Так точно, ответил Стариков. Я хочу знать подробности.
Да и я тоже, поддержал Старикова Лысухин.
Для того, собственно, мы сюда и прибыли, кивнул мужчина. Что ж Будем говорить о подробностях. И разговор наш будет, я так полагаю, долгим.
Надеюсь, он все же закончится раньше, чем мы победим фашистов? не удержавшись, съехидничал Лысухин. Хотелось бы, знаете ли, поучаствовать в нашей победе не одними лишь разговорами, но и действиями.
Поучаствуете, с самым серьезным видом пообещал мужчина. Итак, разговор наш будет долгим. Во-первых, потому, что операция, которую мы разработали, в своем роде уникальна. Скажу прямо: у нас пока еще нет практического опыта проведения таких операций.
Это хорошо, хмыкнул Лысухин. Смерть как не люблю шагать по расчерченным квадратикам. И всяких правил тоже терпеть не могу с самого детства. Люблю веселую выдумку так, чтобы никаких инструкций.
Именно поэтому мы вас и выбрали, товарищ капитан, сказал мужчина. Уж чего-чего, а веселых импровизаций у вас будет много. Можно так сказать, что операция, о которой идет речь, это сплошная импровизация. Повторяю: практического опыта проведения операций такого рода у нас пока нет. Значит, не может быть и каких-то жестких правил. Это во-первых
Ну, самым беспечным тоном произнес Лысухин, тогда и вовсе все замечательно. Тогда я спокоен и даже могу попросить у вас прощения за свою недавнюю импровизацию в отношении вашей личности. Ну, за то, что едва не послал вас
Мужчина в маскировочной одежде ничего на это не сказал, лишь махнул рукой. Помолчав, он продолжил:
Итак, это во-первых. А во-вторых, дело, которое мы вам предлагаем, чрезвычайно опасное. Оно гораздо опаснее, чем, скажем, сходить за линию фронта за «языком». Скажу больше
Но и тут Лысухин не дал мужчине договорить.
Вы уже упоминали об этом, сказал он. Для чего повторяться?
А для того чтобы вы накрепко это запомнили, вмешался в разговор полковник Корчагин. Сказано вам дело чрезвычайно сложное и опасное. Почти без шансов на успех. Можно даже сказать и так мы посылаем вас на верную смерть. И все же при этом вы должны постараться выжить и победить.
Ну, беспечно махнул рукой Лысухин, это что! Что значит почти без шансов на успех? Вот, скажем, попытка соблазнить передовую колхозную трактористку в тот момент, когда она выступает с трибуны, тут и в самом деле почти нет шансов. А во всех прочих случаях шансы всегда найдутся!
Слова эти были настолько неожиданны и они до такой степени не вязались с ситуацией, что все невольно рассмеялись. Даже сосредоточенный Стариков.
Товарищи, давайте наконец о деле! отсмеявшись, сказал полковник Корчагин.
Глава 4
Операция, которую задумало и в общих чертах разработало руководство Смерша, и впрямь была уникальной. Ничего подобного советские органы разведки еще не проводили. Ничего похожего не проводил и Смерш уже потому, что и существовал он всего ничего чуть больше месяца.
Суть операции заключалась в следующем. Двум сотрудникам Смерша Старикову и Лысухину предстояло разыграть предельно рискованную постановку сдаться в плен фашистам. Причем не просто сдаться, а угодить при этом в концлагерь, расположенный в Астаповичах. А попав в лагерь, начать немедленно действовать без чьей-либо помощи, рискуя при этом в любую минуту оказаться разоблаченными. Ну а коль разоблаченными, то и Впрочем, о том, что должно было последовать далее, можно было и не говорить, ибо и так все было понятно.
Что именно должны были делать Стариков и Лысухин, оказавшись в концлагере в качестве военнопленных? А вот что: они должны были помочь другим узникам выбраться из лагеря. Спасти их, сделать так, чтобы в дальнейшем они могли оказаться полезными Родине. Но это по самому большому счету. Если же говорить конкретнее, то Стариков и Лысухин должны сделать так, чтобы ни один каратель не поднял оружие на партизан, а тем более на мирных советских граждан, которые проживают на оккупированных территориях. И чтобы ни один диверсант, оказавшись в советском тылу, не причинил никакого вреда людям.
