И так далее, прервал его Сингапур. Здесь всё понятно: в своем роде мичуринцы, этакие селекционеры. Голубая кровь, Сингапур, и все, невольно следуя его взгляду, глянули на обои. Истинные арийцы. Что ж, здесь все логично. Согласен. Ну что ж, давайте дальше, подбодрил он, уже с трудом заставлявшего себя улыбаться Валеру. И Лиза, до этого с благоговением слушавшая лекцию, теперь настороженно заглядывала на Сингапура, вальяжно рассевшегося на стуле.
Мне трудно будет вам объяснить, если вы и дальше будете себя так вести так он не договорил, вздохнул, сосредоточенно посмотрел на Сингапура и, видно, крепко взяв себя в руки, произнес: Если вы хотите узнать истину, он сделал значительную паузу, то должны дослушать меня до конца и не прерывать подобными возмутительными, (наконец нашел он слово), репликами.
А вы знаете истину? в который раз, и уже совсем придурковато посмотрел на «лектора» Сингапур, даже прищурился и подался вперед, что бы поближе рассмотреть такого человека.
Да, знаю, последовал ответ.
Это, замечу вам, любопытно, даже я бы сказал архилюбопытно. И в чем же она? Даня, глянь, если я не ошибаюсь, она в нашем пакете.
Данил демонстративно заглянул в пакет, где наготове стояли две бутылки красного крепленого вина, и утвердительно кивнул.
По-моему вам все это не интересно, опустил руку Валера. Он устал и видимо хотел уже распрощаться.
Отнюдь, возвысил голос Сингапур, только вы забываете, что перед вами не обиженные жизнью, уволенные с работы работяги, перед которыми вполне достаточно вырядиться в костюм, улыбаться, и, с умным видом, нести им ересь о душе и теле напрочь лишенных разума, думающих, где бы чего пожрать, а удовлетворившись, стремящихся к красоте и совершенству под бубны и песнопения типа: Хари рама, Харя в раме. А потом, как псы, рыскать по городу в поискать совершенной суки, оттрахать ее в угоду Господу и наплодить таких же угодоподобных. И всё в шоколаде. Главное, что он свободен, и вправе выбирать креститься ему до или кастрироваться после. Главное он сам, свободный, всё понявший и осознавший, что во всем виноваты попы к смирению его призывающие. А нате вам, выкусите, а не смирение! Теперь у него новая вера, понятая и принятая, теперь он бетмен, даже круче альтист Данилов. Нет дантист Корнилов. Нет еще круче бабтист Вавилов. Потому что в себя главное поверить, и первое костюм! и галстук! и улыбаться! главное улыбаться. И прямиком в бизнес-класс, где научат, как правильно гербалайф всяким, таким же, впаривать. И вот он уже с новой верой, в новом синем костюме, белой рубахе и при зеленом галстуке в горошек, ходит по городу, лыбиться, как гуимплен, и втюхивает всем и каждому коробки с утюгами и фенами или открытки с мессией с кроликами и оленятами, или фломастера в помощь детям Германии. Я к чему всё это. Вы хоть когда с людьми общаетесь, различайте ху из ху. Перед вами сидят два раздолбая студента, вовсе не обиженные жизнью и знающие, что голубую рубашку, желтый галстук и костюм жуткого мышиного цвета, с белыми носками к черным мокасинам с Черкизовского рынка, может напялить или колхозник на свадьбу племянника, или менеджер низшего звена, который уверен, что в таком клоунском наряде, он будет выглядеть если не солиднее, то умнее. Вы обмолвились, что логически можете мне объяснить веру и даже любовь, что само по себе полная бредятина. Но раз так, то валяйте. Но знайте главное, Сингапур сбавил обороты. Валера, ошалевший, остолбенело замер, не известно к чему готовый. Я ни сколько не желаю оскорбить вас в вашей, уверен искренней, вере, но и вы постарайтесь понять меня. Я искренне хочу разобраться, чем ваша вера истеннее, и главное, меня сразило слово логика. Так давайте ее и придерживаться, а не окучивать нас тут общими словами, как нравственность и совершенство. Вы не депутат, а мы не электорат. Согласны? он с неподдельным вниманием и, даже какой-то внезапной, покорностью уставился на лектора. Неизвестно каких сил потребовалось Валере, что бы он сдержался. Бледный стоял он у доски во все время этого монолога, до красноты сжимая в кистях фломастеры. Данил, крепко расставив ноги, запустив обе руки в пакет, железно обхватил горлышки обеих бутылок, готовый вскочить и выхватить их. Лиза, та просто обмякла на стуле, лишь нервно сглатывала и мертво уставилась взглядом в доску, где были аккуратно записаны и обведены в овал, слова «Бог», «душа», «совершенство»
Валера улыбнулся вернее, заставил себя улыбнуться, оправил серого цвета костюм, из-под которого предательски выглядывала ярко-голубая рубашка, и зеленый галстук в белый горошек, поправил галстук. Вздохнув, он осторожно смерил взглядом Сингапура, покорно сидевшего на стуле, и сказал:
Вы очень сложный человек. Бог вам судья. Я продолжу свою лекцию, с одним условием вы будете слушать, и, пожалуйста, держите свои эмоции в руках.
