С трудом оторвав взгляд от ее рук, Уолрейфен просмотрел список: из Бата тетя Харриет с семьей; двоюродный дед со стороны бабушки; две кузины из Уэльса чтобы перечислить всех его родственников, не считая тех, что были в Америке, хватило шести строчек.
Что ж Он откашлялся. Вполне приемлемо.
Рада это слышать, язвительно обронила Обри.
Чтобы занять руки, Уолрейфен снова открыл карманные часы и невидящим взглядом уставился на циферблат, размышляя, действительно ли эта женщина такая хрупкая на вид была любовницей его дяди. Но почему его это волнует? Ему-то какая разница
Будут ли еще какие-то распоряжения, милорд? теряя терпение, спросила Обри.
Да, почему-то кивнул Джайлз. Пока здесь находится леди Делакорт, вы будете выполнять все ее распоряжения по дому и относиться к ней как к хозяйке. Я не хочу, чтобы ко мне обращались по поводу распорядка дня, меню, размещения гостей, их встречи и проводам. У меня полно более важных дел.
Да, милорд.
И разместите леди в ее прежних апартаментах.
В хозяйских вы имеете в виду? уточнила Обри.
Да.
Багаж уже отнесли наверх. Она быстро прошла через комнату и потянула шнур звонка.
Так перенесите его немедленно.
Да, сейчас позвоню Бетси.
Отлично. Он махнул рукой, отпуская ее, но Обри, одарив его насмешливым взглядом, спросила:
Какие комнаты займете вы?
Мне все равно. Главное рядом с Огилви, моим секретарем.
Ваши старые покои в северном крыле подойдут?
Нет, отрицательно покачал головой Уолрейфен, я не люблю ту часть дома. А кроме того, там в гардеробной дохлые жабы, если я правильно понял.
Ему показалось, что губы миссис Монтфорд тронула легкая усмешка.
Тогда китайскую спальню? Она здесь недалеко.
Отлично.
Как раз в этот момент робко заглянула в комнату Бетси, и Обри, повернувшись к двери, сказала:
Передайте лакеям, чтобы перенесли вещи лорда и леди Делакорт в хозяйские апартаменты, а его сиятельство пожелал занять китайскую спальню.
Да, мадам, кивнула служанка, сбитая с толку.
А когда закончите, продолжила Обри, приготовьте отвар из лабазника и мяты для его сиятельства. Вы не забыли, как это делается?
Нет, мадам.
Бетси поспешила уйти, а Уолрейфен воскликнул:
Отвар! Но зачем?
У вас болит голова, раздражающе чопорно заявила миссис Монтфорд. И, мне кажется, вы хромаете на левую ногу.
Со мной все в порядке, проворчал Уолрейфен. И, разумеется, мне не нужны никакие припарки и травяные отвары.
О, мне это даже в голову не приходило. Но в лабазнике много салицилата.
Сколько было самоуверенности в этом заявлении! Его буквально взбесило, что она права в отношении его ноги и головной боли.
Салицилат? Это что такое? Никогда не слышал.
Это вещество, которое очень хорошо помогает при ревматизме, снимает воспаление, пояснила Обри.
О господи, мадам! У меня нет ревматизма!
Разумеется, нет, милорд, но это пока.
Уолрейфен понял, что она над ним издевается, и ему это не понравилось.
Миссис Монтфорд, сказал он сухо, давайте вернемся к текущим делам. Где положили моего дядю?
В утренней гостиной. Вы что-то имеете против? Может, хотите, чтобы и его немедленно перенесли?
Прошу прощения?
Вы, очевидно, ужасно недовольны расположением вещей в этом доме, заметила она спокойно. И, если вы хотите, чтобы майора Лоримера перенесли в другое место, я прослежу и за этим тоже.
Нет-нет, ответил Джайлз, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшей на него волной горя. Он не хотел, чтобы дядю куда-то переносили; он хотел, чтобы тот был жив и здоров, чтобы ворчал и ругался, пил свое бренди. Но ничего этого уже никогда не будет, и никто ему не может помочь. Утренняя гостиная достаточно просторная. Много народу приходило проститься с майором?
Половина Сомерсета, а кое-кто даже дважды.