Как это сделать? Вот в этом-то и заключалась основная цель операции. Конкретных рекомендаций на этот счет быть не могло, были лишь общие мысли и предположения. Суть их заключалась в следующем. Все узники концлагеря хоть бойцы Красной Армии, угодившие в плен, хоть партизаны, хоть подпольщики, хоть кто-то иной это граждане Советского Союза. И если им предоставить возможность вступить в борьбу с фашистскими захватчиками, они непременно это сделают, даже находясь в концлагере. Вполне вероятно, что не все, ибо, понятное дело, разные люди бывают среди советских граждан. Но большинство ухватится за такую спасительную соломинку. Быть того не может, чтобы не ухватились.
Как этого добиться? Конечно, организовать в концлагере настоящий боевой отряд дело практически безнадежное. Для этого нужно будет оружие, а где его взять? Отнять оружие у фашистов дело сложное. Пойти на врага с голыми руками? Много ли навоюешь голыми руками? Война голыми руками в концлагере это напрасная и непростительная погибель узников.
Нет, тут нужно будет действовать тоньше. Как именно? А вот как. Когда Стариков и Лысухин попадут в концлагерь, они должны будут во что бы то ни стало убедить фашистов в своей ценности и, как следствие, возможной полезности. Как это сделать? Тут, конечно, нужна тщательно продуманная легенда. Точнее сказать, две легенды одна для Старикова, а другая для Лысухина. Но легенды это еще только половина дела. Другая половина дела нужно постараться убедить фашистов, что легенды эти подлинные, а сами Стариков и Лысухин люди, которые могут быть фашистам полезны. Вот тут-то и пригодится та самая импровизация, за которую так ратовал капитан Лысухин. Да-да, именно импровизация, потому что невозможно предвидеть, как именно поведут себя фашисты, а значит, невозможно дать какие-то конкретные советы Старикову и Лысухину. Если удастся убедить фашистов в том, что легенды и намерение с ними сотрудничать настоящие, первую часть задачи можно будет считать выполненной.
А дальше предстоит вторая часть задачи. Дальше Стариков должен во что бы ни стало получить доступ к формированию карательных отрядов. А Лысухин постараться попасть в школу диверсантов. Или наоборот, это уж как получится. И необходимо развернуть в лагере агитационную деятельность, суть которой должна заключаться в следующем: узники не должны отказываться от зачисления в карательные отряды и диверсионную школу; наоборот, они должны туда стремиться изо всех сил.
Для чего? А вот для чего. Оказавшись в карательном отряде или диверсионной школе, узники рано или поздно покинут стены концлагеря, чтобы приступить к выполнению определенных задач карательных акций и всяческих диверсий. При этом и каратели, и диверсанты будут при оружии, и это замечательно! А очутившись за пределами лагеря, ни каратели, ни диверсанты не станут выполнять порученных им задач, а тотчас же сдадутся партизанам или, если случится, красноармейским регулярным частям. А если по каким-то причинам будет невозможно ни то ни другое, то карательное или диверсионное подразделение с легкостью сможет превратиться в самостоятельный партизанский отряд. Вот тут-то и пригодится оружие.
Конечно, все это было красивой и стройной теорией, а вот как оно будет на практике? Там-то, без сомнения, будут самые невероятные сложности, из которых Старикову и Лысухину придется выпутываться все тем же путем импровизации. А иначе никак.
А если партизаны или, скажем, наши солдаты не поверят тем карателям или диверсантам? усомнился Лысухин. И перестреляют их как куропаток? Между прочим, десять к одному, что не поверят. С какой стати они должны им верить? Проще перестрелять.
Надо сделать так, чтобы поверили, сказал человек в маскировочной одежде.
Первомайскую песенку им спеть хором, что ли? иронично спросил Лысухин. Так ведь все равно не поверят. Песенки могут петь и фашисты. Доводилось мне слышать
Пароль, отозвался молчавший до сей поры Стариков. Нужен пароль. Такой, чтобы его знали и партизаны, и наши солдаты, и, конечно, диверсанты с карателями. Тогда, я думаю, никто никого не перестреляет.
