Филиппов остановился у двери под номером девять и, не оборачиваясь, спросил у сопровождающего его управляющего:
Туда кто-нибудь заходил?
Только Василий, наш коридорный, с угодливостью произнёс бархатным тоном служащий гостиницы и тут же затараторил: Но он, как с порога увидел, спаси нас господи, управляющий истово перекрестился, так дверь прикрыл и ко мне. Ну, а я сразу же телефонировал вам. Нам, господин Филиппов, огласки не требуется, и, понизив голос добавил, отблагодарим по-царски.
Начальник сыскной полиции обернулся и так взглянул на управляющего, что тот задом ретировался за спины докторов и эксперта.
Филиппов толкнул тростью дверь. Она едва слышно скрипнула.
Владимир Гаврилович повернул голову к эксперту и врачам.
Если позволите, я взгляну на девицу. Обещаю, что ни к чему не прикоснусь. Даже случайно.
Он вошёл первым и остановился у порога.
Комната была небольшой. Ничего лишнего для подобных почасовых гостиниц: большая кровать, застеленная свежим бельём, небольшой овальный столик, на котором стояла ваза с фруктами, бутылка вина, два наполненных наполовину фужера, два кресла с изящными спинками и почти воздушными ножками. Тяжёлые шторы на окнах были раздвинуты, сквозь прозрачный тюль падал дневной свет.
Владимир Гаврилович остановился у постели, поперёк которой лежало бездыханное тело. Одно плечо обнажено, белая нижняя сорочка потемнела от запёкшейся крови. Странно было, что живительной жидкости, которую гоняло по венам когда-то сердце, натекло не так уж и много. Лица девицы начальник не мог разглядеть оно было исполосовано тонкими порезами, нанесёнными острым лезвием или бритвой. Волосы, тёмные от природы, ещё больше почернели от крови. На руках порезов не наблюдалось. Судя по рукам и телу, девица была еще молода.
Господа, начальник сыскной полиции потухшим взглядом окинул эксперта и докторов, благодарю за предоставленную возможность осмотреть комнату. Можете приступать к своим обязанностям.
С этими словами он направился к управляющему, который, казалось, стал ниже ростом и боялся посмотреть на сыскного начальника.
Где ваш Василий?
Одну минуточку, вам прислать его сюда?
Нет, проведите меня к нему. Филиппов обернулся и окликнул Бубнова: Иван Григорьевич, прошу следовать со мною.
Пройдя дальше по коридору третьего этажа, Филиппов строго сказал полицейским, стоящим в охранении места преступления:
Никого не пускать. А вы ведите, обратился он к управляющему.
Пока шли по лестнице, Филиппов времени зря не терял.
Скажите Владимир Гаврилович вопросительно посмотрел на управляющего.
Степан Иванович, поспешно отозвался тот.
Скажите, Степан Иванович, в котором часу заняли девятый номер?
В десять.
Стало быть, в десять. Понятно.
Извините, смутился управляющий.
Начальник сыскной полиции понял причину смущения и сам отрекомендовался.
Филиппов Владимир Гаврилович, начальник сыскного отделения.
Позвоночник Степана Ивановича, словно гуттаперчевый, выгнулся вопросительным знаком.
Очень приятно.
Степан Иванович, вы мне расскажите, кто пришёл первым? Какими именами представились? Всё, что знаете.
Первым пришёл молодой человек. У нас на ту пору свободным оказался только девятый номер в третьем этаже. Он немного подумал и согласился.
Он один поднялся наверх?
Так точно, взял ключ, сказал, что хочет подарок даме оставить.
Значит, в руках что-то нёс?
В том-то и дело, что с пустыми руками он был. Знал бы я
Вы его хорошо рассмотрели?
Да нет, я не приглядывался. У нас здесь много всякого народу бывает, так что каждого не запомнить. Но, управляющий сморщил лоб, меня поразило, что в пальто он в летнее время ходит и шляпу с такими большими полями носит, что и лица толком не рассмотреть.
Приметы какие-нибудь запомнили?
Только бородку, такую небольшую, с аккуратностью подстриженную.
И какими именами они записались?
