Я долго колебался открывать всю истину, но после того, как твоя матушка и твои обе сестры меня убедили это сделать, я решился.
Ты находишься накануне эры новых волнений, скажу больше, накануне эры покушений. Поверь мне: если я так напираю на твое собственное освобождение от создавшихся оков, то я это делаю не из личных побуждений, которых у меня нет, в этом ты уже убедился и ее величество тоже, а только ради надежды и упования спасти тебя, твой престол и нашу дорогую родину от самых тяжких и непоправимых последствий»180.
Письмо Николая Михайловича стало «последним фамильным предупреждением». В ближайшие дни со стороны великих князей и лиц, пользующихся доверием императора, последовал целый поток устных и письменных обращений к Николаю с призывом удалить распутинщину. 10 ноября вместо «распутинца» Б. В. Штюрмера царь назначил премьер-министром Л. Ф. Трепова, выходца из семьи правых бюрократов, пользовавшегося в тот момент «нейтральной» репутацией. По мнению Николая II на этом весь компромисс должен был завершиться. Но оппозиционный натиск не ослаб, а продолжал нагнетаться. 19 ноября страж самодержавия депутат В. М. Пуришкевич произнес обличительную речь. Обращаясь к министрам он сказал: «Если вы верноподданные, если слава России, ея мощь, будущее, тесно и неразрывно связано с величием и блеском Царского Имени, вам дороги, ступайте туда в Царскую Ставку, киньтесь в ноги Государю и просите Царя позволить раскрыть глаза на ужасную действительность, просите избавить Россию от Распутина и рапутинцев больших и малых, (Рукоплескания слева и в центре)
Да не будут вершителями исторических судеб России люди, выпестованные на немецкие деньги, предающие Россию и нашедшие себе приют, начиная от митрополичьих покоев, в разнаго рода других, низших учреждениях .. (В центре, слева и справа: рукоплескания и голоса: браво). Да исчезнет с нашего государственнаго горизонта в ужасные переживаемые нами дни, в дни, требующие величайшей правительственной осмотрительности и правительственнаго такта, и Андронников, и Варнава, и Мардарий, и Манасевич, и все те господа, которые составляют двор русской жизни. Верьте мне, гг., я знаю, что вы думаете так же, как и я, я это чувствую (голоса справа и в центре: верно, рукоплескания в центре, справа и слева), что моими словами говорит здесь вся Россия без различия партий, без различия направлений, верноподданная, желающая счастья Царю, церкви своей и своему народу, Россия безкорыстная в дни скорби, как всегда, не способная говорить холопским языком, но честно несущая к подножию Трона слова горькой и неприкрашенной правды, во имя Царя и народа, Россия Пожарскаго и Якова Долгорукова, Россия Кузьмы Минина и Ивана Сусанина, Россия, стоящая на страже своих великодержавных задач и не способная мириться, зная духовную мощь своего народа, с картиной государственной разрухи, учиняемой взлетевшими к верхам власти продажными единицами из среды своего правящего класса. (Голоса слева и в центре: верно). В былые годы, в былые столетия Гришка Отрепьев колебал основы русской державы. Гришка Отрепьев воскрес в Гришке Распутине, но этот Гришка, живущий при других условиях, опаснее Гришки Отрепьева. (Голоса слева и в центре: верно)»181
В этот день Пуришкевич записал в своем дневнике: «В течение двух с половиной лет войны я был политическим мертвецом: я молчал, и в дни случайных наездов в Петроград, посещая Государственную Думу, сидел на заседаниях ея простым зрителем, человеком без всякой политической окраски. Я полагал, как и полагаю сейчас, что все домашние распри должны быть забыты во время войны, что все партийные оттенки должны быть затушеваны в интересах того великаго общего дела, котораго требует от всех своих граждан, по призыву Царя, многострадальная Россия; и только сегодня, да, только сегодня, я позволил себе нарушить мой обет молчания и нарушил его не для политической борьбы, не для сведения счетов с партиями других убеждений, а только для того, чтобы дать возможность докатиться к подножию трона тем думам русских народных масс и той горечи и обиды великаго русскаго фронта, которыя накопляются и растут с каждым днем на всем протяжении России, не видящей исхода из положения в которое ее поставили царские министры, обратившиеся в марионеток, нити от которых прочно забрали в руки Григорий Распутин и Императрица Александра Федоровна, этот злой гений России и Царя, оставшаяся немкой на русской престоле и чуждая стране и народу Тяжело записывать эти строки, но дневник не терпит лжи»182
Выступление Пуришкевича для всех стало громовым ударом. В тот же вечер Распутин послал телеграмму в Ставку: «Пуришкевич ругался дерзко, но не больно. Мой покой остался не нарушен». И далее успокаивающе к семье: «Бог укрепит все. Ваша победа и ваш корабль. Никто не имеет власти на него сесть»183.
