Возможно, сказал Варис. Но, как вы вчера заметили, нам предстоит долгий путь. Сейчас у меня нет времени об этом задумываться.
А когда время появится, вы все равно об этом не задумаетесь. У вас такой недостаток, Варис. Вы не эгоистичны, вам совершенно неведома алчность, но вы не способны делиться.
Что ж
Нет, вы не понимаете. Вы вложили свою репутацию, состояние и силы в проект, который вам не принадлежит. Он умолк, посмотрел на Вариса и негромко добавил: Вот в чем проблема. Любой другой даже обычный клерк, и, уж конечно, лорд-землевладелец давным-давно обозвал бы меня неблагодарной сволочью, если не вслух, то взглядом или мысленно. А вы всем довольны.
Вы хотите, чтобы я был недоволен?
Так было бы проще. И нет, я вовсе не об этом. Я пытаюсь объяснить, что в один прекрасный день вы, как сейчас я, увидите, что дело всей вашей жизни вот-вот завершится успехом и перед вами человек, который помог вам этого достичь. А поскольку Богиня никогда не повторяется в своих творениях, этот человек в отличие от вас захочет разделить с вами заслуженную славу. Но вы этого не допустите.
Наступило молчание. Варис понимал, что, рассуждая логически, следует спросить Извора, за гипотетическое будущее Вариса он тревожится или за свое. К счастью, Извор тоже это понимал, и оба они знали ответ (какой уж есть), поэтому никаких затруднений в разговоре не возникло.
Варис опять попытался пошутить, но без особого успеха:
Кстати, о великом деле моей жизни вы не боитесь, что это будет война с Ферангардом?
Нет, сказал Извор. Вы же не безумец. В вас бушует ярость, но вы скрываете ее от всех, даже от себя. Вы рассудительны, спокойны и очень мудры, несмотря на ваши годы. Я слышал ваши рассказы о кавалерийских атаках в чужих краях вы хорошо представляете себе, что такое современная война. Вы ее не начнете.
Оба они, как торговцы, жили маржой, в границах между тем, что люди говорят о своих намерениях, и тем, что эти люди делают. И со временем, как и торговцы, Извор и Варис утратили способность рассматривать что бы то ни было, не учитывая этих границ.
Оба они так хорошо понимали друг друга, что следующее заявление Извора потрясло Вариса до глубины души.
Не надо так, Варис, сдавленно сказал Извор, будто исходил кровью. Негоже нам с вами расставаться на такой ноте.
На полминимы Варис утратил дар речи.
Я просто уезжаю к Странжу на праздники, наконец сказал он. Через два меркленя вернусь. А у Странжа есть магнограф, вы же знаете.
Конечно, знаю.
Извор, наступает Равноденствие. Сходите в театр или на концерт или приезжайте к Странжу. Вы с ним когда виделись?
Очень давно, сказал Извор; в его голосе звучало облегчение. Прошу вас, передайте Странжу, что я скоро приеду. Но не сейчас. Он посмотрел вверх, будто вглядывался в развеивающуюся дымку. Пожалуй, к Равноденствию. Так что пусть готовит игральные карты и прячет золото под замок.
Я так и передам. Он обрадуется.
И я тоже. Что ж, пойдемте, пообедаем. А потом вам пора на поезд.
Глава 2
Дорога и небосвод
Извор с Варисом вышли из здания парламента и пересекли парк Королей Кларити. Извор шагал энергично, приподнимал цилиндр, раскланиваясь со знакомыми и незнакомыми, а потом бросил серебряный талер бродячей циркачке, которая ловко поймала монетку, подкинула ее в воздух вместе с тряпичными мячиками и монетка исчезла из виду.
Мне очень приятно, что у вас хорошее настроение, сказал Варис.
Всегда приятно быть в хорошем настроении, ответил Извор. И приятно на несколько дней выбраться из этой законодательной мясорубки. Он посмотрел на Вариса. И приятно слышать, что вы выражаете свое удовольствие.
Он резко отвернулся, встал на мраморный бордюр у фонтана, прошел по нему чуть больше половины, аккуратно переставляя ноги, потом грузно спрыгнул и застонал. Варис быстрым шагом подошел к нему.
