Поняла, не дура. шмыгнула носом Алёна Дмитриевна и махнула рукой. Давай, хвостатая, до вечера. Не знаю, как, но один из двух на мостки точно прибежит. Обещаю.
В ответ лишь волна плеснула оглянулась девушка, а русалок, точно ветром сдуло. Одна-одинешенька она на берегу осталась, если, конечно, не считать ту самую жабу Агату, которая сидела на ближайшей кочке, раздувшись от важности.
Тебя-то мне и надобно. обрадовалась Алёна Дмитриевна, ухватив жабу за толстую спинку. Все не в одиночку куковать. Даже с жабой в компании и то, веселее, чем одной.
Жаба возмущенно запыхтела. Но, кто бы ещё её слушал!
Алёна Дмитриевна, шипя от раздражения идти пришлось босиком, да по колючей траве башмаки, так и не успели просохнуть, крадучись двинулась вперед. До вечера предстояло много дел переделать отыскать родной дом Алёнки, плотно покушать, да собрать узелок в дорогу. И, волосы расчесать. И, отдохнуть. И, помыться.
В общем, предстояло много дел и все в тайне от любопытных соседей. А в деревне, как вы понимаете, каждый житель на виду.
Раз уж так выпали карты, решила Алёна Дмитриевна. то, нужно играть. Лучше уж в этом сказочном мире быть деревенской девушкой Алёнушкой, чем в своем трупом, упакованным в плотный, черный мешок.
Глава 3.
Сказано было Алёне Дмитриевне ясно и недвусмысленно не отсвечивать, передвигаться тайком, желательно, кушерами и огородами. Она так и поступила, о чем, впоследствии, ничуть не пожалела.
Как подозревала сама Алёна Дмитриевна, душа местной девушки Алёнки, хоть и испарилась в неизвестном направлении, покинув сей бренный мир, память реципиента, зияя обидными прорехами, но помогла незадачливой попаданке справиться с неординарной ситуацией.
Хорошо ещё, что, прожившая в своём мире сорок два годика, Алёна Дмитриевна Почесуха обладала устойчивой психикой и не спешила ударяться в панику, однако, согласитесь, банальным, то, что с ней произошло, назвать нельзя.
Не каждому «повезёт» попасть куда-то, в место, не совсем обычное, тем более, очутиться в чужом и непривычном теле.
К тому же, Алёна Дмитриевна ощущала себя слегка странно ей бы, последовав совету русалки, затаиться и залечь на дно, а её, вот некстати, тянуло на подвиги. Хотелось не в подполе сидеть, с Агатой в обнимку, а бежать в центр деревни, к вечевому колоколу. Колоколом тем, староста народ на сход собирал, когда в том надобность возникала. Очень хотелось Алёне Дмитриевне в колокол тот ударить, народ созвать и рассказать люду деревенскому про подлые делишки семейства Онуфриевых. И, потом, как быть с биологическими родителями тела Алёнки? Их, кажется, в овраг сбросить велено было, волкам на поживу?
Разумеется, время стояло теплое, летнее, а, потому, сытное. Не в раз волки на добычу накинутся, ну и что с того? Похоронить бы надо родителей по-человечески, как обычай велит.
Алёна Дмитриевна успешно подавила в себе самоубийственные желания и списала хаос в мыслях на гормональный всплеск в семнадцать лет, обычное дело, совершать необдуманные поступки, а её биологическому телу, как раз, семнадцать. Поэтому подавлять и препятствовать. Жить, потому что, очень хочется, пусть и в непривычных условиях.
Сорвав с дерева сладкое яблоко, очень похожее на плод, сорта «белый налив», Алёна активно задвигала челюстями. Соседи не обедняют, а она, уж очень кушать хочет.
Агата неодобрительно булькнула жабьим ртом, но послушно притихла, повинуясь властному движению молодой девушки.
Таскать упитанную жабу было тяжело. Своим внешним видом Агата напоминала, ту самую, хорошо отъевшуюся, тростниковую жабу-рекордсменку, найденную в Австралии и весившую, если женщине не изменяла память, больше двух с половиной килограмм.
Помнится, Алёна Дмитриевна очень долго рассматривала фото земноводного и удивлялась тому факту, что, по сути своей, жаба та, жрала всё, что ей в рот помещалась насекомых, мелких рептилий и даже млекопитающих, типа мышей и прочей мелюзги.
