Молчание затягивалось. Десятник неприязненно опалил жреца взглядом, но тот встретил его спокойным, чуть печальным выражением лица.
Мне жаль, боярин. Правда, жаль. Но я никто пред ликом богов и их решений.
Да провались ты, с ними со всеми, зло процедил Лисослав.
Лис, вновь полу просительно обратился к нему Вех. Не надо. Это ничего не меняет.
Сколько людей Зверь загубил после того?
В ожидании ответа Лисослав нервно прикусил губу, вместо привычного уса, сдерживая рвущиеся на свободу слова. Не рассчитав, сгоряча, прикусил до крови во рту стало солоно. Необходимо взять себя в руки, он не отрок какой бесшабашный, а большой боярин туровской земли!
Множество, все же, ответствовал посадник, настороженно поглядывая на боярина как бы не выкинул чего.
Кровь их на твоих руках, обвинительный перст десятника указал на жреца.
Нам не ведомы замыслы богов, почти спокойно напомнил Зояр.
Заткни пасть, жрец!
Боярин, устало напомнил старый друг.
Прости Вех. От сердца прости. Но не могу я принять такой глупости. Как давно то было?
То было пять седьмиц назад, добавил к сказанному Верхуслав Ратиславович. Теперь же повадились на дорогах тати промышлять в звериных шкурах все. Нападают на люд торговый, на путников отбирают еству, иных губят. Зовут себя последователями Зверя. Но это полбеды есть и страшнее беда: поселилась у городца стая волколаков вот те рвут обозы и людишек в окрестных землях до смерти, со скотиной. Смертным поедом рвут. А опосля Стаи той в деревне только поднятые мертвяки стоном стонут по крови человеческой. Видать и волох у них есть, аль шептунья, тайными знаниями владеющая.
Сами видели?
Отроки видели. А как по следу волколаков ратных пускать пропадают бесследно зверье! И содееть с тем, непонятно что можно.
Многих порвали ратных? глухо уточнил Лис. Сейчас он плохо владел своими мыслями в них он уже вскочил на коня, схватил всех заводных и поскакал в сторону Турова. Без отдыха и без остановки. Покудова не доберется до дочери.
Ратных не много, покачал головой Вех. Подозрительно склонился ближе. Ты здесь, брат-боярин?
Прости ради Христа, выдохнул сквозь зубы десятник. А простого люда сколько волколаки порвали?
Лицо посадника помрачнело, он в раздражении протарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
Множество. Сколько сгинуло из других городцов, что шли к нам то мне неведомо. А с нашего, да весей ближних близ четырех дюжин людишек порвали насмерть. Со скотиной и прочим.
Теперь эти поселки земля, принадлежащая Кромке, добавил жрец.
Клятское словоблудие. Их же надо скорее чистить от скверны пока поднятые не разбежались, и не понаделали дел! боярин, стиснул голову могучими руками, присел на лавку. Где дружина, что в градце была? Где бояре? На стенах только отроков глупых видал. Мужей не видывал даже над ними!
Нет никого из гридни и бояр, глухо отозвался старый приятель, усевшись рядом. Посадник, в Турове, опасаясь поганых*18 всех под знамено свое собирает. В обход воли князя Брячислава, что своего слова на то не давал.
Что-о? изумился боярин. Как такое может быть?
Сам знаешь, пожал плечами Верхуслав. Воля полоцких князей тут слаба, оружной рукой не подкрепленная. Как Святополк отдал богу душу так и нет крепкой власти в туровских землях. Только тысяцкие да посадники. Да местные бояре и племенные вожди, непонятно кому преданные.
Так в Турове сидит Гюрята Давыдович? Он всем сердцем предан Брячиславу?
Сидел, развел руками старый воин. Уже седьмицу как убит, при весьма загадочных обстоятельствах. Токмо тысяцкий там и остался теперь вместо посадника. С болот неспокойно, клятые идолопоклонники сбиваются в ватаги что-то назревает. Народ волнуется вот он гридь да бояр поближе к себе и собирает. Стольный град сиих земель удержать. А на остальные градцы и веси хер положил. Потому-то настоящих ратных в Комышелоге посейчас ты да я, да Оттар. Больше николе.
