Длинный полутёмный коридор, по которому они теперь шли, имел ответвления и несколько дверей, но Тиббот, игнорируя их, продолжал тянуть девушку дальше и дальше, хотя по прикидкам Шемс, видимая снаружи часть дома, уже давно должна была закончиться. Значит всё-таки он продолжается под горой или быть может это магия, расширяя пространство внутри дома, не меняет его размеров снаружи Полумрак всё ещё давил на глаза, заставляя напрягать зрение, чтобы получше рассмотреть висевшие на стенах картины в элегантных чёрных багетах, но в целом тревога понемногу отступала, вытесняемая любопытством.
Наконец они остановились. Секунду Тиббот повозился с замком и деревянное дверное полотно с мягким шорохом отъехало в сторону.
Проходи, Шемс, не бойся.
В покоях Тиббота было просторно и на удивление светло. В обеих комнатах, соединённых широким порталом в стене, царила творческая атмосфера. На письменном столе разместились этюдник и разбросанные тюбики с краской, в углу мольберт с незаконченной картиной, справа от него в небольшом камине потрескивал огонь, а на полу был расстелен пушистый ковёр. После сумрака коридора, Шемс посчитала, что здесь вполне себе уютно. Вон в спальне даже окно имеется.
Она бросилась к нему мимо вороха одежды, сваленного возле широкой кровати и вплотную приникла к стеклу пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть за сплошной пеленой тумана.
Как странно.
Это просто экран, Шемс, для того чтобы показывать желаемые картинки. Там ничего нет на самом деле, Тиббот неслышно подошёл сзади. Наш мир, полностью сосредоточен внутри дома, мы не транслируем своё внимание и свою энергию во вне.
Жаль, конечно. Ну да ладно. Может так даже интереснее будет. Слушай, а сделай, чтобы оно показывало вид на Эйфелеву башню. Э-э-э в период цветения сакуры, если можно.
Да хоть в период цветения папоротника.
Ладони Тиббота легли на подоконник по обе стороны от Шемс, его голова чуть склонилась вперёд и длинный рыжий локон мягко щекотнул висок девушки.
Туман в окне дрогнул, порябил-порябил и растаял. Шемс показалось, будто они смотрят из старинного мансардного окна с декоративным балкончиком. А внизу, как на ладони открывается вид на марсово поле, напротив Йенского моста через реку Сену, и воздвигнутое над ним стальное кружево самой известной в мире конструкции. Кажется, Шемс даже разглядела у её основания, среди толп страждущих туристов, снующие здесь и там головы роллеров в ярких шлемах, а ещё живые статуи мимов и компанию уличных музыкантов
Ух ты! Класс! восторженно выдохнула она и, резко развернувшись, оказалась с Тибботом нос к носу.
Его слишком близкое дыхание, тёмные глаза, пристально и неотрывно смотрящие ей в лицо, привели Шемс в полнейшее замешательство. Она замолчала и непроизвольно съёжилась от неизвестного доселе чувства, разливающегося по телу. Тревожащие эмоции и навязчивые мысли сбивали с толку, пугали и манили одновременно, будто колдовской зов.
Сакура это конечно изысканное зрелище, в голосе Тиббота появились глубокие и чуть хрипловатые нотки, только я бы предпочёл смотреть на это чудо сквозь бокал Шардоне, поздним вечером, когда Париж сияет тысячами огней Шемс, я тебе уже говорил, как ты удивительна? спросил он и тронул тёплыми губами уголок её рта. Поймав в ловушку своим объятием, Тиббот привлёк девушку к себе вплотную, удерживая её руки выше локтей.
Страх застигает врасплох, и под натиском смятения стирается грань между реальностью и безумием. В голове полыхнуло, когда его язык оказался у неё во рту. Шемс отшатнулась.
Последующие весьма подлые удары: коленом прямо в пах, а потом и кулаком в ухо, выбили из груди Тиббота воздух и заставил согнуться пополам.
