Дмитрий бледный, как первый снег, стоит на разваливающейся мелким кирпичным крошевом межкомнатной стене на стройке в котловане. Стена изрисована каким-то неумелым граффити.
Дима стоит на этой стене метрах в двух выше бетонного пола, усыпанного окурками, битым стеклом, кусками бетона и кирпича. Под самой стеной из пола выглядывают иглы торчащей металлической арматуры. Слегка пахнет мочой.
Глаза Димы полны ужаса и непонимания. Он не может даже осознать то, что видит.
Эдуард же стоит под гребаной стеной, покрытой всей этой мозаикой заброшенности и разрушения, и также не понимает, что происходит.
А в метре от них, оставив недлинный кровавый след, словно проползающая улитка слизь, лежит истекающее кровью тело.
Это была Юля. Их подруга по играм.
Юлю можно было узнать по одежде. И только по одежде. Она сегодня утром выходила из дома в джинсовой юбочке чуть выше колен и в белой футболке с какой-то надписью на английском языке, которую ни Дима, ни Эдуард не понимали тогда. Но сейчас
Сейчас эти черные буквы на покрасневшей от крови футболке сквозь десятилетия цинично смеялись над всеми участниками произошедшей трагедии. «Enjoy the little things» было написано на футболке.
Футболка была натянута на голову тринадцатилетней девочки, точнее, на то, что оставалось от головы. Юбка у Юли была задрана чуть ли не до подбородка, нижнего белья не было, ноги неестественно разведены в стороны, показывая то, что мальчики еще не должны видеть. Поэтому, с одной стороны, Дмитрия и Эдуарда охватило какое-то странное постыдное чувство, которое и пугало и одновременно притягивало, крутилось вокруг живота и требовало большего и большего к нему внимания, а с другой стороны, вид крови и безжизненного тела внушал беспредельный ужас.
Это было как-то странно. И притягательно, и омерзительно отталкивающе.
Первым очнулся Эдуард. Большинство своих действий он впоследствии мог вспомнить только с этого момента. Быстрым движением мальчик вскарабкался на стену и внимательно посмотрел на Дмитрия, который продолжал таращиться то на него, то на распластавшуюся внизу Юлю.
Ну что ты там вылупился, на Эдуарда вдруг спустилась непонятная решительность и хладнокровие. Бежим быстрее. Нужно отцу рассказать.
Но ведь Так как же теперь бормотал что-то Дмитрий. А как же ты Что же мы
Скажем как есть, уверенно говорил Эдуард, глядя в глаза брату. Скажем, что вот так нашли Юльку на стройке и сразу же побежали за помощью.
А если попытался возразить Дима.
Ничего не бойся, Эдуард развернул Диму спиной к Юле и, подталкивая ладошкой в спину, повел его прочь от пустыря. Все будет хорошо.
Через полчаса заброшенный котлован было не узнать. Вокруг него по периметру толпились люди. Многих Эдуард и Дмитрий знали это были жители их дома, знакомые и соседи. Но еще были милиционеры в форме, в центре суетились люди в обычной одежде, пара людей в белых халатах и еще какие-то «специалисты».
Тела Юли на том месте, где Дима и Эдуард его обнаружили, уже не было. О произошедшем напоминал только недлинный кровавый след, тянущийся вдоль кирпичной стены.
Потом были долгие, практически бесконечные разговоры с разными взрослыми людьми, ожидания в душных приемных, поездки в прокуренных служебных автомобилях, бумаги, расспросы, слезы, угрозы, ночные кошмары, какие-то лекарства, хождение во сне, а потом галлюцинации и психиатрическая клиника.
Кадры черно-белого фильма перестали тарахтеть.
Эдуард закрыл воду и вышел из душа. Вытершись мягким пушистым полотенцем, он нагишом вышел в темный коридор, где его снова окутала тьма. Липкая ужасная тьма, которой в глубине души страшится каждый человек, но которая приносила Эдуарду облегчение и там, в больнице, и здесь, в повседневной жизни.
Тьма это отсутствие мыслей, желаний и воспоминаний. Особенно воспоминаний.