Спасибо, досточтимый господин, сказал Извор, но родители не велят мне разговаривать с незнакомцами, особенно у административных зданий. Он посмотрел куда-то вдаль, за спину Вариса. Хотя если вы согласитесь провести меня вон туда, я не откажусь.
Варис обернулся. Посреди парка человек десять окружили чудесника. Над его головой парили яркие шелковые шарфы, а в воздухе мелькали сверкающие стекляшки и кусочки металла. Самого чудесника было почти не разглядеть под длинным одеянием темного бархата, расшитого золотистыми небесными символами. На юге такие одеяния именовали пафосно и зловеще Звездная Мантия, Покров Ночи и тому подобное, а среди чудесников они были известны под названием Черный Балахон; наряд позволял сливаться с тенями, особенно если поблизости шныряли приставы.
Я хочу посмотреть на мираклиста, детским голоском пропищал Извор. Один достал у меня из носа монетку, а из уха зеленый мраморный шарик, очень красивый. Он обиженно выпятил губы. Только не говорите мне, что это просто фокус.
Куда мы пойдем обедать? невозмутимо спросил Варис. Не хочется опаздывать на поезд.
Извор коснулся его руки.
Да-да, конечно, сказал он своим нормальным тоном. Вот сюда. Мы там уже были.
Они направились на восток.
По Жаворонковой улице, у восточной оконечности парка, образовался затор столичные жители выезжали на отдых. Варис и Извор пробирались между упряжками и каретами на высоких колесах. Из телеги с грузом, уложенным на лед, капала талая вода. В дилижансе, обвешанном багажом, бурно возмущались пассажиры. Кучер на козлах, намотав вожжи на руку, сосредоточенно перелистывал Книгу-колоду.
Варис догадывался, где их ждет обед. Они свернули на узкую улицу, мрачную и зловещую, и подошли к зданию на углу какого-то подозрительного проулка. Дверь была распахнута. Над входом висела газовая лампа под колпаком дутого стекла, сизо-синего, как зимнее небо. За широким окном, расписанным золотыми завитками, виднелись расплывчатые огоньки.
Сняв цилиндр, Извор переступил порог. Варис шагнул следом.
Внутри было сумрачно, высокий потолок скрывался в темноте; настольные лампы витражного стекла расплескивали лужицы света по дамастовым скатертям. Неподвижный прогретый воздух пах чаем и корицей. Длинную часть Г-образного помещения заполняли столики и стулья, а в короткой находились застекленный прилавок с пирожными и дверь в кухню.
Худощавый человек, немного выше Вариса, вышел из-за резной деревянной ширмы. На нем были белая сорочка и перепачканный белый фартух.
Извор, рад вас видеть. И вас, Варис. Надеюсь, вы пришли пообедать?
Добрый день, Клест, сказал Извор. Да, мы пообедаем. Меню не надо. Удивите нас чем-нибудь.
Садитесь, я все устрою. Клест радушно развел руки, поклонился и ушел на кухню. Его светлые волосы были связаны в длинный, почти до пояса, хвост, забранный в сеточку и перевитый белой лентой.
Из десяти столиков были заняты два; за одним сидела пара, за другим трое. Один из посетителей взглянул на Извора с Варисом и улыбнулся, остальные не обращали на них внимания. Извор направился к столику у прилавка с пирожными; Варис переставил стул к стене и уселся лицом ко входу.
В центре столика стояла высокая узкая ваза с четырьмя синими розами. Варис сдвинул ее в угол.
Места же хватает, сказал Извор. Или это символический жест?
Мне очень неромантично прискучили бессмысленные романтические символы, вздохнул Варис.
Синие розы очень редкие и нежные цветы.
Редкость понятие относительное, а нежность зависит от ситуации. На севере они растут и увядают с безумным упрямством. Крестьяне считают их сорняками, но не выпалывают, а с радостью продают южанам. За большие деньги.
Вы давно были на севере, Варис? В смысле в Корварисе?
Лет шесть назад. Нет, семь. Сразу после того, как приняли закон о мостах и дорогах. Помните, вы сказали, что мне лучше на время покинуть столицу? Вот тогда я и решил навестить фамильный мавзолей.