Мишутин и Иванова.
Так сразу вы запомнили?
Нет, сознался управляющий, я в журнал посмотрел.
Документов он вам не показывал?
Помилуйте, господин Филиппов, какие документы, мы ж номера почасово сдаём, и к нам кто только не приходит. А уж женатые мужчины или замужние женщины, так те тоже вымышленными именами представляются.
Хорошо. На сколько часов этот Мишутин номер взял? На двенадцать?
На двенадцать, это я по книге сверился. В девять они должны были освободить.
Вы встречали ранее постояльца?
Трудно сказать из-за шляпы, лица же я толком не разглядел. Бородка, и более ничего.
А голос?
Голос? удивился Степан Иванович.
Может быть, ранее где слышали?
Гм-м, господин Филиппов, управляющий даже приостановился на ступеньке, озадачили вы меня своим вопросом. Подлинно сказать не могу, но вроде бы голос мне незнаком. Нет, он покачал головой, не слыхал.
Не заметили, что под пальто на нём было?
Не могу знать, пальто застёгнуто было у него под самый подбородок, да и ворот поднят, припоминал управляющий, показывая руками.
Из-под пальто, видимо, выглядывали носки сапог или туфель?
Простите, но я не обратил внимания. Хотя постойте, обрадовался Степан Иванович, когда он повернулся, то я ещё подумал о высоких каблуках.
О высоких каблуках?
Именно, что он старался казаться выше, чем есть на самом деле. И в туфлях он был, точно, в туфлях. И тоже чёрного цвета, как пальто.
Спустились на первый этаж к рабочему кабинету управляющего, где у стены стоял, словно нашкодивший мальчишка, Василий с бегающими маленькими глазками, с испугом посматривая на Степана Ивановича.
Филиппов попросил управляющего оставить их одних.
Значит, ты, Василий, обнаружил убитую?
Так точно, обнаружил.
И при каких обстоятельствах?
Так оно и обстоятельствов-то не было, начал коридорный, но почти сразу же смутился под пристальным взглядом начальника сыскной полиции.
Ты мне всё выкладывай без утайки, я ж всё равно узнаю правду.
Так я же и
Я слушаю.
Вчерась барин этот пришли вечером и заняли свободный номер
В котором часу?
В десять.
Почему запомнил?
Так у нас сдача номеров почасовая, вот и приходится блюсти время.
Ясно, дальше что?
Посмотрел господин, выглянул в окно и сказал, что сгодится. Посетовал, что не в первом этаже. После сказал, что с дамой придёт через час. Достал из кармана трёшку и приказал принести фруктов и вина к их приходу.
Трёшку достал из бумажника?
Не, из карману. Мне почудилось, что он ранее приготовил.
Лицо господина видел?
Только бороду, такую маленькую, и, я заметил, без усов.
Ты видел, как он даму привёл?
Отлучился я на минутку, он в это время и пришёл.
Как в номер попал?
Так я ему ключ вручил.
Шум какой-нибудь ты слышал или запомнил ещё что?
У нас сегодня ночью в двенадцатом один купец из Гельсингфорсской, он старательно произнёс, губернии кутил, так больше шуму от него было.
Ни криков, ничего?
Истинно говорю.
Что утром произошло?
Вышел этот господин в коридор, как меня увидел, так дверь чуть приоткрыл и в неё говорит: ты, мол, голубушка, устала, так поспи немного. Дверь прикрыл и мне сказал: ты её не трогай до положенного часу, устала она смертельно, Василий перекрестился. Знать бы и махнул рукой.
Что дальше?
Ну что? Через час стучу в дверь, а ответа нету. Я сильнее, а дверь возьми да открываться начала. Я, как положено, позвал, но тишина. Номер-то освобождать надо, время выходит, ну я и заглянул. Сперва руку на кровати увидел, а уж потом её, бедную, всю в крови. Ну, я к Степану Иванычу: так, мол, и так. Он вам телефонировал.
Никто в номер больше не заходил?
Никто, только я. У нас с этим строго.
Что-нибудь в том господине запомнил? Или примету какую увидел?
