закладок держит да две кареты. Только мы не тутошные, а из Ямской. Ищем-ищем, просто хоть волком взвыть!..
Да вам какого такого заговорщика и зачем?
Да вот мужу. Третий день места себе не находит, питья и пищи лишился от зуба, a здесь, говорят, зубной заговорщик есть.
Не слыхал, не слыхал такого.
Туляк он, прежде с шарманкой ходил, да пропил ее, а теперь птичьи клетки делает и скворцов говорить учит, поясняла купчиха.
Нет, такого у нас нет. Скрипинский коновал тут лечит, это точно, только тот от нутра и от натуги. Дугой он лошадиной пользует.
Нет, нам от зубов. Ходили мы и к зубным жидам, да толку никакого. Четыре зуба ему вырвали, а все до больного добраться не могут. У троих были. Думаем, ежели так продолжать, то и все зубья у него повыдергают. Без зубов-то тоже ведь нехорошо.
Что хорошего, согласился городовой. Да вы бы скипидаром ему пополоскать дали, посоветовал он. Возьмите в лавочке простого скипидару
Нет, уж мы хотим заговором попробовать. Говорят, что этот заговорщик бумажки со словами глотать дает.
Через улицу переходила баба из мелочной лавочки и несла за жабры большую астраханскую селедку.
Не знаешь ли, землячка, где здесь зубной заговорщик живет? обратилась к ней купчиха.
Зубной заговорщик? Есть такой, есть, отвечала она. Вот в этом доме живет. Только вы не в час попали. Сегодня у нас понедельник, так он узенькое воскресенье справляет, а насчет зубов он теперь ни боже мой, потому ежели пьян, то все насчет светопредставления толкует. А вы вот что: вы завтра зайдите, а теперь как придете домой, то возьмите кирпич, простой цельный кирпич, да и трите им щеку-то.
Все уж перепробовали! А ты вот что, землячка, ты сведи нас к нему, а мы тебе гривенничек на сливки прожертвуем. Может, он как-нибудь и заговорит.
Баба повела. Вошли на грязный двор, обогнули сараи.
Вот тут, сказала баба и отворила дверь, обитую рогожей.
Купец и купчиха очутились в грязной каморке. Пахло махоркой, хлебом. Над единственным окном висели птицы в клетках. За столом около пустой сороковки сидел косматый черный мужчина в ситцевой рубахе и опорках на босу ногу. Он был совсем пьян и, увидев вошедших, крикнул:
Слуги антихриста! Не зрите ли, яко седьмая труба вострубила и седьмая чаша!..
Купчиха попятилась. Ее загородил собой купец.
Послушайте, вы зубной заговорщик будете? перебил он хозяина квартиры.
Мы. Но ты прежде купи скворца. Горе тебе, блуднику вавилонскому!.. бессвязно крикнул зубной заговорщик и сжал кулаки. Садись!
Он был страшен. Купчиха дрожала как в лихорадке. У купца и зубная боль почти прошла, но он сел.
Зубы тебе заговаривать? Ладно. Давай рубль целковый. Наговор без денег не действителен.
Купец дал рублевую бумажку. Зубной заговорщик положил ее на стол, встал с места, покачиваясь, подошел к печке и, вынув из-за печки метлу, начал выдирать из нее прутья.
Раз, два, три считал он прутья и клал их на стол.
Так насчитал он семь прутьев и, обратясь к купцу, сказал:
Снимай сюртук.
Ты что ж это, меня драть, что ли, будешь? спросил опешивший купец и встал с места.
Нет, не драть, а зубы заговаривать. Снимай сюртук и ложись на лавку!
Кузьма Мироныч, уйдем! Уйдем отсюда! завопила купчиха и, отворив дверь, выбежала на двор.
Пятясь задом, вышел за ней купец. На него наступал со сжатыми кулаками зубной заговорщик и бормотал:
Горе вам, лихоимцам и татям торговым! Вон отсюда, псы смердящие!
Рогожная дверь перед купцом захлопнулась. На дворе стояла баба.
Ну что? спросила она. Ведь говорила я
Только даром рубль целковый стравил! Совсем в забвении всех своих чувств! махнул рукой купец и поплелся на улицу.
За ним шла купчиха.
Куда ж теперь, Кузьма Мироныч? задала она вопрос.
Куда! Пойдем опять к зубному жиду. Пусть пятый зуб рвет. Авось и до больного зуба доберется, простонал в ответ купец и схватился за больную скулу.
«Горячее сердце» и «На ножах»
В библиотеку входит деревенская баба со связкой книг и тарелкой в руках.
Здравствуйте! От госпожи Фунтиковой вот прислали, говорит она и подает книги.
Переменить?.. спрашиваеть ее библиотекарь.
Нет, насчет перемены ничего не сказывали, а только: «Вот, говорит, тебе, Настасья, рубль целковый, заплати им и возьми у них горячее сердце и чтоб на ножах беспременно», отвечает баба.
Библиотекарь принимает подписные деньги за месяц вперед и подает ей две книги: «Горячее сердце» Островского и «На ножах» Лескова.
Баба книг не берет и, озираясь по сторонам, смотрит на географическую карту, висящую на стене, на картины.
Книги ваши готовы, можете взять их и идти, говорит библиотекарь.