Я думал, вы съездите к Странжу.
Я слишком ценю его радушие и не хочу им злоупотреблять.
Извор укоризненно посмотрел на него, но промолчал.
К тому же туда могла приехать Агата. А я был не в том состоянии, чтобы с ней встречаться.
А вот теперь мне кажется, очень тихо произнес Извор, что вы действительно не цените радушие Странжа, если считаете, что он не сумел бы все уладить.
Простите меня, пожалуйста.
Извор покачал головой и так же тихо продолжил:
Я не имею права просить вас не упоминать о ней. Больше всего мне жаль, что я причинил ей такое горе.
В горе Агаты нет ни злобы, ни обиды, а ваши сожаления огорчат ее еще больше.
Вы сейчас говорите как северянин, сказал Извор. Это оттого, что я напомнил вам о Севере, или по какой-то другой причине?
Клест вышел из кухни и поставил на стол две тарелки под стеклянными колпаками и корзинку хлеба.
По-моему, вам понравится. Только дайте мне слово, милорд Извор, что вы сперва попробуете, а потом посолите, а вы, милорд Варис, будете есть с чувством, с толком и с расстановкой, а не просто заглатывать пищу.
Оба согласились, и Клест снял с тарелок запотевшие стеклянные колпаки.
Чай сейчас будет, сказал он и снова ушел на кухню.
Извор проводил его долгим взглядом.
Варису досталась красная рыба, нарезанная тонкими ломтиками, обжаренная на гриле, приправленная пряными травами и выложенная на тончайшую вермишель в сливочном соусе. На тарелке Извора были омлет и куриное филе, почти такое же красное, как рыба, от запаха острого перца у Вариса защекотало в носу. Извор отрезал кусок курицы и отправил его в рот. На лбу Извора тут же выступила испарина. Он улыбнулся.
А копченую рыбу вы не любите, съязвил Варис.
Я люблю острое, а не соленое. Ох! Извор взял бокал воды, осушил его на треть и заел ломтиком свежайшего хлеба с сыром и зеленью.
Клест принес чай и большой хрустальный графин с водой.
Ну как?
Про соль это вы напрасно, Клест, сказал Извор.
Ничего подобного.
Вы правы. Восхитительное блюдо.
Клест кивнул и вопросительно посмотрел на Вариса.
Очень вкусно, спасибо, Клест. А разве уже начался сезон красной рыбы?
Вы же знаете, до него еще несколько недель. Эту доставили алинсейские моряки на корабле с паровым двигателем. Он обогнал весь торговый флот. Ну что, я сообщил вам что-то новенькое?
Да, спасибо, сказал Варис.
Клест поклонился и снова ушел на кухню.
Извор изящно взял столовые приборы, легонько коснулся омлета зубцами вилки. Брови его удивленно изогнулись, а усы подрагивали, как у любопытного кролика.
Нет уж, Извор, я не собираюсь вступать с вами в дискуссию о достоинствах кораблей, оснащенных паровыми двигателями. Парламент распущен на каникулы, сказал Варис.
Извор облегченно вздохнул и вернулся к еде.
У входа послышался какой-то шум. Варис посмотрел на дверь. Невысокий толстяк с прижатой к груди коричневой кожаной папкой быстро оглядел ресторан и нерешительно направился к Извору.
Милорд главный парламентарий! Спасибо Лейве, она подсказала, где вас искать.
Вы нас нашли, Чеглок.
Чеглок, пухлый коротышка, был сложен очень непропорционально: голова и руки словно бы принадлежали человеку намного крупнее, а ноги казались плохо приспособленными для ходьбы.
Он был депутатом палаты общин от Пихтона, довольно скромного городка в коронате Чернодол, граничащего на юго-востоке с Корварисом, владениями Вариса.
Прошу прощения, милорд корон
Ничего страшного, досточтимый депутат, сказал Извор. Не хотите составить нам компанию?
Красная рыба сегодня очень вкусная, сказал Варис, подтверждая приглашение.
Ой, нет-нет, я не могу. Я на праздники еду домой, мой поезд отходит в двенадцать миним четвертого Дело в том, что мне только что доставили сведения с угольной биржи для Баклера, Туроскока и Громса, цены упали
Спасибо, Чеглок, сказал Извор.