Я к тебе там гридь немчинскую привел, глухо возразил боярин, обдумывая услышанное. Крепкие мужи сам видел в бою. Так и не сказывали, правда, покудова, чего надоть тут. Мож с ними попробуешь? Мне в Туров надо сам понимаешь. Сейчас еще больше чем ранее.
Он постучал твердым ногтем по серебряному диску, висящему у него на груди.
А мы как же? насупился старый друг. Нас на растерзание Кромки и болотникам? Так, богатырь Черномора?
Что такое говоришь, Верхуслав Ратиславович? в тон ему возмутился Лис. Стены крепкие, хоть и старые. Никто сей градец взять не сможет. За такими стенами и полсотни отроков с любым ворогом сладят, ежель только не большая орда.
А ежель орда болотная придет? не сдался посадник. Да еще и с нежитью? Им и сговариваться не нужно почитай все там родичи друг дружке.
Ежель орда придет то и я не смогу помочь, отмахнул рукой боярин. Все ляжем, коль дружина с Полоцка не приспеет. Только мне теперь умирать нельзя, покудова дщерь не обороню. Ехать мне надо, понимаешь?
Не береди душу свою, боярин, посадник приобнял за крутые плечи Лисослава. Понимаю, но и ты меня пойми и услышь ничего твоим сейчас не грозит. Там же, в Турове сейчас тьма-тьмущая ратных?! Кто туда сунется? Вольгу столько людишек и не собрать, поди. Нам крепкий муж нужен не в пример поболее сейчас чем в Турове. Как я на волколаков и с соплястыми отроками? Они такого ворога, в жизни не видывали.
Пути богов смертным непонятны, богатырь, пророкотал Зояр. А ты богатырь Черномора. Тебе против нечистого само провидение сюда привело.
Боярин злобно зыркнул на говорящего.
Молчи, жрец. Ты лучше помалкивай, покудова не спросят.
Зояр кивнул и ушел в мрачную тень угла.
Его не слухай, Верхуслав махнул на жреца рукой, мне помоги! Не сдюжим ведь супротив растущей силы Зверя. Тут ведь тоже людей немало живет. И все с семьями и детьми.
А ну как он в Туров рванет?
Он не там тут обосновался, повысил голос Вех его глаза метнули молнии, и только тут боярин заметил как старый друг измучен и спал с лица. Тот, словно устыдившись своей вспышки, тут же смягчился.
Помоги, Лис! Потеряет ныне полоцкий князь и сей град нежить опосля выколупывать отсель ой, как долго придется! Кроваво и долго.
Что-то мне нехорошо, признался Лис. В голове ровно набат бьет. Мне надо подумать. Хоть до завтрего.
А ты посиди тут, посиди, посадник дружески стиснул плечи. Подыши да успокойся. А я пока послушаю немцев чего они тут?
Волколака ко мне пусти токмо.
Эт еще нахрена? удивился Вех. Сроду не видывал, чтоб ты с такой сволотой дружбу водил.
Он тоже богатырь Черномора, устало ответил десятник. И пожал плечами на вопросительный взгляд посадника.
Верхуслав Ратиславович скривился, словно куснул чего кислого, но спорить не стал.
***
К посаднику впустили рыцарей: всего двоих и разоруженных.
Ну? недружелюбно бросил посадник вошедшим. С чем пожаловали?
Немцев недолюбливал Вех давно: с самой памятной битвы под Бугом, когда лучшую часть добычи на правом крыле рати, взятой с разгромленного северного войска Ярослава, Болеслав и Святополк отдали немцам. Хотя его, Верхуслава Ратиславовича, дружина здесь столкнулась с норегским хирдом и, проламывая стену щитов и копий, для своих, идущих следом понесла значительные потери. Оттар, набычившийся у него за спиной не любил немцев еще более с той же битвы, правда по другой причине: как раз его десяток попал под копыта рыцарской конницы, и уцелел лишь чудом только сам Оттар.
Я принял на себя рыцарский обет, и только в этих землях могу его исполнить, Рудольф фон Оуштоф набожно перекрестился. Беды для моего рода начались здесь. Здесь мне следует их и закончить.
И какая ж такая беда? уточнил с подозрением посадник. Не перекинется ль та беда на наш град?
Это беда личная, заверил знатного русса немец. Она касается только меня и только моей семьи.
