Какой же торговый человек, коли в извоз ездил! Такие нам не годятся.
Нет, он и яблоками торговал.
А нам надо человека, который бы был к суровскому делу привычен.
Научится.
Нет уж, ты вздор не мели. Я уж наметил себе приказчика.
А куда же я племяша-то дену? Нет, нет, чтобы уж взять мне племяша, чтобы уж взять Пантелея Он парень шустрый, ходовой. Зачем же я его тогда выписывала-то?
А кто тебя знает зачем! Ты бы еще всю деревню выписала.
Так, так-то вы со мной Обидчик
Акулина заморгала глазами и наконец заплакала.
Господи! Что же ты это со мной, Акулина, делаешь! всплескивал руками Трифон Иванович. Обещалась утешать меня за все мои блага, а сама только тревожишь. Ну, полно, полно Не вой, не вой Найдем мы и Пантелею место.
Я хочу, чтобы он при мне жил
Да ведь еще не скоро приедет, а там видно будет. Ну оставь плакать Ну чего ты! Как тебе не стыдно.
Акулина утирала рукавом слезы и говорила:
Сами разобидите, а потом и стыдите Трифон Иваныч Я клюквенной пастилы хочу, переменила вдруг она тон. Пошлите за пастилой.
Да посылай сама. Ведь кухарка есть.
Я хочу, чтобы вы мне удружили.
Эх!.. крякнул Трифон Иванович и поплелся в кухню посылать Анисью за пастилой.
Когда он вернулся в комнаты, Акулина уж улыбалась.
Милый! говорила она, кладя ему руки на плечи и ласково смотря в глаза. Как я вас люблю-то А только вы меня не раздражайте, а предпочитайте, и тогда я вас еще больше любить буду.
XI. Нимфа карает и награждает
Было утро рождественского сочельника. Трифон Иванович только еще восстал от сна и, покрякивая, шмыгал туфлями по комнатам. На столе пыхтел самовар. Приказчики еще не уходили в лавку. В столовую вошел приказчик Андреян и поклонился хозяину.
Что тебе? спросил его Трифон Иванович.
Акулина послала. Сказала, что вы требуете.
Акулина! Сто раз вам повторять, что ли, чтоб вы не смели называть ее Акулиной! закричал на него Трифон Иванович. Акулина Степановна она для вас, а не Акулина. Сам я называю ее Акулиной Степановной, и вы должны так звать! Зачем она тебя прислала?
Не могу знать-с.
Акулина уж и сама стояла в дверях.
А затем, что вы мне обещали по шеям его прогнать, ответила она и села на стул.
Трифона Ивановича всего передернуло.
Ступай, матушка Нечего тебе тут делать сказал он Акулине.
А вот выдадите ему расчет да прогоните, так тогда и уйду.
Нужно было покориться. Трифон Иванович покраснел, пошамкал губами и, обратясь к приказчику, произнес:
Увольняю я тебя Прямо за непочтение увольняю. Не умеешь жить Дрязги да свары Смешки да зади ранья.
Да когда же я вас, Трифон Иваныч
Еще бы ты посмел меня-то! Сейчас получишь расчет.
Неужто, Трифон Иваныч, из-за этой самой кухарки, которая вас в руки забрала!
Молчать! Сто раз вам было сказано, что она не кухарка.
И пусть сегодня уходит, пусть сегодня, чтобы его духу не было! заголосила Акулина.
Молчать! Кто здесь хозяин? вырвалось у Трифона Ивановича.
Хозяин вы, да и я ведь теперь не обсевок в поле. Сами разными льстивыми словами сманили, сами уговаривали
Акулина закапала слезами.
Довольно, довольно, матушка Ступай к себе в комнату. Я все сделаю.
Скажите прежде при мне, чтобы он здесь сегодня не оставался, а шел на все четыре стороны, тогда я и уйду.
Собирай, Андреян, свои пожитки и уходи. Сегодня же уходи. Не желаю я, чтобы у меня в доме на праздниках были смутьянства да ссоры.
Да куда же я денусь на праздник-то, Трифон Иваныч? Эдакий у Бога завтра праздник
Найдешь место. По кабакам да по трактирам тебе места хватит, пробормотала Акулина и вышла из комнаты.
Трифон Иванович взял книгу, свел счеты, отправился в спальню, вынес оттуда тощую пачку денег и, передавая ее Андреяну, сказал:
Вот твой расчет Тут твое зажитое Затем он опустил руку в карман халата, вынул оттуда красненькую бумажку и тихо прибавил: А это тебе как бы на праздник Возьми и спрячь Праздник где-нибудь промотаешься, а потом я тебя откамердую Афанасию Петрову.
