Я отрываюсь от лестницы, хватаю ключи и открываю дверь, немного опасаясь, что увижу перед собой детектива. К счастью, его и след простыл. И всех остальных тоже. Делаю шаг вперед, в ужасе от того, что меня отовсюду видно. Но и в доме я не могу остаться, сейчас никак.
Перехожу дорогу и, толкнув калитку, ведущую в сквер, бросаюсь на ближайшую скамейку. Не знаю, почему я так напугана. Томас Грейнджер был безукоризненно любезен в обе наши встречи. Страшит меня не он сам, а то, что он сказал. Как это вышло, что он знает про убийство в доме, где мы с Лео живем, а мы не знаем? Как это Бен не сказал Лео?
Я нахожу телефон риелторского агентства «Редвудс» и звоню им. Отвечает женщина.
Могу я поговорить с Беном? спрашиваю я, стараясь не выдать волнения.
К сожалению, он уехал на несколько дней. В ее голосе скорее досада, нежели сожаление.
У меня екает сердце.
А когда он вернется?
В понедельник. Могу я вам помочь? Я Бекки, я с ним работаю.
Я медлю с ответом; хочется спросить у нее, знает ли она об убийстве в доме, который Лео через них купил. Верно ли, что каждый, кто там работает, должен знать историю дома, если в нем не так давно произошло убийство?
Меня зовут Элис Доусон, отвечаю я, решившись. Мой партнер, Лео Кертис, недавно купил дом в Финсбери через Бена. В «Круге», номер шесть. И мне надо знать я слышала, там кое-что случилось в прошлом феврале. Говорят, там погибла женщина? Выговорить «убита» я не в состоянии.
Долгая пауза; мне это не нравится.
Думаю, вам лучше поговорить с Беном, мисс Доусон.
Именно этого я и хотела. Можете дать мне его мобильный, пожалуйста?
Простите, не могу. Но я попрошу его перезвонить вам сразу, как только он вернется в понедельник.
Да, прошу вас.
Я кладу трубку с дурацким ощущением, что подступают слезы. Сердито тру глаза, но не могу приглушить нарастающий ужас от мысли, что наш дом стал местом преступления. Бекки этого не подтвердила, но и не опровергла. Во мне поднимается ярость. Бен, как он мог скрыть это от нас? Он сказал Лео, будто дом дешевле рыночной стоимости из-за того, что целый год не находилось покупателей. Лео, наверное, спросил, почему не находилось, а Бен, наверное, наврал или ушел от ответа. Лео будет просто огорошен. Если все правда, нам придется начинать поиски нового дома.
Мысли несутся вскачь: Лео выставит дом на продажу, и мы переедем в съемную квартиру, пока не найдем что-то еще. Или, что еще лучше, вернемся в мой коттедж. Я тут же топчу эту искру радости от мысли о возвращении в Харлстон, неуместную на фоне убийства. К тому же в моем коттедже еще пять месяцев будут жить арендаторы.
Надо просто необходимо поговорить с Лео, но, когда я набираю его номер, меня перебрасывает на голосовую почту. Жду несколько минут, пробую еще раз, но он не отвечает. Мне так хочется докопаться до сути, что я решаю перезвонить в агентство и потребовать, чтобы они дали мне телефон Бена. Но я останавливаю себя. А вдруг он и не обязан был сообщать Лео об убийстве? Я снова открываю поисковик и набираю: «Должны ли риелторы сообщать о том, что в доме произошло убийство?» Открывается довольно внятная статья, но по мере прочтения радость во мне сменяется разочарованием. Похоже, что, хотя обычно риелторы и говорят об этом, официально они не обязаны.
Я потрясенно откидываюсь на скамейку. Не могу поверить, что Бен повел себя так недобросовестно. Может, по закону он и не обязан, но как насчет моральных обязательств? Его нам рекомендовали Джинни с Марком, и Марк с ним дружит! Надо их предупредить насчет него.
Отправляю Джинни сообщение: «Мы можем поговорить?» Джинни на то и Джинни, по этим трем словам догадывается, что что-то не так, и тут же перезванивает.
Элис, что случилось? Ты в порядке? С Лео все в порядке?
Да, с нами все нормально. Но мне нужен твой совет. На самом деле мне нужно поговорить с Беном. У тебя, случайно, нет его номера?
У Марка есть. А что, что-то не так с домом?