В комнате вспыхнул свет. Эдуард открыл ящик с нижним бельем и натянул на себя светлые спортивные боксеры и белую обтягивающую футболку. За ними последовали белые носки, а потом синий тренировочный костюм.
Только в коридоре, в котором наконец-то Эдуард зажег свет, были надеты серые кроссовки, щелкнул замок входной двери, белые горошины беспроводных наушников уселись на свои места, и хозяин квартиры отправился на пробежку.
Вот уже практически двадцать лет. Без отговорок. Каждый день. Сразу после того, как его выписали из больницы.
Глава III
Ну исчезла и исчезла, улыбался Владимир, иронично глядя на Илью. Ты же получил что хотел?
Получил, мрачно ответил Илья, допивая из маленького стаканчика остатки дешевейшего виски.
Понравилось? Улыбка коротко стриженного здоровяка становилась все шире и шире.
Понравилось, автоматически повторил за ним Илья.
Ну-ка, дай посмотреть, что тебе твоя Золушка оставила, Владимир протянул руку и взял с барной стойки небольшую подвеску на цепочке.
Внешне она выглядела как огрызок карандаша со стирательной резинкой на одном конце. Рубашка карандаша была выкрашена желтой краской. С одного края металл держал оранжевый мутный камень, имитирующий стирательную резинку, с другого карандаш был заточен до остроты иголки.
Интересная штука, задумчиво произнес Илья.
Цепь не выдержала? Владимир внимательно изучал концы разорванной цепочки.
Нет, блин! Это я сам потихоньку перекусил в процессе. Решил на золотишке подзаработать.
Не получится, ответил коротко стриженный здоровяк со знающим видом. Это не золото и не серебро. Ты ее никому даже за бутылку пива не всучишь. Так что прогадал ты с бонусом.
Да не в бонусе дело, Илья снова наполнил маленький стаканчик.
А ты на ней после всего, как порядочный человек, жениться собрался, что ли?
Да нет, ответил Илья. Но чтобы вот так быстро Сказала, что сейчас вернется, и вдруг исчезла.
Ну так на! Получи девичью месть, вдруг засмеялся Владимир, тебя трахнули на первом свидании и бросили! Ты проститутка! Шалава! Ни одна порядочная девушка на тебя больше не посмотрит.
Ну я же не такой, улыбнулся Илья. Я же не хотел. Я думал, что
Такой-такой, парировал Владимир и засмеялся еще громче.
Постепенно толпа начала редеть, посетители стали расходиться.
Кто-то продолжит веселье в других местах, кто-то мечтает о любой горизонтальной поверхности, чтобы завалиться на нее и отрубиться. Кто-то, в меру повеселившись, собирается чинно и благородно проследовать к себе домой и уснуть.
Музыка уже не сотрясала стены и пол, да и треки были спокойнее, а звук тише. Все говорило о том, что здесь больше делать нечего: персонал устал, DJ выжал из аппаратуры все что мог, спиртное выпито, все запрещенное законом распродано.
Я, наверное, поеду, сказал Илья.
Все? спросил Владимир. По домам?
Так уже, наверное, часов пять, Илья взглянул на часы. Ого! Десять минут шестого! Теперь проваляюсь в коматозе до вечера.
А о чем тебе заботиться? Владимир ехидно усмехнулся. Ты все сегодня уже успел. Даже кулончик тебе подарили. Спи теперь хоть до воскресенья.
Мне в понедельник статью сдавать нужно, Илья снова взглянул на часы.
Вот в воскресенье встанешь, пива выпьешь с утра и ка-а-к напишешь! Владимир провел ладонью по затылку. Как говорил старик Хэм: «Пиши пьяным, редактируй трезвым».
Так я отредактировать тогда, по твоей логике, не успею, настаивал Илья.
Как знаешь, махнул рукой здоровяк. Настаивать не буду. Вас, журналюг, не понять. То «давай напьемся, дружище давай сегодня в хлам», а потом «ой, уже пять часов, меня мама заругает».
Илья поднялся со стула, оставив пустую бутылку виски на барной стойке, и протянул руку Владимиру.
Ну Давай! Счастливо!