«Да, и большинство из любопытства, а вовсе не из горечи утраты», подумал Джайлз. Похоже, экономка была того же мнения: он почувствовал это по легкому скептицизму в ее голосе. Он опять посмотрел на нее, на этот раз откровенно разглядывая лицо. Совершенно не представляя, что еще можно сказать этой женщине, он, должно быть, слишком долго молчал, и миссис Монтфорд тихо кашлянула, привлекая к себе внимание:
Это все распоряжения, ваша светлость?
Да, миссис Монтфорд, но есть вопрос: сколько вам лет?
Уже тридцать, милорд, без тени кокетства ответила экономка, и Джайлз усмехнулся, уверенный, что она солгала. Впрочем, какое ему до этого дело? Главное чтобы выполняла свою работу.
Спасибо, миссис Монтфорд, сказал он резче, чем хотелось. Можете идти.
Благодарю вас, милорд, отозвалась она сухо.
И еще, миссис Монтфорд
Обернувшись, она посмотрела на Уолрейфена, но ничего не сказала.
Все мы сейчас напряжены, поэтому я готов закрыть глаза на заносчивый тон, которым вы позволили себе говорить со мной. Но на будущее прошу учесть: я не потерплю дерзости от своих служащих. Ясно?
Абсолютно, сэр. Ее лицо снова превратилось в непроницаемую маску.
Внезапно Уолрейфен почувствовал жуткую усталость, и ему захотелось остаться одному. Миссис Монтфорд была слишком проницательна и много видела своими сердитыми зелеными глазами. Он не мог оголять перед ней душу. Разумеется, самым простым решением было бы просто уволить эту женщину, но Кардоу нуждался в ней, особенно сейчас. Господи, какой тугой петлей оказался семейный долг! Неудивительно, что даже толпы лондонских радикалов теперь не пугали его так, как жизнь в Кардоу.
Можете идти, миссис Монтфорд, после долгого молчания сказал наконец граф.
Уолрейфен заметил, как его секретарь, не открывавший рта в присутствии миссис Монтфорд, проводил ее любопытным взглядом.
Огилви, не позже чем через час устройте мне встречу с врачом дяди, а завтра с утра с приходским священником.
А как насчет местного мирового судьи, сэр?
Хиггинса? С ним я тоже хотел бы увидеться.
Огилви выглядел растерянным, и Уолрейфен уже пожалел, что не взял с собой старого Уортуисла, но бедняга не перенес бы столь долгого путешествия.
Огилви, вы здоровы? Неважно выглядите.
Взгляд секретаря все еще оставался прикованным к двери, потом он посмотрел на босса и задумчиво проговорил:
Скажите, эта ваша экономка, миссис Монтфорд, откуда? Вы что-нибудь знаете о ней?
Полагаю, с севера. Уолрейфен перебрал пачку писем, которые Огилви только что вскрыл. Из Ньюкасла, возможно.
Нет, не думаю, нахмурившись, тихо возразил Огилви.
Вы что, ее знаете? Уолрейфен вопросительно вскинул бровь.
Нет, покачал головой Огилви, но голос нет, не голос, акцент. Он шотландский. И кроме того, сама манера речи выдает в ней представительницу высшего класса.
Да? Впрочем, это не важно, буркнул Уолрейфен. Просто поразительно, что эти письма с соболезнованиями прибыли так быстро, не правда ли?
Да, милорд, согласился секретарь. Совершенно поразительно.
Выходя из кабинета лорда Уолрейфена, Обри постаралась закрыть дверь как можно тише. Она всегда напоминала слугам, что они должны все замечать, но сами оставаться невидимыми. Им платили не за то, чтобы они проявляли чувства и эмоции. Тогда почему, поднимаясь по лестнице, она шла как слепая и ощущала, что сердце колотится где-то в горле? Она не сумела справиться с эмоциями, а это было недопустимо. Ей пришлось задержаться в коридоре возле кабинета, чтобы взять себя в руки, и ненароком она подслушала наивно высказанные наблюдения мистера Огилви по поводу ее акцента, манеры речи и принадлежности к высшему классу
Обри не стала дожидаться реакции на его слова графа. Ее натянутые нервы не выдержали, гнев превратился в панику, и она помчалась прочь, не разбирая дороги. Ее опять охватили так хорошо знакомые ей безнадежность, беспомощность и страх, захотелось убежать, исчезнуть, но разум взял верх. Никто не должен видеть ее в таком состоянии, никто.
