В конце концов железные пути в Корварисе проложили, но главная северная ветка доходила лишь до Гарктона, городка в каких-нибудь пяти стадиях от границы короната, а оттуда протянули узкоколейку к Аннет-Пойнт, рыбацкому поселку на побережье. Поезда двигались по ней медленно, хотя и по очень живописным местам. Разумеется, товарным составам, перевозящим треску, семгу и морских скатов на льду, больше подошла бы скоростная трасса, но для этого требовались долгие переговоры с множеством домовладельцев и горожан, не имеющих единого мнения о преимуществах новой ветки. Ее требовали только рыбаки нововведение давало им явные преимущества, а вдобавок их не волновали ни оценка земельных участков, ни сумма компенсации, ни изменения, вносимые в кадастровый реестр, но никто из землевладельцев не стремился пойти навстречу желаниям рыбаков.
Варис направился к 8-му выходу и внезапно остановился.
Он так и не понял, почему заметил ее в толпе; он думал, что она давно уехала, да и мысли его были заняты совершенно другим. Она сидела на скамейке, придерживая локтем кожаный саквояж; холщовая сумка с вензелем Айвори стояла у ее ног. В руках она сжимала книгу.
Здравствуйте, сказал Варис.
Коронесса Лумивеста подняла взгляд; напряженное лицо несколько смягчилось.
Здравствуйте.
Я думал, вы давно уехали.
Мой кэб попал в затор. Я опоздала. В гостиницу мне тоже не вернуться, даже если бы там нашлась свободная комната. Есть еще один поезд в западном направлении, мне пообещали на него билет, если, конечно, кто-нибудь откажется.
Вы едете в Варис склонил голову набок и всмотрелся в большую карту лескорийских железных путей на стене. В Великие Врата?
Да. Если найдется лишний билет.
Знаете что, дайте мне слово, что не сдвинетесь с места ровно пятнадцать миним. Прошу вас, никуда не уходите.
Хорошо.
Я сейчас кое-что проверю.
Погодите. Что вы хотите проверить?
Может ли человек, не обладающий магией, вытаскивать монетки из носа, сказал Варис и ушел.
У 8-го выхода он без труда отыскал Сильверна тот был на голову выше всех в толпе, и люди огибали его, разделяясь на два потока, как Гранд в эстуарии, близ дворца. На плече у Сильверна висела длинная кожаная котомка, а у ног стояла ковровая сумка; он походил на памятник Путнику-Герою.
На Сильверне были темно-зеленые замшевые штаны и замшевая же охотничья куртка темно-серого цвета, с патронташем и глубокими карманами; шею обвивал плиссированный галстух белого шелка, не сколотый галстучной булавкой.
За долгие годы магия превратила темно-каштановые волосы Сильверна в пепельные с рыжиной, будто гранит с прожилками кварца. Смуглое до черноты лицо было слегка помятым. Левую скулу пересекал еле заметный шрам; некоторые считали, что он придает Сильверну романтический флер. Варис хорошо помнил и эту рану, и шесть сезонов перевязок и чародейского целительства.
Глаза Сильверна, темно-серые, цвета графита, отливали металлом и посверкивали каким-то эфемерным блеском. Свое имя он получил из-за цвета глаз. Как и Агата
При мысли о ней сердце Вариса сжала невидимая рука. Может быть, это магия; если Агата была не у Странжа, то он не знал, где она находится. Если это чародейство, то без дополнительных сведений сделать ничего не удастся; но сейчас время поджимало.
Рад, что ты не опоздал, с хрипотцой пробасил Сильверн, жестко, на восточный манер выговаривая согласные.
Он протянул левую руку ладонью вверх, показывая кольцо на среднем пальце: два витка широкой золотой ленты с черной эмалью.
Варис накрыл его руку своей.
До посадки еще миним пятнадцать. Может, выпьем чаю? А что у тебя в пакете?
Мне нужна твоя помощь в заговоре, сказал Варис.
Сильверн широко улыбнулся:
О! А там будет место доблести, подвигам, разбитым сердцам и невероятному спасению?
Да, конечно, рассеянно сказал Варис.
К широкой улыбке Сильверна добавились широко раскрытые глаза.
То есть твоя синяя роза не просто дань моде, aiga?
У тебя купе на двоих? И Эдеа с тобой не едет?
Да и, судя по всему, нет.
Варис кивнул.