Благодарим покорно, Трифон Иваныч А только из-за смутьянки-бабы
Вон! сделал повелительный жест рукой Трифон Иванович.
Приказчик исчез за дверью. Показалась Акулина. Она сияла улыбкой.
Ну, вот за это спасибо, ну, вот за это благодарю! Ах, Трифон Иваныч, как после всего этого я вас любить буду, так просто ужасти, проговорила она и хотела обнять его, но он отвернулся и сказал:
Чего ты! Не понимаешь нешто, что сегодня сочельник и лизаться грех!
Трифон Иванович сел пить чай. Он хмурился и не смотрел на Акулину. Та села против него.
Вот уж теперь и смутьянства будет меньше, говорила она. Одного выгнали, а другим это на нос зарубка, и они будут меня предпочитать. А вот теперь, которые ежели почтительные, тех побаловать надо и всякое им удовольствие за их ласковость Вот, к примеру, наш Василий Уж какой парень учтивый и ласковый! Ужасти какой ласковый Вот ему выдайте теперь на праздник, на гулянку.
Ну, уж это мое дело огрызнулся Трифон Иванович.
А я хотела вас попросить, чтобы вы мне дали, а я ему передам.
Так уж ты бы тогда шла в лавку да взаместо хозяина и за прилавок становилась.
А что ж! Думаете, я не сумею? Очень чудесно сумею! Да и как ладно-то было бы! Вы в трактир чай пить, а я в лавке за прилавком По крайности, тогда уж у вас ни копеечки бы не разворовали. Везде глаз.
Ну, уж ты насчет этого, пожалуйста, отдумай! Никогда этому не бывать. Мало мне еще дома-то срамоты, так ты еще в лавку перетащить ее хочешь!
Срамоты! А вы зачем льстивыми словами на срамоту-то соблазняли? Ах уж эти мужчины! Хуже их, кажись, на свете и твари нет! Сами соблазнят, а потом корят. Послушайте Дайте-ка сейчас при мне Василию на праздник. «Это, мол, тебе за предпочитание Акулины Степановны». Малины ведь сушеной подарил нам
Не проси, Акулина, не проси Все своим чередом совершится. Завтра утром поздравят меня приказчики с праздником, я им праздничную награду и дам.
То, голубчик, само собой, а Василию за меня За его учтивость и ласковость. Анисья! Подь-ка, милая, сюда! кликнула Акулина кухарку.
Чего ты кричишь? Что тебе? спросил Трифон Иванович.
А вот сейчас
Вошла Анисья.
Позови-ка, милая девушка, сейчас сюда нам Василия, обратилась к ней Акулина. Да так позови, чтобы потихоньку от других.
Ну что же ты со мной делаешь, Акулина! вскочил с места Трифон Иванович и заходил по комнате. Не надо звать Василия.
Ничего, ничего, Анисьюшка, зови. Хозяин это так только Иди И зачем это вы только, Трифон Иваныч, горячку порете! Коли человек Василий ласковый, то надо и его польстить лаской. А другие это себе на ус намотают и в понятиях будут. А коли все со мной будут ласковы, то будет у нас в доме тишь да гладь да божья благодать.
Вошел приказчик Василий и поклонился.
Звать изволили? спросил он хозяина.
Да, Васильюшка, мы тебя звали, отвечала Акулина. Так как ты человек ласковый и ко мне почтительный, за настоящую хозяйку меня предпочитаешь, то хозяин хочет и тебе сделать ласку на праздник. Ну что ж, давайте же ему, что я сказала, обратилась она к Трифону Ивановичу.
Трифон Иванович только тяжело вздохнул.
Несите, несите Нечего тут Несите из спаль ной-то.
Трифон Иванович вынес из спальной десять рублей.
Вот, Василий, бери, сказала Акулина приказчику. Это будто от меня самой. За ласковость твою и за почтение ко мне За то, что ты меня предпочитаешь.
Покорнейше вас благодарю, Акулина Степановна, Трифон Иваныч, благодарю покорно.
От Трифона Иваныча само собой получишь, а это от меня только. Так и другим скажи: что вот, мол, мне что Акулина Степановна за ласку
Не надо. Не говори! крикнул Трифон Иванович.
Нет, скажи, скажи Пусть все знают, стояла на своем Акулина и прибавила: Ну, теперь ступай Больше ничего Иди, иди с богом.
XII. Нимфа и ее наперсница
По уходе Трифона Ивановича в лавку Акулина тотчас же послала свою кухарку Анисью за полковницкой горничной Катериной. Катерина, средних лет некрасивая женщина, жила у какой-то вдовы-полковницы по той же лестнице, где квартировал и Трифон Иванович, и в последнее время была как бы наперсницей и менторшей Акулины. Акулина сообщала ей все свои тайны и успехи у Трифона Ивановича, а также «обучалась полировке». Катерина тотчас же прибежала к ней. Она была в самом непривлекательном неглиже: растрепанная, с подоткнутым подолом платья.