Послал телеграмму Распутин и дворцовому коменданту Воейкову: «Ставка Петрограда 23/ XI. Вручить старшему. Срочно. Генералу Воейкову. Вот, дорогой, без привычки даже каша и та не сладка, а не только Пуришкевич с бранными устами. Теперь таких ос расплодилось миллионы. Так вот и поверь, как касается души, а надо быть сплоченными друзьями. Хоть маленький кружок, да единомышленники, а их много, да разбросаны силы. Не возьмет в них злоба, а в нас дух правды. Посмотри на Аннушкино184 лицо: для тебя она лучшее успокоение. Григорий Новых»185.
Увидев, что даже резкий семейный разговор в попытке удалить «старца» и жену от влияния на государственные дела так ни к чему и не привел, у Николая Михайловича окончательно утвердилась мысль необходимости физической расправы над Распутиным. В стране атмосфера все более накалялась. В 1915 г. остановилось 573 промышленных предприятия, в 1916 г. 74 металлургических завода. Экономика страны уже не могла содержать многомиллионную армию, в которую было мобилизовано 11% сельского населения и свыше 0,5 млн кадровых рабочих. Положение усугубляли и огромные потери русской армии на фронтах186.
Однако, следует также отметить, что общая ситуация не была уже столь катастрофична, страна не была переведена на военные рельсы. Правительство изыскивало возможности, чтобы важнейшие отрасли народного хозяйства не пришли в упадок. Так, за два с половиной года войны было завершено строительство 12 тыс. км железнодорожных линий. Если до начала войны подавляющая часть грузо- и пассажиропотоков шла по железным дорогам и через порты западного и южного направлений, то теперь, в связи с тем, что военные действия парализовали традиционные коммуникации страны с внешним миром, главными портами стали Архангельск и Владивосток.
Для надежности эксплуатации колея линии Вологда Архангельск расширена, а в 1916 г. закончена Амурская железная дорога, теперь вся транссибирская магистраль пролегала по территории России. В 1916 г. 4 октября был заложен город Романов-на-Мурмане (с 1917 г. Мурманск), имеющий незамерзающий порт на берегу Кольского залива, а в марте 1915 г. началось строительство железной дороги, ведущей к этому северному порту, движение по которой открылось уже в декабре 1916 г. Несмотря на нехватку рабочих рук, некоторые отрасли народного хозяйства демонстрировали производственный рост. Добыча угля, например, в 1916 г. составила 2092 млн пудов (в 1914 г. 1946), а нефти 602 млн пудов (1914 г. 550).
Страна бурлила политическими забастовками и стачками. Слухи о возможности заключения сепаратного мира с врагом, который практически был побежден, и что это стремление исходит от жены царя и ее любимца, только больше подорвали ненависть к Александре Фёдоровне и Распутину. Великий князь Николай Михайлович пишет, что один из влиятельнейших людей в верхах и богатейшей фамилией в России, князь Ф. Ф. Юсупов пришел к мысли о необходимости физического устранения Распутина после того, как возобновил знакомство с ним осенью 1916 г. и ему стали известны такие факты: «Распутин все больше влюблялся в Юсупова и откровенно высказывал ему свои невероятные планы на будущее. К концу декабря было решено подписать сепаратный мир с Германией!! Это вызвало у Юсупова желание, а вскоре и твердое решение покончить с ним во что бы то ни стало»187.
27 декабря лидер партии кадетов В. Маклаков в Москве на квартире своего соратника по партии Коновалова выступил с речью, записанною агентом охранки, в которой он отразил царившую в стране атмосферу презрения общества к царской семье и все, что ее окружает: «У нас все время говорят о назревающей или, вернее, уже совершенно созревшей революции, но внешних признаков ее пока нет. Это может казаться загадочным, а правым оптимистам внушает даже уверенность, что никакой революции и не будет. Но бесспорно то, что сейчас в умах и душах русского народа происходит самая ужасная революция, какая когда- либо имела место в истории. Это не революция, это катастрофа: рушится целое вековое миросозерцание, вера народа в Царя, в правду Его власти, в ее идею как Божественного установления. И эту катастрофическую революцию в самых сокровенных глубинах душ творят не какие-нибудь злонамеренные революционеры, а сама обезумевшая, влекомая каким-то роком власть. Десятилетия напряженнейшей революционной работы не могли бы сделать того, что сделали последние месяцы, последние недели роковых ошибок власти. Верховная власть сама обрекла себя на существование в абсолютной пустоте, она лишила себя последних своих точек опоры, она [от] толкнула массу близких ей людей, еще недавно искренно ей преданных. Сейчас это уже не мощная историческая сила, а подточенный мышами, внутри высохший, пустой ствол дуба, который держится только силой инерции, до первого страшного толчка. В 1905 г. вопрос шел только об упразднении самодержавия, но престиж династии все еще стоял прочно и довольно высоко. Сейчас рухнуло именно это престиж, идея, вековое народное миросозерцание, столько же государственное, сколько и религиозное. Династия ставит на карту самое свое существование. Не разрушительными силами извне, а ужасною разрушительною работою изнутри она сокращает срок возможного, естественного своего существования на доброе столетие
1
2
Осознавая надвигающуюся угрозу Распутин написал завещание, которое отдал Александре Фёдоровне, а та митрополиту Питириму. В завещании содержалось предчувствие своей скорой кончины и последующая судьба царской династии.
