Ну-ну, продолжал между тем за соседним столиком Николай Дмитриевич. Так почему же он ушел от Андреевой?
Не ушел, она его выгнала
Мудрицкий удивленно выровнял свои лохматые брови и недовольно пожевал тонкими губами, поправил на носу очки.
В таком случае, зачем нам человек с такой репутацией?
Как это зачем? переспросил Подскребаев. Ты ведь сам распорядился набрать операторов, да побольше, да подешевле, а этот, повторяю, и хороший и недорогой. Тем более что сейчас он и вообще без работы.
Это я без работы? снова удивился Мудрицкий.
А что у него с Андреевой произошло?
Ну, там грязная история Собрал он как-то нарезку из видеоматериалов, там всяких: с авариями, столкновениями, с переворотами, да и продал кому-то, то ли в Киев, то ли в Москву, на какой-то канал. Там смонтировали фильм. Помнишь, когда-то видеокассеты чуть не на каждом углу продавались? Вот там Андреева себя и увидела.
Феликс, чертыхнулся, но, тем не менее, еще раз мысленно похвалил себя за то, что пришел в это кафе загодя. И вот так получилось, совсем случайно (не умышленно, конечно же), что он невзначай подслушал разговор Федора Подскребаева со своим хозяином.
А присутствие главного босса на переговорах почти всегда означало одно Договор, Смету и счет.
Впрочем, нет, слово «Счет» тоже с большой буквы.
Подскребаев, между тем, продолжал:
А недавно этот Феликс открыл свое рекламное агентство. И что-то там даже зарабатывает, но по большому счету сосёт лапу и постоянно ищет клиентов. Донецк, ты ведь сам знаешь, город маленький, все друг друга знают, рынок давно поделили так что Феликсу сейчас несладко, я специально наводил справки. По нескольку месяцев его люди зарплату не получают, хотя налоги платит исправно. Словом еле сводит концы с концами как бизнесмен он никакой, а оператор этого не отнять.
А ведь неправ Федор!
Все сотрудники у Феликса в агентстве (трое) эту самую зарплату получают исправно и систематически. И клиенты, слава богу, есть. Другое дело, что клиентов этих хотелось бы побольше, да посолиднее
На той стороне куста какое-то время молчали.
А что этот твой Мудрицкий молодой, старый, семья?
Ему что-то лет около сорока, у них дочка была, но, как рассказывают, в детстве умерла, еще маленькая, поэтому живут они вдвоем. Жена у него тоже журналистка на ТВ, что-то там про кулинарию, про собачек и про моду рассказывает
Мудрицкий посмотрел на запястье до встречи оставалось восемь минут, еще рано.
За кустом снова некоторое молчание.
Потом послышался голос Николая Дмитриевича:
Ладно, с оператором Что с нашим тюнинг-парадом?
Пока доложить нечего, но занимаемся, Коля занимаемся!
А что с моим Эволюшеном?
Турбину привезли, мотор настраивают, я думаю, что к пятнице твоя машина будет готова.
Федор, ты ведь знаешь, куда я тебе, в случае чего, засуну это твоё «я думаю»?
Последнюю фразу Николай Дмитриевич проговорил, не повысив голоса и даже не поменяв интонации, и продолжал дальше:
Если к пятнице мой Лансер не выедет на старт, то в аэропорт ты повезешь меня на собственном горбу!
Колёк (он так и сказал, с буквой ё Колёк), да не переживай ты! Все будет в порядке. Мужики из-под машины до утра не выпазили, я сам лично им жратву и кока-колу отвозил, всю ночь работали!
Несколько долгих секунд за кустом было тихо.
На самом-то деле машина уже готова, наконец, сказал Подскребаев, и Макарыч уже тестирует ее. Катаются сейчас где-то под Ясиноватой Просто я не хотел тебе раньше времени докладывать. Я жду, пока механики доложат мне а уж потом я тебе.
Точно?
Колёк я тебя когда-нибудь подводил? переспросил в свою очередь Подскребаев, но без всякой обиды или растерянности в голосе.
На этот раз пауза продолжалась чуть дольше.
Ладно, проехали, прозвучал, наконец, голос Николая Дмитриевича.
Мудрицкий снова посмотрел на часы осталось четыре минуты.
Пора.
