Он колдун? Спросила Санька. С некоторых пор она стала относиться к колдунам резко негативно.
Наверное. Пожал плечами Россомаха. Он по-прежнему обнимал её, и ей было так спокойно возле него, что она тоже не торопилась отстраниться. Хара и Чен, не отвлекая их, занимались юртой и костром, изредка переглядываясь с очень довольным видом. Они оба знали, что испытывает к Саньке Россомаха, и из мужской солидарности болели за него, хоть и ревновали немного Саньку к Россомахе как женщину, а Росомаху к Саньке как друга.
В самом-то деле Санька этого уже давно хотела. Ей льстила привязанность Росомахи, это чувство было в ней куда сильнее собственного её влечения, она была уверена в своей власти над ним. И мысль о том, что она его осчастливит своим согласием, как всякой женщине, была ей приятна и очень её волновала. Останавливали её соображения в основном медицинского и гигиенического характера. Во-первых, как ни крути, Россомаха это дело любил, и партнёрш у него было не меряно; не факт, что все здоровые. Во-вторых, она могла забеременеть: о контрацепции здесь слыхом не слыхали. В обоих случаях она оказывалась перед неприятным фактом отсутствия самых элементарных медицинских услуг. Рожать без врачебной помощи она боялась панически, как-никак, и возраст уже не младенческий, и здоровье не то, что у нынешних, в смысле, здешних, баб. Да, они в поле рожали, но и здоровье у них было лошадиное. Новорожденные с маломальскими проблемами просто помирали, да и с концами; до детородного возраста доживали самые выносливые. Их никто не укладывал в боксы, не проделывал им сложнейшие операции, не подключал к аппаратам искусственного дыхания, и т д., они росли, как придётся. Ну, и вырастали, соответственно, такими, как Россомаха, например Санька уже в который раз наблюдала его поразительные живучесть и выносливость. Ей такие и не снились. Так что
Так что она вежливо и деликатно в который раз высвободилась из Россомахиных объятий и отправилась чистить своего коня. Но волнение в организме, уже давно забывшем приятные ощущения, её опечалило. А может, махнуть на всё рукой и положиться на судьбу?.. Санька тяжко вздохнула, эхом Росомахиного вздоха, которого, правда, не слышала, но в котором была твёрдо уверена.
Ночью ей никак не спалось. Снова и снова раздумывала над своими отношениями с Россомахой, и над своим возможным будущем. Нет, она не жалела, что полог мира её вернул, куда надо, и дал возможность переиграть и спасти друзей. Но что её теперь ждёт?.. Год, два, от силы три, и она совершенно утратит товарный вид в эдаких-то условиях. Даже если она сойдётся с Россомахой, вряд ли она долго его удержит он моложе, темпераментный, честолюбивый, привлекательный, сексуальный. Даже если она его на себе женит! Всё равно со временем он сбежит. Здоровье её неизбежно пошатнётся, останется она одна Вот и получается, что жить ей здесь в своё удовольствие от силы лет пять, а то и меньше.
«Если этот артефакт, размышляла она, ворочаясь и принимая самые немыслимые позы, надеясь отыскать самую уютную, выполняет самые невероятные желания Может, он сможет отправить меня домой?.. Только как это устроить? Этот чёртов Диего Захочет ли он мне помочь?.. А так всё здорово срастается: проклятие будет снято, Россомахе и Харе с Ченом уже ничто не будет угрожать, и можно отбывать восвояси Вот хорошо бы»
Нет, это было невозможно! Санька решительно завернулась в меховой плащ и вышла наружу, где дежурил Россомаха: сидя у костра, старательно плёл из тонких кожаных ремешков один. Поднял голову:
Что стряслось?
Уснуть не могу. Она села напротив. Расскажи мне что-нибудь. Меня твой голос успокаивает.
Что рассказать?
Про Запретные земли. Странно, что ты не был там. У меня такое ощущение сложилось, что ты везде побывал.
Я собирался. Пожал плечами Россомаха. Только этой весной. Надо было разузнать кое-что.
А именно?
Ты права была, Санька: не может быть, чтобы никто оттуда не вернулся, иначе откуда бы слухам и рассказам взяться? Значит, нужно только отыскать того, кто знает что-то, выслушать и крепко подумать.