Шемс оттолкнула его и опрометью бросилась из спальни в кабинет. Дверь в коридор оказалась заперта и не поддавалась никаким усилиям. Обида душила её, а обжигающий стыд заполнял все мысли, не позволяя думать ни о чём другом.
Должно быть, почувствовав движение позади себя, она медленно развернулась и беспомощно вжалась спиной в стену, глядя расширенными от ужаса глазами на Тиббота, неподвижно стоящего в стенном проёме.
Шемс, прости меня бога ради. Кажется, я серьёзно сглупил, да? по его побледневшему лицу было понятно, что он и сам напуган не меньше. Я просто не знал не подумал
Ты обещал, что с тобой я буду в безопасности поддалась истерике Шемс, продолжая глядеть на него своими большими глазами. Её острый подбородок задрожал, а по щекам одна за другой потекли злые слёзы.
Прости Можешь ударить меня снова, если тебе от этого станет легче, он попробовал улыбнуться. Вышло не очень. Только не плачь, не забывай, что твоя боль кормит Властвующую. Мы ни за что не сможем противостоять ей, если ты перестанешь мне доверять и начнёшь бояться.
Шемс обхватила себя руками, затравленно озираясь по сторонам.
Хорошо, она тихо всхлипнула. Как мы будем делить пространство?
Можешь занять мою спальню. Правда, без проблем. Мне только иногда придётся ходить через неё в ванную
А ты где спать будешь?
Тиббот как-то потерянно посмотрел на пушистый ковёр перед камином.
Придумаю что-нибудь.
Глава 8. Личные покои
А у тебя весьма неплохой удар, посмеивался Тиббот, двигая к низкому столику два тёмно-зелёных кресла в стиле индастриал.
Договорились же не вспоминать об этом, Шемс густо покраснела и нахмурилась.
Просто хотелось бы быть уверенным, что в твоей голове не крутится какой-нибудь изощрённый план мести. Ты точно не затаила на меня смертельную обиду?
Нет, блин, я восхищённо затаила дыхание! огрызнулась Шемс. Сказано же, всё! Забыли!
Ну что ж, забыли значит забыли. Тогда вот ешь суп.
Обедали они вдвоём прямо в покоях Тиббота. Шесм посчитала, что на первых парах смалодушничать невредно и на общую кухню идти отказалась, на чём Тиббот и не настаивал.
Они устроились в кабинете за кофейным столиком с полированной столешницей, настороженно смотрели друг на друга и ели приготовленный Тибботом рыбный суп. Необычный рыбный суп. Шемс такой никогда раньше не пробовала. И название такого даже не слышала Де Пуассон с соусом Руй. Когда перед ней оказалась тарелка с ароматной однородной массой, а рядом ещё тарелочка с поджаренными и посыпанными тёртым сыром кусочками багета и тот самый соус Руй, Шемс даже немного растерялась.
Чтобы не прослыть невеждой в процессе правильного поглощения блюда, она украдкой наблюдала за Тибботом и повторяла за ним порядок действий.
Приходилось признать, с первой же минуты её пребывания в заколдованном доме всё начало складываться паршиво. Взаимоотношения с единственным здесь, как ей казалось союзником, судя по всему тоже не задались. И от этой мыслей Шемс совсем загрустила. Чувство неловкости смешалось с потерянностью, превращаясь в тоску по дому и вызывая странную боль у неё в животе.
Негромкий стук в дверь заставил Шемс поперхнуться, а Тиббота поморщиться.
Получив разрешение войти, их посетил Лльюэллин, профессионально храня нейтральное выражение лица.
Поскольку оба кресла были заняты, молодой мужчина сперва, оценивающе по-хозяйски окинул взглядом обстановку, а затем присел на край письменного стала и скрестил на груди руки.
Поступили указания от Властвующей? Тиббот первым нарушил молчание и было видно, что он по-настоящему занервничал, хотя изо всех сил старался выглядеть спокойным. Увы, до исключительного мастерства брата в этом вопросе, ему было ещё далеко.