Глава 3 Жовто-блакытный ДНР
Хроника войны, 2014 год
Эпиграф к персонажу:
Андреев, так ты что, пацифист, что ли?
Да, пацифист, а по гороскопу еще и Весы.
Весы, это как? Ни рыба, ни мясо?
Весы это равновесие.
Какое там равновесие! Ни вашим, ни нашим.
Весы это баланс.
Какой баланс, Андреев! Ты тряпка!
От: Александр Николаев[aleksander_nikolay@mail.ru]
Отправлено: 25 июля 2014 г. 15:40
Кому: Сергею Андрееву, Донецк
Тема: Привет из Сибири
Серёга, все, что сейчас происходит у вас на Донбассе, да и у нас это страшно и несправедливо. Но хочу обратиться к тебе с предложением и просить тебя вести дневник собственных впечатлений и эмоций. Записки очевидца это важно для будущего. Пиши, старик, обязательно пиши. Моя мама похоронена в Краматорске, у меня там родная сестра, а муж ее на заработках тут, в Новосибирске. Мы, с нашими сибирскими хохлами попервой за головы схватились и не понимаем, когда нас так сумели «развести» и разделить. В моих жилах течет польско-хохлятская кровь У меня жена-красавица чистокровная полтавчанка Степюк. Пиши, старик, обязательно пиши.
Александр Николаев, Новосибирск.
Саша, привет!
Мы, похоже, одинаково думаем, потому что я совсем недавно пришел к той же мысли, но форму этих самых «дневников», я себе как-то не сумел придумать. Еще из юности сидит в голове штамп, что, мол, дневники пишут (писали в XIX веке) только девушки, вздыхающие (вздыхавшие) в лунной ночи, возведя глаза кверху, и опускали их только для того, чтобы видеть, куда они свои буквы и мысли пишут. И твое письмо словно ответ на этот мой вопрос.
Быть может, и правда? Вот тебе и та самая форма
Я с удовольствием буду тебе писать, рассказывая, что тут у нас и как, и, думается мне, что буду делать это достаточно откровенно, поскольку мы с тобой (по большому-то счету) малознакомые друг с другом люди, хотя когда-то и учились в одном инженерном институте. Это как раз тот момент абстрагирования от сиюминутности, когда начинаешь думать и писать для потомков (эко завернул я, а?).
И один из моих первых материалов, который я собирался выложить на Facebook (или ещё куда-нибудь выложить, хотя на самом-то деле я не являюсь активным пользователем никаких социальных сетей, хотя аккаунты имею почти везде, где только можно придумать), начинался именно так: «Жовто-блакытный ДНР».
Сергей Андреев подумал всего несколько секунд, потом опустил глаза на клавиатуру и набрал первую строчку:
«Я не за тех и не за этих.
Мне не очень приятно осознавать себя гражданином той банановой республики, куда к жирному чернозему и залежам сланцевого природного газа тянет свои тощие ручонки дядюшка Сэм. Поэтому ни порошенки с яценюками и турчиновыми, ни всяческие правые секторы с ударами и батькивщинами мне аж никак не друзья.
С другой стороны, мне не нравится, что от порошенков и яценюков меня оберегают бандюки Януковича с их налетами на приватбанки, на автомобильные и ювелирные предприятии, с их так называемыми отжимами имущества, и в том числе даже автомобилей, у простых мирных граждан».
Андреев написал эти три абзаца и понял, что если дальше он продолжит в том же духе, то его однозначно прихлопнут либо те, либо другие, вопрос времени. Поэтому решил, что напишет статью как раз наоборот: о том, насколько безмерно он любит Петра Алексеевича и одновременно Владимира Владимировича. Тогда, быть может, наоборот и эти решат, что «я за наших», и те решат, что «я за наших».
И Андреев ещё чуть-чуть поближе подвинул к себе клавиатуру:
«А если серьезно, то я (как раз серьезно) и решил разобраться в вопросе, что донецкому человеку хорошо от тех, и чего (в случае чего) ему отломится от этих?».
Андреев подумал и убил все, выше написанное.
И начал сначала:
«Когда Путин так изящно, всего с двумя убитыми и двумя ранеными, отломил себе Крым, то донецкий люд и выстроился в колонну по четверо на тот самый референдум, где принимались заявления по поводу приема их в российские граждане. По разным оценкам на этот самый референдум и пришли разные количества людей.
