Я молчу. Компания HelpHeaven создавалась для помощи бездомным и тем, кто готов тратить уйму времени за гроши. В общем, для таких, как я. Фирма позволяет получать деньги, используя свои таланты и умения. Ты можешь играть на гитаре, надеясь, что зрители оценят твой труд парой шелестящих купюр, или делать макияж таким же беднякам, или, как я, раздавать листовки. Чем больше раздал, тем больше получил. Такую работу дают всем, но как раз из-за того, что конкуренция ужасно большая, нет никакой возможности получить приличный доход. Или хотя бы более-менее нормальный. Конечно, если ты музыкант или умеешь писать рассказы, то будешь получать побольше, так как это более интересно людям, но даже так денег будет хватать разве только на еду.
Я убеждаю себя, что для меня это только подработка. Подработка, от которой я, тем не менее, не могу позволить себе отказаться. Денег катастрофически ни на что не хватает. Как же я от этого устал И это будет длиться вечность! Деньги, деньги, деньги, деньги, деньги Почему всё так сложно?
Ты, кажется, говорил, что умеешь на чём-то играть.
Я понимаю, к чему ведёт Глеб, и от этого почему-то неприятно в груди. Ну да, умел. На барабанах. Да только что с этого проку? Я в последний раз играл лет в пятнадцать. Да и была ли это игра? Можно ли называть музыкантом того, кто учился нотам у Джошуа?
Конечно, признаюсь я сам себе, было бы прикольно выступить на сцене в качестве музыканта. Стоять среди толпы, что окружила тебя плотным кольцом, что восхищённо снимает тебя на камеры телефонов. А может, даже сколотить свою группу. Или сыграть со «Свечами»
Я бессмысленно вожу ложкой в белой массе и неохотно засовываю порцию творога себе в рот. Вот кто действительно умеет играть. Понятное дело, что многие приходят послушать «Свечей», что найти видео с ними в Интернете на раз-два. Большие знаменитости в маленьком мирке. Я уверен, что они за один вечер зарабатывают раза в два больше, чем я за весь день. Но на то они и «Свечи».
Разве я так смогу? У меня нет ни умений, ни инструмента, ни друзей. Ни таланта. На долю секунды я представляю, как стою среди той самой толпы, играю вместе с ребятами из «Свечей», а вокруг сотни светлячков камер и одобрительные выкрики
Но нет. Ты не музыкант. Ты не достоин. Ты ничтожество. Раздавай свои листовки и будь рад, что годишься хотя бы на это!
Да меня и так всё устраивает. Я же это просто ради удовольствия делаю.
Глеб мне не верит. Я вижу это по его глазам и по тому, как его губы расползаются в недовольной гримасе. Я боюсь, что сосед начнёт учить меня уму-разуму, но он, к счастью, не пытается этого делать.
В общем, я просто хотел попросить.
Глеб откидывается на спинку стула, и я с облегчением понимаю, что тема моего заработка закрыта.
Мне в аптеку нужно, пару лекарств там купить.
Он слегка смеётся. И хоть смех этот нарочито наигранный, я улавливаю в нём нотки грусти.
Жесть я старый! Таблетки уже нужны.
Я хочу сказать, что если бы он не бурчал в свои тридцать пять, как в шестьдесят, то и не чувствовал бы себя таким старым. Но я, конечно же, молчу.
А, понимаешь, у меня вроде как планы на вечер. Нужно кое с кем встретиться.
Я догадываюсь, что речь о его девушке.
Не мог бы ты меня выручить? Я тебе название могу написать, если боишься забыть. А деньги у меня на комоде возьми. Я буду очень благодарен.
Я недолго раздумываю и соглашаюсь. В конце концов, Глеб тоже всегда мне помогает. Аптек у нас в округе достаточно, и искать не придётся. Сосед радостно благодарит меня и кидает несколько ломтиков колбасы Грине. Та ловит один ещё в полёте и сразу же поднимает с пола второй и третий. Я думаю о том, что с каждой минутой кухня покрывается жиром всё сильней и сильней, но тоже бросаю пару кружочков «Докторской». Собака воодушевлённо скачет, но больше её никто не угощает, и она, посмотрев на Глеба подавая тем самым знак, уходит в коридор.