Да они книг не велели брать, а вы пожалуйте мне горячее сердце. Я вот нарочно и тарелку с собой захватила, стоит на своем баба. «Принеси, говорит, горячее сердце и беспременно на ножах». Ну как я его по улице на ножах понесу? Вы уж мне на тарелочку
Библиотекарь еле удерживается от смеха.
Ты не поняла, моя милая, свою барыню, пробует он разъяснить бабе. Вот эти самые книги «На ножах» и «Горячее сердце» и называются. Бери их и смело неси своей барыне.
Баба недоверчиво качает головой.
Нет, господин! Что морочишь-то меня? Полно шутки шутить, брось говорит она. Я хоть и деревенская, а тоже русский язык понимаю. «Принеси, говорит, Настасья, мне горячее сердце», а про книги ни полслова
Да тут в книжке «Горячее сердце» и есть. Это пьеса. Она найдет.
Баба машет рукой.
Толкуй тут! Где же это видано, чтоб в книжке сердце было?
Ах, боже мой! всплескивает руками библиотекарь. Понимаешь ты, это просто название такое название книги. Ведь есть же книги «Букварь», например, «Часослов», а это «Горячее сердце».
Не стоит на своем баба. Букварь это точно, что есть, а сердце само по себе. Ты мне его и дай!
Бпблиотекарь выходит из себя.
Здесь, матушка, не закусочная, не гусачное заведение, чтоб тебе мясо продавали! горячится он. Ты дура, тебе растолковывают, в чем дело, а ты не хочешь понять. Коли не желаешь брать книги, то иди так, без книг.
Что ж, я и пойду, только отдайте мне мой рубль целковый, говорит баба.
Деньги за чтение книг присланы, и я их записал на приход.
Мало ли, что записал! За чтение книг! А я тебе говорю, что на сердце она мне их дала.
Иди с Богом! Иди с Богом! Нечего тут топтаться!
Баба начинает вопить:
Что ж это такое! Взял деньги задарма да еще меня же гонит. Слышь ты, отдай! Ведь с меня спросится. Аль мне городового звать? Я, ей-ей, «караул» закричу!
Библиотекарь, пожав плечами, отдает ей рубль.
На вот тебе деньги, отнеси их твоей барыне обратно и скажи ей, чтоб она впредь таких дур, как ты, не присылала! отчеканивает он.
Баба берет рублевую бумажку и вертит ее в руках.
Барыня-то у нас уж очень злючая, бормочет она. Больная, оттого. Испорчена Говорят, у нее рак в нутро залез, ну и сидит там, впившись. Ты говоришь: «Бери книги» За книги-то бы мне она такого трезвону задала, что небо-то с овчинку!.. Так нет у вас горячего-то сердца? снова спрашивает она библиотекаря.
Вон! орет тот и указывает бабе на дверь.
В Михайловском сквере
Скромно одетая молодая и хорошенькая девушка, в синем миткалевом платье и в клеенчатой шляпке, выпила стакан парного молока у будочки в Михайловском сквере и, найдя тенистое местечко, села на скамейку. Погода была хорошая. В кустах чирикали воробьи, перепрыгивая с ветки на ветку. Она раскрыла принесенную с собой книгу и принялась читать ее. Проходящие мимо девушки мужчины заглядывали ей под шляпку; некоторые останавливались и садились рядом, некоторые заговаривали даже, начиная с комплиментов, но девушка не отвечала и еще более углублялась в чтение.
«Крестцовая кость, состоящая из сросшихся позвонков, представляет широкий клин, вставленный между костями таза» шептали ее губы.
Рядом с ней сел белобрысый молодой человек в синем галстуке. Из-под пальто его виднелись пуговицы вицмундира. Он закурил папироску, улыбнулся прыщавым лицом и, скосив глаза, сказал:
Такая хорошенькая девушка и себе глазки чтением портит, а между тем есть люди, которые в безумии своих чувств давно уже пронжены стрелой прямо в сердце и даже насквозь.
Ответа не последовало.
Верно, похождением Рокамболя заинтересовались? продолжал он. Охота вам интересоваться любовью Альфонса к Жоржете, ежели эта самая пламенная любовь около вас и млеет в скоропалительной тоске среди летания мотыльков и терзания ада своей души Послушайте, пройдемтесь в Летний сад, а там Амур любви перенесет нас на пароходе по волнам душистых невских струй на Крестовский.
Девушка наклонила голову и молчала, но прыщавый молодой человек не унимался:
Прелестная незнакомка, зачем ограбили вы мое сердце, совершив кражу со взломом райского покоя души, и таитесь в коварном молчании кровожадной гиены?
И этот фортель не удался. Молодой человек начертил тросточкой на песке слово «прелесть» и, указывая на написанное, произнес:
Чем читать фантазию вымысла поэта, прочтите лучше книгу вопля любви.
Вы, милостивый государь, нахал! отрезала девушка и, поднявшись с места, перешла на другую скамейку.
Послушайте, зачем такая противоположность чувств с вашей стороны? кричал ей вслед молодой человек. Или, может быть, апартамент вашего сердца занят уже офицером со шпорами? В таком случае до свидания до порожнего момента. Он встал с места и, поравнявшись с ней, спросил: Дозвольте, впрочем, узнать, как ваше легкокрылое имечко произносится? Наверное, Евгения, Ольга или, еще лучше, Надежда? По глазам совсем надежда на необъятное блаженство любви прибавил он.
Послушайте, я обращусь к защите публики и попрошу передать вас городовому! вспыхнула девушка.