Мне это не понятно.
Почему он не защищает свою девушку? Почему позволяет подшучивать над ней? Ну и что, что она ничего не понимает. Ему же должно быть за нее обидно и неприятно? Или я слишком наивна?
Степа, а как вы познакомились с Сарой? мама вновь пытается спасти этот вечер и увести разговор в иное русло.
Я расправляю уши. Глядя себе в тарелку, обостряюсь в слух и замираю, потому что мне тоже жутко интересно, как это произошло. Я не смотрю на Степана, чтобы он не понял, насколько жадно я буду хватать сказанные им слова.
Но Степан не торопится отвечать. Его молчание заставляет меня поднять лицо и посмотреть на парня. И то, что я вижу, поражает меня с новой силой: Степа сидит и, прикрыв глаза, а рот кулаком, потрясывается мелким бесшумным смехом.
Да что такое?
Шумно выдохнув, парень открывает глаза и, словно собравшись с духом, изрекает:
На приеме.
М-м-м?! мама заинтересованно выгибает бровь. А я думала, вы вместе учились.
Нет. Сара не медик. Она работает на фирме у своего отца.
Вон как. Интересное знакомство, любезничает мамуля. Сара пришла на прием, а ее встретил такой красивый молодой врач, мама поигрывает бровями.
Степа улыбается, являя этому позднему вечеру блеск своих белоснежных зубов.
Примерно всё так и было. Только я пока не врач. Стажер, поясняет Степан.
Я в тебя верю, подмигивает ему мамуля.
А че за прием? встревает в разговор, кажется, Паша.
Степа переводит внимание на него и широко улыбается.
Консультация, неопределённо отвечает Степан.
Консультация по поводу увеличения сисек? вклинивается второй близнец, и этот вечер вибрирует под взрывом хохота братьев. Близнецы отбивают друг друга «пять» и скрючиваются в истерическом припадке смеха.
Вышли отсюда! не сдерживается дядя Леон и ударяет ладонью по столу, отчего мы с Сарой подпрыгиваем. Оба!
Ну всё, кабзда! ржет Паша и тянет за локоть своего брата, вставая из-за стола.
Богдан стирает слезы из глаз.
А я мне нужно выстирать все свои вещи, которые надеты на мне, потому что от всего этого я взмокла.
И пока у дяди Леона валит дым из носа, близнецы, не переставая ржать, покидают нашу идиотскую компанию.
Мне жаль Сару, но сейчас я искренне рада, что она не понимает нашего языка и не слышит всего этого безумия, иначе бы решила, что все те, кого не обошел стороной Чернобыль, собрались за этим столом.
Надо выпить, подает голос папа, и это самое правильное, что прозвучало за весь этот вечер.
Мой родитель берет на себя полномочия дяди Леона и наполняет фужеры, пока крёстный приводит себя в чувства.
Когда очередь доходит до меня, папа отставляет бутылку вина и наливает мне компот. Но сейчас я не отказалась бы от чего-то покрепче.
Юль, а ты че? Богдан, жених Сони, выглядывает из-за ее плеча и кивает на мой компот. Воздерживаешься?
Я не пью, пожимаю плечами.
Совсем? удивляется Бо.
Совсем, подтверждаю и ощущаю на себе пристальный пронизывающий взгляд. Это смотрит не Сара. У нее взгляд колючий, а этот другой.
Поднимаю голову и вижу глаза Стёпы.
Замерев на моем лице, он прищуривается.
Мои ладони становятся влажными, а его мысли я читаю в его взгляде.
Он помнит?
Последняя капля алкоголя во мне была шесть лет назад. С того самого дня я больше ни разу не притронулась к спиртному.
Похвально. Трезвая свидетельница на свадьбе залог ее успеха, философствует Богдан, выдергивая меня из ушата, полного моего стыда.
Поворачиваю голову к жениху Сони, но торможу на ней. Подруга задумчиво меня рассматривает, а потом также задумчиво смотрит на Степу, чему-то усмехнувшись.
Кстати, на счет свадьбы, тетя Агата ставит локти на стол, а на сцепленные пальцы укладывает подбородок. Соня, обращается к дочери, вечером звонила Диана. Она взяла билет на среду.
Как? удивляется подруга. У меня в среду девичник, она обещала приехать во вторник.
Она прилетит утром. Ничего криминального в этом не вижу.
Степ, Богдан смотрит на Игнатова, пока девчонки будут размазывать сопли под «Грустный дэнс», оторвёмся на мальчишнике в среду? смеется и получает тычок в плечо от Софьи.
Э-ээ! нахмуривает брови подруга. Я тебе потом тоже кое-что оторву, угрожает.
Да шучу я, Сонь. Мы с мужиками в церковь сходим, свечку поставим, всё прилично будет, смеётся и вновь уворачивается от Сонькиной оплеухи.
Вот и прекрасно, продолжает Агата. Степан пойдёт на мальчишник, а Сару девочки с собой возьмут на девичник, да?
И пока у нас с Соней мозг обрабатывает слова тети Агаты, откуда-то из-за наших спин доносится низкий баритон:
Ну всё, всем кабзда!
*Сегодня нас ждет горячая ночка, правда, малышка? с иврита
Глава 6. Юлия
Кожа под джинсами взмокла. Герман, лежащий у меня на коленях, как грелка, но он так вкусно спит, что мне жалко его сгонять.
Врезаюсь пальцами в его толстую шкурку, массируя парня. Он похрюкивает, а я, как идиотка, смотрю на Степу и Сару.
Мы переместились к бассейну. Здесь прохладней и брызги, долетающие от ныряющих в воду помилованных близнецов, приятными каплями оседают на разгорячённой коже.
Музыку выключили, потому что время достаточно позднее, а от соседского двора дом Игнатовых разделяет только тонкий забор из профнастила. Зато мне отлично слышна речь Степы и Сары, и пусть я не понимаю, о чем они говорят, но по интонациям ясно, что пара расслабленно беседует. Они сидят на ротанговых стульях близко к друг другу. Степа лениво потягивается, поднимая руки вверх, а Сара жадно выхватывает открывшийся из-под его футболки участок оголенного живота. Она имеет право смотреть. А я нет. Поэтому ворую чужое.
Сара приподнимает руку и пробегается пальцами по его животу, отчего Степа напрягает живот и несколько хмуро смотрит на свою девушку. За всё то время, что я за ними наблюдаю, это касание Сары самое интимное и откровенное, потому что до этого ребята не позволяли себе никаких вольностей. Они ведут себя сдержанно, открыто не проявляя чувств, но, наверное, это правильно: Сара пока незнакомый, чужой для всех человек.
Пластический хирург
Надо же.
Это, должно быть, престижно и прибыльно Я такая дура, когда ляпнула про рост Степы. До сих пор ощущаю на себе изумленные взгляды наших родителей. Почему я решила, что хирург не может быть крупным и высоким? Наверное, именно такие крепкие и большие руки должны говорить о надежности и вере врачу.
Пластический хирург
Это очень ответственно.
Да.
Ему подходит определенно.
Степка всегда отличался ответственностью, покладистостью и основательностью. На него можно было положиться. А сейчас я не знаю какой он. И это незнание отчего-то огорчает.
Но я все же надеюсь, что когда-нибудь нам удастся нормально поговорить, потому что, когда моя мама спросила у Степы надолго ли они приехали, мой друг детства неопределённо пожал плечами, ответив, что обратный билет еще не покупал. У него начались каникулы перед серьезной стажировкой, и в течение года он вряд ли сможет вырваться в родительской дом, поэтому, как сказал Степа, он хочет по-максимуму побыть в родных пенатах.
Тяжко вздыхаю и улавливаю на себе Сонин взгляд.
Как долго она вот так на меня смотрит: нежно улыбаясь и с легкой грустинкой в глазах ласково оглаживая мое лицо? Успела ли она заметить, как я пялилась на ее брата?
Они с Бо сидят рядом. Ее жених с опущенной головой юзает в телефоне.
Спит? киваю на Германа, чтобы отвести от себя ее пристальное внимание.
Спит, улыбнувшись, отвечает Софи, не взглянув на собаку.
Степ, ты в дом? голос тети Агаты заставляет нас с Соней оторваться друг от друга и посмотреть в ту сторону, где моя мама и Агата разливают чай. Парень кивает, успев стащить из пиалы конфету. Захвати еще одну чашку, просит Агата.
Провожаю спину Степана и смотрю на Сару. Девушка сидит одна, нервно покачивая коленкой ноги, заброшенной одна на другую.
Богдаш, вставай, поворачиваю голову и вижу возвышающуюся над парнем Софию. Она тянет своего жениха за руку, принуждая подняться. Отлипни от телефона. Давай, Богдан непонимающе убирает девайс в карман и вопросительно смотрит на Софью. Пошли. Я хочу поболтать с Сарой, а ты единственный владеешь английским чуть выше уровня «лузер».
Сонь, я ничего не помню, отнекивается Бо, но послушно встает.
Я нахожусь в таком же непонимающем состоянии, что и парень.
Вот и вспомнишь. Пошли, Соньке действительно удается утащить Богдана и перехватить Сару, которая успела вскочить с кресла.
Они вдвоем атаковывают девушку, взяв её под руки по обе от нее стороны.
Сара взволнованно мечется по их лицам, а я я замечаю, как Сонька мне заговорщицки подмигивает.
В смысле?
Хмурю брови и мимикой спрашиваю: «Что?».
И когда Сонькино подмигивание становится похожим на нервный тик, а глаза удручённо закатываются а-ля «ну ты и дубина», меня озаряет.
Сбросив под недовольное ворчание Германа в лужу рядом с бассейном, подскакиваю со стула и под Сонин взгляд «да неужели!» несусь в дом.
Закрыв за собой дверь, прислушиваюсь к звукам.
Я слышу удары своего сердца и пульсирующую кровь в ушах. Дышу рвано и быстро, но это не от того, что моя дыхалка сбоит вследствие отсутствия в сегодняшней моей жизни спорта, поскольку это не повод растерять ту форму, с которой я крошила кирпичи во время кумите на татами в прошлом, мое дыхание частое от предвкушения встречи.
В доме мы одни: я и Степа.
Не знаю для чего это нужно было Софи, но сейчас я ей благодарна.
Звуки глухих хлопков доносятся из кухни. Впрочем, то, что парень там, подсказывает свет, льющийся только оттуда, потому что в остальных частях дома темно.
Сбрасываю балетки и бесшумно двигаюсь в сторону столовой.
Мои стопы вспотели.
Уверена, я оставляю после себя влажные следы на ламинате, но я нервничаю и ничего не могу с этим поделать. Мои ладони влажные тоже.
Останавливаюсь в дверях и замираю, глядя на то, как Степа поочерёдно открывает навесные ящики кухонного гарнитура. Во мне что-то щелкает, отбрасывая на много лет назад в эту самую кухню, где мне шестнадцать, а ему пятнадцать.
Черт.
Гоню ненужные воспоминания и разглядываю спину чертыхающегося парня.
Боже, он великан.
И я ловлю себя на мысли, что любуюсь его видом сзади: этой мощной спиной, руками, темной вихрастой шевелюрой и крепкими ногами. От того тощего мальчишки ничего не осталось. И от парня, встречающего меня после занятий с букетом ромашек, тоже. Передо мной молодой мужчина, от которого мои распущенные волосы на корнях шевелятся.
Я вижу, как напрягаются плечи парня, а затем он обречённо утыкается лбом в один из шкафчиков, тяжело выдыхая.
Этот звук похож на мужской скупой крик беспомощности, и он достает мне до самого сердца. Степа так расстроился из-за того, что не может найти в собственном доме посуду или его гложет что-то другое?
Осторожно ступая, я подхожу и, не подтягиваясь на носочках, открываю соседнюю створку:
Чашки здесь.
Степа вздрагивает и поворачивает ко мне лицо.
На мгновение я вижу, как он прикрывает глаза те самые: мягкие, добродушные и до мурашек знакомые, а когда открывает в них снова арктический холод и беспощадное равнодушие.
Привет, тихо говорю я ему.
Привет, мазнув по моему лицу неопределенным взглядом, Степа поднимает руку и прихватывает чашку с верхней полки.
Я смотрю на него.
Принципиально, демонстративно, не отрывая от него своего острого внимания, чтобы он с мельчайшими составляющими смог прочувствовать силу моего внутреннего возмущения.
Смотрю на то, как Степан ставит чашку на поверхность стола, а затем разворачивается и, упираясь задней стороной бедер о край столешницы, складывает руки на груди.
Закрывается от меня, смотрит исключительно вперед, но не сбегает, и я решаю, что это неплохое начало.
Степ, ты меня игнорируешь? я не знаю, насколько знаний языка Богдана хватит, чтобы удерживать Сару, поэтому спрашиваю о главном. О том, что сейчас меня интересует больше всего.
Незначительная ухмылка и отведенный взгляд в окно вместо ответа.
Абсолютно нет, следом бесцветно изрекает Степан.
Нет, подтверждаю сама себе сказанное им, чтобы прочувствовать значение этого слова, соотнести его к поведению друга и понять, может, я слишком много к себе требую? А как тогда? все же уточняю, потому что ну не вяжется.
Он смотрит по-прежнему в окно, в котором маячит поздний темный вечер.
А в кухне светло, и я разглядываю его профиль, не подсказывающий мне о его эмоциях. Их просто нет на его лице.
Как? вновь хмыкает.
Меня подбрасывает. Натурально подбрасывает!
Я никогда рядом со Степой не чувствовала такого негодования. Я вообще уже давно не чувствовала того, что ощущаю конкретно сейчас, потому что нашла для себя гармонию, устроила для себя тот мир, в котором находилась в полном созвучии с собой, а сейчас я выхожу из-под контроля. Мою гармонию разрушает лучший друг моего детства. Человек, с которым рядом находиться было сродни с тем, как в зимнюю стужу прятаться под теплым мягким пледом.
Меня фигурально выворачивает от того, что я разговариваю с его ухом!
Хватаю его за локоть и насильно разворачиваю к себе лицом. Эта скала не сопротивляется.
Степа поворачивается и смотрит на меня так, что я начинаю жалеть, что вообще решилась заговорить с ним.
Да что с тобой такое? я бы прокричала, но жалко сиплю. Степан опускает лицо, бросает взгляд на мои пальцы, которыми я вцепилась в его локоть, и мне приходится тут же отпрянуть, потому что этим взглядом он бьёт меня по рукам. Я тебя не узнаю, Степ, сожалеюще качаю головой.
Шесть лет прошло, напоминает.
Вот именно! Мы не виделись шесть лет и, мне кажется, люди, которые раньше дружили, не так должны вести себя при встречи.
А как должны? Степан обводит круг моего лицо, не задерживаясь ни на чем. Просто мимолетно касается глаз, носа, губ и мох пылающих щек. Меня трясет внутри. Вполне вероятно, это заметно даже снаружи, потому что от отчаяния и его идиотских односложных ответов и таких же вопросов, я впервые за десять лет хочу применить тюдан*, чтобы выбить из него всю непонятную дурь.
Хотя бы сделать вид радости этой долбанной встречи! Боже, я ору.
Я ору и толкаю его в грудь.
Я совершенно не ожидаю, как Степа перехватывает мои кисти и поднимает их над головой, притягивая меня к себе настолько близко, что жар его дыхания плавит кожу на лице.
Испуганно смотрю в его ореховые глаза. Сейчас я ощущаю себя маленькой, карликом, а не бесконечной дылдой.
Он сжимает мои кисти над головой так, что они леденеют от недостаточности притока к ним крови.
А если я не рад? хрипит мне в лицо.
Я мечусь по нему: мои глаза царапаются о его проступившую щетину, проваливаются в маленькой ямочке на подбородке, карабкаются по острым пульсирующим скулам и тонут в глубокой горизонтальной складке на лбу.
Он взбешен. Но и я тоже.
Не рад?
Тогда пусть катится обратно в Израиль! А лучше к чертям собачьим!
И я хочу ему об этом сказать, но не успеваю, потому что:
Стэф! Эйфо ата?**
Взволнованный голос Сары заставляет напрячься и повернуть головы на исходящий из прихожей звук.
С силой выдёргиваю свои руки.
Я слышу, как торопливо шлепают по полу стопы девушки и приближаются к нам.
Разворачиваюсь и собираюсь убраться отсюда поскорее, но мое запястье перехватывает огромная лапа.
Оборачиваюсь.
И пока я посылаю глазами парня туда, куда не успела послать словами, он разжимает мой кулак и что-то в него вкладывает.
Резко одергиваю руку.
Хан ата!*** Сара влетает в столовую и замирает в дверном проеме.
Мне плевать, что она подумает.
Мне плевать и на её придурошного парня тоже!