И ты что-то успел узнать?
Да Россомаха подкинул в костёр пару веток. Кое-что успел. Туда можно пройти, зная Слова, только что это за Слова, я выяснить пока не сумел. А вот Диего, поди, знает. Точно, знает. Он задумался, глаза подёрнулись мечтательной дымкой. Думаю Сказал какое-то время спустя, всё у нас получится. Чувство такое. А у тебя?
Сейчас у меня бессонница, и мне ничего не кажется. Проворчала Санька. Давай, рябиновки, что ли, дёрнем?..
Позади и выше них, абсолютно не слышный и не видимый, лежал снежный барс, слишком крупный для диких кошек своего вида; щуря яркие глаза, в которых отражался огонь костра, он время от времени смачно облизывал усы и прислушивался к разговору двоих у костра. Сложно определять настроение кошек по их морде, но у этого кота выражение было явно презрительное.
Глава третья
Руна Беркана
Диего вернулся утром, с рассветом, бодрый и довольный, заявил, что сыт, и рассказал о странном стойбище выше по реке, над руслом которой они шли весь день.
Да нет, не выверты. Возразил на испуганный вопрос Саньки. Вообще не нечисть, что и странно.
Почему?
Там одни женщины. Причём, молодые и красивые.
Хара усмехнулся и хлопнул Росомаху по плечу, но ничего не сказал; тот нахмурился и ответил ему тычком под рёбра, бросив пугливый взгляд на Саньку.
Наведаемся? Спросил Диего.
А это по пути? Недовольно спросила Санька. Как только Россомаха взялся скрывать от неё свои похождения, в ней, как в истинной женщине, проснулась ревность.
Точнёхонько по курсу. Засмеялся Диего, садясь в седло. Я решил ночью немного разведать путь, покружил по округе. Даже очень странно.
Да. Согласился Россомаха. Женщины Молодые и красивые. Если по какой-то причине ушли от своих стойбищ, то должны были глухое место выбрать, вдали от троп. Что, все красивые?
И ещё какие. Диего посмотрел с высоты седла на Саньку, подмигнул ей по своей привычке:
Не то, что ты, козочка моя.
Санька оскорбилась. Она в курсе была, что не Мерлин Монро, но это было уже хамство!
Какое тебе дело до моей внешности? Спросила надменно.
Я тебе нравлюсь; рано или поздно ты меня станешь домогаться, а я хочу сразу всё расставить по местам. Глаза его откровенно смеялись, когда он нагнулся к ней с седла. Чтобы ты была благодарна, что такой, как я, польстился на такую, как ты.
Нагнулся он достаточно близко, чтобы получить от Саньки сочную и хлёсткую оплеуху. Остальные, не слышавшие того, что он сказал, встрепенулись, Россомаха рванулся к ним, но Диего, засмеявшись, послал коня вперёд, а Санька, красная от гнева, фыркнула:
Сама справлюсь! И бросилась к своему коню.
Все волновались, а Диего наблюдал за ними и усмехался. Они ехали уже около получаса, а никаких примет того, что поблизости есть стойбище, не наблюдалось Россомаха уже начал проявлять признаки нетерпения, и трижды спросил, туда ли они едут, когда Хара вдруг сказал:
Он наврал. Посмеялся над нами.
Правда, что ли? Опешил Россомаха, и Диего расхохотался:
Видел бы ты свою морду! Конечно. Сам подумай: что тут делать кучке молодых баб, без мужиков?! Да ещё красивых! Фыркнул весело. Для тебя скучковались?!
Россомаха гневно глянул на него, но ничего не сказал и не сделал, как того боялась Санька У которой отлегло от сердца. Единственная из них, она на шутку Диего не обиделась, и даже нашла, что у него своеобразное чувство юмора. Больно уж ей не хотелось оказаться среди толпы красавиц! Когда опасность миновала, у неё даже настроение поднялось.
А в Азии, начала она, живут амазонки; вот они действительно живут без мужчин, сами воюют и охотятся. Даже отрезают себе одну грудь, чтобы легче было целиться из лука. Только если бы вы набрели на них, вам бы крепко досталось, потому, что мужчин они к себе не допускают.
И как поголовье пополняется? Ехидно поинтересовался Диего. Санька хихикнула.