Причины, побудившие Алёну, утащить жабу так далеко от реки, были неясны ей самой, но, вот чувствовала попаданка, что Агата ей обязательно пригодится.
Засев в пыльных кустах у дороги, на манер засады, попаданка-вселенка притаилась и принялась наблюдать за Алёнкиным жилищем.
Изба, как изба просторная, добротная, с крышей, крытой, как у всех, камышом, да соломой, а, может и ещё чем-то, водонепроницаемым Алёна в том плохо разбиралась. Забор, опять же, высокий, за забором, гремя цепью, бродил зубастый пёс. Верного сторожа так и звали Зубастый.
Зубастый чуял хозяйку, засевшую в кустах и пребывал в недоумении почто затаилась, во двор не заходит и его, Зубастого, кормить не спешит?
Пастух, по всей видимости, стадо пригнал, потому как, взрослая корова и молодая телка, жалобно мычали под воротами. Вымя у коровы было полным и Алёна Дмитриевна, никогда в жизни корову не доившая, алчно облизнула пересохшие губы память Алёнкина, на что? Небось, руки девичьи не забыли, что, да как. Как-нибудь, но корову подоят и обеспечат новую владелицу тела каким-никаким, но ужином.
Ничего подозрительного не происходило и, Алёна, совсем было вознамерилась открыть калитку и впустить корову во двор, как внезапно, сердито и басисто рявкнул Зубастый, а с ближнего дерева, вниз соскользнула гибкая мальчишечья фигурка.
Кольша. ахнула Алёна Дмитриевна, задержав дыхание. батрак малолетний, Онуфриев соглядатай, да докладчик. Ух, я тебя хворостиной!
В памяти Алёны мгновенно всплыли воспоминания о парнишке неплохой малец, работящий.
Потому, за хворостиной тянуться не спешила Кольша жалостливо погладил корову по морде и, не обращая внимания на рычание Зубастого, толкнул калитку, впуская корову во двор. Умное животное проследовало знакомым маршрутом, а Алёна проводила парнишку полным подозрения, взглядом.
Белкин сынок. поджав губы, размышляла женщина, продолжая таиться и осторожничать. Сейчас хозяевам доложит о том, что я дома не появлялась и домой отправится, Белке помогать. Их у Белки семеро мал мала меньше и все жрать хотят каждый день. Отец Кольшин лес по реке справляет, плотогон он, а Кольша, матери один помощник, вот и крутится, как умеет. И изба у них худая совсем, дыра на дыре, а сами они, люди добрые, бедные только.
Убедившись в том, что шпион Онуфриевых направился по своим шпионским делам, Алёна прошмыгнула в приоткрытую калитку и Агату за собой потащила. Жаба пыхтела и дрыгала коротенькими лапками, Зубастый, учуяв подозрительную особь, во дворе ранее не проживавшую, глухо зарычал, но Алёна, добавив в голос строгости, тихо рявкнула.
Молчать. Агата со мной.
Жаба грузно плюхнулась на землю, сверкнула белесым брюхом и куда-то пропала. Зубастый, настороженно понюхал воздух и недоверчиво уставился на Алёну. Что-то в молодой хозяйке казалось псу неправильным, но, что? Вроде, всё тоже самое две ноги, две руки и голова, сарафан, опять же, тот же самый. Взгляд, разве? Больно уверенно держалась нынешняя Алёнка и приказывала властно. Та, прежняя, плакала часто и голову в плечи вжимала, когда на нее кричали.
Алёна Дмитриевна в деревенских избах никогда не жила, но подозревала, что электричества, в конкретно этой избе, днем с огнем не найдешь.
Корову следовало подоить и самой покушать. К тому же, животные не должно страдать от людской дурости.
Ноги, сами по себе потащили девушку в избу, и попаданка не стала противиться, привычно совершаемым, действиям.
Девушка. хмыкнула про себя Алёна. Странно звучит, но, чертовски приятно ощущать себя молодой и шустрой. Надеюсь, что личико мне досталось смазливое. Не хотелось бы выглядеть страхолюдиной, пусть в прошлой жизни я не была красавицей, но и уродиной меня никто не считал.