Сингапур покорно кивнул.
Сняв крышку с красного фломастера, Валера закрыл его, снял крышку с синего фломастера, поднес фломастер к доске, опустил руку.
Что вы хотите услышать? наконец спросил он.
Ваш преподобный Мун мессия, так?
Да.
Вот и объясните мне логически, почему именно он мессия.
Лицо Валеры преобразилось. Уверенно поднес он красный фломастер к доске и написал слово «Бог», заключив его в овал, заговорил всё увлеченнее и увереннее, и тем увлеченнее и увереннее, что теперь Сингапур сидел смирно и смиренно слушал, лишь изредка воротя скучающее лицо к окну, за которым тихо, в тревожном вечернем свете затаились березы.
После того, как Бог создал землю и эдемский сад, он создал человека Адама и Еву, рассказывая, Валера аккуратно рисовал человечков символизирующих Адама и Еву, деревья, символизирующие райские кущи, на одном дереве нарисовал кружочек, символизирующий яблоко, нарисовал змея. Подробно рассказывая историю грехопадения, он проводил стрелки от змея к Еве, от Евы к Адаму. Ведь съев это яблоко, они прикрыли свои срамные места, как ребенок, без спросу съев варенье, прикрывает то место, которым он согрешил, а именно свой рот. И Бог изгнал их из рая, изгнал потому что любил их, как мать наказывает своего ребенка наказывает любя
Сингапур все чаще заглядывал за окно, уже ерзая на стуле, все еще, терпеливо слушал. Рассказывая, Валера изображал зло черным фломастером, добро красным, все остальное, вроде Адама, Евы и прочих их отпрысков синим. Валера рассказывал об убийстве Каином Авеля, объясняя, что все зло сконцентрировалось в Каине и в его потомках. Сингапур слушал. Слушал он и как Исаак родил Иакова, как Иаков родил Исаака. Валера аккуратно записывал имена всех потомков Адама и Евы, деля их на добрых и злых, записывая первых красным, вторых черным. Наконец он дошел до пришествия Христа Вот уже подобрался к нашему времени, как красный фломастер вдруг кончился. Невозмутимо, Валера стал изображать добро синим; рассказывая, как много зла скопилось за это время и как все стали ждать второго пришествия мессии, которое, по всем признакам, уже состоялось, просто люди, по своей привычке, не признают пророка в своем отечестве и
И главное! не выдержал Сингапур. Главное причем здесь ваш Мун? Он что и есть этот самый мессия?
Да.
Да с чего вы это взяли?! Вы грозились логически это доказать. Факты. Пошли по пунктам, а то мне все это, кто там кого родил, осточертело. Во-первых, Сингапур поднял руку и загнул мизинец.
Первое доказательство, внушительно произнес Валера. Выдержал паузу. Преподобный Мун непорочен.
В смысле? А как же Сингапур сделал движение рукой в ту, большую комнату, где висели портреты старичка.
Нет, вы не правильно поняли, снисходительно заулыбался Валера, Лиза, к слову, тоже. Непорочен значит, у него до брака не было женщин, а в браке есть лишь одна его супруга.
Что, и всё??
Нет, он создал свое учение «Объединения».
Это про мичуринцев? ляпнул Сингапур.
Валера побагровел.
Ладно, оставим ученье в покое, вернемся к первому, успокаивающе Сингапур выставил ладони, С чего вы взяли, что он непорочен?