Может, воруют девочек в соседних племенах? Я как-то на этом не зацикливалась. А ихнюю царицу Ипполиту, жуткую красавицу
Без груди? Буркнул Россомаха.
Царице не обязательно себе что-то отрезать. Так вот Ихнюю царицу похитил для греческого царя Геракл. Я вам про него рассказывала. И она, между прочим, неплохо у него прижилась
Ещё бы. Фыркнул Диего. Я её понимаю.
А я нет, заявила Санька, если привык командовать, подчиниться тяжко. И всё равно будешь искать способ вернуться к прежнему.
Наверное, она всё-таки дома командовала. Примирительно сказал Хара. Как оно всегда получается.
Ты столько знаешь, заметил Диего, чуть придержав коня, и поехав вровень с Санькой, а слово «Асгард» тебе знакомо?
Странно, что ты спросил. Поколебавшись, сказала Санька.
Почему?
Это слово принадлежит тому же народу, что и руны на твоих костях. А ты его откуда знаешь?
Говорю же тебе: Солнце знает всё. Усмехнулся Диего. Что ещё ты знаешь об этом народе?
Я рассказывала вам про Беовульфа, и про Тора, и про Эрика Ясноглазого. И про Локи.
А в той земле ты была?
Да. Честно сказала Санька. Она совсем недалеко от Новгорода и Пскова, откуда родом Игорь и Ольга. Мы туда ездили по путё Она вовремя спохватилась, чуть не ляпнула: «По путёвке», закруглилась:
По пути из варяг в греки. В смысле, из греков в варяги. Всего четыре дня пути. Не сказала бы, что там очень красиво, здесь красивее. Но интересно
А вот, к примеру, эти знаки на костях. Прочесть ты их сможешь?
Да. Осторожно сказала Санька. В основном, смогу. Хочешь усовершенствовать систему гадания?
Я хочу Начал Диего, но тут Чен что-то воскликнул по-своему, указывая вперёд. В небе над лесом кружились коршуны, штук пятнадцать, спускались на землю и снова взлетали.
Падаль нашли. Скривился Россомаха.
Очень много падали. Негромко произнёс Хара. Диего спешился, отдал поводья своего коня Саньке, сказал:
Я посмотрю. И большая кошка мягким гигантским прыжком взмахнула на каменный уступ. Зашипела сверху на них, встопорщив усы, и исчезла.
Всего-то дохлый лось или медведь. Заявил Россомаха. Делов-то. А вернётся, и ещё какую-нибудь сказочку расскажет. Он всё не мог ему простить розыгрыша с женщинами.
Ехали медленно, настороженно прислушиваясь к каждому звуку, ожидая возвращения Диего, но тот не возвращался. Как все кошки, он был ленив: увидев, что произошло, и, поняв, что опасности никакой, он прилёг на камень над речной долиной и поджидал остальных, греясь на солнышке. Роскошный пятнистый мех блестел и переливался при каждом его движении. Когда остальные выехали на край обрыва, он лениво повернул голову, задрав вверх подбородок, сощурился и хлестнул хвостом, приветствуя их.
Отец наш Ветер Прошептал Хара. Перед ними было побоище. Именно так, и не иначе! Трупов было столько, что не видно было ни земли, ни снега. Коршуны, вороны, лисы, семья медведей устроили себе пиршество, и Санька порадовалась, что смотрят они на всё это издалека и не видят подробностей.
Поле, поле Пробормотала она. Кто ж тебя так?.. Слегка переврав Пушкина.
Значит, Бея с Укоком опять воюют. Заметил Россомаха.
Или уже нет. Возразил Хара. Интересно, кто победил?
Чьих убитых меньше, тот и победил. Сказал Россомаха. Кто своих раненых и знатных мертвецов с поля унёс.
Кто посмотрит? Они глянули друг на друга, и Россомаха покачал головой:
Мне тоже интересно, но не настолько. Смрад даже здесь чувствуется. Дня три уже, как они здесь лежат.
Укок победили. Диего успел перекинуться и стоял рядом со своей лошадью. Придётся делать небольшой крюк. Через Бейские земли сейчас идти опасно, мы на шорцев похожи. Свернём на юг, в горы. Дорога труднее, зато спокойнее.