Что ж, будем брать препятствия по очереди Так. Стой здесь, никуда не уходи, и если я вдруг тебя потеряю, постарайся меня не терять.
Вперед, на штурм вершин, мой капитан.
Варис хотел было отмахнуться, но вовремя вспомнил о пакете с плетениками.
Вот, держи. Он протянул пакет Сильверну, который взял его обеими руками и коротко поклонился.
Варис протолкался через толпу к Лумивесте. Она посмотрела на него.
Миледи, для вас нашлось купе, сказал он и предостерегающе воздел руку. Одноместное, исключительно для вас. В нем вы точно доедете до Скибских Левад, а может, и до конечной станции. Если нет, то даю слово, что вам предоставят транспорт. Это весь ваш багаж?
Она рассмеялась и быстро прикрыла рот ладонью.
Есть еще кофр. Небольшой. В камере хранения.
Тогда нам надо поторапливаться. Пойдемте.
Он взял холщовую сумку с вензелем Айвори и повел Лумивесту к 8-му выходу.
Сильверн, позволь представить тебе леди Лумивесту, коронессу Великого Разбойничьего Кряжа. Ей нужно срочно уехать домой. Миледи, позвольте познакомить вас с палионом Сильверном, арматьером первой статьи, военным советником Брина-Коли. Сильверн, дай мне твои билеты. И вы, миледи, тоже.
Сильверн немедленно протянул Варису конверт. Лумивеста достала свой билет из кармашка кожаного саквояжа.
Опять же, постарайтесь меня не терять, напомнил Варис, опустил на пол холщовую сумку Лумивесты и ушел.
Сильверн и Лумивеста остались на крошечном островке спокойствия среди толпы.
Немного погодя Лумивеста сказала:
Палион и арматьер
Зовите меня Сильверн, миледи коронесса, сказал он.
А вы зовите меня Лумивеста.
Сильверн кивнул:
У Странжа всегда рады новым гостям.
У Стра я Погодите, вы понимаете, что он задумал?
Гм, мне казалось, что да. Вы что, не едете с нами к Странжу?
Лумивеста объяснила, в чем дело.
А, вот теперь понимаю, сказал Сильверн. Давайте-ка мы выпьем чаю, развеемся, и я постараюсь ответить на ваш вопрос.
Мы не потеряем Вариса?
Это с вашим-то охотничьим чутьем и моим ростом?
Откуда вы вскинулась она, но осеклась, поджав губы, а потом негромко добавила: Охотник охотника чует издалека
Ну конечно, сказал Сильверн, словно это было и без того ясно.
Она кивнула и последовала за ним.
Они отошли к чайному ларьку неподалеку и, встав на свободный пятачок у стены, опустили на пол багаж и взяли картонные стаканчики с горячим чаем.
Так вот, сказал Сильверн. У меня двухместное купе и нет спутника. У Вариса одноместное купе. По-моему, он сейчас обменяет наши билеты.
А, понятно, сказала она. И улыбнулась.
Ах, какая улыбка, сказал Сильверн.
Он очень упирал на то, что купе исключительно для меня.
Так оно и будет, сказал Сильверн. А он поедет со мной, в двухместном купе. И ваша улыбка почему-то исчезла.
Но это же вас стеснит.
Нисколько.
А он он любит решать такие затруднения, правда?
Aigashté. Вы очень проницательны.
Это слово на колианском?
Да.
Я никогда не слышала колианского. Брина-Коли для меня край света.
Tré shin ye baród.
И что это означает?
«Я возношу хвалу тому, кого любит мой друг». Колиане не умеют изъясняться абстракциями. К примеру, они не скажут, что вы красавица, а заявят: «Kestine tseyt, knórowa kneyt sha», то есть «Под вашим взглядом соколы начинают прихорашиваться от зависти».
Она рассмеялась, а потом негромко сказала:
По-вашему, я та, кого любит ваш друг?
Я вижу, что он не может этого не желать. Большего я сказать не могу. Сильверн поднял руку и показал свое кольцо.
Это вы консейль.
Да. Вот, взгляните. Он раскрыл ладонь.
Плетеное кольцо состояло из пересекающихся кругов и прямых линий.
Это мечи и щиты, сказала она.
Верно. А еще это колеса движителей и тягловые дышла. Эдеа, мой консейль, служит железным путям.
Эдеа, повторила Лумивеста.
Это слово означало и «сюрприз», и «чудо».