Да, пароль, согласился человек в маскировочной одежде. Что ж, давайте прямо сейчас его и придумаем.
И мужчина выжидательно взглянул на Лысухина.
Это нам запросто, ответил Лысухин. Сейчас изобразим.
Лысухин откинулся на спинку скамьи, на которой сидел, и стал смотреть на потолок, напевая при этом слова шальной, бесшабашной песенки: «Иволга птица залетная, иволга птица любви, ты мне под песенку иволги» Пел и размышлял он недолго.
Вот придумал! радостно крикнул он. Привет от иволги чем не пароль? По-моему, очень даже замечательный пароль. Диверсанты, значит, крикнут этот пароль, а наши бойцы в ответ скажут отзыв. Допустим такой: «Иволги здесь не водятся». И все будет в порядке! Главное запомнить легко и пароль, и отзыв. Да и к тому же красиво. Привет от иволги, а? От такого пароля веет мирной жизнью и женщиной. В конце концов, за что мы воюем? За мирную жизнь и женщин разве не так?
На это ни полковник Корчагин, ни мужчина в маскировочной одежде ничего не ответили. Мужчина взглянул на Старикова. Тот перехватил его взгляд и едва заметно кивнул.
Что ж, пускай будет привет от иволги, сказал мужчина. Отзыв тоже сгодится. А заодно это будут и ваши позывные. Значит, Стариков иволга один, а Лысухин иволга два. Товарищ капитан, вы не возражаете?
Ничуть, отозвался Лысухин. Но у меня имеется вопрос. Ладно наши солдаты, но каким таким образом узнают пароль далекие партизаны?
Ну, это уже наша забота, ответил мужчина. Теперь поговорим о ваших легендах. Вот что мы предлагаем
* * *
Разговор о легендах и обсуждение всех нюансов, связанных с таким тонким делом, занял немало времени и всех изрядно утомил. Когда с легендами было покончено, полковник Корчагин предложил сделать перерыв.
А и вправду! согласился Лысухин. А то у меня от всех этих премудростей просто голова кругом! А ведь еще, чувствую, это не весь разговор. Далеко не весь! Хотя бы потому, что у меня имеется целая куча всяких вопросов
Выйдя из помещения, Стариков молча отошел в сторонку и закурил. Лысухин подошел к нему.
К тебе, сказал Лысухин Старикову, у меня имеется индивидуальный вопрос. Как ты думаешь, по какой такой причине на это дело выбрали именно нас с тобой? Ведь должна же, я так думаю, быть причина. Этот замаскированный дядька, мыслится мне, дюже умный. А умные люди без причины ничего не делают. Ну так отчего именно мы с тобой?
Единство и борьба противоположностей, не сразу ответил Стариков.
Чего? не понял Лысухин.
Разные мы с тобой, вот чего, пояснил Стариков. Оттого именно нас и выбрали. Что-то лучше получится у тебя, что-то у меня. А вместе готовая картина. А вот если бы мы с тобой были одинаковы, то картина получилась бы неполной. По крайней мере, мне это так представляется.
Вот оно что, в задумчивости вымолвил Лысухин. А ведь и вправду Ну, я же говорю, что тот замаскированный дядька человек шибко умный. А я отправил его в пешую прогулку по маршруту А с другой-то стороны как и не отправить, коль тебе предлагают такое свинство. Сдаться добровольно в плен, понимаешь ли!..
Они помолчали. Вечерело. Был май месяц, можно сказать, самый исход весны. Но безрадостной и квелой была весна в сорок третьем году. По крайней мере в тех краях, которые на штабных оперативных картах значились как подступы к Белоруссии.
Ты боишься? спросил Лысухин.
Чего именно? глядя куда-то вдаль, уточнил Стариков.