Да и дальше намного. Недовольно заметил Россомаха. И опаснее раз в сто.
Что предлагаешь?
Пройти через Бею. Если идти осторожно
Ага, возмутилась Санька, и опять всё потерять, как в Шоре, и мёрзнуть, и голодать, и лошадей лишиться! Нет, давайте, сделаем, как Диего говорит.
Россомаха неожиданно обиделся. Санька уверена была, что права, да и остальные её поддержали; Россомаха злился исключительно из ревности к Диего, а потому она с его обидой носиться и не стала, просто её проигнорировав. Они далеко обошли поле и к вечеру разбили стоянку уже там, где оно окончательно скрылось из глаз. Но коршуны свой специфический интерес к ним не утратили, парочка продолжала кружить над ними и здесь. Этот их интерес оставался какое-то время чисто умозрительным, пока Чен не достал продукты, из которых собирался приготовить ужин. Помимо всего прочего у них было и вяленое мясо, из которого Чен варил похлёбку, заправлял сухарями и приправами, и получалось съедобно. Выложив мясо в холщёвом мешке на камень, Чен пошёл за водой, где его постигла очередная катастрофа; остальные, уже не обращая на него внимания, ставили юрту. В это время коршуны начали целенаправленно сужать круги и снижаться. Не иначе, как по составленному заранее плану действовали: один низко спланировал над лагерем, пролетев мимо людей и чуть не задев крылом по лицу высокого Росомаху, а второй метко схватил холщёвый мешок с мясом и дал дёру. Мясо для него было тяжеловато, и он летел тяжело, низко, изо всех сил наяривая крыльями, а за ним с воплями мчался Чен, время от времени высоко подпрыгивая и пытаясь схватить мешок, но ворюга всякий раз от него уворачивался. Кончилось всё, как всегда, плачевно: на бегу Чен ухитрился наступить на изогнутую корягу, которая вторым концом смачно залепила ему по лбу, а коршун, перелетев овраг, нагло уселся на камнях напротив лагеря и принялся, придерживая мешок лапой, ковырять его клювом. Вместе с подоспевшим напарником они мигом разодрали мешок в клочья и, глумливо косясь на бывших хозяев, принялись жрать. Санька, утирая выступившие от хохота слёзы, побежала помочь Чену подняться. Тот встал, опять наступил на корягу, которая в этот раз шарахнула по затылку Саньку, и разразился проклятиями в адрес коршунов. Те жрали мясо и проклятия игнорировали. Россомаха, тоже загибавшийся от смеха, стрелять в предприимчивых птичек отказался; по его словам, такие наглецы имели полное право на существование.
А мяса я свежего подстрелю. Заявил он. Это не проблема! И Санька опять его полюбила, подлизалась, предложив свою помощь. Не злопамятный Россомаха тут же её простил. Он никогда не умел долго злиться, скучать или расстраиваться, за то он Саньке так и нравился. Они дружно приготовили для всех постели Россомаха срезал еловые ветки, а Санька укладывала их и накрывала, и при этом опять хихикали и толкались. Когда Россомаха пошёл охотиться, она долго мешала ему уйти и приставала, чтобы он пообещал ей впрочем, какие иногда глупости говорят друг другу флиртующие мужчина и женщина! Для постороннего это просто что-то запредельное, в смысле полной бессмысленности, ведь здесь значение имеет не то, что люди говорят, а то, как они при этом друг на друга смотрят, какими будут их интонации, как они будут друг другу улыбаться, и т д., и т п. В этом смысле Санька и Россомаха в этот раз побили все рекорды и за всё спасибо ворюге-коршуну! Страшно довольная, Санька занялась своим конём, предвкушая что-то Впрочем, что там она предвкушала, совершенно не важно, тем более, что делала она это зря.
Каждый вслед за тем занялся своим делом, дожидаясь ужина, и Диего, который сильно себя не утруждал, присел неподалёку от Саньки. Долгое время молча наблюдал за нею, пока она не поёжилась от его пристального взгляда, потом спросил:
Ты можешь мне сказать, почему у тебя всегда такое довольное лицо?
А я откуда знаю? Удивилась Санька. Обычное лицо. Что, по-твоему, я думаю о нём, что ли? И специально какое-то выражение на нём изображаю?