В июне 1763 года длинный, вооруженный обоз под командованием подполковника Петра Ивановича Гака, двинулся из крепости к урочищу Мез-догу Здесь уже находился, к тому времени, небольшой отряд квартирьеров, во главе с генерал-майором Алексеем Алексеевичем Ступишиным. Именно он выбрал место и определил границы новой цитадели.
Дорог в глухое и отдалённое урочище тогда не было никаких И путь, более чем в двести пятьдесят вёрст, по диким степям, в объезд непроходимых лесных чащ и болот, занял у колонистов не одну неделю. Лишь в июле обоз благополучно добрался, наконец, до места своего назначения И сразу же в урочище закипела работа.
Строящуюся крепость подкрепили, через несколько лет, ещё пять новых казачьих общин с волжскими переселенцами. Усилив, тем самым, уже имевшиеся на границе империи, по левому берегу Терека, малочисленные и редкие, далеко отстоящие друг от друга, станицы и мелкие хутора, между Моздоком и Кизляром.
На этом отрезке, по указанию Сената, в 1770-1771 годах, волжские переселенцы-казаки основали Галюгаевскую, Ищерскую, Наурскую, Калиновскую и Мекенскую общины. И этот новый расклад сил на Северном Кавказе возмутил давнего геополитического противника России Османскую Турцию
Теперь, благодаря двум цитаделям, Кизляру и Моздоку, молодая православная империя прочно укреплялась на Тереке. Но далось это России ценой обострения политического противостояния с Оттоманской Портой И тут же последовавшего ухудшения отношений со всеми союзниками турок на Северном Кавказе.
До сих пор этот регион османы считали «задним двором» своей развивающейся империи И чувствовали себя здесь полновластными хозяевами.
Число вооружённых стычек на южной российской границе с немирными племенами Северного Кавказа, начиная с середины 18 века, резко увеличилось. Местная аристократия с удвоенной силой плела свои политические интриги, выстраивала тайные военные альянсы с Портой и между собой В воздухе всё отчётливее ощущался запах нового русско-турецкого конфликта. Большая война империй могла вспыхнуть в любую минуту
Вот в такой, довольно сложной (а когда она была на Кавказе простой?), общественно-политической обстановке и разворачивались события, о которых пойдёт речь дальше. В основе нашего повествования лежат реальные исторические факты, случившиеся на юге Российской империи за весьма короткий промежуток времени с весны 1763-го по лето 1774 года.
В этом рассказе есть, конечно, и доля авторской фантазии Надеемся, она позволит читателю более ярко и объёмно представить себе далёкий, неоднозначный и противоречивый век И его героев, давно канувших в лету.
Многие тысячи людей оставивили в истории Российской империи свои следы. Иногда заметные и впечатляющие нас, потомков, до сих пор
Однако автор должен предупредить, что все совпадения имён и фамилий героев романа с современными людьми, любое проецирование описанных событий на ныне здравствующих персон безосновательны. Итак, начнём наш рассказ
Глава первая. Квартирьеры
Начало мая, 1763 года. Левый берег Терека, урочище Мез-догу.
Ваше превосходительство! дверь слабо скрипнула, и в небольшую комнату с невысоким потолком и с земляным утрамбованным полом, из тесных прохладных сеней, заглянул денщик в зелёном солдатском мундире с начищенными до блеска пуговицами. Отец Феофан просит аудиенции Запускать?
Конечно пусти, дурень, генерал-майор Алексей Алексеевич Ступишин оторвал взгляд от план-карты будущей крепости и потёр пальцами переносицу. Энергично поморгал уставшими от напряжения, покрасневшими глазами
Детальный чертёж закладываемой на Тереке новой русской цитадели генерал-майору, по его распоряжению, оперативно подготовил, всего за несколько дней, инженер-капитан Спиридон Дудин. Прибывший в эту глухомань вместе с Алексеем Алексеевичем В сопровождении малого вооружённого отряда, состоящего из полсотни солдат с казаками.
Военный строитель, офицер и дворянин Спиридон Дудин начертал подробную карту уже на точно указанном генерал-майором месте, с конкретной привязкой плана к особенностям природного рельефа. Большой лист сероватой плотной бумаги, щедро испещрённый по полям специальными пометками и знаками, был развёрнут на широком столе. И аккуратно прижат по углам разными подручными предметами.
А поверх этого чертежа, в рабочем беспорядке, лежали блестящий металлический циркуль, деревянный угольник, линейка, графитный карандаш И небольшой кусочек плотного хлебного мякиша, скатанного в шарик. Им Алексей Алексеевич периодически подчищал свои огрехи в уточняющих карандашных замечаниях на карте, поверх уже нестираемых чёрных линий, нанесённых чернилами.
Сам план занимал почти всю столешницу. Над ним и корпел теперь генерал-майора с пышными, уже чуть тронутыми сединой бакенбардами, переходящими в густые, рыжеватые усы.