Кажется, кто-то спешит на прогулку. Вы сегодня подозрительные пташки!
Сосед смеётся, кивая на меня. Мне требуется минута, чтобы вспомнить, что сегодня Грину выгуливаю я.
Точно!
Я неохотно встаю, кидая последний взгляд на остатки творога. Больше не хочется.
Я доем.
Глеб показывает мне большой палец, и я вежливо улыбаюсь, выходя в коридор, откуда уже лает Грина. На часах пять тридцать два. Когда я прохожу мимо, собака уже сидит под дверью и виляет хвостом. Но мне нужно ещё минут десять на то, чтобы одеться.
На улице солнце, но я ему не доверяю надеваю любимую футболку с псом-детективом, но всё равно беру с собой кожанку. Наверное, стоит надеть джинсы, но я всё же выбираю длинные шорты.
Я мельком смотрю в зеркало и обуваю кеды. Волосы уже отросли, и на фоне выкрашенного чёрного нелепо проглядывают светлые корни. Нужно будет сходить подстричься и подкраситься.
Чуть подумав, я решаю взять с собой на всякий случай зонт. Затем нахожу ключи с красным смайликом на их привычном месте в коробке с мелочью. Беру их, кидаю в карман немного денег. Грина встаёт, пропуская меня, и я открываю дверь. Поводок на этот раз я не беру. Вчера вечером его брал Глеб, и куда он его положил я не знаю, а искать неохота. Поэтому собака без проблем выскакивает на площадку и идёт в сторону, где находится лифт. Я прощаюсь с соседом и иду за овчаркой. Приходится ждать минуты три, прежде чем железные створки наконец распахиваются перед нами.
Погода кажется хорошей. Всё ещё прохладно, но солнце уже приятно пригревает. Небо чистое, без облаков, приятного светло-голубого цвета. Только с восточной стороны тают яркие разводы жёлтого и розового. Красиво
Я должен признать, что если ты выспался и никуда не торопишься, то город в такое время кажется прекрасным. Тихий и сонный, он убаюкивает тебя, нежно гладя по голове. Хочется просто медленно идти по улочкам и вдыхать свежий воздух. Я неожиданно понимаю, что могу именно так и поступить. Что ж, возможно, мой ранний подъём это и не плохо.
Я хочу направиться в сторону парка, но Грина поворачивает налево, и я не сопротивляюсь её желанию. Мы проходим через дорогу по пешеходному переходу и выруливаем в сторону торгового центра. На улице безлюдно, но по проезжей части проносится немного машин. Я сдерживаю невольный порыв заткнуть уши, когда за грузовиком с брёвнами мчатся сразу два мотоциклиста, разнося ревущий шум по всей округе и будя жителей ближайших домов. Грине это тоже не нравится, и она протяжно воет, а потом начинает лаять вслед уходящему транспорту.
Мы ещё немного идём по этой дороге, а потом сворачиваем в сторону магазинчиков поменьше. Я надеюсь, что все свои дела овчарка сделает до того, как мы до них дойдём. Она, кажется, это понимает и идёт в сторону газона. Тоже не лучшее место, но людей нет, так что ладно.
Я пока останавливаюсь и ещё раз оглядываюсь. На этой улице кое-где уже встречаются люди, но их всё равно немного. Интересно, почему они уже не спят? И даже не дома?
Я замечаю маленькую собачку рядом с одной девушкой. Хозяйка животного тоже видит меня, и мы обмениваемся взмахами рук. Когда ко мне возвращается Грина, наш неспешный путь продолжается.
Примерно через двадцать минут я выцепляю взглядом темноволосую девочку. Она кажется мне отдалённо знакомой, и, чуть подумав, я догадываюсь, что видел вчера именно её. Поражённый, что натыкаюсь на незнакомку второй день подряд, я пока не осознаю, что мы находимся на той же самой улице, только немного дальше. Теперь мы идём по одной дороге, навстречу друг другу, и с каждым шагом мне удаётся разглядеть девчушку всё лучше и лучше.
Как я сразу и подумал, она явно ещё из начальной школы. Правда, сейчас я больше склонен думать, что ей всё же лет десять. Класс четвёртый, да. На ней та же одежда, что и вчера, и рука её всё так же неотрывно держится за стену.