Я вздрагиваю от удивления:
Откуда ты знаешь?
Я не знаю, отвечает она озадаченно. Но раз ты просишь номер Бена значит, наверное, это связано с домом, потому что иначе с чего бы он тебе понадобился?
Ну да, дело в доме. Я только что узнала, что здесь убили женщину. В нашем доме, номер шесть. Я произношу эти слова, и ужас возвращается; свободной рукой я вцепляюсь в деревянную скамейку, словно заземляюсь.
Что?! Голос у нее ошарашенный. Ты говоришь, что женщину убили в вашем доме? Который купил Лео?
Да.
Ты уверена?
Да, я проверила. Помнишь убийство Нины Максвелл? Женщины, которую убил собственный муж?
Он еще потом покончил с собой?
Да, кажется. Так вот это был их дом, Джинни. Это случилось здесь. Я посмотрела ленту тогдашних новостей пишут, что в «Круге». Номер дома не указан, но это было здесь, я знаю.
Элис, это ужасно. Я тебе сочувствую!
Очевидно, поэтому дом так долго и не продавался. Никто не хотел покупать. Я их не виню; но не хочу сейчас там находиться, не могу быть в этом доме. Сижу в сквере, и даже это слишком близко. Бен должен был сказать Лео, но не сказал.
Но как же это, я не понимаю: разве он не обязан был?
Похоже, что нет, я проверяла.
Может, он и не знал.
Думаю, он должен был знать.
Калитка с лязганьем открывается; я поднимаю взгляд и вижу, как в сквер заходит Джефф и затворяет калитку. На нем его обычная форма: шорты и футболка оверсайз, только сегодня он еще кепку добавил защитить лысеющую голову от солнца. Он весело улыбается мне, и меня пронзает желание вскочить и спросить, знает ли он что-нибудь про убийство. Вместо этого я улыбаюсь в ответ, не отрывая ухо от телефона, всячески давая понять, что разговариваю.
Не могу поверить, что Бен тебе не сказал, говорит Джинни. Я не очень хорошо его знаю, Марк знает лучше, но я не могу поверить, что он поступил так нечестно.
Вот поэтому я и хочу с ним поговорить, отвечаю я, пока Джефф проходит мимо. Я звонила в агентство, они сказали, что его не будет несколько дней. Но это очень важно для меня. Ты не могла бы узнать его номер у Марка?
Сейчас ему позвоню. Хочешь, я сама поговорю с Беном?
О, неужели ты это сделаешь? Мой голос садится. Просто ее звали Нина Если ты сможешь выяснить, знал ли он, мне будет достаточно.
Конечно. Голос Джинни полон сочувствия. Она не знала Нину, но понимает, почему я так расстроена. Я тебе перезвоню.
До звонка проходит вечность, на всем ее протяжении я чувствую себя абсолютно одинокой, потому что Джефф уже скрылся и вокруг больше никого нет. Наконец телефон звонит, и тут я вижу, как в калитку на противоположном конце сквера заходят Ева, Тамсин и Мэри вместе с оравой галдящих детей. И прежде чем принять звонок, поспешно сдвигаюсь на скамейке и поворачиваюсь к ним спиной в надежде, что они меня не заметят и пройдут мимо. Однако, взглянув на экран, я понимаю, что номер мне незнаком. Я смотрю в телефон и ненавижу себя за собственную реакцию, за то, как скачет мое сердце. Что, если это тот частный детектив?
Нажимаю зеленую кнопку и отвечаю на звонок.
Мисс Доусон? произносит мужской голос, и я уже готова повесить трубку, когда понимаю, что это не Томас Грейнджер.
Да, резко отвечаю я, поскольку это, должно быть, Бен.
Мисс Доусон, это Бен Форбс из «Редвудс». Я только что говорил с Джинни и решил сам вам позвонить. Надеюсь, вы не против?
Нет, все в порядке, я только хотела понять, узнать, как так вышло, что мы поселились в доме, где убили женщину.
Я понимаю, что для вас это шок, повторяет он слова Томаса Грейнджера.
Да что вы говорите? свирепо отвечаю я: стало быть, он все знал. Разве вы не должны были сообщить об этом Лео, хоть по закону и не обязаны?
Могу я спросить, как вы узнали?
Сосед сказал, сочиняю я, поскольку знать о частном детективе Бену незачем. Но какая разница? Мы должны были услышать об этом от вас.