Этот массивный письменный стол и кресло с мягкими подлокотниками, Алексей Алексеевич привёз сюда, в урочище, на отдельной телеге, со всеми предосторожностями и заботой Из самой канцелярии Кизлярской крепости!
Тяжёлый, с гнутыми резными ножками и бронзовыми накладками на них, в виде узора из дубовых листьев, сей непременный атрибут высокопоставленного чиновника, напоминал хозяину о лучших временах в его карьере А дорогое зелёное сукно столешницы, приятное к ладоням, тешило генеральское самолюбие даже здесь, на самом краю империи.
Алексей Алексеевич, вздохнув, поднялся из кресла и вышел на середину комнаты. Два маленьких стеклянных оконца в обмазанных глиной и побелённых извёсткой стенах простого, без всяких изысков, человеческого жилища, пропускали в помещение минимум света. Его едва хватало генерал-майору днём для комфортной работы за своим статусным письменным столом. Да и то если погода за стенами этой хаты стояла безоблачная и солнечная Похожая на нынешнее весеннее утро.
Кроме небольшой основной комнатки и тесных сеней при входе, это нехитрое жилище Алексея Алексеевича состояло ещё и из крохотного закутка за печкой. Здесь, на жёстком топчане, укрывшись тёплой епанчой, генерал-майор иногда отдыхал днём. И спал ночью.
Большую печь, как и стены, покрывал толстый слой глины, густо забеленной сверху свежегашеной известью Не столько для красоты, сколько для защиты его превосходительства от разных кровососущих насекомых и паразитов.
А они, окаянные, с первым весенним теплом, уже начинали просыпаться. И радостно устремлялись из своих укромных мест, под прелой листвой с травами, и из раскисших притеречных болот, на манящий человеческий запах.
Солдаты сваяли и отделали этот дом для генерал-майора, ставший сразу же и штабом квартирьерам, всего за неделю Из того природного строительного материала, что нашли на берегу Терека и в ближнем лесу.
В итоге получилось вполне себе добротное жилище для командира. Простое, даже неказистое Но компактное и тёплое, для весны 1763 года. А внешне оно напоминало приземистую малороссийскую хату с камышовой крышей.
Неподалёку, на этом же холме вблизи Терека, находилась ещё одна скромная турлучная постройка, возведённая солдатскими руками. Была она похожего стиля С выбеленными извёсткой стенами и двускатной крышей из плотных вязанок камыша.
Над ней, кроме курящейся дымной струйкой печной трубы, светлел на фоне голубого неба ещё и свежеотёсанный деревянный крест, приколоченный к коньку фронтона. Христианский символ был виден издалека И обозначал действующую православную церковь.
Сооружение выглядело явно временным на этом холме Но являлось первоочередным и обязательным для любого христианского поселения 18 века в Российской империи.
А вокруг и между двух этих близлежащих построек располагались утеплённые солдатские палатки и шалаши. Здесь разместились остальные офицеры и рядовые из числа квартирьеров.
Этот тесно заселённый людьми пятачок на холме, рядом с протекавшим внизу полноводным и стремительным Тереком, окружал неплотным кольцом ретраншемент. Так, у осваивавших дикие земли Кавказа колонистов в то время, называлось оборонительное полевое укрепление из составленных в круговую линию распряжённых повозок.
А далее, за поставленными на бок телегами, соединёнными оглоблями меж собой, курились дымами небольших костров, уже по склонам пологой возвышенности, господствовавшей над остальной местностью, ещё десятка два человеческих жилищ. Открытые свежему ветерку очаги, заботливо обложенные камнями, выдавали обитаемые примитивные землянки с камышовыми крышами, едва виднеющимися поверх травы.
При появлении в урочище русских военных, ещё в начале марта, к ним стали выходить из лесной чащи и со стороны степи разные люди Малыми группами и поодиночке.
Некоторые передвигались даже на своих повозках, обременённые нехитрым скарбом. Сопровождаемые женщинами и детьми. Они и теперь продолжали прибывать, едва ли не каждую неделю И просили у квартирьеров разрешения поселиться рядом с русским лагерем, под защитой вооружённого отряда.
Эти неприкаянные люди, странствующие по Северному Кавказу на свой страх и риск, в поисках лучшей жизни, представляли собой пёструю группу. Состоявшую из беглых рабов, из семейных горцев разных местных племён, в отчаянии покинувших свои бесплодные ущелья и спустившихся на скудно заселённую, но весьма опасную равнину И из всевозможных бродяг самого подозрительного вида.
Все они, выйдя к военному отряду, готовящему площадку для размещения основных сил, собирающихся скоро строить в этом диком месте русскую крепость с форштадтом, пожелали тоже примкнуть к будущим колонистам Алексей Алексеевич лично беседовал с каждым новым человеком.
Понимая, сколько рабочих рук потребуется здесь уже нынешним летом, генерал-майор никого не гнал прочь. Он даже указал и определил территорию всем желающим поселиться рядом с квартирьерами, с учётом границ будущей цитадели.