А у нас сегодня уборка перед праздниками, сказала она, чмокаясь с Акулиной в губы. Чистота нашей самой приспичила. Там перетряхай, тут паутину снимай Инда смучила всю. Уж и так, кажись, у нас дом жаром от чистоты горит, а тут чисть и подмывай еще. Просто дурит. Ты зачем присылала-то, родная?
Пойдем в столовую, напьемся кофейку с миндальными сливочками ради сочельника. Мне тебя кое о чем порасспросить нужно, отвечала Акулина.
И, душечка! До кофеев ли мне теперь! Ведь приказала, подлая, дверные ручки кислотой с кирпичом вычистить. Ужасти, сколько дела!
Ну, дело не медведь, в лес не убежит. Успеешь еще ручки-то у дверей вычистить. А кофею-то долго ли выпить?
Да ведь заругается, ведьма! Накинется: где пропадала?
А ты скажи, что в мелочную лавку за чем-нибудь бегала.
Милая ты моя, да кабы она у нас была путная барыня, а то ведь она у нас подчас словно с цепи сорвется. Какой тут кофей! До кофею ли уж
Ну, на скору руку, упрашивала Акулина Сливки-то миндальные уж очень хороши.
Разве только на скору руку согласилась Катерина, вошла в столовую и села с Акулиной за стол. Ах, какая ты, Акулина Степановна, посмотрю я на тебя, счастливая, так просто зависть берет, глядючи! всплескивала она руками. Хоть бы месяц мне так пожить, право слово. Тут вот за восемь-то рублей в месяц бьешься и елозишь перед самой каждый день, а ты никакого этого самого начала над собой не знаешь и живешь во все свое сладостное удовольствие.
Даже еще над Трифоном Иванычем командую, похвасталась Акулина.
Так и надо, милая, так и надо. Как можно крепче его в руки забирай. Он так, а ты эдак, и коли ежели что сейчас к нему спиной обернись.
Да я уж и то: вы меня не предпочитаете ну, тогда и я вам уважать не намерена. Днем-то я тебе мою шубу ведь не показывала. Днем-то она еще лучше. Вот посмот ри-ка.
Началось надевание шубы перед зеркалом. Надевала Акулина, надевала и Катерина.
В сорочке родилась, в сорочке Что говорить! И говорить нечего бормотала Катерина. И за что только тебе такое счастие приплыло!
За мою простоту. За то, что проста уж я очень да ласкова. Ведь Трифон Иваныч всей моей доброты да ласковости даже и не понимает. Я к нему так, а он эдак Вот все приказчиков своих пужается.
Покруче надо, милая, покруче с ним. Где лаской, а где и пофордыбачить.
Да я уж и то Ведь я Андреяна-то приказчика отказала, а на место его племянника своего беру. Вот скоро приедет из деревни. Андреяна отказала, а Василию за почтительность десять рублей подарила.
Так и следует, Акулина Степановна, так и следует. Впрочем, что же я кофей-то? вспомнила Катерина. Выпить да и бежать. А то ведь сама крышу с дома снесет, кричавши. Ужас какая горлопятина! Ты о чем же, милая, меня расспросить-то хотела?
Ах да спохватилась Акулина. В разговорах-то я было и забыла. Покажи мне, душечка Катерина Афанасьевна, как мне новомодную-то шляпку на себя надевать, что вчера купили. А то я боюсь, как бы не перепутать. Завтра пойду в ней к обедне, так чтобы не надеть шиворот-навыворот. Долго ли до греха! Ведь отродясь я этих шляпок-то не нашивала.
Мудрости большой нет.
Ну, как сказать Можно и не тем концом надеть. А ты уж покажи мне, как по самому новомодному фасону надо.
Ну, то-то. Разика три я при тебе надену, как следовает, тогда и попривыкнешь.
Начинается надевание шляпки перед зеркалом. Катерина суетится около Акулины.
Пройдись-ка теперь в ней, пройдись-ка говорит она. Вот так. Только уж ты не очень с ноги-то на ногу переваливайся.
Сем-ка опять шубу надену, да в шубе Не надеть ли уж и платье матерчатое?
Платье-то уж зачем же? Платье завтра наденешь.
Ну ладно. А завтра-то я и браслетку надену. Ведь он мне и браслетку подарил. Вот я тебе сейчас ее покажу. Вот
Акулина достала браслет.