Когда фасад очередного магазинчика заканчивается и облокотиться больше не на что, ладонь девочки всё равно остаётся на весу только шаги у незнакомки становятся ещё меньше и её другая рука тоже немного приподнимается. Всё это кажется мне странным. Я стараюсь не пялиться совсем уж в открытую, чтобы девочка не испугалась, но всё равно постоянно поднимаю взгляд, наблюдая за её движениями.
Как и вчера, она ненадолго останавливается около какого-то цветочного магазина. Перед ним прилавка с цветами нет, и маленькая ручка девочки проводит лишь по воздуху, рассекая его.
Лишь когда между нами остаётся не больше двух метров, я понимаю, что она слепая. Тёмные чёрные глаза безвольно смотрят вниз, гипнотизируя разбросанную под ногами щебёнку. Я изумлённо смотрю на то, как спокойно девочка продолжает идти, распахнув руки, и мне кажется, что она даже не замечает меня. Я сдвигаюсь вправо, пропуская девчушку, и не успеваю отреагировать, когда она несильно врезается в Грину, которая шла рядом.
Ой!
Девочка резко останавливается, поворачивая голову в сторону собаки, явно не ожидая какого-либо столкновения. Я уже хочу отодвинуть овчарку и извиниться, когда незнакомка начинает говорить:
Это Ваша собачка?
Детское личико поворачивается ко мне. Безжизненные глаза застывают чуть ниже моего лица, и я понимаю, что девочка вполне представляет, где я стою. Она счастливо улыбается. Её левая рука всё ещё лежит на спине собаки. Я автоматически киваю и лишь потом осознаю глупость своих действий.
Да.
Голос получается сухим, но я честно стараюсь привести его в норму.
Да, моя. Грина зовут.
Лицо девочки забавно вытягивается.
Странное имя.
Её голос звучит легко и беззаботно. Она немного думает, прежде чем сказать, что это имя ей всё-таки нравится.
А я могу её погладить? У собачек всегда такая приятная мягкая шёрстка.
Я сомневаюсь, что у Грины мягкая и приятная шерсть, и эта мысль меня неожиданно расстраивает не хочется разочаровывать ребёнка. Наверное, я слишком долго молчу, потому что девочка убирает руку со спины овчарки и улыбается уже не так широко.
Да, конечно. Гладь сколько хочешь, она не кусается.
Собеседница опять расцветает.
Классно! Спасибо!
Она разворачивается к Грине полностью и засовывает руки в её шерсть. Девочка гладит её, нелепо протягивая руки взад-вперёд, почти полностью ложится на собаку и весело смеётся.
А знаете.
Незнакомка опять поворачивает голову ко мне. Её левая рука переносится со спины на голову Грины и ласково треплет её макушку.
никакая собачка не будет кусаться, если её не злить.
Я улыбаюсь. Порываюсь сказать, что, конечно же, так и есть, но потом передумываю: не хочу врать ребёнку.
К сожалению, некоторые кусаются просто так.
Это невозможно.
Девочка говорит это уверенным, твёрдым голосом, и кажется, что она безоговорочно права, хотя я понимаю, что это не так.
Они кусаются, только если им кто-то сделал что-то плохое. Или если они понимают, что им сейчас сделают что-то плохое. Они просто защищаются.
Она немного затихает и опять разворачивается в сторону Грины.
Кирилл говорит, что все так делают. И люди, и животные, и птицы Но собачки и вправду всегда хорошие. Если не болеют. А если болеют, то их нужно вылечить и они опять будут добрыми. Ваша же собачка не болеет?
Девочка обеспокоенно крутит головой.
Вы же её лечите?
Честно говоря, Грину я к ветеринару никогда не водил. Но она вроде ни на что и не жалуется, так что я решаю, что ответ мой вполне правдив.
Конечно, лечу. Она у меня самая здоровая собака в городе.
Девочка радостно машет лохматой головой и активнее гладит Грину. Овчарка же в такт её рукам виляет хвостом и тихо лает, выражая свою благодарность.
Это хорошо, что она у Вас самая здоровая.