Она всмотрелась в кольцо.
Да, сейчас я вижу и то, и другое. Это сделано по вашему эскизу, или хм Эдеа
Эдеа женщина. Эскиз придумал Варис. Эти кольца его подарок.
Лумивеста отпила чаю.
Жаль, что мы с ним не были знакомы раньше, с заметной горечью произнесла она.
Она рассказала Сильверну о своей петиции и об ошибках, допущенных при обращении в парламент.
Люди решают проблемы сообразно своей природе. Вот, к примеру, если бы Варис был другим по природе, то добился бы, чтобы к составу прицепили еще один вагон, специально для нас.
А это вообще можно?
Для него можно.
Скажите пожалуйста, перитепалион
Сильверн укоризненно покачал пальцем над паром, поднимавшимся из стаканчика.
Лумивеста кивнула.
Сильверн, а он вообще кто?
Тот, кто сделает Лескорию лучше, если найдет для этого время. Мой сдержанный, но очень хороший друг. Думаю ли я, что он вас любит, Лумивеста? Спросите лучше, думаю ли я, что вы любите его. Но спрашивайте скорее. Он возвращается.
Варис вручил Лумивесте и Сильверну конверты с билетами.
Ваш билет до станции Скибские Левады, сказал он. Первый спальный вагон, первое купе. Ваш кофр туда уже загрузили. А ты, дружище, поедешь в компании со мной и моим багажом.
Я рад и тому, и другому, странно невыразительным голосом сказал Сильверн. Варис, хочешь чаю?
Дай-ка я сам куплю на дорожку. Он указал на пакет поверх ковровой сумки Сильверна. А это вот как раз нам к чаю. Ну что, пора и на поезд.
Они встали в очередь у выхода к платформам, предъявили билеты контролеру и вышли на перрон. Под тройчатыми стеклянными сводами крыши сквозь неумолчный гул железа резко и глухо звучало эхо голосов и шагов. Слева, на 15-й платформе, стояла открытая вагонетка с ресторанной провизией. В ближнем конце поезда на 16-й платформе последним был салон с застекленными стенками и крышей, за ним спальный вагон, выкрашенный в темно-бордовые ливрейные цвета Западных железных путей, с золочеными завитками вокруг окон; путейное полотно было проложено ниже уровня бетонной платформы, поэтому вагонные колеса были едва видны.
В дальнем конце спального вагона, у сцепки, женщина в мундире с медными пуговицами проверяла какой-то механизм, установленный на предыдущем вагоне. Варис остановился и пристально посмотрел на нее.
В чем дело? спросила его Лумивеста.
Прошу прощения, мне на миг почудилось, что это Эдеа, пояснил он.
Да, похожа, сказал Сильверн. Но меня так легко не проведешь.
Вы же говорили, что ваша же ваш консейль служит железным путям, сказала Лумивеста.
Ну, она не станционная смотрительница, сказал Варис.
Не совсем, добавил Сильверн.
Другого объяснения Лумивеста не получила.
А вот и наш вагон, сказал Варис. А ваш, миледи, ближе к движителю. Еще дальше вагон-ресторан. И салон в самом конце. Давайте там и встретимся после того, как у нас проверят билеты.
Хорошо, сказала Лумивеста.
Варис и Сильверн вошли в вагон, свернули в узкий коридор налево и остановились примерно в середине. Сильверн открыл дверь и включил электрический свет.
Купе было два шага шириной и втрое больше в длину. Тут стояли два кресла, широкая кровать у противоположной стены, а у входа туалетная кабинка и ниша со столом. Свет ламп на потолке рассеивался колпаком из рифленого матового стекла.
У внешней стенки купе стояла дорожная сумка Сильверна, а рядом с ним складной письменный столик Вариса и старый кожаный саквояж-линкмен. Варис наклонился проверить багаж и посмотрел на ковер с узором из мельтешащих разноцветных точек.
Помнится, Эдее не нравилось это ковровое покрытие.
Было дело. Обронишь что-нибудь поменьше сапога, в жизни не найдешь. Но пассажиры не любят однотонных ковров. За свои деньги им хочется роскоши.
А эти ковры выглядят очень дорого, рассеянно заметил Варис.
Спроси Эдею, сколько они стоят.