Я знаю это, твердо произнес Валера.
Да с чего вы это знаете, вы, что со свечкой у его кровати стояли, тенью за ним ходили, с чего вы это взяли??!!
Валера сосредоточился, и привел просто убийственный аргумент:
Если за стенкой, в той комнате, стоит стул, а вы его не видите, то это же не значит, что его нет?
Вот и приехали, усмехнулся Сингапур. Вы мне что, предлагаете слепо поверить в непорочность вашего многодетного старичка?
Никакой слепой веры, нервически воскликнул Валера, это истина, преподобный непорочен.
Да с чего?
Я знаю!
А я знаю, яростно парировал Сингапур, что этот ваш Мун гомосексуалист со стажем педофила я это знаю, как и то, что за стенкой не стул, а тумбочка, и что вы здесь все кретины в голубых рубашках!
И вновь какой-то меломан, живущий как раз, за этой самой стенкой, за которой должен быть или стул или тумбочка, на всю, на весь двор врубил «Уматурман».
Девушка Прасковья из Подмосковья за-за-занавескою плачет у окна. На-на-на-на-на-на-на. На-на-на-на-на
Убью! прорвалось сквозь это нескончаемое «на-на-на». Схватив стул, Валера занес его над Сингапуром, как Лиза, заглушая «Прасковью», дико завизжала. Валера замер. Сингапур нырнул в сторону. Стул рухнул где, только что был Сингапур, и Сингапур слева, с разворота всадил Валере в печень.
Стоять на месте, на месте стоять, иначе рискуешь ничё не понять, по-реперски сурово доносилось из-за стены «Уматурман» читал о «Ночном дозоре». Лиза визжала, вцепившись руками в свои волосы. Сингапур молотил кулаками Валеру куда попало. Данил оттаскивал его. Но тут налетели на ведьму тени и говорят: не бывать преступленью, с подлецой читал «Уматурман». Ну что же ты, что же потупила взор? Сдавайся ведьма Ночной дозор
В комнату ввалились муновцы.
И треснул мир напополам, уже запел «Уматурман».
Парни, всё нормально! выставив руки с бутылками вина, кричал Данил. Всё нормально! Мы уходим!!
И льется кровь, идет война добра со злом, на распев комментировал «Уматурман».
Пацаны, всё отлично, Муну привет! сквозь музыку кричал Сингапур, бочком, вслед за Данилой, быстро проскочив мимо ошалевших муновцев. И в носках, туфли в руках, они выскочили из квартиры, уже на площадке наскоро обувшись и не медля, к квартире Данила.
Их там человек десять ты видел?! открывая дверь, говорил Данил.
Откуда они? уже в квартире спрашивал Сингапур.
Затоптали бы! отдышливо продолжал Данил, Там у них же проходной двор. Там народу бывает разного, и все такие, он крутнул пальцем у виска. На кухне он нервно вскрыл бутылку вина, и из горла выглотал больше половины; отдал бутылку Сингапуру. Сингапур так же, не отрываясь, допил, что осталось. Немедленно вскрыли вторую бутылку. Сингапур наполнил стаканы вином.
Предлагаю тост за чудо, сказал он торжественно.
Поддерживаю, поднялся со своим стаканом Данил. От вина мгновенно полегчало.
Я сразу не хотел туда идти, успокоившись, закурив, говорил Данил. Они же там все повернутые. Так вроде тихие-тихие, а весь двор задолбали своим Муном. Так ненавязчиво, незатейливо, подходят, разговаривают короче разводят, как те цыгане. В принципе, то, что они не в себе, это не вопрос. Но меня удивило их терпение. Скажу тебе твое хамство, конечно я ждал развязки гораздо раньше; терпение у них, конечно
В дверь позвонили.
Ну вот, поднявшись, Данил подошел к двери, открыл дверь. На пороге стояло человек пять парней-муновцев.
Данила, разговор есть, сказал один из них, высокого роста, толстый, широкоплечий, резко отличающийся от остальных своим совсем не смиренным видом, одет был в джинсы и футболку с надписью во всю грудь «ЛДПР». К тебе, Данила, мы претензий не имеем, пусть твой гость к нам выйдет, у нас к нему несколько вопросов.
Парни, случилось и случилось, как можно дружелюбнее начал Данил, я думаю, тему эту стоит закрыть, тем более Валера первый кинулся.