«Дух Григория Ефимовича Распутина Новых из села Покровскаго.
Я пишу и оставляю это письмо в Петербурге. Я предчувствую, что еще до перваго января я уйду из жизни. Я хочу Русскому Народу, папе, русской маме, детям и русской земле наказать, что им предпринять. Если меня убьют нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе, русский царь, некого опасаться. Оставайся на твоем троне и царствуй. И ты, русский царь, не безпокойся о своих детях. Они еще сотни лет будут править Россией. Если же меня убьют бояре и дворяне, и они прольют мою кровь, то их руки останутся замаранными моей кровью, и двадцать пять лет они не смогут отмыть свои руки. Они оставят Россию. Братья возстанут против братьев и будут убивать друг друга, и в течение двадцати пяти лет не будет в стране дворянства.
Русской земли царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающий тебе о смерти Григория, то знай: если убийство совершили твои родственники, то ни один из твоей семьи, т.е. детей и родных не проживет дольше двух лет. Их убьет русский народ. Я ухожу и чувствую в себе Божеское указание сказать русскому царю, как он должен жить после моего исчезновения. Ты должен подумать, все учесть и осторожно действовать. Ты должен заботиться о твоем спасении и сказать твоим родным, что я им заплатил моей жизнью. Меня убьют. Я уже не в живых. Молись, молись. Будь сильным. Заботься о твоем избранном роде. Григорий»189.
Несмотря на загадочность завещания Распутина приоткрыть его внутреннюю основу поможет использование принципа, в котором пребывал сам автор (и императорская семья), а именно мистицизм, и его характер энергетического поглощения систем для большей устойчивости. В завещании Распутин говорит, если против власти выступят, в лице его убийства наемные убийцы, крестьяне или его братья, ничего страшного не произойдет, власть с легкостью переживет несогласие низов; если же против власти выступят дворяне, историческая опора власти, смута будет большая, 25 лет, только после этого наступит успокоение страны с возвращением прошлого режима. Но если сама власть раздвоится в себе, царская семья распадется, произойдет полное крушение всей системы. Иначе говоря, власть в России является оккупантом своего народа, и все взаимоотношения в стране измеряются только с позиции силы и холодного расчета, т.е. являются проявлением подавления системы личностного начала. Отсюда и положение устойчивости этой крепости зла, зависящее в большей степени от целенаправленности, ее ослабление от внутренних раздоров и смут, а затем и разрушение от сил, которые она ранее крепко держала в повиновении. (Хотя, многие видят в последних словах Распутина всего лишь банальное желание усиленной защиты от любых выпадов в его сторону, касающееся всех чинов и лиц, вхожих в царскую семью).
Слухи о готовящимся покушении на Распутина уже ходили в верхах общества, в частности, лидер кадетской партии и Прогрессивного блока П. Н. Милюков знал это от соратника по партии В. А. Маклакова: «Я говорил, что воздух наполнен электричеством и что неизвестно, куда падет удар. Я знал, куда он падет. За несколько дней перед тем В. А. Маклаков мне рассказал, что готовится покушение на Распутина, о чем его осведомил Пуришкевич»190. О заговоре знал и сам Распутин, но у него на этот момент как будто притупилось чутье.
