Бегство Исидора стало хорошим основанием для лишения его сана митрополита, и он даже был объявлен еретиком. После вступления Константинопольского патриарха в церковную унию русская церковь во главе с великим князем заняла позицию отторжения от Византийской церкви.
В феврале 1446 г. Дмитрий Шемяка занял Москву. Василия ослепили и отправили в Углич. Свержение произошло лишь вследствие того, что у народа было слишком много к Василию Васильевичу претензий. Чтобы иметь со стороны церкви поддержку Шемяка пригласил русского епископа Иону исполнять обязанности митрополита. Вскоре Иона отправился за детьми Василия, скрывающихся от Шемяки в Муроме (Иона формально оставался Рязанским епископом, а Муром входил в состав Рязанской епархии) и отправил их к родителям в Углич, под общий надзор. Осенью 1446 г. Шемяка собрал собор епископов и архиепископов и игуменов, где проводил кандидатуру Ионы в качестве «исполняющегося обязанности» митрополита, но получить абсолютную поддержку церкви ему не удалось. После собора Шемяка освободил Василия Васильевича из заточения, вокруг которого сплотились все московские верхи. В декабре 1446 г. Москва была захвачена приверженцами Василия, а в феврале 1447 г. в нее въехал и сам Московский князь. Еще несколько лет Шемяка будет пытаться организовать северные районы Руси против Василия II, но чаще всего ему придется бегать, пока в 1453 г. в Новгороде его не настигнет приготовленная в Москве отрава.
15 декабря 1448 г. на соборе епископов Иона, по настоянию Василия II, был, наконец, утвержден Московским митрополитом уже не спрашивая разрешения у Константинопольского патриарха. Это положение было подтверждено шестью епископами: Ефремом Ростовским, Варлаамом Коломенским, Питиримом Пермским, Авраамом Суздальским присутствующие при посвящении. Новгородский архиепископ Евфимий и епископ Тверской прислали свои грамоты о согласии.
С этого момента, учитывая взятие Константинополя Турцией 29 мая 1453 г. все митрополиты русской церкви ставятся епископами русских епархий, теперь русская церковь становится автокефальной.
Е. Голубинский пишет: «В человеческой истории, как известно, очень не мало совершенно неожиданного. Флорентийская уния имеет весьма неожиданное и в тоже время весьма важное значение в истории русской церкви: от нея видеть свое начало новое мнение Русских о православии Греков, мнение столько же с первого взгляда невероятное, сколько невероятно то, что именно от нея ведет начало. Греческие архиереи, присутствовавшие на Флорентийском соборе [в связи с политической обстановкой, т.е. напора турок], имели слабость предать православие латинянам, но наибольшая часть их тотчас же после возвращения с собора искренним образом в этом раскаялась Никому, кто хоть сколько нибудь знает, как принята было уния Греками, не придет в голову подумать, чтобы она повредила у Греков чистота православия (ибо в действительности, вовсе не быв ими принимаема, она напротив решительным образом укрепила их в преданности православия), и однако у нас вскоре после Флорентийскаго собора было провозглашено, будто уния повредила у Греков чистоту православия, так что будто бы оттоле истинное чистое православие осталось у нас одних Русских, каков взгляд на поврежденность православия у Греков, впервые высказанный после Флорентийскаго собора, был сохраняем нашими предками вплоть до патр. Никона Эта уния случайным образом явилось для Русских таким образом, на которое они могли указывать и ссылаться, как на причину
1
2
Поскольку греки, по мысли русских, отступили от истинности, то логически назревало желание прекратить духовное рукоположение от Константинопольского патриарха-униата. Этому способствовало занятие императорского престола в начале 1449 г. Константина XI, который тотчас объявил себя, вопреки брату, сторонником православия и противником унии, и факт взятия Константинополя турками в мае 1453 г. «Но будучи противником унии у себя дома, император, очевидно, не мог требовать ответа у Русских: как смели они поставить себе православнаго митрополита без спроса патриарха-униата. Когда император наконец формальным образом возстановил в Константинополе православие и низложил патриарха-униата, Русские не только не боялись более запроса, но сами решились известить императора о совершонном ими самовольном поставлении митрополита и просить у него извинения в своем деянии»50. Но это послание, написанное в июле 1452 г., так и не было отправлено. В 1453 г. Константин, в борьбе с турками, не надеясь ни от кого получить помощь, кроме папы, возобновил переговоры об унии, которые были начаты еще в 1452 г. Конечно, на Руси это обстоятельство стало сразу известным. Поэтому было нелепо отправлять это послание, как и опасаться, что из Константинополя придет запрос относительно их самовольного поступка, поскольку император, первоначально объявивший себя против унии, как мог спрашивать с русских за то, что они были ее противниками, что, собственно, и привело к самостановлению.