Скажите, пожалуйста, а вы говорили с мистером Кертисом?
Нет еще, он работает. Он будет в шоке мы теперь точно не сможем здесь жить. Надеюсь, вы понимаете.
Я думаю, вам следует позвонить мистеру Кертису, мисс Доусон.
Я позвоню, как только узнаю, почему вы не рассказали ему об убийстве.
Простите, мисс Доусон, но мистеру Кертису все известно. Он выяснил историю дома перед покупкой. Он знал, почему дом пустовал целый год и почему продавался ниже рыночной стоимости. Бен делает паузу, давая мне время осознать услышанное. Когда он вернулся и сказал, что согласен, я спросил его, точно ли вам это подойдет. Потому что хоть этот дом и смотрели несколько раз, но все в итоге решили, что не смогут чувствовать себя там комфортно. Однако мистер Кертис заверил меня, что вы не против. Что вы закроете глаза на эту историю, поскольку сможете сохранить свой коттедж в Сассексе, кажется? Снова пауза. Я сожалею, мисс Доусон, но вам действительно необходимо поговорить с мистером Кертисом.
Глава 10
Я в таком ступоре, что едва улавливаю звонок мобильника. Это Джинни. Не беру трубку, не могу. Мозг намертво уперся в сказанное Беном.
Поверить в это невозможно. Невозможно поверить, что Лео взял и купил дом, невзирая на совершенное в нем убийство. Слишком неправдоподобно. Как он мог с этим смириться? Как мог хоть на секунду подумать, что с этим смирюсь я? Он же знает, насколько я впечатлительна; не могу смотреть фильм, если чувствую, что сейчас произойдет что-то плохое, и выхожу из комнаты. Видимо, поэтому он мне и не сказал: понимал, что я откажусь тут жить. Хуже того, он соврал Бену, будто я уже в курсе. А еще хуже то, что он сказал Бену, будто я согласилась тут жить потому, что не хочу продавать свой коттедж. Как он мог? Выставил меня одновременно и бесчувственной, и меркантильной. Ненавижу его за это. Зато теперь Бен знает правду. Хотя от этого не особенно легче.
Не могу понять, почему Лео так мне и не сказал. Должен бы по идее был понять, что я когда-нибудь узнаю. Он из-за этого не хотел приглашать к нам гостей? Чтобы кто-нибудь не упомянул об убийстве? И почему никто о нем не заговорил? Ева, Мэри, остальные почему никто на вечеринке ни словом о нем не обмолвился?
Потому что не могли, наконец доходит до меня. Они думали, что я знаю и что мне это не мешает. Вряд ли кто ввернет такое в разговоре: ну что, Элис, каково это жить в доме, где произошло убийство? Теперь понятно, что имела в виду Тамсин, когда сказала на вечеринке, что я поступила смело. Не мой переезд из сельской местности в Лондон, а мое заселение в дом с жутким прошлым. И понятна ее фраза, донесшаяся до меня сегодня утром. «Просто прекрасно, что ее это, похоже, не волнует». И реплика Евы: «Я уже начинаю сомневаться, что она в курсе».
Меня затопляет благодарность к Еве, которая понимает, что я, возможно, не такая бесчувственная, как все, наверное, думают. Удивительно, что она так дружелюбна со мной; удивительно, что все здесь в целом достаточно любезны. Может, кто-то втайне и осуждает нас за покупку дома, но большинство выказывало заинтересованность
Боже! Я наклоняюсь вперед, уронив голову на руки. Я же устраивала экскурсию по дому, водила людей наверх. Что они все думали? Те, кому так не терпелось посмотреть спальню, это из-за убийства, которое там произошло?
Я так и держу телефон в руке; снова гуглю убийство и нахожу статью, написанную спустя четыре дня. Там информации больше: тело обнаружили в спальне, привязанным к стулу. Волосы были отрезаны; ее задушили. «Арестован мужчина, он сотрудничает с полицией и помогает в расследовании» так завершается статья.