Алёна Дмитриевна, нахмурившись, попыталась вспомнить свое новое отражение, виденное в реке. Вспоминалось плохо, образ получался некачественный и размытый.
Так и не определившись с тем, красотка она нынче или уродина, Алёна, махнув рукой, решила, что ей не к спеху. Потом разберется. Все равно, жить придется с новой внешностью, привыкать к ней, опять же и вида не подавать о том, что ей всё в этом мире в диковинку.
Пока думала, руки сами отыскали что-то в темноте и вскоре избу осветил огонек лучины.
Во, как? Алёна хмыкнула как бы с подобным скудным освещением себе лоб не разбить.
Худо-бедно, но до хлева девушка добралась, а там уж
Нет, вскорости решила Алёна Дмитриевна. строительное дело, конечно же, занятие хлопотное и нервных клеток сжигает массу, но корову подоить, тот еще квест! Особенно, с непривычки.
Руки доили, мозги грозили спятить, но молока Алёна, все же, добыла и корову с телком покормила.
Умная животина действиям девушки не препятствовала, стояла смирно и норова строптивого не являла. Звалась корова Зорькой, Алёнку всегда слушалась и норовила лизнуть молодую хозяйку своим мягким языком прямо в лицо.
Фу, Зорька, фу! отбивалась, как могла Алёна Дмитриевна. Хватит жалеться. Ты мне так всё молоко расплещешь.
Телку, вообще, все было фиолетово лишь бы молочком напоили и хлеба с солью дали.
Молока вышло много.
Будет мне ужин. решила попаданка и вспомнила про Зубастого. И ему хватит.
Разумеется, молоко, хорошо было бы процедить, но ничего пригодного для этих целей, Алёна не обнаружила, зато, отыскала пару вареных картофелин, краюху темного хлеба, кажется, такой называется, ржаным, луковицу и морковку.
Овощи, смахивающие на морковь, лук и репу Алёна отложила на потом, а сама, покрошив хлеба в молоко, отнесла Зубастому.
Пес, если и удивился чему странному, то возникать не стал и сожрал то, что дали. Да, как еще сожрал с завидным аппетитом, чавкая и поскуливая от удовольствия.
Алёна тоже не заморачивалась процежено, не процежено, а умяла свою часть за милую душу и лишь после этого почувствовала посторонний взгляд, прожигающий спину насквозь.
Кольша? удивилась попаданка и насторожилась.
Малец топтался на пороге и смотрел на Алёну голодным, щенячьим взглядом.
Я.. тут.. того-этого.. мямлил парнишка, а, женщина, понимающе усмехнувшись, спросила.
Кушать хочешь?
Кольша судорожно сглотнул хотел, ещё как, хотел.
Онуфриевы его, конечно же, кормили, но не сегодня. Обозленный тем, что негодная Алёнка ускользнула из его жадных рук и раздосадованный, что батрачонок так и не сумел выследить беглянку, Василько, вместо ужина выдал мальцу пару подзатыльников и согнал со двора. Просить еды у матери Кольша не стал малым и без того мало достается, а он, уже большой, может и потерпеть.
Бери, лопай, малец. Алёнка пододвинула к Кольше глиняный кувшин и приказала:
Ешь и рассказывай о том, что там эти злыдни, Онуфриевы, против меня умышляют?
Пацан себя упрашивать не заставил, если властность в голосе Алёнки его и удивила, то парень решил, что промолчать выйдет дешевле. К тому же, кушать хотелось попробуй без обеда целый день, на ногах, да на свежем воздухе, да еще и в работе? Так жрать захочешь, что мама не горюй!
Василько велел по деревне бегать и тебя сыскать непременно. выпив молоко и съев весь хлеб, промямлил мальчишка, пряча виноватый взгляд. Сказывал, что здесь ты прячешься где-то. Следить приказал.
Алёна хмыкнула, припоминая наглую, разожравшуюся харю старшего сынка мельника. И, Полинка с этим хряком любовь крутила, по доброй воле? Точно говорят, что любовь зла, полюбишь и козла! Вернее, такого хряка, как Василько.
Про собственную судьбу, попадись она в лапы Онуфриевым, Алёна знала всё будут долго насиловать, а, затем, как и Алёнкиных родителей, в овраг кинут, зверью дикому на поживу.