Ну, чтож, решил Вех. Тогда говори, коли пришел.
Я хочу заручиться поддержкой хозяина местных земель и организовать с божьей помощью в этих землях орден.
Чего-о? Что это орден? не понял посадник.
Это сообщество людей, объединенных одной целью.
И какая же это цель така?
Служить людям.
Ишь, ты, подивился Вех.
Мой орден будет нещадно бороться с порождениями Тьмы в этих землях, охраняя людей. Я и мои люди, как те, что со мной есть, так и те, которые, смею надеяться, присоединяться к нам в этих землях будем нещадно грызть посланцев Тьмы и преследовать, где бы они не прятались.
Вот оно как? произнес Верхуслав после некоторого раздумья. Тоесть ты и твои люди желают пойти под мою руку? Верно, понимаю?
Это было бы честью, но у нас другие цели, вежливо отказал немец.
Погоди-погоди. Было сказано «Я хочу заручиться поддержкой хозяина местных земель», то есть князя нашего Брячислава полоцкого, а значит меня, как его руки, здесь поставленного от его имени. А значит в гридь, под мою руку. Аль в наймиты. По другому и не было никогда.
А как союзник? вновь вежливо улыбнулся фон Оуштоф. Если доблестный барон Комышелога позволит мы бы купили в городе или близ его землю, где можем построить замок там будет жить наш орден. И наши мечи послужат общему делу
Гривен не дам, пророкотал посадник на всякий случай, посуровев бровями.
В этом нет необходимости, заверил рыцарь. Все расходы мы берем на себя. Уверяю тебя, доблестный барон Верхуслав единственная наша цель борьба с порождениями Тьмы. Мы будем, под знаменем нового ордена, изничтожать нежить в окрестностях города на благо людей и этих земель. Мы готовы пойти в бой с самыми лютыми порождениями Ада!
Он махнул рукой, и старый Удо, вытащил из сумы полотно, поделенное на четыре квадрата черные и белые. На черных были белые кресты, на белых искусно вышитые черные собачьи морды.
Коли на то будет такое разрешение и воля, торжественно объявил фон Оуштоф, я желал бы создать орден Псов Господних, барон. Хоть нас сейчас всего пятеро, но ведь это только начало. Двое ранены в бою с некими последователями Зверя
Им будет оказана помощь лекарей с нашей стороны.
Премного благодарен, чуть поклонился фон Оуштоф. Пусть вас это не смущает каждый из нас, испытанный рыцарь, стоящий нескольких в бою. Каждый дал обет послужить мечом и крестом против нежити, во славу господа нашего, Иисуса Христа.
Похвально и своевременно, оценил посадник. Токмо у нас уже есть, выходит, такие, как говорите.
Он кивнул на Лисослава волколака глава городца не удостоил своим вниманием. Боярин молчал, глубоко погруженный в свои думы, пока волколак не ткнул его локтем, заставив встрепенуться.
Мне ведомо о них, улыбнулся рыцарь. Но разве мы можем помешать друг другу, в желании бороться с Тьмой? Или это как-то будет вредить кому-то?
Вряд ли, друг мой, кивнул Лисослав и встал со скамьи. Однако ж вынужден предупредить: предателей или тайных ворогов, вредящих делу Черномора и богатырей будем убивать нещадно.
Что имеешь ввиду, добрый гер? не понял немец. Как наш орден может пойти на такое?
Скажу проще, кивнул боярин, мне нет дела до вашего неприятия к поганым и прочим нехристям, пусть то махамедского ли, иудейского ли толка, кои у вас, людей из неметчины иногда в избытке имеются. Их на этих землях бить нельзя, коли они не служат Тьме. Вообще тех, кто не служит Тьме, будь то ведьма, или, скажем, волколак бить нельзя. С этим ясно?
Рыцарь нахмурил брови, обдумывая услышанное.
Не могу сказать, что со всем этим согласен, добрый сэр, ответил он. Вы ведь назвали созданий Тьмы и с ними все ясно. Единственная возможность привести их к Свету язык меча, о котором мы с вами так недавно говорили.
Лис спиной почувствовал, как позади него забеспокоился Лесобор, прислушиваясь к разговору.
