Что же такое нужно показать, чтобы вызвать овацию зрителей одной лишь только картинкой? снова не выдержал я.
Если задаться целью, Дмитрий, то это не сложно. Иногда синяк под глазом производит неизгладимое впечатление на окружающих.
Услышав реплику преподавателя, все в классе засмеялись.
Представьте себе, продолжил он, после музыкального вступления, исполненного настоящим оркестром, а не хрипучим радиоприёмником, из тёмного зала, перед зрителем открывается громадное полотно, освещённое десятками прожекторов! На улице дождь, серость, слякоть и вдруг шикарный дворец, за колонами которого Средиземное море и восходящее солнце на фоне голубого неба! Зал встречает его неутихающими аплодисментами и криками, браво! А, на маленькие фигурки танцоров, выбегающих в этот момент на сцену, никто поначалу и не смотрит, их попросту не замечают.
Синяк под глазом? Это он про меня. И все смеются, все помнят. Неужели, Роза рассказала? А может, Светка? Уж ни Димка ли? Смеются, наверное, за моей спиной. Всё впечатления от победы в конкурсе, было испорчено. Так вот, почему победителей два. Не хотели, чтобы я был первым
Глава-10 Прощание
Вот уже отзвенел последний звонок и нам вручили дипломы. Хвали, и поздравляли всех, но особенно меня, и Димку. Преподаватели хвалили не стесняясь. Сказали, что дадут рекомендации для поступления в Академию художеств. А я даже порадоваться не мог, потому, что рядом снова был Димка. Я не хотел с ним, ни в какую Академию. Да и думать об этом было рано. Впереди ждала армия.
Девчонки из группы бегали, требуя устроить прощальный вечер. Оказалось, что и повод был. Роза, оказывается, выходит замуж, и уезжает в другой город, где её ждёт жених и свадьба. А поскольку это далеко, она приглашает всю группу для прощания к себе в гости, в квартиру, которую для неё снимали родители. Идти я не хотел, мне эти рожи и без того надоели. Но подумав, я всё же решил пойти. Хотелось посмотреть на Розкино гнёздышко, где наверняка не раз тусил Димка, хотя скрывал это. А ещё, мне хотелось навсегда с ним распрощаться, и сказать ему в лицо всё, что я о нём думаю. Чтобы, наконец, выкинуть его из своего сознания.
В тесной квартирке не всем было место, чтобы сесть. Сидели, кто на чём. Играла музыка, девчонки хотели танцевать, но из-за тесноты топтались на месте. Я с удивлением обнаружил, что некоторые из девчонок очень даже ничего. Выросли что ли, или вырядились так. Напились быстро, галдят, каждый своё. В углу уже тискаются, ишь ты, на кухню пошли. А Светка и правда хороша, только на меня она больше не смотрит. Но Роза, Роза, затмевала всех. Она как-то слегка округлилась и превратилась в шикарную бабу, с какой стороны ни глянь. И глаза такие томные. Вот бы раздеть, я бы её, так «нарисовал!» Вот только смотрит она этими глазами не на меня, а на Димку. Он сначала не замечал, а может вид делал, так она чуть ли ни на колени к нему залезла. Экая похотливая сучка, это она так замуж выходит? А Димка, так даже отталкивает её, спорит с пацанами. Какой-то он нервный, надо послушать, что там случилось.
Налейте ещё! Мужики! размахивал стаканом Димка. Пьяным он не был, но вёл себя необычно, мужики, домой не хочу идти. Не знаю, что делать.
Чего случилось-то? подключился я.
Представляешь, прихожу домой. Кричу, мама, я училище закончил! Она поздравила, поцеловала. Сказала, что нужно это отметить, в субботу ужин организовать. И тут вдруг говорит, отец утром был очень расстроен. Почему ты нам не сказал? Что я должен был сказать, я понятия не имею. Почему, говорит, ты не сказал, что подарок нашёл? Тот, что отец для тебя приготовил. Какой, на хрен, подарок? Я никакого подарка не находил, так ей и сказал. Что за подарок-то, я должен был найти? Погоди, говорит, я папе позвоню, и звонит отцу на работу. Говорит, то, что я ей сказал, что не видел никакого подарка. Ну, они поговорили, и она мне трубку даёт. Отец спрашивает, не видел, подарка? Я говорю, не видел. А он говорит, нет мне времени с тобой разговаривать, но, говорит, я очень тобой разочарован! И трубку повесил. И так он это сказал, что мне реально поплохело. Что происходит, какие на хрен подарки. Давай мать пытать, и она историю рассказывает. Оказывается, отец за огромные деньги купил для меня японские кисти для каллиграфии, из какой-то коллекции, кому-то там, принадлежавшей. И они, эти кисти, якобы пропали. А я их и в глаза не видел.