В ночь на 17 декабря, под предлогом интимной встречи «исцеления» с князем Ф. Ф. Юсуповым, Распутина привезли в Юсуповский дворец на р. Мойке, где и произошло его убийство. (Версия встречи Распутина с женой Ф. Ф. Юсупова Ириной, племянницей царя, была выдвинута впоследствии Ф. Ф. Юсуповым с целью сохранения за ним морального лица). В этом действии приняли участие депутат Государственной думы вождь монархистов В. М. Пуришкевич, князь Ф. Ф. Юсупов, великий князь Дмитрий Павлович, поручик Преображенского полка С. М. Сухотин, шофером был доктор С. С. Лазаверт. Для создания фона шумной компании в деле участвовали женщины Прима Большого театра Вера Коралли, а так же Марианна Дерфелден. Кроме этого к заговору примкнул офицер британской разведки Освальд Рейнер английская сторона приложила все усилия, чтобы убрать влиятельное лицо в императорской семье, выступающее за сепаратный мир с Германией. Ф. Ф. Юсупов, Дмитрий Павлович, С. М. Сухотин и составивший план заговора Николай Михайлович пошли на крайнюю меру в спасении страны и династии, поскольку не видели иного пути решения вопроса. P.S.: Все это означает, что система, некогда грозная, теперь лишь хватается за соломинку. Нет Бога Спасающего
Вся загвоздка тормознутости русской истории была вовсе не в Распутине. Распутин, как таковой, стал лишь наглядным примером фундаментальных основ мировоззрений русского народа, который в свою очередь был примерной составной частью ложного мировоззрения всего человечества (под вывесками различных религий и философий, конечно, кроме иудаизма и христианства). Поэтому Богу не нужна была жертва человека неграмотного, наивного, блуждающего в своих представлениях в кромешных потемках. Поэтому осуществление заговора с самого начала не заладилось. Юсупов вначале предложил «святому» вина и пирожных. Распутин, не догадываясь, что в угощении был подсыпан яд, съел пару пирожных и запил вином. Цианистый калий на Распутина не подействовал. Как выяснилось позже, доктор Визовет, участвовавший в покушении, не посмел нарушить клятву Гиппократа и вместо яда положил безвредный порошок. Юсупов пришел в растерянность и при первом удобном случае улизнул от Распутина и сообщил обо всем происшедшем остальным заговорщикам, которые пришли в смятение от его новостей. В итоге выход из ситуации нашелся, и Пуришкевич предложил Юсупову докончить начатое и убить «старца» из браунинга Дмитрия Павловича. Юсупов вернулся к Распутину, который что-то заподозрив, начал было собираться уйти, но Феликс удержал его, показав зеркальный шкаф. В этот момент Юсупов выстрелил и попал Распутину в бок живота. Распутин упал. Толпа заговорщиков ворвалась в комнату, осмотрев рану, они пришли к выводу, что «старец» мертв, после чего заперли комнату и поднялись наверх праздновать победу и обсуждать план ликвидации трупа. Через небольшое время Феликс решил вернуться, он спустился вниз, открыл дверь и стал ощупывать пульс тела, его не было. (Существуют сведения, что Юсупов спускался в комнату убийства, чтобы дать возможность О. Рейнер сфотографировать мертвого Распутина). Вдруг лицо «старца» дернулось, Распутин вскочил с пеной у рта и схватил убийцу за горло со словами: «Феликс, Феликс, все скажу царице!»191 Испытав огромный шок и ужас, Юсупов вырвался, побежал наверх, за ним на четвереньках, рыча от ненависти, полз Распутин. Пуришкевич, стоявший наверху, услышал крик Феликса: «Пуришкевич, стреляйте, стреляйте, он жив! он убегает!»192 Пуришкевич выбежал из комнаты, бросился во двор, где неподалеку от ворот дворца увидел «старца». Выстрелил два раза и промахнулся. «Стрелок, более чем приличный, вспоминает Пуришкевич, практиковавшийся в тире на Семеновском плацу безпрестанно и попадавший в небольшие мишени, я оказался сегодня неспособным уложить человека в 20 шагах»193. Пуришкевич дальше описывает: «Распутин подбегал уже к воротам, тогда я остановился, изо всех сил укусил себя за кисть левой руки, чтобы заставить себя сосредоточиться, и выстрелом (в третий раз) попал ему в спину»194. Распутин остановился, Пуришкевич выстрелил еще раз. Распутин упал на снег. «Я подбежал к нему, вспоминает далее Пуришкевич, и изо всей силы ударил его ногою в висок. Он лежал с далеко вытянутыми вперед руками, скребя снег и как будто бы желая ползти вперед на брюхе; но продвигаться он уже не мог и только лязгал и скрежетал зубами»195. После подбежал Юсупов и в истерике начал бить его килограммовой резиновой гирей. Когда Распутин перестал подавать признаки жизни и недвижимо лежал на снегу, заговорщики завернули его в штору, обмотали веревкой и засунули в машину. Есть предположение, что после некоторого времени Распутин опять стал подавать признаки жизни, тогда О. Рейнер произвел выстрел в упор в лоб. После всего тело отвезли подальше от места происшествия и бросили с Большого Петровского моста в реку, при этом один ботинок соскочил с ноги Распутина и остался на льду, по нему позже полиция быстро нашла тело.