А пришлых людей новость о скором начале возведения русской крепости в урочище обрадовала и воодушевила. Они уже сейчас, едва обустроив свои землянки, спешили предложить квартирьерам, столь благосклонно отнёсшимся к их появлению и взявшим под защиту, всяческую посильную помощь.
Генерал-майор Ступишин водрузил на голову бархатную треуголку. В помещении со столь низким сводом, она чуть ли не упиралась своими перьями в потолок. Тем не менее, уважаемое духовное лицо Алексей Алексеевич посчитал необходимым встретить при полном параде.
Генеральской голове под напудренным париком и треуголкой сразу сделалось жарко. Надо отдать должное денщику Ваське печь служивый топил исправно, со знанием дела. Дров не жалел вовсе И тепло на нужном градусе в хате поддерживал начальству самым заботливым образом.
И всё-таки на душе у генерал-майора, вот уже который день, царила тщательно скрываемая меланхолия Алексей Алексеевич не удержался и топнул досадливо каблуком сапога по земляному, плебейскому полу своих нынешних апартаментов, столь контрастирующему с лакированными, резными ножками дорогого стола и почти царского кресла. Неуместной и странной мебелью в подобном убогом жилище
Да уж, не таким служебным кабинетом и вооружённой командой располагал генерал-майор ещё недавно! В бытность свою комендантом обустроенной и обжитой русскими офицерами Кизлярской крепости. Хотя, откровенно говоря, и то место службы для высокопоставленного царского чиновника, являлось сродни настоящей ссылке Даже не по сравнению с желанным Санкт-Петербургом или Москвой! Относительно Северного Кавказа и столица южной губернии Астрахань, многим дворянам, приехавшим на Терек, казалась истинным раем.
А ведь и года не прошло с его комендантства Неужто он ещё будет тосковать здесь по своей кизлярской канцелярии? И сколько же ему куковать тут теперь?! В сей тьмутаракани, со странным для русского слуха названием местечка «Мез-догу»
Сорокавосьмилетний генерал-майор думал, ещё совсем недавно, что крепость Кизляр на терской границе вот настоящая глубинка для человека благородного звания, исполняющего на самом краю Отечества волю своей государыни и Сената! Дикий Кавказ. Глухое, отдалённое от цивилизации место. Ни тебе балов со знатными прелестницами в пышных кринолинах, ни светских раутов, ни пиров с изысканными угощениями Даже собеседника найти, равного по статусу и то проблема!
Ан нет Выходит, он ошибался. Есть места службы в этих краях, для человека его ранга, и похуже Кизляра
Бог в помощь, Алексей Алексеевич! высокий священник в чёрной рясе, вошёл, пригнувшись, из сеней в комнату. Батюшка, первым делом, повернулся лицом к небольшой и единственной иконе в правом углу, торжественно осеняя себя крёстным знамением. Перед строгим ликом Спасителя в массивном серебряном окладе с дорогими каменьями слабо теплился жёлтый огонёк масляной лампадки.
Батюшка шагнул к преклонившему голову генерал-майору, осенил скупым знамением и его Священник протянул Алексею Алексеевичу серебряное распятие, покоившееся на груди, поверх рясы, для традиционного поцелуя.
Генерал-майор послушно приложился И тут же пригласил жестом священника присесть для беседы на лавку, под оконцем.
С чем пожаловали, отец Феофан?
Тревожные вести доносят мне новые прихожане Христовы из кабардинских черкесов, низким певучим голосом проговорил батюшка, присев на грубо сколоченную скамью и оглаживая чёрную, густую бороду. Намедни крестил две семьи горцев, с детьми и бабами, желающих поселиться навечно в нашей будущей крепости И просящихся войти в подданство к русской государыни.
Священник сделал многозначительную паузу и продолжил с возмущением:
Говорят сии человецы, что знакомые им гребенцы, обитающие по Тереку и Сунже, совсем впали здесь в ересь никонианства! Всенародно осеняют себя двумя перстами, пугают слабых духом казаков и горцев, скорым пришествием Антихриста А в одной станице, представьте себе, даже иерея, назначенного им астраханской епархией, выгнали из своего поселения. И храм Божий, где он служил, сожгли.
Вот сукины дети! не удержался генерал-майор. Погодите, батюшка Недолго осталось наблюдать нам подобное безобразие под боком! Потерпите ещё чуть-чуть, любезнейший Скоро сюда прибудет подполковник Гак с нашими основными силами. Вот тогда мы и будем всех грешников вразумлять. А пока самим бы здесь уцелеть
Алексей Алексеевич поиграл желваками. И добавил с нескрываемым раздражением:
Кабардинские князья мне ещё с конца марта своих гонцов шлют Одного за другим. Каждую неделю, почитай, петиции нахальные предъявляют! Требуют сейчас же выдать им обратно всех своих убежавших и окрестившихся у нас холопов Велят мне снести уже возведённые в урочище постройки. И убираться обратно к себе в Кизляр!
Готовят даже делегацию из черкесских владельцев с челобитной к государыне нашей отправлять В самый Санкт-Петербург собрались ехать! С жалобами на моё самоуправство.