Вот оно, началось, внутри у меня всё сжалось, сейчас скажет, что это я украл, что больше некому. Будь прокляты эти кисти.
А зачем тебе кисти для каллиграфии? спросил кто-то.
Не знаю, подарок такой. Вроде ими рисовать тоже можно. Японцы такими кисточками иероглифы пишут. Ну, кисточка, она кисточка и есть, какая разница, для каллиграфии и нет. Но дело не в этом. Якобы это был некий подарочный набор, дорогущий, коллекционный. Редкость даже для японцев, что-то там символическое. Мать сказала, что отец целую речь приготовил, чтобы мне их вручить после окончания училища. И вот, пропали кисточки.
Я слушал и думал, что сегодня же уничтожу их, чтобы следа не осталось. Раз такая редкость, да ещё дорогие, будут искать. Ни отдать кому-то, ни продать, не удастся. На меня выйдут. Уничтожу сегодня же.
Я говорю, при чём тут я? продолжал Димка, я то их и в глаза не видел, даже не знал об их существовании. А оказывается, они были спрятаны в моей комнате, на шкафу. Там кроме пыли никогда ничего не лежало. В мою комнату заходил только я, и мои друзья. За это время кучу народу перебывало, пока они там лежали. Вот и Дима заходил, кивнул он на меня. Что же, я его подозревать должен? Мы же лучшие друзья.
Я смотрел на него, боясь себя выдать. Но все были пьяными и ничего не соображали.
Да и кому в голову придёт по шкафам шарить, и уж тем более на шкафу, куда я даже сам никогда не заглядывал. Чушь какая-то. Но, отец так сказал. Я даже не понял, вроде, я сам у себя украл и теперь дурака валяю. Обидел меня папа. Я думал, он мне доверяет. Домой идти не хочется.
Конец Димкиного рассказа никто кроме меня уже не слушал. Все болтали о своём и расползлись кто куда. Я искренне сочувствовал ему. Но помочь не мог. Подумал, может подкинуть незаметно. Но понял, что не получится, выйдут на меня. Ничего потерпит. Не всё коту масленица.
Выпив всё, стали расходиться. Все Розу поздравляли, желали счастливой семейной жизни. А она счастливо щебетала, но на Димку нет-нет, да и поглядывала. А он, занятый своими мыслями, ничего не замечал. Вышли на улицу, идём к остановке.
Слушай, может, я у тебя переночую. Не хочу я домой, видеть отца не хочу. Мне ничего не надо, я на полу лягу. У тебя же надувной матрас есть?
От этой идеи у меня ноги подогнулись. Я представил себе, как Димка случайно находит у меня в комнате свою коробку с кистями. Минуту, я даже слова сказать не мог.
Так ты у Розы переночуй, она же одна живёт, наконец выдавил я из себя первое, что пришло в голову.
У Розы? А что, вдруг не прогонит, Димка даже остановился.
Я сразу вспомнил масленые глазки этой похотливой девки, которыми она весь вечер провожала Димку. А он даже не замечал. Конечно пустит, и в кровать с собой положит. Бесстыжая тварь! Я только сейчас понял, что она весь этот вечер ради него затеяла. Юбка, короче некуда. Никогда она такое не носила. Наверное, и трусы не надела. Ну уж нет, я вам такого удовольствия не предоставлю.
Подлец! Как у тебя язык поворачивается? Молодая девушка, замуж выходит! А ты, со своими грязными мыслями! Неужели ты на такое способен? Выходит, я тебя совсем не знаю! А ещё другом называл!
Да ты что, я же только переночевать, залепетал Димка, и в мыслях не было к ней лезть.
Мало ты её на картошке портил! Думаешь, я не помню?
Никто её не портил. Не было у меня с ней ничего.
Как же не было? Она же тебя ногами обнимала. Забыл, как рассказывал, подробности, попка выпуклая!