В незначительном повороте головы Лльюэллина, словно ему показалось, что кто-то окликнул его, сквозила ледяная отчуждённость, отделяющая его от других людей. Он выглядел старше Тиббота, мужественнее, красивее, но красота его была холодная, дьявольская. Шемс мысленно согласилась с мамой в том, что братья совершенно не походи друг на друга, наделены разными чертами характера, разной внешностью и принципами.
Дом продемонстрировал, что новая гостья принадлежит этому месту, Лльюэллин немного сдвинул в сторону этюдник, чтобы освободить пространство вокруг себя. Однако, в силу аномалии с возрастом, никто не будет требовать от неё хм должного воздаяния. Властвующая будет наблюдать за девушкой до наступления её совершеннолетия или же до своего особого распоряжения.
Кажется, ответ удовлетворил Тиббота. Он даже вальяжно откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу.
Выходит тогда почти на полтора года я выпадаю из жеребьёвки?
Нет. Ты участвуешь, потому что девушка больше не твоя гостья.
Тиббот побледнел так резко, что Шемс невольно испугалась за него.
Властвующая решила забрать её под личный контроль?
Лльюэллин внимательно посмотрел на брата, будто собирался прочитать нотацию, но в итоге лишь отрицательно качнул головой. На Шемс он так ни разу и не взглянул, и её это отчего-то задело.
Ей предоставлены собственные покои, голос Лльюэллина стал тише, а равнодушие в глазах вдруг сменилось задумчивостью, придавшей ему человечности, В доме прибавилось комнат. И это, полагаю, инициатива дома, а не Сатис.
Её поселят отдельно? Как одну из поклоняющихся? Переваривая услышанное, Шемс бегала растерянным взглядом по лицам молодых мужчин и не могла понять для неё это хорошая новость или плохая.
Мать честная! Тиббот удивлённо округлил глаза. Без ритуалов?! Да что за бардак у нас тут творится?
Лльюэллин молча поднялся, да и понятно, что вопрос был риторический, и никто не знает на него ответа. Цепкий холодный взгляд всё же пару секунд задержался на Шемс, заставляя внутренне сжаться, в ожидании подвоха, но ничего не произошло. Лльюэллин лишь вынул из кармана небольшой плоский ключик и, повертев в руках, положил его на стол поверх акварельного наброска: крошка фея в компании майского жука карабкается по цветущей веточки вишни.
Осваивать новую жилплощадь Шемс отправилась под присмотром Тиббота. И снова пульсирующий полумрак, витающий в коридоре обволакивал, таинственно мерцал свечами в канделябрах, поглощая детали картин, фигур ангелов и химер, расположенных в нишах вдоль стен, касался кожи, заползал в глаза.
Когда они проходили мимо одной из развилок, Шемс заметила чёрную металлическую лестницу, ведущую на второй этаж. Широкие ступени тускло поблёскивали рассеянным светом от слабых сумеречных лучей, едва пробивавшихся откуда-то сверху. И совершенно невозможно было понять игра ли это воображения или на самом деле на верхней ступеньке стоит высокая, худая старуха в чёрном платье и с паклей седых волос до талии.
Там наверху находятся покои Властвующей? слетел с губ Шемс суеверный шёпот.
Тиббот молча кивнул и немного ускорил шаг, безошибочно угадывая тревожный ход её мыслей.
Впереди коридор закончился глухим тупиком, и они остановились возле левой крайней двери. Изящный ключ из красного металла, лёгкий, с головкой замысловатой формы, беззвучно повернулся в замочной скважине. И в ту же секунду дверь отъехала в стену, выпуская наружу свет.
Их встречали просторные покои, состоящие из гостиной, спальни, гардеробной и ванной комнаты. Повсюду спокойные кремовые тона на матовых стенах и светлые ламинированные полы, демонстрирующие естественный древесный рисунок, начищенные до блеска и отражающие в себе серебристо-серый свет от винтажных бра. В центре гостиной диванчик в обивке из тёмного бархата и рядом столик из бронзы и стекла в стиле 30-х годов 20-го века. Двигаясь далее, неискушённые глаза Шемс натыкались на всевозможные элементы декора: подсвечники, зеркала, часы, подушки Но главная фишка заключалась в больших окнах в пол с видом на Эйфелеву башню.