По оценкам укров всего 36-40%, а россияне и пророссияне на всех своих СМИ говорили не о том, сколько людей пришло голосовать, а о том, что ИЗ ПРИШЕДШИХ целые 80% отдали свои голоса в пользу отхода Донбасса к России.
К слову, брат моей жены Игорь тоже ходил на референдум, но как раз для того, чтобы отдать свой голос за Украину.
Я ему говорю:
Игорь, ты сам-то хоть понял, что сделал? Ты сходил утром на агитпункт, увидел эту почти километровую очередь и вернулся домой, чтобы вечером все равно пойти туда же, стать в эту же самую, правда уже «всего» многосотметровую, очередь, дождаться момента истины и поставить галочку напротив слова «Украина», попав в оставшиеся 20% статистики?
Отвечает:
Да!
А не проще ли было туда вообще не ходить, как это как раз и сделали те, кто НЕ ХОТЕЛ БЫ отделения Донбасса к России?
Я таким образом выразил свою волю.
Я лишь развел руками:
Нэмае вопросiв, як кажут у нас на Донбасщинi, ответил я, потому что во всей Украине в таких случаях говорят: «нэма пытань».
Так вот, о донецких массах.
Когда они увидели торжество русских в Крыму, они и выразили свои чаяния и надежды на том самом референдуме мол, хотим точно так же и однозначно в Россию! Но когда начались (на тот момент еще только кое-где, местами) боевые действия, когда даже не рядом с тобой, а в далеком Славянске (и в Семёновке) полыхнула стрельба, и пока только из стрелкового оружия, то 80% из тех, кто голосовал за Россию, сказали:
Не-е, такою ценой мы в Россию не хотим, мы хотим остаться в родёмой Украине, абы только б мир был бы.
Да поздно.
На сегодняшний день уже и Славянск с Краматорском порушены, и Луганск с Донецком под прицелом градов и прочих украинских реактивных минометов, и чем всё это закончится пока неясно.
И что касается вопроса, «где русскому крестьянину хорошо», то ответ, с точки зрения дончанина, хоть краешком глаза повидавшего войну, звучит так та бог с ними со всеми, и с Украиной и с Порошенками, лишь бы не стреляли. Лишь бы не бомбили. И чтобы была возможность выходить из дома без риска для жизни или своего кошелька.
А будет на улицах демократия по дядюшке Сэму или новый КПСС
Да какая хрен разница!
Лишь бы, повторюсь, не стреляли
25.07.2014 г.»
Андреев еще раз перечитал написанное, нажал кнопочку «отправить» и опустил крышку ноутбука.
Глава 4 А почему это я в больнице?
весна, 1972 год
Удивительная штука память сам порой удивляюсь.
Как это часто бывает в жизни (да и в природе тоже), плотина рухнула под натиском. В какой-то момент я вдруг начал не только понимать, о чем говорят сестра и доктор, но и сам попытался заговорить. Но в тот первый раз из моего горла вырвался не хриплый и непонятный бульк, как это бывает у людей спросонья или от долгой болезни, а слабый и немощный писк, словно в автомобильном колесе выкрутили золотник и тут же заткнули пальцем.
Но они оба меня услышали.
Сергей Андреевич, удивленно обернулась ко мне медсестра.
Доктор, относительно молодой парень, аспирант, ординатор или как оно там у них называется, словом, молодой начинающий врач, оглянулся на меня. Ничего выдающегося или запоминающегося в его внешности нет: лет двадцати пяти-шести, ничего не выражающее и ничем не запоминающееся лицо; с такой внешностью шпионом-разведчиком работать, а не доктором в больнице.
Впрочем, был у него один примечательный момент: в правой руке он держал нечто похожее на амбарную книгу, а в левой ручку, и писал, как это всегда делают леворукие: как-то непонятно снизу вверх или справа налево, сразу и не сообразишь словом, левша. Писал стоя, на весу.
Он лишь оторвал взгляд от своих записей, да и то на секунду.
Оно уже пытается разговаривать, сказала сестра, несказанно меня озадачив.
Это я что ли значит «оно»?
Доктор, тем не менее, продолжил писать пока не закончил строчку.
Ну-ну, герой как ты?..
Он подошел, коснулся моего виска (я почувствовал прикосновение), наклонился и, переводя быстро-быстро свой взгляд с одного моего зрачка на другой, внимательно посмотрел «глаза в глаза».