Да подожди ты, сказал здоровяк. Я с тобой пойду. Что мне тут одному делать?
Окинув взглядом барную стойку на предмет забытых им вещей, похлопав себя по карманам и убедившись, что и телефон, и кошелек, и ключи на месте, Владимир неуклюже сполз с барного стула и направился к выходу. За ним последовал Илья, по примеру приятеля проверив свои карманы.
Окружающий мир встретил товарищей нестерпимо свежим воздухом и ярким светом. Солнце еще не встало, но его вот-вот можно было ожидать, судя по багровому зареву, разливавшемуся за одним из высотных стеклянных зданий.
Илья и Владимир стояли на углу пятиэтажного дома, очерченного узкой пешеходной дорожкой. Было прохладно, как может быть прохладно ранним июльским утром на улице после душного помещения, разогретого световой аппаратурой и сотней горячих человеческих тел. Над ними пыталась ярко гореть вывеска бара «Black Ocean».
Владимир достал сигарету. Илья поежился.
Ну в принципе нормально по Илья не успел договорить.
Внезапно из-за угла вылетела какая-то фигура и со всего маху врезалась в Илью, опрокинув его на землю. Падая, он успел рассмотреть, что это был высокий человек плотного телосложения в синем спортивном костюме.
Уже лежа на земле, Илья наблюдал, как, прежде чем человек в синем тренировочном костюме успел как-нибудь отреагировать на случившееся, Владимир, ни секунды не колеблясь, со всего размаху ударил спортсмена прямо в челюсть.
Человек в тренировочном костюме охнул, взмахнул руками и повалился рядом с Ильей, а Владимир уже начал ожесточенно пинать лежащее на земле тело спортсмена своими полувоенными ботинками.
Стой! крикнул Илья. Стой! Ты что?
Но так иногда бывало с Владимиром после большой порции выпитого. Любое физическое действие, умышленное или нечаянное, которое хотя бы слегка напоминало агрессию по отношению к нему или его друзьям, вызывало бурную ответную реакцию, выражавшуюся в кровавом мордобое.
Илья вскочил на ноги и бросился к здоровяку.
Прекрати! крикнул он, с трудом оттаскивая Владимира от тела в синем спортивном костюме. Он не специально! Просто бежал! Ты слышишь? Бля, Володя, ты слышишь?
Несколько секунд упорной борьбы, и гладиаторская пелена спала с глаз здоровяка. Он тряхнул головой и уставился на человека, лежащего на земле.
Уходить надо, коротко произнес Владимир. На мне и так условное.
Дурак ты, ответил Илья. Иди. Я со всем разберусь.
Нет! Я без тебя
Иди, перебил Илья. Я разберусь. Честно.
Спасибо, выпалил Владимир. Я тебе наберу. С меня причитается.
Когда широкоплечая фигура скрылась за углом, Илья подошел к человеку в синем тренировочном костюме, лежащему на земле, и присел перед ним на корточки.
Пульс у спортсмена был это уже хорошо.
Дыхание ровное. Челюсть не сломана.
Скорее всего, у него легкое сотрясение после удара.
Эй! Илья потрепал человека по плечу. Эй! Ты слышишь?
В ответ раздалось невнятное бормотание.
Выживешь! Илья рванул тело вверх, подтащил к углу дома, приподнял и прислонил спиной к стене. Человек, в свою очередь, открыл глаза, поэтому Илье снова пришлось присесть рядом.
Так Зрачки не расширены и реагируют на свет Отлично!
Ты как? спросил человека в тренировочном костюме Илья, но в ответ снова раздалось какое-то бормотание.
Илья слегка хлопнул человека по щеке:
Ладно, держись! Аккуратнее будь, спортсмен.
В конце концов обычное дело. Илья, бывало, и не так еще получал от подвыпившего отца или во время бесконечных драк со сверстниками, которые из-за невысокого роста и худобы считали Илью легкой мишенью для своих шуток и физической агрессии.