Не было. Я же тебе говорил, она мне никогда не нравилась. После картошки мы вообще не встречались.
Неужели и правда, не встречались, подумал я про себя. Как он может? В мыслях, я не раз обнимал её, ночью просыпался, такое снилось.
Скажешь, после картошки между вами ничего не было?
Клянусь, не было.
Ну и бован, может, мне самому сейчас вернуться, скажу, что забыл что-нибудь. И уж не выпущу. Но вспомнив, как она меня ногой в лицо, подумал, что будет орать. Соседи услышат. Эх, хороша Маша, да не наша.
Понял я, ты прав! продолжал Димка, идём к тебе.
Ну уж нет. Будь ты проклят со своими кисточками. Видимся мы с тобой последний раз. Больше, я с тобой на одном гектаре не сяду. Как же его отшить-то.
Вот что Дима, ты сейчас пойдёшь к родителям и всё им объяснишь. Они тебя простят. У тебя мама такая хорошая, они всё поймут. Они же волнуются сейчас, наверное не знают, где ты. Ты отца видел, после разговора по телефону?
Нет, не видел. Ты, правда думаешь, что я сам у себя подарок украл?
Это не моё дело, разбирайся сам. Может, переложил куда-нибудь, или отнёс показать кому-нибудь, и забыл.
Да, говорю же тебе, я это в глаза не видел!
Я тебя не осуждаю, я о другом. Родителей уважать надо! Они для тебя всё, вон как стараются. А ты обижаешься. Стыдно, нельзя так. Нехорошо. Понимаешь?
С минуту шли молча. Димка, с пьяных глаз соображал медленно.
Но ты ведь мне веришь? Веришь? прорезался он, наконец, ты прав! Я всё понял. Ты настоящий друг! Ты правду в глаза говоришь, не все так могут. Я этого не забуду.
Эх, Розочка, не доставайся же ты никому
Глава-11 Мононуклеоз
В палате для выздоравливающих, куда меня перевели, было ещё семь таких же как я. Только все они были солдатами из разных частей, а я один гражданский среди них затесался. Болезни у всех были разные, но все инфекционные. Считалось, что мы уже не заразные. Нас уже не лечили, а просто наблюдали, чтобы не было рецидива. Все кроме меня, кто был в палате, пребывали в хорошем настроении потому, что «солдат спит, а служба идёт». А мне чего радоваться, я тут можно сказать, за свой счёт. Не успел даже в армию попасть. Сюда, в военный госпиталь привезли прямо из военкомата. На медицинской комиссии обнаружили болезнь и привезли сюда на обследование. Оказалось, что я таки подхватил где-то заразу с красивым названием, Инфекционный Мононуклеоз. Что за дрянь, никто не знает, но заразная. Вначале даже изолировали, заподозрили осложнение, два месяца почти провалялся. Теперь вот, в общей палате с этими гогочущими придурками. Радуются, с медсёстрами заигрывают. А у меня никакого настроения. Получается, я целый год жизни потерял.
Сначала в военкомате потеряли мои документы. Когда повестку почему-то не принесли, я уж подумал, вдруг пронесёт. Может, забыли про меня. Ан нет, принесли на два месяца позже, а майор в военкомате орал, почему я сам не явился. С чего бы это я сам попёр, я что, дурак. Ну, говорю, вот он я, нашли ведь, забирайте. А он опять орёт, мы не забираем, а призываем! Я ему, какая разница? А он в ответ, пререкаешься? Ну, я тебе устрою, узнаешь, какая разница! В общем, в этот призыв я не попал, сказали ждать следующего. А на следующем, на тебе, в госпиталь попал. Прошу, вы хоть запишите, что я уже в армии, госпиталь-то, военный. Сказали нельзя, не получится. Нельзя меня в часть отправлять, без прохождения курса молодого бойца. Ты говорят, даже честь отдать не сумеешь, что ты за солдат. А подготовка молодняка в войсках уже заканчивается, так что пойдёшь в следующий призыв. Облом, и не сбежишь никуда.
Димка, к тебе пришли, спустись вниз, в палату заглянул дежурный санитар.
Пришли? Кто спрашивает, не сказали?
Не знаю. Милиция вроде, санитар ушёл.
Милиция? Зачем я понадобился милиции? Неужели из-за кисточек тех. Но их больше нет, размышлял я, пока одевал халат и тапочки, главное, не паниковать
Милиционера я увидел со спины, он почему-то был в белой рубашке без кителя. Был ещё кто-то, женщина, милиционер её заслонял.