Все нормально, сказал он, скоро танцевать будешь.
И ушел.
Сестра сняла пустую капельницу, я внимательно за ней наблюдал.
Ровные уверенные движения, она хорошо знала свое дело. Жизненной силой и скромными цветочными духами от нее веяло при каждом движении. А когда она наклонилась надо мной, чтобы поправить иголку в левой руке, я ощутил такую волну запахов, что
Впрочем нет, мне такие никогда не нравились
Я где? наконец пробулькало у меня в горле, и своего голоса я, понятно, не узнал.
Ты в больнице, ответила она, выровнявшись и глядя сверху вниз мне прямо в глаза.
Ну ладно, доктор со мной «на ты» (хотя тоже странно), но почему эта малявка мне «тыкает»?
Я вижу, что не у себя в спальне. Почему я здесь?
Сотрясение мозга. Ты под машину попал, ответила она.
Чего?
я попал под машину?
Будучи водителем с многолетним стажем, худо-бедно, но дорогу-то я переходить умею, и «попасть в аварию» в моем случае это более реально, чем «попасть под машину». Но я ничего подобного вспомнить не могу, не помню!
Девушка, как вас зовут?
Вера.
Скажите, Вера, вы, наверное, хотели сказать, что я попал в ДТП?
Я не знаю, как там это правильно называется в общем, ты попал под грузовик.
Под грузовик?
Что за бред!
И, опять же, отчего это она мне «тычет»? Моя дочь старше ее чуть не вдвое.
А что это за больница?
Она что-то назвала ничего мне не говорящее:
Реанимация, травматология.
В каком районе хоть?
Она промолчала (или сделала вид, что не расслышала), потом повернулась ко мне:
Что? Да, областная травматология, четвертый этаж, реанимация.
В Киеве есть областная травматология? Впервые слышу.
Она как-то по-другому называется. Кажется, больница скорой помощи, нет?
Четвертый этаж, сказала она. Не ошиблась? Звуки улицы они же вот, здесь, прямо за стеклом.
Ты много не болтай, еще успеешь, она поправила прозрачную трубку, которая тянулась сверху от перевернутой пухлой бутылочки, и в мою левую руку закапало с новой силой.
Что за фамильярность? подумалось мне.
Но подумалось мне уже как-то вяло, и я начал понимать, что засыпаю, потому что было в той бутылочке (и текло по той трубочке), скорее всего, какое-то снотворное, чтобы спалось мне послаще, и чтобы мои мозги, сотрясенные неизвестным мне грузовиком, поскорее восстановились.
Она еще что-то говорила, но я опять перестал ее понимать, а потом и сама палата слегка накренилась, но мебель никуда не посунулась, и рыжая медсестра не потеряла равновесия. Она прошла по наклоненному полу к покосившейся двери, и та кривым параллелограммом захлопнулась в кривом проеме.
Сквозь действие наркотиков помнятся мне иные эпизоды, о которых я вдруг вспоминаю только потом, через какое-то время. А, к слову, через какое время я их вспоминаю, эти эпизоды?
Помню, например, докторский обход, когда, помимо прикрепленных ко мне серого и невзрачного леворукого Сергея Андреевича и рыжей Веры, заходили еще несколько людей. Все в белых одеждах. Помню седого лохматого старика. Его брови были настолько вразлет и настолько неухоженные, что про себя я его тут же окрестил постаревшим Гришкой Мелеховым из Тихого Дона. Профессор и, похоже, самый главный травматолог всей тутошней больницы.
У него за спиной стайка медицинских студентов, они семенили за ним цепочкой, словно цыплята за тощей лохматой курицей.
Еще, спросонья от того же наркотика, помню высокого мужчину, кучерявого с темными волосами как-то само собой напросилось красивое слово «брюнет», в белом свитере и дорогих синих джинсах, клешёных от колена. Или джинсы мне только показались расклешенными? Я сам когда-то в таких ходил. В юности. Мода возвращается? Также помню запах его одеколона.
С ним приходила полноватая женщина, присаживалась осторожненько на стуле справа от меня, но ее лица я долго не мог разглядеть, потому что она постоянно плакала и к губам прижимала пухленький кулачок с белым носовым платочком. Ни мужчину, ни эту женщину я раньше никогда не видел.