Илья же быстро доказал всем, что единственный способ успокоить его оскорбленного это его же смерть. Не обращая внимания на разбитый нос или рассеченную бровь, он вставал раз за разом и снова бросался на обидчика. В итоге связываться с ним отказались даже самые заядлые любители помахать кулаками. Да и что они могли сделать ему человеку, который уже выиграл самый главный бой в своей жизни.
Солнце показывало свою макушку над кирпичными, панельными и бетонно-стеклянными человейниками.
Илья встал и еще раз взглянул на человека в синем тренировочном костюме. Спортсмен уже предпринимал жалкие попытки подняться. Нужно было уходить.
Матернув пару раз Владимира, Илья взглянул на вывеску «Black Ocean», развернулся и исчез за углом пятиэтажки.
Глава IV
Эдуард бегал по одному и тому же маршруту вот уже больше шести месяцев.
Каждый год он все тщательно планировал и выбирал наиболее подходящий для него путь.
Во-первых, каждый месяц расстояние увеличивалось на 100 метров, как показывала программа в смартфоне, во-вторых, это должны были быть немноголюдные улицы, в-третьих, Эдуарду должен был нравиться окружающий его пейзаж.
Нет! Живописные горы и морской пляж, конечно же, были бы излишеством, но и однотонных кругов по стадиону Эдуард тоже бы не выдержал.
Тихие дворики; добрые милые окна домов с просыпающимися людьми; пустые детские площадки; дорожки у скверов; скамейки, ждущие вечноживущих недовольных бабушек; автомобили, припаркованные вдоль тротуаров; аккуратно подстриженный прямоугольный кустарник; рисунки мелом на асфальте, которых с каждым годом становилось все меньше и меньше, вот что было нужно. Вот что не давало скучать на маршруте.
Эдуард, увеличивая темп бега, свернул на узкую дорожку, ведущую вдоль старого кирпичного пятиэтажного дома. Там еще, за углом, вроде бы был какой-то ночной клуб или бар.
В них Эдуард не разбирался, потому что практически не употреблял спиртного. Не потому, что не любил, а потому, что даже небольшие порции алкоголя вызывали у него ужаснейшие ночные кошмары, а иногда и сомнамбулизм, или, как говорят простым языком, хождение во сне.
Обнаружив себя несколько раз на лоджии девятого этажа в своей квартире при настежь открытом окне, Эдуард решил, что жизнь ему все же дороже, потому что
Внезапно что-то сильно ударило бегущего человека в грудь, небольшая серая человеческая фигура бросилась под ноги, и сразу же, буквально через несколько секунд в глазах потемнело от удара в челюсть.
Боли Эдуард еще не успел почувствовать, просто его голова странно мотнулась вбок, и он понял, что падает на асфальт. Боль пришла уже там, на асфальте, когда чей-то ботинок еще пару раз заехал по ребрам. На некоторое время сознание свернулось в белую точку и пропало.
Открыв глаза, Эдуард сквозь мутную пелену заметил перед собой незнакомца. Это был невысокий худощавый молодой человек с бледным лицом, на котором выделялись большие темные глаза.
Его идеально правильный нос был когда-то сломан и теперь еле заметно смещался своим кончиком вправо, что, впрочем, только придавало молодому человеку определенный шарм.
Ты как? спросил молодой человек, внимательно вглядываясь в лицо Эдуарда.
Какое-то непонятное ощущение, словно ты сам не хозяин своему телу, не позволило ответить на вопрос незнакомца. Во рту была странная каша с металлическим привкусом крови, голова гудела.
Молодой человек взял Эдуарда за руку, проверил пульс, приподнял за подбородок его голову и еще раз внимательно изучил глаза пострадавшего. Потом зачем-то хлопнул по и без этого гудящей челюсти.
Ладно, держись! наконец произнес он, поднимаясь на ноги. Аккуратнее будь, спортсмен.
С этими словами незнакомец поднялся и в мгновение ока исчез за углом дома, а Эдуард так и остался сидеть на асфальте, упираясь спиной в стену кирпичной пятиэтажки.
Минут через десять дурнота и головокружение отступили, в голову стали приходить мысли.
Что это было? Ограбление? Эдуард пошарил по карманам.
Нет.
Все было на месте и телефон, и кошелек, и ключи от дома.