Гм. У Извора в библиотеке полки ломятся от каталогов с образцами товаров, которые присылают производители в палате лордов никто не знает, сколько стоит ковровое покрытие или ламповый фитиль. А когда у них спрашивают, то они советуют поинтересоваться в палате общин. И считают это замечательной шуткой.
Да уж, сказал Сильверн.
Лейва помнишь нашу коридорную с третьего этажа? Она родом с востока.
Помню.
Так вот, с разрешения Извора Лейва проводит у него в библиотеке все свободное время и зачитывается этими каталогами, как сказками.
Как магия направляет душу вздохнул Сильверн, подавив смешок, и сел на край кровати. Три человека, и два купе на троих. Магия направляет душу.
Я пригласил Извора, но он отказался. По-твоему, будь у меня сила, я бы ей воспользовался?
Ты по-прежнему отрицаешь свой талант.
Какой талант? Заставлять женщин опаздывать на поезд?
Гм, о таком я не задумывался. Но теперь, раз уж ты это упомянул Сильверн согнул пальцы правой руки и сосредоточился. В глазах полыхнули голубые молнии, руку пронзил поток света. На ладони возник кинжал с простой квадратной рукоятью и кургузым треугольным клинком, словно бы выточенный из синеватой стали.
Клинок маловат, скептически заметил Варис.
Я не собираюсь никого убивать. Сильверн разжал пальцы, склонил голову набок, и кинжал рассыпался сполохами света, которые превратились сначала в искры, потом в воздушную рябь, а потом исчезли без следа. Талант, hazhna. В сравнении с тем, о чем ты говоришь, это ничего не значит.
Варис сел в кресло у окна и посмотрел за стекло. Соседняя колея пустовала. На перроне у 9-го выхода пассажиры садились на другой поезд, с темно-зелеными вагонами Северных железных путей. Среди людей на платформе Варис заметил знакомую фигуру Чеглока и мысленно пожелал ему приятно провести время на севере.
Вагон качнулся, послышался пронзительный скрежет, и поезд Вариса тронулся. Варис посмотрел на часы: стрелка коснулась трех. Сильверн растянулся на кровати и, судя по всему, задремал.
Они выехали из-под крыши Гранд-вокзала на дневной свет. Колеса стучали и подскакивали на стрелках сложных соединениях рельсовых путей. Стрелочники в ярко-красных мундирах быстро, но без суеты переходили от одного стрелочного рычага к другому, переводя остряки подвижные участки рельсов.
Поезд прошел под одной железной аркой, увешанной сигнальными фонарями, потом под другой, выехал на магистральную колею и прибавил скорость. За окном мелькали кварталы, где жили горожане средней руки; сады и дворики, развешанное для просушки белье, кусты роз, играющие дети; между домами раскинулся парк, на футбольном поле шел матч и все это довольно далеко от железных путей, за полосой травы и гравия, за стенами и оградами, за узкими улочками.
Потом дома приблизились к колее. Поезд шел через Мидлингтон, окраину на северо-западе столицы, населенную рабочим людом. Здесь не было ни дворов, ни парков, а вывешивать белье на просушку в клубах движительного дыма было бы чистым безумием. Дети играли и тут, на склоне путейной насыпи; они мелькали смутными пятнышками, но, если приглядеться, можно было различить чумазые кривляющиеся мордашки. Поезд прибавил ходу.
В задних стенах домов из камня или из черного кирпича виднелись кривые деревянные и чугунные лесенки и маленькие окошки. Казалось, дома клонятся то к поезду, то от поезда, a там и сям в просветах между стенами мелькали новые стены; на извилистых улицах Мидлингтона, проложенных еще в Среднецарствие, заплутали бы любые враги будь то чужеземные захватчики или местные бунтовщики, осмелившиеся напасть на столицу.
Стальная стрела поезда насквозь пронзала и мидлингтонские арки, и мидлингтонские ветра. Один жилой квартал стоял вплотную к путейному полотну, и проносящиеся движители окутывали дома клубами дыма и осыпали золой. Владельцы этих домов заверяли палату общин, что жить там ничем не хуже, чем рядом с кузней или над дубильной мастерской, и что люди долгие годы обитали в таких условиях задолго до строительства железных путей. Вдобавок такого положения дел никто не скрывал, о нем говорило название жилого квартала Зольник, и арендная плата там была невысока. Жить в Зольнике никого силой не заставляли, и если бы люди не селились там по своей воле, то дома давно уже снесли бы, чтоб не тратиться на их содержание.