Она не помнила, как справилась с замком, как влетела в пустую спальню, словно по пятам за ней гнался сам сатана. Плотно закрыв дверь, Обри прислонилась к ней спиной и прижала ладони к твердому дереву, словно в поисках опоры. Боже милостивый, как она могла допустить, чтобы все вот так вышло из-под контроля? Как могла позволить проявиться своему характеру?
Майора больше нет, никто ее не защитит. А этот граф смотрит на нее своими холодными как лед глазами и презрительно усмехается. Но его презрение волновало меньше всего, а вот множество незнакомых людей, которые будут повсюду, действительно беспокоило: кто-нибудь может ее узнать
Ну кто тянул ее за язык! Ей просто повезло, что граф сразу же не выгнал ее. Схватив с кровати подушку, Обри прижала ее к лицу, чтобы заглушить рыдания, сотрясавшие тело. О боже, боже! Ну разве можно так распускаться? Она не может потерять эту работу. Она должна безропотно исполнять все, что ни пожелает надменный граф Уолрейфен, и не раскрывать рта. Теперь все изменилось.
Майор умер, и Кардоу перестал быть ее убежищем.
Глава 4
Джайлз с нетерпение ждал и был рад видеть джентльмена, который ближе к вечеру вошел в его кабинет, хотя теперь совсем не был похож на кругленького вечно взъерошенного толстячка, с которым они вместе играли в детстве. Джеффри Креншоу похудел, кожа да кости, и выглядел не очень опрятным: рубашка заправлена кое-как, на обшлаге расстегнутого пальто красовалось темное пятно крови, в руке кожаный саквояж, а на плечах вселенское бремя, если судить по выражению лица.
Прости, что так поздно, сказал доктор, протягивая свободную руку. Рад видеть тебя, Уолрейфен.
И я, дружище, хотя повод далеко не радостный. Я не очень отвлек тебя? Джайлз жестом указал на кресло.
Джек Бартл, накачавшись пивом, взялся за косу. Но в твоей записке было сказано, что дело срочное, поэтому я наложил ему швы и поспешил сюда. Да, прими мои соболезнования. Такая трагедия! После похорон матери ты здесь не был и вот опять похороны. Жаль, жаль, что только печальные события приводят тебя домой.
Это не дом, Джеф, тихо возразил Джайлз, пройдясь к окну и обратно. А приехал я, потому что должен был: это мой долг.
На мгновение Креншоу стало не по себе, и он, немного помолчав, сказал:
Мы с тобой старые друзья, Джайлз, и в детстве чудесно проводили время. Я знаю, твоей маме здесь не нравилось, но разве на самом деле было так плохо?
Взгляни на это место! Разве оно для молодой, красивой, полной жизни леди? А этот угрюмый старинный замок, море, туман, полная изоляция Господи, все это высосало из нее жизнь.
У нее был ты, возразил Креншоу. Ты был ее жизнью.
Да, а мой отец попытался отнять у нее и это, разве не так?
Многих мальчиков отправляют в школы, Джайлз, мягко заметил доктор. Это вовсе не конец света.
Мы теперь вряд ли разберемся в той трагедии. Джайлз вернулся к окну и всмотрелся в темноту. Давай займемся этой: возможно, сумеем найти виновного.
Да, конечно. Я чем-то могу помочь?
Джайлз хотел узнать, что его друг думает о смерти Элиаса. Креншоу был хорошим доктором, достойным продолжателем дела отца, и ему можно было доверять.
За рюмкой бренди Креншоу объяснил, как в день смерти Элиаса оказался в замке.
Это был день открытия осенней ярмарки, и один из слегка подвыпивших лакеев Кардоу бежал по деревне и во всю силу легких орал, что майора убили. Тогда, схватив саквояж, Креншоу бросился наверх по холму в замок, но оказалось, что надежды нет, а вскоре прибыли констебль и местный мировой судья. Окно библиотеки было открыто, что неудивительно, потому что день выдался теплым, но никаких признаков насильственного вторжения в замке не обнаружили.
Джеф, а кто нашел моего дядю? спросил Джайлз, стараясь все осмыслить.
Думаю, миссис Монтфорд, после небольшой паузы ответил Креншоу.
Она слышала выстрел?
Полагаю, она приняла его за хлопушку в деревне. Она обнаружила, что майор мертв, когда принесла ему поднос с чаем.
Боже милостивый!
Но дело не в этом, резко сказал Креншоу, наклонившись вперед. Ему выстрелили в грудь. Он видел убийцу и даже не защищался.