Словно бы не слыша, Чеглок положил папку на стол и раскрыл ее.
Вот здесь, в таблице на странице восемь, строки с шестнадцатой по сороковую, указывают на серьезную
Я обязательно ознакомлюсь с этими данными в помещении, где больше света и удобнее читать.
До Чеглока наконец-то дошло.
Ах да, конечно. Он закрыл папку и заявил так громко, что Клест выглянул из кухни: Там цифры говорят сами за себя.
Он обменялся рукопожатием с Извором, поклонился Варису, купил у Клеста пакет пончиков и вышел из ресторана. Варис посмотрел в окно и увидел, что Чеглок вытащил из пакета горячий пончик, с наслаждением вгрызся в него и зашагал дальше.
Извор неторопливо положил папку на пол и удовлетворенно откинулся на спинку стула.
В чем дело? спросил Варис.
Всякий раз при встрече с этим милым коротышкой у вас делается такое лицо, будто вы хотите схватиться за оружие.
Неужели это так заметно?
Значит, вы ему не доверяете?
Мои предки приложили много усилий, чтобы завоевать его предков или убить их всех и отобрать все, что выпало у них из рук. На севере кровь размывает время, Извор.
Мне так нравится ваше северное наречие звучит ласково, а нрав у людей суровый.
С нарочито северным выговором Варис произнес:
Егда пригубишь кровь, пей, дондеже осушишь чашу до дна, а не то обратится в яд.
Кверцийский, сказал Извор. В речи северян и западинов больше всего сохранились следы кверцийского. У южан было больше связей с внешним миром из-за выхода к океану, и язык местных жителей смешивался с другими наречиями. А восточные области Блистательная империя никогда не контролировала.
Сильверн рассказывал мне про надгробия. «Под этой памятной плитой лежат лучшие воины Семнадцатого легиона. Пусть камень станет их проклятием для этих каменных людей». На Востоке могильные плиты не разрушают.
В гневе вы уподобляетесь государственному мужу, Варис.
Разве я гневаюсь?
Чем больше северянина обуревают чувства, тем тише он говорит. А вы теперь почти шепчете. Я понимаю, что вы хотели присутствовать на сегодняшнем заседании, но, поверьте, там ничего особенного не произошло. Правда, некоторые лорды чародейские сверкали глазами, узнав, с кем позавчера кутили их ученики. Ничего страшного, после парламентских каникул они об этом забудут.
Или наоборот, прибавят к прошлым обидам.
Что ж, понятно, почему вы не доверяете Чеглоку.
Я ему доверяю. И считаю, что за его несуразной внешностью скрываются большие способности.
Извор съел еще ломтик обжигающе пряной курятины и, заливая пожар, сделал глоток чаю.
Будьте добры, дайте мне оценку Чеглока. В общем, как человека. Почему он здесь, в столице, а не управляет шахтой или фабрикой?
Потому что его семейство не занимается обычной торговлей, сказал Варис. Таких на Севере много: первенец не оправдал надежд, обделен талантом чародейства, а церковь так привередлива, что в общем, ему подыскали пост в парламенте.
По-вашему, он принес бы больше пользы в другом месте?
Конечно.
В каком университете?
В Чернодольском.
Извор рассмеялся:
А Фирна, эта пустышка? Безусловно, она лучше корона Перната, которому место в парламенте принадлежит по праву рождения. Он отправил Фирну в столицу, а сам прохлаждается в своих владениях, где местные жители прячут от него малолетних дочерей продолжил Варис.
Извор медленно повернул голову и окинул взглядом посетителей. Таким образом он не только проверял, не проявляет ли кто-нибудь интереса к их разговору, но без слов просил Вариса выбирать выражения. Однако никто не обращал на них внимания, а все, что говорилось, секретом ни для кого не было.
В любом случае это ничего не изменит. Какая жалость!
Возможно, после моего ухода делом вашей жизни должно стать как раз вот это выборы коронов по заслугам, сказал Извор.
На этом спор завершился, и оба снова принялись за еду, пока не остыло.