Ничего особенного, но пальто на нём висело, словно не по нему сшито, а с чужого плеча. Туфли не новые, а руки глаза Василия расширились и засветились радостными искорками, руки чуть ли не до коленей.
Важная примета. А убитую ты узнал?
Я ж всех девиц со Знаменской знаю, частенько тут у нас номера занимают.
Как имя убитой?
Звали Катериной, а вот фамилия странная у неё, то ли Гарас, то ли Герас Во, вспомнил, Герус. В точности Катерина Герус.
Филиппов повернул голову к Бубнову.
Иван Григорьевич, будь любезен, проверь Екатерину Герус. Кто, что, откуда, ну и опроси девиц со Знаменской площади.
Чиновник по поручениям кивнул головой.
Владимир Гаврилович вновь поднялся на третий этаж. Остановился у двери в девятый номер, в котором доктора стояли у окна. Курили папиросы, тихо переговариваясь.
Первым подошёл эксперт.
В номере столько отпечатков, что не разобраться.
А на бокалах и бутылке?
Одни девицы, а другие принадлежат лицу, пока нам не известному.
Одним словом убийце.
Возможно.
Филиппов подошёл к докторам.
Что скажете, господа?
Корнелий Адамович и полицейский врач Стеценко переглянулись, чтобы определиться, кто будет рассказывать первым. Начал старший по должности Пётр Назарович.
Если коротко, то девица задушена около полуночи. Она пыталась сопротивляться, но поскольку нашего убийцы длинные руки, она не смогла достать до его лица, поэтому поцарапала ему только руки.
Это доподлинно известно?
Да, под ногтями остались частицы кожного покрова. После этого убийца в течение долгого времени наносил ей острым ножом или бритвой колото-резаные раны, общим числом около двадцати, точнее скажем после вскрытия.
Долгого времени? переспросил Филиппов.
Из некоторых ран текла кровь, значит, нанесены они были сразу же по удушении; другие бескровны.
Получается, что убийца сидел возле трупа целую ночь и периодически наносил удары?
Получается, что так, выпустил белую струю папиросного дыма Чиж. Убийца, я думаю, человек неуравновешенный, и злость вскипала в нём через какие-то промежутки времени.
Почему же он не скрылся сразу, а стал дожидаться утра? спросил начальник сыскной полиции и, не дожидаясь ответа, рассказал о том, как утром убийца не растерялся, а попросил коридорного разбудить девицу через час.
Здесь я ничего не могу вам сказать, сказал Стеценко. Прямо-таки запнувшись, он не договорил.
Странно, что не ушёл под шумок ночью. Рядом всю ночь куролесил купец. Никто, правда, на него не жаловался, но пир у него стоял горой.
На ваш вопрос, любезный Владимир Гаврилович, может ответить только сам убийца. Нам, к сожалению, его поступки и мысли не известны. Чужая душа потёмки.
Пусть так, но вы можете сказать, второе убийство дело рук того же изверга, что и на Калашниковской набережной? Филиппову хотелось убедиться, что преступник, появившийся в городе, был человеком неуравновешенным. Искать умного и расчётливого убийцу труднее, но всё же спокойнее, чем непредсказуемого.
Та же рука, Владимир Гаврилович, задумчивый вид Чижа тоже говорил о некоторой обеспокоенности, та же.
Мне сложно судить, задымил новой папиросой Стеценко, но такое мог совершить больной человек, обозлённый на определённый сорт людей, а именно на девиц, продающих своё тело. К тому же я ранее ознакомился с отчётами, донесениями, опросами свидетелей и актом вскрытия. Действительно, мы имеем дело с одним и тем же преступником. Скорее всего, егов юности или более старшем возрасте обидела женщина с тёмными волосами, невысокого роста
Не слишком крупного сложения, дополнил Чиж, сжав губы.
Первую девицу я не видел, но если уважаемый Корнелий Адамович так говорит, то я не вправе оспаривать данный факт. Потом, мне кажется, что убийца, как бы выразиться
Трусоват, подсказал Филиппов.
Точно, трусоват, если с девицами поступает таким образом.
Чтобы его не заметили и потом не опознали? спросил Корнелий Адамович.