А, вот, выкусите! Попадаться в лапы убийцам нынешняя Алёнка не планировала. Самих Онуфриевых в тот овраг отправит, дайте срок!
Бежать тебе надобно, Алёнка. жалостливо поглядывая на девушку, пробормотал Кольша, утирая нос рукавом замызганной рубашки, такой ветхой, что стыдно и на ветошь пускать. Убьют они тебя. Дюже сердитый Василько дубье приготовил и рогатину. Болтал, что станет травить, словно дикого зверя.
Про родителей моих, что сказывали? строго спросила Алёна, изображая из себя злого следователя.
Сказывали, что не вернутся они из града. Мол, дядько Прокопий решил у сына погостить. и, глаза отвел. Догадывался малец, что не всё ладно с соседями, но помалкивал. За свою семью опасение парнишка имел. Брешут, поди.
Брешут. задумчиво повторила Алёна Дмитриевна, то есть, теперь уже, Алёнка.
То, что в Рябиновке житья ей не будет, девушка поняла без разъяснений в памяти, то и дело, всплывали обрывки чьих-то разговоров, злое лицо местного старосты, Митрохана Авдеевича, обидные крики за спиной: «ведьма», да «колдовка». Видно, что и в самом деле, надобно уходить. Только, вот куда?
Куда-куда? сама на себя обозлилась Алёна. На Кудыкину гору. Да, хоть и к бабе Яге! Может, посоветует, что.
Подозревала Алёна Дмитриевна, что стараниями злобной старухи, попала она в этот мир.
«Заодно и разберемся, что и почем. Разгадаем, так сказать, шараду.» решила она.
Но, прежде, надо подготовиться и в дорогу собраться.
Да и с долгами рассчитаться никогда Алёна Дмитриевна в должниках не ходила и теперь не собиралась.
Папка не вернулся еще? спросила она у мальчонки.
Нет. шмыгнул носом Кольша. В этот раз, что-то долго очень. Маманя плачется всё, боится, что папку водяной забрал.
Сдался твой папаня Карпу Сазановичу. отмахнулась от слов мальчишки молодая соседка. Небось, работа какая подвернулась в граде, вот он и задерживается.
Родители Алёнки, у местных жителей, считались зажиточными, потому, как отец девушки, Прокопий Васильев, малой торговлей занимался, с братом своим, троеюродным в доле состоял. От того и сарафан у девушки был нарядным, не чета тем, в которых девки деревенские хаживали. Впрочем, это он Алёнке местной нарядным казался, а для Алёны Дмитриевны, попаданки дерюжка-дерюжкой.
Но, после гибели родителей, имуществом Аленке распоряжаться придется, потому, как братец её, в служивые ушел.
Алена Дмитриевна знала уже, как распорядиться, унаследованным от погибших родителей реципиента, имуществом не старосте же, Митрохану, оставлять? Староста тот, скорей всего, про разбойные делишки Онуфриевых, ведает, но покрывает лихую семейку. Из страха, из корысти, но поступает бесчестно.
Поможешь мне, строго начала говорить Алёна. будет тебе, Кольша, прибыль.
Кольша так и обомлел, про водяного услышав. Алёнка хозяина речного запросто по имени-отчеству величала.
«Правду люди болтают, решил малец. когда Алёнку колдовкой величают. Вон она как запросто, про водяного-то. Может, в самом деле, папка во граде работу добрую нашел. Вернется, привезет нам всем по петушку сладкому на палочке.»
Алёна, не теряя времени зря, принялась инструктировать мальчишку на предмет, для него важный куда пойти, да что сказать, дабы от себя подозрения отвезти. Парнишка слушал, вникал, сияя глазенками награда за содеянное обещалась быть царской. Возвращаться в Рябиновку девушка не планировала, потому и намеревалась избу и хозяйство доброе, оставить Кольшиному семейству. Не старосте же, на самом-то деле? У того, единственного, в Рябиновке, дом каменный и корова не одна в хлеву мычит, а маленькое стадо. И это, кроме всякой другой разной живности, помельче, богато коз, свинок, да курей с утками.
После того, как Кольша, Белкин сын, скрылся в темноте, Алёна, торопливо побросав в холщовую суму кое-какие вещички, да немудреную еду, направилась к реке. Долги раздавать.