Мы стоим так ещё немного. Я внимательно слежу сначала за детским личиком, а потом перевожу взгляд на ладошки. Они маленькие, смуглые. Девочка аккуратно, но быстро проводит пальцами по шёрстке будто играя на арфе, она перебирает коричневые волоски, путая и лохматя их. Собака льнёт к ней, пытаясь получить ещё больше ласки, и та с удовольствием выполняет эту немую просьбу. Мне это всё кажется необычным, словно такого не может быть. Проносится мысль, что, будь я немного тупее, даже не догадался бы, что эта девочка слепа.
У Вас классная собака.
Собеседница кивает, будто подтверждая сказанное.
У неё не очень длинная шёрстка, но зато пахнет приятно. Не все собачки приятно пахнут.
В последний раз проведя ладонями по спине Грины, малышка убирает руки.
Спасибо, что разрешили её погладить.
Я неловко улыбаюсь и очень радуюсь, что она меня не видит.
Да не за что.
Девочка улыбается мне, кивает и уходит. Я вижу, как она опять вытягивает руки, а когда доходит до лавочки, то проводит по ней, изучая узоры-завитки на спинке. Я наконец вижу, что написано у девочки сзади на футболке, «Freedom».
Ребёнок немного подпрыгивает, когда идёт, и мне тоже неожиданно хочется идти подпрыгивая. Грина рядом довольно лает и начинает кружиться. Ей тоже хочется прыгать.
Двери вагона разъезжаются, и я выскакиваю из кабины. Шум метро заполняет всё свободное пространство. Множество людей шныряют туда-сюда они бегают, о чём-то переговариваются и шутят. Большинство проходят молча, спеша на работу или задумываясь о чём-то своём. Тысячи желаний, стремлений, разочарований и радостей витают вокруг. Они смешиваются с сильными потоками воздуха, которые создают быстрые поезда, и разносятся по всему подземному миру. От станции до станции. От милой старушки до грустного ребёнка. От серьёзного бизнесмена до беззаботной актрисы. Мечты и восхищения вдыхаются сотнями ртов и носов.
Я быстро иду почти бегу среди толпы. Быстро к лестнице, вверх по эскалатору, не задерживаясь на турникете. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Я вываливаюсь из дверей вместе с сотней других людей и делаю глубокий вдох. Двенадцать ноль шесть. У меня ещё достаточно времени, чтобы успеть забрать листовки. Это хорошо. Можно пройтись не торопясь.
Я сворачиваю на центральную дорогу и вливаюсь в общее движение. Здесь шумно, но зато большая вероятность раздать все флаеры. Когда я захожу в серое здание HelpHeaven, меня встречает Лидия. Красивая женщина лет сорока сорока трёх, она работает в этом пункте раздачи уже около пяти лет. Почему Лидия до сих пор не нашла себе нормальную работу, притом, что отучилась в техникуме, я не понимаю. Она говорит, что это из-за того, что ей очень нравится именно это место, но мне трудно в это поверить: никто не захочет работать на постоянной основе здесь.
Мне приходится встать в очередь, чтобы получить листовки, так как желающих подработать сегодня достаточно много: за последний месяц пришло много новичков, и теперь здесь всегда слишком людно. Меня это раздражает. Во-первых, теперь мне приходится очень долго ждать, прежде чем я могу заняться делом. Во-вторых, листовок теперь не всегда хватает, а если и хватает, то их очень тяжело раздать.
От новичков одни проблемы. И если они так бесят меня, то интересно, как они раздражают тех, кто полностью существует на деньги только от этого заведения. Должно быть, их бешу и я.
Опять возьмёшь рекламу стоматологической клиники?
Я перевожу взгляд на Рому Поводыря. Почему все кличут его Поводырём, я не знаю, но звучит это забавно. Рома немного старше меня: ему, наверное, лет двадцать. От него вечно пахнет сигаретами, и ходит он в давно уже выцветшей бордовой рубашке. Неплохой вроде парень, но мне становится порой неуютно от его чрезмерного дружелюбия. Сколько раз я его игнорировал, а он будто и не понимает, что не хочу я с ним общаться. Да и ни с кем тут. Что проку? Близких друзей мне уже поздно заводить, а так, чтобы поболтать на работе, чтобы время убить, я не вижу смысла. Поэтому я еле-еле киваю и возвращаю взгляд на затылок впереди стоящей девушки.