«Как бы то ни было, резюмирует Голубинский, дали или не дали патриархи свое формальное дозволение Русским на то, чтобы ставить им своих митрополитов в самой Москве, но во всяком случае положительного известно, что они не препятствовали открытым образом против самого становления. Следовательно, если они не давали на него формальнаго дозволения, то с охотой или неохотой допустили и признали его как факт»51.
Взятие Константинополя турками добавило русской стороне более весомое объяснение независимости своих митрополитов от патриархов, причем, несмотря на то, что последние снова начали быть строго православными. Как император был мирским главою патриарха Константинопольского, утверждал его в звании и возлагал на него инсигнии, так тем же стал по отношению к нему и султан, вследствие чего патриарх превратился в раба христоненавистного бусурмана: не могли русские допустить, чтобы их митрополит получал посвящение от раба бусурмана чтобы бусурманская скверна, которую султан сообщал своими руками патриарху, переходила на русского митрополита, а через него и на весь русский люд.
Заступив на митрополичью кафедру первое, что сделал Иона, это канонизация первого митрополита в Московской Руси Алексея, тем обозначив свои позиции освещения истории Московского княжества. При Ионе произошло полное разъединение Русской церкви на Московскую и Киевскую. Скончался Иона в марте 1461 г., на соборе 1547 г. он был канонизирован.
После того, как Константинопольским патриархом стал Григорий III Мамма сторонник унии и проживающий в Риме, Рим в лице православного Византийского патриарха стал вести активную деятельность по увеличению своей духовной паствы. В 1458 г. патриарх Григорий поставил митрополитом Литовско-Галицким сторонника унии Григория, болгарина, числившегося тогда игуменом Константинопольского монастыря святого Димитрия. С этого момента русская церковь на западе России разделяется на несколько отдельных самостоятельных церквей. Григорий пытался утвердить в своей митрополии унию и стал притеснять православное духовенство. Киевская же митрополия старалась найти себе опору внешне, но больше связывала себя не с заинтересованным в ней Московским государством, а с Константинопольскими патриархами, которых самих следовало уже защищать от турок. Так, Киевских митрополитов принято было ставить не иначе, как с благословения патриарха. Но, в общем своем ходе, внутреннее управление митрополии в Литве, как и в Москве велось независимо от патриарха. Патриарх, каким бы не был, уже не в состоянии был существенно что-либо изменить.
Все митрополиты жили обыкновенно в Новгородке Литовском, по временам ездили в другие города, чаще в Вильну, как в столицу, но Киева не посещали более 150 лет (до конца XVI в. Только Макарий в 1497 г. отправился в Киев, чтобы разобраться в тамошних делах, но в Мозырском уезде Минской губернии был убит крымскими татарами). Церковью в Галиции Киевский митрополит управлял через наместников, называющихся справцами. Справец ведал округом Галича. Проживал он в имении за городом. При существовании там церкви жило высшее духовенство (крылос). Соборная церковь именовалась крылошанскою, а село Крылосом.
В целом существование православной церкви на западе притеснялось. В 1509 г. король Сигизмунд I дал латинскому Львовскому архиепископу права назначать справца, как он выразился в грамоте: «по долгу христианскаго государя, чтобы схизматики в Галиции удобнее могли быть привлекаемы к истинной вере»52. Произошло это когда Киевские митрополиты стали именоваться и Галицкими. Права православия стеснены были до крайности. Их свидетельства не признавались магистратом, они вносили десятину в пользу латинских приходов, магистрат назначал православных священников, вносилась поголовная подать «за схиму». Теперь для поддержания себя и своей веры западные православные стали объединяться в братства.
ИВАН III ВАСИЛЬЕВИЧ, ПОХОДЫ НА КАЗАНЬ, ПРИСОЕДИНЕНИЕ РУССКИХ ГОРОДОВ, ОРДА, СТОЯНИЕ НА УГРЕ, «МОСКВА ТРЕТИЙ РИМ», ДВУГЛАВЫЙ ОРЕЛ
Василий II еще в 1449 г. объявил наследником престола своего старшего сына Ивана (д. р. 22 января 1440 г.) Желая приобщить его к государственному управлению, в котором военное дело стояло на первом месте, уже в январе 1452 г. Иван возглавляет походы против Дмитрия Шемяки. Женитьба наследника на Тверской княжне Марии Борисовне, 4 июля 1452 г., несмотря на юный возраст, означало признание его совершеннолетия.