Он Муна пидором назвал! выкрикнул стоявший здесь же Валера.
Я у вас прошу прощения, оглядывая суровые в сумеречном свете подъезда лица муновцев, произнес Данил. Мы разошлись миром Простите нас и всё парни, счастливо.
Данил, ты не понял, угрожающе продолжал широкоплечий муновец в футболке «ЛДПР».
Это ты не понял! неожиданно зло рявкнул Данил. Живете здесь и живите. Ваша Лиза сама к нам подошла. Что хотели, то и получили. Всё, он захлопну дверь. Вернулся на кухню.
В дверь позвонили.
Вот настырные, процедил Данил, крепко сжимая кулаки. Все это время звонок не умолкал.
Ну чего? спросил Сингапур.
Ничего, сказав, Данил осмотрелся, взял со стола скалку, протянул Сингапуру, сам вышел в кладовку, затем в свою комнату, включил магнитофон, для куража поставив кассету группы «Ленинград», вернулся он, заправляя что-то за пояс джинсов. Пошли, кивнул Сингапуру.
Мы рады представить вам наше шоу, с благодушной хрипотцой под музыку самого классического джаза, запел Шнур. Это наше шоу, бодро раздавалось на всю квартиру. Это наше шоу, всем сидеть. Это наше, наше, наше ш-шоу-у.
Данил распахнул дверь.
Всем, блядь, выйти из сумрака, заявил вызывающе. Чё, бляди, такие неугомонные? Кто здесь самый обиженный, пошли на улицу!
И хуёво мы танцуем не умеем танцевать, главное, когда танцуем, первый ряд не заблевать, предупредительно-ласково пел Шнур, ему согласно вторили труба и контрабас. Не оглядываясь на расступившихся муновцев, засунув руки в карманы джинс, под легкомысленную мелодию джаза и хриплоамстронговское «Это наше шоу». Данил вышел на улицу. За ним здоровяк элдепеэровец и Валера, остальные остались в подъезде. В дверях квартиры показался Сингапур. Поигрывая в джазовом такте скалкой и подпевая Шнуру: Это наше шоу, он неторопливо стал спускаться к стоявшим возле окна трем муновцам, совсем не боевого вида, в костюмах и при галстуках, один даже был в очочках. Муновцы отступили к своей квартире. Сингапур занял их место у окна, внимательно наблюдая за показавшимися из подъезда Данилом и двумя муновцами.
Ну чё? только выйдя во двор, резко обернувшись, шикнул Данил, парни даже отшагнули, уверенные, что будет атака, и встали в боевые стойки.
Не понял? заявил муновец-элдепеэровец.
Чё ты не понял?!
А вот чего! здоровяк замахнулся внушительным кулачищем. Отпрыгнув, Данил выхватил из-за пояса молоток и крюком шибанул в толстое мягкое плечо
Бля сука-а заныл здоровяк, ладонью схватившись за ушибленное плечо. Второй удар врезался в лопатку, третий свистнул, не достав муновец дал дёру.
Мочи козлов!!! из подъезда, со скалкой, выскочил Сингапур, вслед ему одобряюще, хором: «Мейджик пипл! Вуду пипл!! выкрикнула разом вся группа «Ленинград». И с кличем: «Мочи пиплов!» Сингапур погнался за Валерой. Данил за элдепеэровцем.
Валера оказался прытким. Уже за сто шагов, Сингапур потерял его. В горячке облазив весь двор, Сингапур вернулся к подъезду и сел на лавочку, скрытый во все сгущающемся вечернем сумраке и тени старого куста сирени росшего у самого подъезда. Через некоторое время, к подъезду, оглядываясь, сжимая в руках широкую не удобную доску от контейнера, осторожно крался Валера. Сингапур затаился. Ни кого не заметив, муновец быстро проскочил в подъезд. Немедля, следом, Сингапур.
Ну что, мичуринец, угрожающе поигрывая скалкой, в глухой тишине подъезда, произнес Сингапур. Музыка кончилась, и в этой тяжелой подъездной тишине, голос Сингапура зазвучал особенно сурово. Теперь бежать некуда. Сейчас я тебе, блядь, устрою Варфоломеевскую ночку.
Доска была слишком длинной и неудобной, замахнуться не получилось, муновец лишь выставил ее вперед, как пику.