В грудь? Джайлз поставил рюмку и с трудом перевел дыхание. Джеф, ты же не думаешь
Даже мысленно не произноси это, покачал головой Креншоу. Ты слишком хорошо знаешь, к чему приводят такие разговоры. Кроме того, оружие не найдено.
А как у него было со здоровьем? Запустив руку в волосы, Джайлз размышлял над словами друга. Может, он был в отчаянии, поэтому покорно принял смерть?
Оставляло желать лучшего, откровенно сказал Креншоу. Виски и бренди в немереном количестве сделали свое дело, а лечиться он категорически не хотел и бросить пить отказывался. К тому же ничего не ел.
Я совсем ничего не знал об этом, признался Джайлз и печально улыбнулся. У него не было ничего, кроме репутации героя.
А разве это не самое ценное на свете? удивился Креншоу и выразительно развел руками. Безусловно, он не заслужил, чтобы его темной ночью закопали в могилу без христианской молитвы. Это дикая отсталая деревня. Еще десять лет назад самоубийц хоронили на перекрестке дорог, протыкая сердца осиновыми кольями. Пусть церковь обеспечит майору достойное погребение, а об остальном предоставь беспокоиться полиции.
Ты уверен, что это убийство? вздохнул Джайлз.
А что же еще, если оружия нет, а в доме не было ни души? Кто-то просто воспользовался ситуацией возможно, цыгане и решил поживиться. Они, может, и не знали, что майор остался.
Дом был пустой? Джайлз в упор посмотрел на друга.
Миссис Монтфорд дала всем выходной из-за ярмарки, после минутного колебания ответил Креншоу.
Странно, заметил Джайлз. Насколько хорошо ты ее знаешь?
Не лучше, чем любого другого в Кардоу, опять немного помолчав, сказал доктор. Она несколько надменная, возможно, упрямая, но как работнику ей нет равных. Достаточно только взглянуть на дом, чтобы это понять. До ее появления здесь замок был похож на сви Креншоу запнулся и слегка побледнел.
Свинарник, сухо закончил за него Уолрейфен. Да, я знаю. Миссис Монтфорд регулярно писала мне и жаловалась. Преобразования, конечно, потрясающие. Теперь здесь благодаря ей стало даже как будто теплее.
Издавна Кардоу было одним из самых заметных английских имений, натянуто улыбнулся Креншоу. И вот опять замок выглядит также достойно, как раньше, и ни у кого не вызывает сомнений, чья это заслуга.
Скажи мне, дружище, а что известно об этой женщине? Граф задумчиво пригубил бренди. Она была ли она хм любовницей моего дяди?
Ничего не могу сказать по этому поводу: никогда не задавался этим вопросом, да и не мое это дело. Все краски исчезли с лица Креншоу.
Да-да, но что говорят? настаивал на своем Джайлз. Как ты сказал, деревушка-то маленькая, все друг друга знают.
Верно, кивнул Джеффри, сосредоточенно глядя в рюмку. Именно поэтому нельзя верить и половине того, что слышишь. Поначалу да, были разговоры, что у нее связь со старым чертом прости, Уолрейфен, да и мне казалось, что майор питает к ней нежные чувства: ей единственной он позволял вмешиваться в его жизнь. К тому же вскоре после ее появления здесь майор прекратил хм свои похождения.
Ты хочешь сказать: общение с проститутками? уточнил Уолрейфен.
Да, именно так, хмыкнул Креншоу. Он все больше оставался дома, и я полагаю, не по причине возраста или невменяемого состояния. Пьянство никогда пагубно не воздействовало на его э-э силу, если ты меня понимаешь.
Думаю, понимаю, криво усмехнулся Уолрейфен. Скажи, Джеффри, что говорит мировой судья?
Старый Хиггинс, естественно, подозревает миссис Монтфорд. По его мнению, она что-то скрывает, да и на чужака всегда проще все свалить, не так ли? Она держится обособленно, ни с кем близко не сходится и редко бывает где-нибудь дальше деревни, если только ее присутствие не понадобится кому-то из арендаторов. По версии Хиггинса, между ней и майором, возможно, произошла одна из их обычных стычек, но на этот раз вышла из-под контроля. Только вот что я тебе скажу, Уолрейфен: он ошибается, Обри Монтфорд не убивала твоего дядю.