Ясно, боярин улыбнулся. Ясно, что за защитнички могут получиться под боком. Лис покачал головой. С такими защитничками, подчас и врагов не надо такого могут наворотить в наших землях.
Поясните свои слова, гер, голос рыцаря подернулся ледком.
А что тут непонятного? прищурился десятник. Будете рубить тех, кто хоть капелюшечку для вас рожей не вышел? Так понимаю?
А как иначе? не понял фон Оуштоф. Только так и можно спасти людей.
А скажи-ка мне мил человек как так вышло, что тебе пришлось дать клятву сию? прищурился Лисослав, разглядывая его лицо Рудольфа. Как докатился до жизни такой? Я ведь помню, кто ты есть рыцарь из богатой семьи, со своим двором и дружиной. Какой тебе толк в этом?
За грехи мои был покаран свыше проклятием род мой. Я в этих землях многое сотворил на службе у князя вашего.
Ты повторяешься, друг мой. С тем же подходом грехов нахватал, ведь так? уточнил боярин. Кровь лил нещадно, в страстном желании понравиться Господу нашему, Иисусу Христу. И сейчас то же самое собираешься творить? На этих же землях? Не приходило в голову, что обильное кровопускание и проклятие суть дело и последствия его?
Впервые благодушное лицо рыцаря, словно черной тучей накрыло:
Я не делал ничего предосудительного! И не о том говорил.
Может и не о том, кивнул боярин. Однако ж, заметь не я теперь в грехах каюсь, и обеты даю, так ведь?
Это уже было похоже на оскорбление. Рыцарь зарычал, хапнул ручищей за пояс, где обычно висел его меч, да только оружие остались у отроков за дверью. «Резок. Святославу любы такие». Не было у Лиса к немцу враждебности, в отличие от вошедших дружинных, поднявших шум. Вон и Оттар хищно ощерился, как волк для прыжка.
А ну тишина! грозный бас посадника Веха, легко перекрыл, поднявшийся было, шум. Вы в гостях у меня! Как смеете? Лис!
«Ишь, гордый какой?». Мгновение-другое боярин и рыцарь мерили друг друга грозными взглядами. Поединок! Насмерть с этим заносчивым! Сей же час. «Вот где можно будет дать волю рукам. Сеча вот где его место!»
Усы боярина воинственно встопорщились, рука сама чесалась по мечу давненько он не испытывал такого гнева! «С чего бы это? пришла мысль, В своих бедах невиновного винишь? Что бы сказал Святослав на такую выходку?» Стало стыдно.
Прости, Верхуслав Ратиславович, первым громко повинился богатырь Черномора. Не желал вреда и урону чести твоей. И ты прости, рыцарь урону чести семьи твоей не желал и не желаю.
И сел.
Рыцарь остался стоять. Он думал долго и тяжко так что красивые, соболиные брови грозно сшибались в смертном поединке на переносице. Глухо, тяжело отмолвил:
Твоя правда, боярин. Прости. Ради бога нашего Иисуса Христа прости. То гордыня злейший враг настоящего рыцаря. Она пускает корни в душу, коверкая помыслы чистые. Седьмой смертный грех.
Бог простит, боярин, великодушно кивнул Лис, пошевелив усами. Кажется, рыцарь был славным малым, а драка откладывалась, хоть и настрой был прескверный и зарубить кого-то рука по-прежнему чесалась.
Чертовы сопли, проворчал второй присутствующий немец Роллон, из дружины Рудольфа. Язычников и дикарей всех под корень надо они погибель для доброго христианина, и раз он защищает, то
Еще одно слово, сер Роллон фон Тинтьяд и я буду вынужден скрестить с вами свой меч, оборвал его предводитель.
Коротышка удивленно посмотрел на предводителя. Впрочем, удивление у него быстро сменилось гневом.
Я лишь хотел заметить налился кровью Роллон, но Оуштоф не дал ему закончить вновь.
Это я вынужден вам напомнить мы не в своей земле! Если вы решили забыть о клятве, долге чести перед всеми людьми, если у вас голова забита кровожадной до людей проповедью и вы желаете им нести свою веру только мечом можете уходить прямо сейчас.
Я вам не слуга, Рудольф, ощерился черноволосый. Я равен вам по сословию и имею право на свое мнение.