Извините, это Вы меня спрашивали?
Милиционер повернулся. Фуражка с кокардой на нём, тоже была белого цвета. Лицо расплылось в улыбке.
Привет! Не узнал?
Это был Димка. Я действительно его не узнал, настолько неожиданным было это явление. Тот самый Димка, которого, думал, никогда больше не увижу. И которого меньше всего хотел увидеть. Как он здесь оказался, и что это за маскарад? Что ему нужно?
Вот, Танечка, познакомься, это тоже Дима, он тоже художник, и мой лучший друг.
Полностью сбитый с толку этим неожиданным явлением в белой фуражке, я только сейчас сообразил, что вторым посетителем была девушка в ярком платье.
Таня, слегка присев и поклонившись, сказала девушка. По этому движению я понял, что она вероятно танцовщица или балерина.
Я тряс её руку, и в растерянности не знал, что сказать. Мы вышли во двор госпиталя и сели на скамейку. Погода была чудесной, воздух прозрачным и пьянящим после душной палаты. В лучах солнца фигуры посетителей буквально засияли на фоне серого двора и мрачных окон. Я никогда не думал, что милицейская форма может быть красивой. Девушка-Таня, держа Димку под руку прижималась к нему, не оставляя сомнений в их отношениях. Ниже верхней пуговички её платья открывалось круглое низкое декольте. То, что было видно там, светилось восхитительным цветом. Таня знала, что товар нужно показывать лицом. Это было прекрасно. Представив себе, как Димка запускает туда руку, свою волосатую клешню, у меня потемнело в глазах. Этот гад снова издевался надо мной.
А Димка, вдруг достал откуда-то апельсин и протянул мне. Извини, говорит, ещё два мы по пути к тебе съели. Как тут кормят, тебе хватает? Димка говорил так, как будто мы только вчера с ним расстались, хотя прошло уже месяцев восемь.
А я смотрел ошалелыми глазами то на апельсин, то на Танечку, то на белую фуражку, и ничего не понимал. Я приставил себе, что думает сейчас обо мне эта красавица, глядя на моё помятое заспанное лицо, на застиранный серый, казённый халат и древние как мир, стариковские тапочки. Он снова унижает меня.
Ничего не понимаю, как вы здесь оказались, и что это за маскарад? Ты что, в милицию пошёл?
В армии я, в армии служу! Я думал, ты знаешь, Димка улыбался счастливой улыбкой, обнимал за талию и прижимал к себе девушку, которая с любопытством поглядывала на меня, уткнувшись лицом в Димкино плечо.
Вы рубашечку белую, помадой не испачкаете? не выдержал я.
Издевается. Это он так в армии служит. Ага, а её тебе вместо ружья дали.
Ха! Пусть пачкает. Не стесняйся Танюша, кусай, пусть пацаны позавидуют, заржал Димка, мы у тебя дома были. Мама твоя сказала, что ты в госпитале лежишь. Вот, решили навестить.
А домой, зачем приходили?
Хотел тебя с Танечкой познакомить. Мы рядом оказались, вот и решили зайти.
Понятно. Девчонку привёл, чтобы хвастаться. Вот мол, посмотри, кого я сейчас, «рисую».
Так, почему форма милицейская?
Внутренние войска, милицейский батальон, часть недалеко от твоего дома. Неужели не знаешь?
Так что, туда в армию берут?
Ну, как видишь.
Да ты гонишь, я же вижу, форма офицерская. Солдаты такую не носят. Материал даже другой, было ощущение, что меня разыгрывают с какой-то целью. Уж больно всё происходящее было неожиданным. Я внимательно разглядывал всё, ожидая подвоха.
В военном госпитале, за 2 месяца я насмотрелся на разные формы и униформы, и уже научился различать их. Сукно для офицерской формы отличалось, солдатское было попроще, а у полковников, там вообще сукно было, как на выходной костюм. Но главное, на Димке были настоящие штаны-галифе и новенькие, надраенные до блеска офицерские хромовые сапоги, чего на солдатах я точно никогда не видел. Единственная нелепая деталь Димкиного наряда были серые, невзрачные милицейские погоны без каких-либо знаков различия, болтавшиеся на плечах белой офицерской рубашки.