Именно так.
Здесь я с вами, Пётр Назарович, не соглашусь, Владимир Гаврилович задумчиво посмотрел куда-то вверх. Он идёт в гостиницу, где его наверняка запомнят, занимает номер и имеет наглость сказать коридорному, чтобы разбудил девицу в девять. Он знал, что через час сюда прибудет полиция для проведения дознания. Нет, он не трус. Я более склоняюсь к вашей мысли, что он обижен, неуравновешен и очень мстителен. Наломает он дров, из маленького костерка большой запалит.
Всё-таки трусоват, дорогой Владимир Гаврилович. Не стал бы рисковый господин сперва душить девицу, а потом вымещать злость на безжизненном теле.
Но я тоже дополню ваши слова, любезный Пётр Назарович, улыбнулся Филиппов, вы сами говорили, что убийца неуравновешен. И удушил он девицу в припадке гнева, а потом свою промашку вымещал уже на трупе.
Господа, господа, подал голос Корнелий Адамович, вы мне напоминаете петухов, встретившихся на узкой дорожке. Слушая ваши рассуждения, я, как сторонний наблюдатель, вижу, что вы оба правы. И в аргументах каждого из вас есть резон. Да, с одной стороны, кажется, что преступник трусоват, но в то же время привести проститутку в гостиницу, где его запомнят свидетели, утром не растеряться, а разыграть перед коридорным целую сцену, для этого надо иметь определённое самообладание. Господа, у нас на руках второй труп, Филиппов оперся о стол, убийство совершено одним и тем же господином. Он даже не сменил ни одежды, ни шляпы, не сбрил бороды. Я не понимаю, то ли это бандитская бравада, и он считает, что мы не сможем его обнаружить, то ли он уверен в своей полной безнаказанности.
Владимир Гаврилович начал было помощник Маршалк.
Я уже сорок шесть лет, как Владимир Гаврилович, но такого унижения, как со стороны этого убийцы, я прежде никогда не испытывал. Круглое лицо начальника сыскной полиции пылало то ли от гнева, то ли от стыда.
Владимир Гаврилович, поднялся со стула Бубнов, мы делаем всё возможное. Девицы на улицах и в домах терпимости предупреждены, городовым доведено, в каком виде ходит преступник, но он как в воду канул.
Садись, отмахнулся Филиппов. «Как в воду канул», недовольно пробурчал он. Вот и не канул, а оставил нам на руках второй искромсанный труп. Газетчики вовсю смакуют подробности и те, что имеют место на самом деле, и те, что они в силу своей фантазии выдумывают, пугая обывателей кровавыми несуществующими деталями. Он повернулся, прошёл к стулу за рабочим столом и сел.
С прессой сложно справиться, не унимался Бубнов, так и не присевший на стул, слишком много в столице газет и ещё больше газетёнок.
Что ты предлагаешь?
Для начала разрешите доложить о том, что мы имеем.
Филиппов махнул рукой.
А имеем мы два обезображенных трупа, Иван Григорьевич больше других чиновников по поручениям занимался этими злополучными убийствами и поэтому знал больше других. Сегодняшним днём он возил на опознание последней жертвы её товарок, работающих на Знаменской площади. Первый с Калашниковской набережной Анны Блюментрост, приехавшей год тому в столицу с заменительным билетом. Жила скромно, не привлекая лишнего внимания. Была невысокого роста, стройного сложения, с тёмными волосами. Жила на Конной улице. Второй Екатерина Герус, эта родилась и выросла в Санкт-Петербурге. Забегая вперёд, отмечу, что она тоже была стройной, невысокого роста брюнеткой, из чего можно сделать вывод, что убийца подбирает жертв определённой внешности. Это необходимо указать городовым и сыскным агентам. Обе ничем особым среди панельных работниц не выделялись, обе имели сожителей или, правильнее сказать, сутенёров. Теперь к убийствам. Если первой девице нанесены колото-резаные раны, пока она находилась в сознании, то вторая сперва задушена, после чего, подумайте только, целую ночь изувер провёл рядом с её телом, периодически нанося удары.
Сожители проверены? спросил кто-то из чиновников.