Прелесть, прелесть что такое! хвалила Катерина. Тереби с него, Акулинушка, тереби. Умрет, так, по крайности, помянуть его будет чем.
Да я уж и то.
Подбирай его к рукам, подбирай Браслетку подарил проси скорей часы с цепочкой. Ну-ка, надень-ка браслетку-то на руку.
Надевается браслет, потом шуба. Акулина опять прохаживается по комнате. Катерина сидит и допивает чашку кофею.
Ну, ин бежать мне домой. А то сама раскричится, говорит она наконец.
Постой останавливает ее Акулина. Я еще тебя кое-что хочу спросить.
Ну?
Расскажи мне, милая моя Катерина Афанасьевна, как надо дамой настоящей новомодной быть, а то мне чтобы не перепутаться.
Дамой? протянула Катерина. Ну, дамой немудрено быть.
Однако все-таки Ведь вот завтра у нас Рождество К Трифону Иванычу будут всякие разные гости приходить, так мне чтобы в самом разе быть и под даму потрафить. Как в настоящих-то домах дамы действуют?
Очень просто. Во-первых, целый день ты должна быть в параде одевшись и сидеть на диване с книжкой. Ты грамотная?
Нет, милая, неграмотная.
Вот это-то плохо. Ну, коли неграмотная, то сиди и на картах гадай, а нет, так ешь что-нибудь Хочешь пастилу ешь, хочешь орехи кедровые грызи. На обеденном столе закуску накрой из разных сортов и выпивку всякую поставь. И пусть она целый день стоит.
Ладно. А самой сидеть?
Сама сиди. Принесет почтальон карточки поздравительные вели ему двугривенный на чай дать, а карточки вынь из конвертов и положи на тарелку.
Там, где закуска?
Нет, нет Тарелку отдельно поставь. Поставь на видном месте. Вон хоть там, перед зеркалом. А ежели публика поздравляющая будет приходить, то проси садиться и заводи политичный разговор.
А целоваться с мужчинами не надо?
Не надо, не надо. Целуются только в Пасху. Ты просто только руку подай и сейчас такие слова: не хотите ли, мол, выпить и закусить.
А самой не есть и не пить за компанию?
Нет, не ешь и не пей. Модные дамы не едят и не пьют при публике. Да и понатянуться можешь, если со всяким-то прикладываться, а это не модель.
Вот политичные-то разговоры я не умею
Да ничего нет трудного. Одного спросишь: где вы изволили быть у заутрени? Другого: были ли перед праздником в театре? Третьего, который ежели постарше и посолиднее, спросишь: почем гусей к празднику покупали?
Только и всего?
Только и всего. А скажут тебе комплимент не стыдись и рукавом не закрывайся.
Как? Как ты сказала? Что скажут? спросила Акулина.
Комплимент.
Это что же такое обозначает?
Ну, к примеру, похвалит кто-нибудь твою красоту, так ты рукавом глаза не закрывай и отвечай с улыбкой так: «Полноте Какие вы насмешники!»
И больше ничего? спросила Акулина.
Да ведь там глядя по обстоятельствам. Так вперед обучить нельзя. Одному гостю надо одно сказать, чтобы было к месту, а другому другое.
Вот к месту-то чтобы сказать, милая девушка, у меня и не выходит.
Ну, как-нибудь попривыкнешь. Сразу ведь нельзя. Однако прощай. Пора мне. И так уж чувствую, что ругательски изругает меня моя полковница.
Катерина поднялась с места и расцеловалась с Акулиной. Акулина бросилась ее провожать на лестницу.
XIII. Нимфа укрепляется
Праздник Рождества. Трифон Иванович отправился к обедне в приходскую церковь. Отправилась и Акулина, навьючив на себя все имевшиеся у ней наряды. Вышли они не вместе, но на дороге Акулина догнала его.
Как вы спешите, так просто даже удивительно! Словно на пожар, сказала она.
На молитву спешить не грех, а вот с молитвы дело другое, сухо отвечал Трифон Иванович.
Я-то за вами еле успела.
Да и нечего было успевать.
Ну, все-таки приятнее в компании
На молитве можно быть и без компании.
Произошла пауза. Трифон Иванович ускорил шаг. Ускорила и Акулина.
Трифон Иваныч, похожа я теперь на даму в этой шубе и шляпке? спросила она.
Да уж похожа, похожа Ну тебя
То-то, я думаю, отчего же мне не быть похожей? Не хуже я других.
В церкви, поздоровавшись с церковным старостой, Трифон Иванович стал около свечной выручки. Акулина поместилась рядом с ним. Трифон Иванович покосился, но ничего не сказал. Через несколько времени Акулина положила на свечную выручку гривенник и сказала церковному старосте: