Они увидели друг друга. Глаза расширились. И Ева почти почувствовала ударную волну от столкновения ожесточившихся взглядов.
Он со стопкой потёртых книг в неопознаваемых переплётах. Она с подборкой детских.
Силач в несколько размашистых шагов добрался до стола-абонемента. Девушка опоздала. Жека, как почуяв, уже нёсся на помощь Еве из компьютерного зала.
Девушка почти обогнала противника, но силач опустил свои книги на край стола-абонемента, одновременно корпусом отодвигая девушку. Ева инстинктивно спряталась за экраном и съехала пониже в кресле.
Девушка пошатнулась и с трудом удержала равновесие.
Ну и воины в егоровском стаде, сквозь зубы зло бросил силач. С трудом на ногах держатся.
Ева медленно потянулась к сданным книгам, но девушка смахнула их со стола на пол. И поставила на их место свои. Силач развернулся к ней полным корпусом и навис над девушкой. Она и не думала робеть, подалась навстречу.
На ринге разберётесь, всё, всё, тайм-аут, Жека влез меж ними, махая руками. Гости библиотеки отпрянули. Жека быстро подхватил разлетевшиеся по полу книги и поспешил на другой край стола-абонемента.
Чьи книги?! громко заговорил он. Сегодня возврат принимаем с двух мест. Подходите, чьи книги.
Силач рыкнул, глядя на лучницу, и пошёл за Жекой.
Маргарита Конасова, прочитала Ева в системе. Две сданы. Двенадцать новых взяты.
Читательница кивнула, глядя поверх Евы, подхватила книги и пошла на выход.
Жека что-то бубнил силачу, явно оттягивая время.
Знаю я, бросил силач, смерив Жеку недобрым взглядом. Ты тоже из егоровских прихвостней. Только и можете, что пакостить по мелочи и хорохориться.
Хорошего дня, Жека и не думал поддерживать разговор.
Когда силач ушёл, Жека рассказал Еве, что в их районе есть исторический клуб: воссоздают быт и костюмы славян. И занимаются историческим фехтованием. Во главе клуба парень по имени Егор.
Жека рассказывал, а Ева наминала-наглаживала шелушащуюся корочку на лице.
Жека обмолвился о сотрудничестве исторического клуба и библиотеки, о храме, который поддерживает традиции, но Ева воскликнула от боли и посмотрела на пальцы: корочка на лице закровила.
Синица закрепил за Евой детский зал. Теперь одна из надбавок к зарплате зависела от порядка на стеллажах. Ева, как бывшая сотрудница «Пятёрочки», спокойно относилась к наведению порядка на полках.
Но детский зал встретил её недружелюбно. Стоило зайти уронил стопку книг прямо на голову Еве. Та в последний момент успела закрыться руками, но книги больно врезались углами в спину и плечи, оставив синяки.
Видно, кто-то на край поставил стопку, а ты пошла, и стопка съехала, нет, ну кому в голову могло прийти на верхотуру стопку прятать?! Дети, может, ворчал Жека виновато, помогая Еве подняться. Библиотека тут своенравная. Каждый зал со своим характером. Приручить надо, продолжал бормотать Жека, но теперь вроде уже больше себя уговаривая, чем успокаивая Еву. Детский зал не любит порядок. Развалит книжки руками детей по всей библиотеке и радуется. Вечно с ним хлопоты, как с ребёнком.
Минут через двадцать, отпившись чаем на кухне, Ева вернулась в детский зал. Она намеревалась показать, кто тут хозяин. Она этот зал выдрессирует! Как полку с акционными товарами в «Пятёрочке».
Детский зал как будто даже принял её условия. Книги послушно рассортировались по алфавиту и зонам. И теперь Ева возвращала их на свои места. Попутно проверяя, не играют ли книги в прятки, а то, бывает, возьмёт читатель книгу на одной полке, а потом нет чтобы на стол положить ставит её на другую полку. И вот книга в потеряшках. Сидит себе, хихикает. Поглядывает на читателей, в прятки играет. Ждёт, когда её найдут.
Ева даже втянулась. Однообразные действия стали напоминать медитацию. Мысли потекли сквозь сознание, не оставляя на нём отпечатка, когда Ева услышала тихий разговор.
Мы ей нужны. Для девочек просто работа. На месяц-два, подыскать новую вакансию для выпускницы МГУ. На безрыбье На полгода для красоты в трудовой книжке психологине. Мы для них просто работа. А Еве мы нужны. Мы ей нужны. Она, может, даже сама до конца не понимает мягкий голос Маши.
И не только она, перебил её Синица. Я не понимаю. Взять вредную ленивую тётеньку вместо нормальных кандидатов. Пусть они месяц поработают, пусть два, но так, что ого-го! Чем эта, только и делает, что по углам отсиживается, книжки перебирает. Что ни предложи извините, не могу, не хочу, не знаю. Хватит, Маша, играть в благотворительность за чужой счёт! Это библиотека, а не приют потерянных душ.
Ева нащупала в кармане железную трубочку и поплотнее сжала её в кулаке. Представила, как продавливает ею железную банку колы. И делает глоток. Всего один. В носу щиплет. Напряжение спадает.
Маша, лукаво:
Пусть будет и то и другое.
Нет, Маша! Я на это не подписывался! Работать за десятерых за три копейки. Я-то впахиваю, почему ты меня спасти не хочешь?! Есть у тебя потребность в благотворительности переведи пятьсот рублей умирающим детям и успокойся. Сходи в фонд помощи животным брошенную кошку погладь и покорми. Сюда не тащи всех этих хромоножек, в которых надо просто поверить! У тебя синдром спасателя, а у меня отчёт. Да что там у меня у библиотеки отчёт. А ты заведующая. Библиотекой, Маша, библиотекой! А не сиротским домом!
Кулак пульсировал, сильнее и сильнее сжимая железную трубку, стремясь уплотниться до состояния камня.
Спасибо, Ева по голосу поняла, что Маша слегка улыбнулась.
Ева сдвинулась ближе к краю стеллажей и теперь видела, как двое беседуют между рядами книг.
За что? Синица поперхнулся залпом новых обвинений.
Ева перехватила трубочку и зашкрябала ей по шву внутри кармана.
Что ты есть. Мне важно, чтобы рядом были такие, как ты. Твёрдо стоящие на земле люди. Люди с чёткими границами. Ты не даёшь мне заплутать.
Боже, Маша! Ох-х-х Синица схватился за голову и пошёл прочь по коридору.
Ева посмотрела в окно: «Убей их и позвони мне», говорила ей стена жирными красными буквами. Большая чёрная птица зябко ёжилась над буквами, сонно мигая подслеповатыми глазами.
Ева отпустила трубочку и вытащила руку из кармана.
Её ждала горячая точка компьютерный зал.
Вечером, в опустевшей библиотеке, сотрудники разносили книги по залам и возвращали на свои места. Они тасовали книжные стопки, а потом ловко раскидывали книги на нумерованные полки. Пустые полки провожали разинутыми голодными пастями. И Ева, проходя мимо, следила краешком глаз за угрожающими пустотами чёрных ниш.
Неожиданно она услышала странный звук, глухие ритмичные удары, как будто кто-то гонял мячик-прыгун по полу. Неужели они закрыли библиотеку, не заметив ребёнка?
Ева последовала за звуком, но он словно держал дистанцию. Ева шла. А звук не становился громче, не приближался. Ева обошла библиотеку, а звук продолжал пульсировать внутри головы.
Ева проходила мимо углового шкафа с глянцевыми новенькими книгами, когда что-то кольнуло. Она остановилась. Книги смотрели на неё ровной кладкой. Как стена. Может быть, звук потерялся за книгами? Или просто странное эхо чужого ремонта передаётся по стенам и отдаёт в Евиной голове? Она потянула одну из книг никем не тронутая и правда как новая, книга почти десятилетней давности по истории культуры кочевых и тюркских народов. Ева уже хотела вернуть её на место, как заметила в глубине шкафа бутылку: бутылка пряталась за вытащенной Евой книгой. Молодая женщина потянулась, но подлетел Жека и перехватил её руку.
Ты слышишь? тревожно выпалила Ева.
Теперь ты принята в братство книжной интеллигенции, пробасил Жека угрожающе и нахмурился. Что я должен слышать?
Звук бум бум бум
Здесь всё время какие-то звуки, сквозняки, вытяжка. Ты привыкнешь и перестанешь обращать внимание. А лекарство тебе в этом поможет.
Жека кивнул на пузатую бутылку с «лекарством».
Никитос Жекин энтузиазм не оценил.
Без году неделя пробубнил он. А ты ей уже готов все секреты раскрыть. А вдруг она начальству настучит?
Очкастому? Жека прыснул. Ему бы тоже не помешало. Для расслабления. А ещё она в газету в местную напишет. И ролик для Ютуба запилит. А потом нас попрут за хранение в особо крупных размерах, Жека едва сдерживал смех. И Никитоса тоже отпустило.
Никитос с Жекой провели Еве экскурсию по тайным библиотечным «погребам». Ребята самодовольно хихикали, снимая тома философии, литературной критики, истории религии и прочие серьёзные, гладкие, ни разу никем не открытые томики и извлекали из-за них то пузатую бутылку коньяка, то бренди, то ликёр.
Главное, знать шифр, назидательно вводил в курс дел коллегу Жека.
Раз в пару дней ребята меняли местоположение алкогольных запасов. А когда душа просила, по паре глотков снимали стресс.
Нервная работа, нервная, серьёзно говорил Жека. Ты того, тоже угощайся.
Всё хорошо, прекрасная маркиза, проскрипел попугай строчку из детского мультика на прощание и зыркнул на Еву через зеркало.
Ева вышла из библиотеки, но в спину смотрел не кирпичный флигель, а средневековый замок. Оставшись вне поля зрения, внешний лоск икеевской мебели и современного ремонта перестал резать глаз, заставляя наивного гостя видеть то, что библиотека выставляла напоказ. Ева стала частью организма. И внутренним зрением она видела библиотеку странным местом на краю мира, забытым и разрушающимся, сохранённом по привычке. Древний монстр упорно цеплялся за жизнь. Прятал влажные каменные стены за модный пластик. Укрывал ветхие фолианты в катакомбах, выставляя на полки-витрины блестящие глянцевые издания, которые цветами обложек сочетаются с интерьером. Обложки, которые будут выигрышно смотреться в наманикюренных пальчиках. Плотные тома с хрустящей офсетной бумагой, которые не стыдно оставить в дорогой машине. Библиотека притаилась за этими приманками. Но от Евы спрятаться не могла. Ева вдыхала пряный воздух, густой от парящих под потолком мыслей. И чувствовала сгущающуюся, ещё незаметную угрозу. Люди покинули каменный замок, предали его. Его душа умерла. И он облачился в доспехи дорогого пластика и модных полок не для того, чтобы понравиться, а для того, чтобы отомстить. Кажется, никто кроме Евы не замечал этого за будничной суетой завывающих сквозняков.
Порыв ветра зашуршал плакатом. Ева посмотрела на ведьму. Ветер дразнил Еву уже отодранным, трепещущим под порывами уголком. Ева просто потянула за уголок, и бумага большой завитушкой легла у её ног. Ещё пара движений и вот ветер уже гоняет бумажные стружки по асфальту. Нет Бри Соболь в полный рост на улице. Ева почувствовала удовлетворение и зашагала.
Ева шла домой. Библиотека за спиной отдалялась и становилась всё меньше и меньше. И в ней осталась Бри Соболь в полный рост. С вырезанными глазами и заклеенным скотчем ртом. Только через пару дней Синица заметит осквернение спущенного сверху плаката. Синица будет кричать о депремировании и позоре! Депремирование будет вызывать в Еве страх. Позор смех. Все сотрудники библиотеки поддержат версию Евы о шкодливых подростках или православных старухах. Никто не подумает на Еву, которая после тяжёлой рабочей смены уносила глаза Бри в своём кармане.
В большой картонной коробке лежали листовки с детскими лицами. Ветер на улице получил свою игрушку и гонял по мостовой скрученную завитушкой голову молодой ведьмы.
ГЛАВА 4 | ДЕТСКИЕ ЛИЦА
Зима однажды пройдёт. Как чудо, наступит весна.
Anacondaz
Утята-пушинки катались на волнах, когда крупная крыса спустилась из зарослей к реке. Ветки нависали над поверхностью воды. И Крыса стала осторожно подбираться к малышкам-пушинкам на волнах.
Утка-мать заметила угрозу. Вильнула зигзагом по поверхности воды. И малыши собрались у матери. Она грозно двинулась на крысу. Но та только с любопытством водила носом в направлении утят.