А он старается тебе угодить, Тиббот одобрительно подмигнул девушке, прохаживаясь по льняному ковру, расстеленному в спальне.
Шемс взглянула на него со смущённой улыбкой:
Про Эйфелеву башню это я вообще-то от балды придумала первое, что на ум пришло. На самом деле я и во Франции-то никогда не была, она протянула руку, касаясь ладошкой белого переплёта оконной рамы. Спасибо, Дом, и почувствовала в ответ лёгкую волну странной вибрации.
Потом адаптируешь тут всё под себя.
Да мне и так нравится.
Значит всё в порядке? Не волнуйся, понемногу освоишься. Мне уйти или ещё побыть с тобой?
Иди, конечно, Шемс тотчас снова потеряла уверенность, но признаться в этом мешало чувство уязвлённого достоинства после недавних лапаний и того влажного поцелуя.
Ну вот и осталась она в полном одиночестве обороняться от всевозможных тревог, сомнений и страхов.
Первым делом Шемс сунулась в телефон, чтобы быстро убедиться, что ни сотовая связь тут не работает, ни мобильный интернет. И чем ей теперь заниматься? Тошно-то как!
Что ж, раз спешить некуда, можно ведь и просто насладиться созданным для неё комфортом, пока есть такая возможность. Шемс несколько раз обошла свои комнаты, порылась в гардеробной, удостоверившись, что все вещи абсолютно новые и отлично подходят по размеру. Опробовала ванну и мягкий ароматный шампунь, а после мощный фен, который нашёлся в выдвижном ящике под мраморной столешницей.
Широкие низкие подоконники спальной с разбросанными подушками, словно приглашали к дремотному безмятежному созерцанию. И Шемс клюнула на приманку устроилась поверх свёрнутого шерстяного одеяла и обхватила руками колени.
Дом? позвала она, побуждаемая настороженным любопытством. А можно вместо Парижа сделать волшебный остров?
Город за окном, ещё секунду назад яркий и элегантный, окрашенный закатными лучами, вдруг потускнел, теряя цвет и расплываясь, смазываясь помехами, и вскоре исчез поглощённый серым туманом.
Не слишком большой остров, с берегами изрезанными заливами и бухтами. Стремительные морские ветра там гуляют в ущельях скал, забираются в лабиринты таинственных пещер и замирают где-то в чаще заповедного леса
Она говорила и говорила, а тем временем её детская фантазия воплощалась красочным пейзажем, проступающим за стёклами. И вот уже видно, как тенистая тропинка петляет змейкой под густыми кронами, огибает поляну буйно разросшейся сныти, спускается с холма в осеннее раздолье и растворяется в сумерках. А на горизонте, озарённом догорающими лучами золотого солнца, синеет безбрежное море.
Шемс взглянула на часы. Ого, как-то совсем внезапно наступил поздний вечер. Зато время не прошло даром. Глядя на результат проделанной работы, девушка испытала настоящее удовлетворение, из чего сделала вывод, что сегодня они с домом потрудились на славу. А завтра её ждал первый день новой жизни, непохожей на прежнюю, более взрослой, наполненной событиями и ответственными решениями. Шемс устало зевнула, щёлкнула выключателем, погасив свет, и наощупь пробралась к широкой мягкой кровати. Пушистое одеяло невесомым облаком опустилось на расслабленное тело, ласково укутало, поглаживая, будто маленького ребёнка, позволяя насладиться тишиной и приятным теплом. За окнами тоже стемнело и, поражая своим правдоподобием, воцарилась таинственная, безудержная в своём очарование, тёмная звёздная ночь.
Всё темнее и темнее. Вскоре непроглядная темнота окружила Шемс, несоизмеримо более глухая, многократно превосходящая звёздную даль и полумрак коридора, поглотила всё пространство комнаты и заоконный пейзаж, сгустилась, уплотняясь до чрезвычайности, как чёрная стена. И всё сильнее росло ощущение, как будто из этого скопления густых до непроницаемости теней, кто-то смотрит на неё.