Ну, того, что нам с тобой предстоит. Как-никак фашистский плен Мало ли? Нет, оно, конечно: коль такое дело, то я готов. Правильно говорит тот замаскированный дядька: война она бывает разной. Но видеть вблизи фашистские рожи Мало того, кланяться им, подчиняться, заглядывать в их подлые глаза А ведь придется! Вот чего я опасаюсь! Опасаюсь, что не выдержу и вцеплюсь зубами в какую-нибудь фашистскую глотку. Ты-то сам этого не опасаешься?
Мне кажется, что на войне следует опасаться только одного пули, пожал плечами Стариков. Потому что пуля невидима. От нее невозможно уклониться. Коль уж она в тебя летит, то и прилетит. А фашистская рожа перед глазами что ж? На фашиста можно и не смотреть, его можно и перехитрить, и убить Тут все зависит от тебя самого. А вот пуля в этом случае все зависит не от тебя, а от нее.
Будем считать, что ты меня наполовину успокоил, усмехнулся Лысухин. Что ж, пойдем совещаться дальше. Вот полковник уже машет нам рукой.
* * *
Дальше обсуждали, пожалуй, самый сложный момент каким таким хитрым и ловким способом Старикову и Лысухину сдаться в плен.
На этот счет у нас имеется вот какое предложение, сказал мужчина в маскировочной одежде. Мы переправляем вас в партизанский отряд, действующий неподалеку от Астаповичей. Кто вы на самом деле такие будет знать лишь командир отряда, и больше никто. Далее все просто. Во время стычки с фашистами вы изыскиваете возможность, чтобы сдаться в плен.
Да уж, просто! проворчал Лысухин. Уж так просто, что проще и не бывает! Прямо как на колхозном сеновале с передовой трактористкой после того, как она слезла с трибуны!
Конечно, всех моментов предвидеть невозможно, согласился мужчина. Но план именно такой. Не думаю, что фашисты захотят отправить вас в какие-нибудь дальние дали. С вашими легендами вам самое место в концлагере в Астаповичах. На то и весь расчет.
Как мы попадем в партизанский отряд? спросил Стариков.
На самолете, ответил Корчагин. Он вас и доставит прямо на место.
Что, прыгать с парашютом? весело удивился Лысухин. Всю жизнь мечтал! С самого детства! И вот скоро моя мечта осуществится! Ура. Последнее слово Лысухин произнес нарочито безрадостным тоном.
Что, никогда не приходилось прыгать с парашютом? едва заметно усмехнулся мужчина в маскировочной одежде.
Это мне-то? разыграл удивление Лысухин. С чем только я не прыгал! И с парашютом, и без парашюта Не о себе я беспокоюсь, а о нем. Он указал на Старикова. Он у нас человек интеллигентный, а интеллигенция с парашютами не прыгает. А сам-то я прыгну за милую душу!
Никаких прыжков с парашютами не будет, сказал Корчагин. Самолет аккуратно приземлится на лесную полянку, высадит вас, заберет раненых и отбудет в обратном направлении. Вот и все.
Жаль, коль оно и вправду будет так! поник головой Лысухин. А то я бы прыгнул
Полковник на такой пассаж ничего не ответил, лишь пожевал губами: похоже было, он уже отчасти привык к общению с такой сумбурной личностью, как капитан Евдоким Лысухин.
Хочу уточнить два важных момента, сказал мужчина в маскировочной одежде. Момент первый: сдаваться в плен вы будете не в самой первой стычке с фашистами, и даже не во второй и не в третьей. А, скажем, в четвертой или пятой. Иначе все будет выглядеть подозрительно. Не успели, мол, появиться в отряде, как уже сдались.
А откуда фашисты смогут узнать, когда именно мы появились в отряде? не понял Лысухин.
Скорее всего, узнают, и очень скоро, вздохнул мужчина в маскировочной одежде. Найдутся желающие им доложить
Понятно, скривился Лысухин.
И момент второй. Оказавшись в лагере, напирайте на то, что вы друг друга не знаете. Точнее сказать, познакомились друг с другом лишь перед самой отправкой в отряд. Долгое знакомство также будет выглядеть подозрительно.
Но и короткое тоже, сказал Стариков.
Не понял, удивленно посмотрел на него мужчина в маскировочной одежде.