Утка коротко гакнула. Крыса сделала несколько резких выпадов лапой в сторону утят, в попытке ухватить одного из малышей. Те рассеялись в стороны, подбирая малюсенькие тела под головы, выпячивая грудки вперёд.
Из зарослей камыша спешно выплыли подросшие утята старший выводок матери-утки, по размеру уже сровнявшиеся с родительницей. Всем выводком они ринулись на крысу. Та поспешила вернуться на берег, но от резких движений ветки отпружинили и крыса свалилась в воду, поплыла, помогая себе хвостом. Утки окружили её, стараясь отбить от берега, стали клевать и махать крыльями. Несколько раз крыса ушла под воду под атакой выводка. После очередного удара крыса надолго исчезла под водой. И вынырнула в полутора метрах от уток, быстро уцепилась за торчащие с берега коренья, подтянулась и скрылась в траве.
Тайра вернулась с очередной охоты. На этот раз она несла воробышка.
Ты становишься предсказуемой, заявила Ева со скепсисом и забрала у неё из пасти птаху. Воробей смешно забился, раскрывая маленький клюв. Но не взлетел. Ева вытянула его крылышко: кто-то остриг бедняге перья.
Чтоб тебя! выругалась Ева.
Теперь батарею оккупировали трое: слева Тайра (поближе к заветному выходу на балкон). Справа, в тёмном укромном уголке, Крысь. И Птах на подоконнике.
Ева стала выходить днём на прогулку в ближайший лесопарк. Тайра неизменно сопровождала её, семеня рядом и запрыгивая на руки или на плечо при приближении чужаков, особенно собак (в этом случае она могла залезть в капюшон или под балахон, в котором Ева обычно прогуливалась, и затаиться в темноте под одеждой.
Еве нравилось сидеть у озера (вода, камыш, низкие кустарники): от этой картины мысли упорядочивались.
Во время одной из прогулок Тайра отстала. Ева услышала её призывный протяжный восклик. И поспешила на зов. Тайра отчаянно виляла хвостом и смотрела на чахлое дерево с оголёнными корнями и повреждённым стволом. Оно расположилось слишком близко к парковке у лесополосы.
Пойдём, что тут поделаешь, сказала девушка кошке и зашагала прочь.
Тайра ещё несколько секунд постояла напротив дерева и вприпрыжку бросилась догонять хозяйку. В этот день Птах впервые поднялся в воздух и, навернув пару кругов, вернулся на обжитый подоконник.
Ева почувствовала металлический привкус на языке. Как будто она клыкастой пастью впилась в хрупкую птичью спину, зажмурилась и сделала глубокий кровавый глоток. Ева резко обернулась.
Тайра почти перехватила Птаха в полёте. Но то ли промахнулась, то ли в последний момент свернула с траектории. Еве показалось, что её взгляд сбил Тайру с пути охотника.
Мерцающий огонёк в глазах Тайры, который то появлялся, то гас в её взгляде первобытным инстинктом, заставлял Еву нервничать. Пальцы сами потянулись к стальной трубочке. И, когда Ева нервно гладила любимицу, она представляла, что делает глоток.
Ближе к вечеру Тайра затеяла охоту на хвост Крыся. Лапами и в рот, хруст. Визг крысы и мелкие злые удары крысиных лапок по потрёпанной Тайриной морде.
Наконец, Тайра обрела дзен, переключив свой охотничий дух над диван. Она ходила кругами, с удовольствием набрасываясь на подлокотники, повисая на них четырьмя лапами, то с гудением, то с урчанием. Тайра так неистово покоряла диван, словно охотясь на буйвола и впиваясь в его хребет.
Даже пшикалка не спасла диванную шкуру.
В твердыне Евиного дома поднимался пожар кровожадных глаз. И Ева чувствовала, что она мечется, пытаясь потушить вспыхивающие то тут, то там очаги пламени. Одно узкое оконце. И никаких лестниц вниз. Единственное спасение раз за разом тушить. Мечущаяся в башне женщина не заметила, как наступила ночь, не заметила бисера звёзд на почти игрушечном небе. И яркого алого всполоха двухвостой кометы на горизонте. Хвосты кометы напоминали вытянувшиеся крылья. Но хозяйке башни было не до них.