Иван Васильевич уже в детстве был свидетелем княжеской междоусобицы. На его глазах произошло свержение отца Дмитрием Шемякой и Иваном Можайским. В дальнейшем, усваивая в качестве соправителя опыт своего отца, Иван Васильевич приобрел такие черты характера, благодаря которым сформировалась его «холодная жестокость», отмеченная впоследствии декабристом Н. М. Муравьевым. Иван был свидетелем как в 1456 г. Василий Темный арестовал в Москве своего троюродного брата серпуховского князя Василия Ярославовича, не остановившись перед нарушением данного серпуховскому князю «крестного целования». Василий Ярославович поддерживал великого князя Московского в его борьбе с Дмитрием Шемякой, но политический расчет оказался сильнее памяти о былых заслугах: владения Василия Ярославовича располагались вблизи литовского рубежа, с которым в случае чего могло произойти их совместное объединение. А весной 1462 г. в Москве был раскрыт заговор некоторых детей боярских и дворян с целью освобождения Василия Ярославовича. Заговорщики были казнены, несмотря на Великий пост. «Множество же народа, видяще сиа, от боляр и от купец великих, и от священиков и от простых людей, во мнозе быша ужасе и удивлении, и жалостно ирение, яко всех убо очеса бяху слез исполнеши, яко николиже тиковая не слышаша, ниже видеша в Русских князех бываемо, понеже бо и недостоин бяше православному великому осподарю, по всеи подсолнечнои сущю, и такими казьми казнити, и кровь проливати во святыи великии пост»53.
Процесс становления единовластия был растянут на многие поколения, и Василий Темный, стремясь укрепить положение на престоле своего сына и наследника, в то же время не мог игнорировать старинного традиционного воззрения на свое княжение как на вотчину имущество, подлежащее разделу между сыновьями. Поэтому в своей духовной (завещании) он предусмотрел выделение уделов для других своих сыновей Юрия, Андрея Большого, Бориса и Андрея Меньшого, а также по обычаю для своей жены Марии Ярославны. Но в то же время Василий Темный продолжал общую тенденцию, которая наблюдается при сопоставлении великокняжеских завещаний XIV XV вв. Так, если Иван Калита оставил своим сыновьям примерно равное наследство, а Дмитрий Донской отдал старшему из пяти сыновей Василию треть владений, то Василий Темный завещал Ивану Васильевичу 16 крупных городов, тогда как четырем его братьям вместе 12, что должно было послужить серьезной гарантией от новых усобиц. Таким образом, к концу правления Василия II были созданы важные предпосылки для преодоления удельной раздробленности и создания единого государства.
Вокняжение Ивана III произошло 28 марта 1462 г., к этому моменту ему исполнилось 22 года, он был женат и имел 4-летнего наследника. Несмотря на то, что летописи не говорят о получении Иваном ярлыка на великое княжение, но осторожный Московский князь вряд ли стал нарушать традицию и, скорее всего, принял ярлык из рук ханского посла, оставался его улусником и данником.
Начало княжения Ивана III ознаменовалось выпуском золотых монет, на которых были отчеканены имена великого князя Московского и его сына, наследника престола Ивана Молодого. Выпуск монет продолжался недолго, и был прекращен спустя непродолжительное время.
Историк Н. И. Костомаров характеризует Ивана Васильевича следующим образом: «Иван был человек крутого нрава, холодный, разсудительный, с черствым сердцем, властолюбивый, неуклонный в преследовании избранной цели, скрытный, чрезвычайно осторожный; во всех его действиях видна постепенность, даже медлительность; он не отличался ни отвагою, ни храбростью, зато умел превосходно пользоваться обстоятельствами; он никогда не увлекался, зато поступал решительно, когда видел, что дело созрело до того, что успех несомненен. Забирание земель и возможно-прочное присоединение их к Московскому государству было заветною целью политической деятельности, следуя в этом деле за своими прародителями, он превзошел всех их и оставил пример подражания потомкам на долгие времена. Рядом с расширением государства Иван хотел дать этому государству строго самодержавный строй, подавить в нем древние признаки земской раздельности и свободы, как политической, так и частной, поставить власть монарха единым самостоятельным двигателем всех сил государства и обратить всех подвластных в рабов своих, начиная о т близких родственников до последнего земледельца. И в этом Иван Васильевич положил твердыя основы; его приемникам оставалось дополнять и вести далее его дело»54.
Вступив на престол, одной из особых забот Ивана было отношение с Казанским ханством, которое препятствовало волжской торговле, грабило приграничные волжские города. В 1467 г. Иван решил выступить против Казани. Но татары, узнав об этом, заранее приготовились к бою. Русское войско не стало давать сражение и вернулось ни с чем. Через несколько месяцев была предпринята другая попытка вторгнуться в Казанские земли. Воины дошли почти до самой Казани, нагнали страх на местное население и возвратились с добычей. В 1468 г. и в 1469 г. Иван предпринял попытки нанести удар по Казани. В 1469 г. большая рать сосредоточилась в Нижнем Новгороде, откуда двинулась по реке на Казань. Приплыв на судах к татарской столице, русские воины ударили по посаду и под звуки труб к утру ворвались в город и сожгли его. Но татары быстро опомнились и дали бой. Победителя не оказалось, Ивана III приказал войскам возвращаться в Москву. Осенью того же года вновь бы предпринят пятый по счету поход на Казань. На этот раз властитель города Ибрагим вынужден был заключить мир «на всей воле государя Московского».