К горлу подкатывает желчь. Мне было известно, как погибла Нина Максвелл, эти картины преследовали меня несколько месяцев. Однако прочитать своими глазами Чтобы одолеть тошноту, я перенаправляю ее в другое русло, превращаю в злость на тех, кто хотел посмотреть спальню, место убийства. Тамсин и большинство остальных женщин отклонили мое предложение посмотреть перепланировку, интерес проявляли в основном мужчины. Ева была наверху, но не в день вечеринки, а раньше, когда зашла представиться. Я потащила ее наверх показать наш гигантский шкаф. Она согласилась не сразу, и я приняла ее колебания за нежелание показаться слишком любопытной.
Элис?
Я поднимаю голову и вижу, как ко мне по дорожке идет Ева.
Что ты тут сидишь? Она слегка хмурит брови. Да ты дрожишь! Все в порядке?
Нет, на самом деле нет.
Ты заболела? Позвонить кому-нибудь?
Нет, все хорошо. Хотя, конечно, нет, пытаюсь я пошутить. Но я здорова. Я просто чувствую такое унижение и злость!
Злость это хорошо, отвечает Ева, усаживаясь рядом. Аромат ее парфюма да, это «Армани» как-то странно успокаивает. Это лучше, чем болезнь или грусть. Не расскажешь мне, в чем дело?
Я только что обнаружила, что наш дом, отвечаю я, стиснув руки, стал местом жестокого преступления. Я смотрю на нее в тоске: Я не знала, Ева. Лео знал, но не сказал мне.
О, Элис. Сочувствие в глазах Евы тоже успокаивает. Я уже начала думать, что ты действительно не знаешь. Поначалу я думала, что ты из тех, кто умеет отделять мух от котлет, кто может сказать, мол, что было, то было.
Я не способна на такое бесчувствие. Удивительно, что ты вообще со мной разговаривала. Удивительно, что все со мной разговаривали, хотя я даже ни разу не упомянула о происшествии и не сказала, как я сожалею, что вы потеряли соседей.
Никто тебя не осуждал, Элис.
Думаю, Тамсин осуждала.
Ну, может быть. Немного. Нина была ее лучшей подругой, так что это понятно. Она на секунду замолкает. Когда она тебя впервые увидела, то подумала на мгновение, что ты это Нина. Она стояла у окна спальни и смотрела, как ты идешь через сквер. Ты примерно той же комплекции, и с такого расстояния можно было различить только твои светлые волосы. Она чуть с ума не сошла.
Я рассеянно киваю.
Но почему меня не осуждают? спрашиваю я. Разве это не естественно?
Ева проводит рукой по волосам.
Я думаю, всем просто стало легче, когда дом наконец купили. Наконец он перестал пустовать, в нем кто-то поселился. А то стоял как мавзолей. Дети даже уверяли, что в нем живут привидения, а родители не хотели, чтобы малыши в это верили. Когда мы услышали, что у дома появятся новые хозяева, то в наш комплекс словно потянуло свежим ветром. Наконец мы могли начинать жить дальше. Она смотрит на меня серьезными глазами: Люди были благодарны, Элис. Нам это казалось новым стартом.
Но вы сплетничали о том, что я все знаю, отвечаю я, роясь в кармане в поисках бумажного платка. И, конечно, никто не осмелился упомянуть убийство в субботу вечером, хотя много кто захотел посмотреть место, где оно произошло. Хоть бы кто-нибудь спросил меня, каково мне живется с призраком убитой женщины.
Ева, кажется, смутилась.
Ну, тут отчасти и я руку приложила. Лео сказал Уиллу, что будет благодарен, если никто не станет упоминать при тебе историю дома, поскольку ты якобы очень нервная. Уилл передал мне, а я вроде как всем.
Всплывает воспоминание: Лео идет к Уиллу на следующий день после того, как я всех пригласила к нам.
Не могу поверить! Злость возвращается. Он вообще не хотел, чтобы я об этом узнала, так ведь? Я смотрю на Еву в надежде, что она сможет дать ответ: Не понимаю, Ева. Он никогда ничего подобного не делал. Ничего не скрывал, не говорил неправду. И он должен был понимать, что я все равно когда-нибудь узнаю. Такие вещи не сохранишь в секрете.
А как ты узнала? спрашивает Ева и, достав из сумки кепку, начинает ей обмахиваться.
Мне позвонили, отвечаю я, надеясь, что моя небольшая заминка пройдет незамеченной. Журналист. Я не вру: я почти уверена, что Томас Грейнджер журналист и представился частным детективом лишь для того, чтобы звучало это более удобоваримо.
Ева нахлобучивает кепку на голову, прямо поверх очков.