Приложил ладонь к глазам, прикрылся от солнечного света. Там, за озером, начинаются нечистые места, болота да трясины. Довелось как-то заночевать неподалёку от этой страсти, до утра пришлось охи да вздохи нечистой силы слушать. Какой там сон, когда мороз по коже, и бежать хочется, куда глаза глядят. Кто-то невидимый всю ночь то ли на судьбу жалился, то ли запором маялся, с рассветом только и затих. Не то глотку надорвал, не то сдох совсем. Хотя, дождёшься от этих тварей, сдохнут они. Скорее уж всю округу в свою трясину уволокут. Над теми местами Лесной Дух не властен, и его детям туда лучше носа не совать. Оторвут вместе с неразумной башкой.
По правую руку, аккурат меж двух горок дорога к другим селениям, в другие края. Вот и весь незатейливый мирок, маленький, как детская ладошка, и такой же милый и родной. Судияр повернулся к Старейшине, который тоже замер с устремлённым вдаль взором и осторожно потряс его за край рукава.
Мне эта картина с детства знакома, сообщил как бы невзначай. Не стоило время терять, ещё раз показывать. Или тут загадка какая кроется?
А? встрепенулся дед и медленно вынырнул из омута глубокой задумчивости. Загадка? Не время сейчас загадками баловать! Ты что думаешь, мне заняться нечем, леса тут с тобой разглядывать?
Судияр деликатно промолчал.
Я тебе всю эту красоту показал только для того, чтобы один вопрос задать. Хочешь это всё потерять в одночасье?
Что? не понял Судияр.
Всё, терпеливо повторил старик и плавно, по дуге, обвёл рукой весь Лесной край. Ничего здесь скоро не будет: ни домов, ни баб, ни детишек Ни даже вот этой чистой речушки! Будет здесь скоро зловонное болото, населённое нечистыми тварями, а для людей места не останется. Да и не станут люди в таком месте жить.
Судияр недоуменно пожал могучими плечами, ещё раз окинул взглядом красоту под ногами. Ничто не предвещает.
Ну вот чего ты меня, дед, стращаешь, как маленького? спросил недовольно. Говори, как есть, а в каком месте пугаться я уж как-нибудь сам соображу.
Лужок вон тот видишь, на берегу озера? старик ткнул длинным, тонким пальцем в нужную сторону.
Добрый лужок, кивнул Судияр. Трава там сочная, густая, одно удовольствие скот на выпас гонять.
Было удовольствие, строго осадил его Старейшина. А теперь туда под страхом смерти никого не загонишь. Пропал наш лужок.
Ну-ка, ну-ка, заинтересовался Судияр. Что за страсти в наших тихих краях?
А ты не перебивай, досадливо поморщился старик, я всё по порядку и расскажу. Вчера, ближе к вечеру, прибежал с того лужка пастушок. Не малец, подросший уже мальчонка, понятие имеет. Лица на нём нет, губёнки трясутся, через всю спину царапина такая, что даже меня, всего повидавшего, оторопь взяла. А скотина вперёд него галопом примчалась. Уж на что коровы бессмысленные создания так и те с перепугу аж ворота вынесли, не стали дожидаться пока откроют. И попряталась вся животина, по щелям да углам забилась, затаилась.
Старик перевёл дух и многозначительно покачал головой.
Пацанёнка подлечили, успокоили, к ночи только и сподобился рассказать, что там приключилось.
Чего-то уже страшно, честно признался Судияр, но старейшина лишь отмахнулся, точно от надоедливой мухи.
Напал на наше стадо самый настоящий дракон! провозгласил торжественно, однако тут же сбился с высокопарного тона. Ну, дракон не дракон, но ящер изрядный. Вылез прямиком из трясины, весь в грязи, тине и болотной жиже, и давай скотину по лужку гонять. А ведь лужок-то наш, Лесного рода, нечисть разная туда в жизни не совалась. А этому хоть бы что, разрезвился, как у себя дома. Пастушок перепугался и бежать, тварь за ним и совсем уж было догнала да за спину ухватила, но тут на пацанячье счастье коза ящеру под ноги угодила. Пока этот гад козой хрустел мальчонка и смылся. А так-то бы
Старейшина обречённо махнул рукой, но Судияр и сам без труда представил, чем бы всё закончилось, кабы не та несчастная коза. Лицом потемнел, большие, карие глаза прищурил и бездумно зашарил рукой по бедру там, в ременной петле, обычно верный топор висит.
Коли один появился, так скоро и остальных можно ждать, проговорил внезапно охрипшим голосом. Надо, значит, на болото идти, топором помахать. Пока эти твари к нам в дома не пожаловали.
Старейшина вздохнул, опустил худые плечи и Судияру показалось, что вот-вот соскользнёт рубаха с плеч, расползётся возле дедовых ног белой, холщовой лужей. Обошлось, удержалась.
Да если бы всё так просто было, Судиярушка, проговорил старик едва слышно. Я всю ночь глаз не сомкнул, записи старинные листал, искал, что про эту напасть предки наши знали, как справлялись. Нашёл.
Недолго помолчал, плешивой головой покачал и жалко помотал бородёнкой из стороны в сторону.
Не одолеть эту напасть обычным оружием. Колдовская тварь, нечистая. Тут заговорённым железом бить надо.
Ну так заговори, хмыкнул Судияр. Ты ж грамоте обучен, заклинания знаешь, умом и сноровкой не обделён.
Не достанет тут моего ума, сокрушённо махнул рукой дед. Какая у меня волшба? От скотины напасть малую отогнать, человечье недомогание спугнуть. А на серьёзную болезнь силёнок уже не хватит, тут настоящий волшебник нужен. В наших краях такого нет.
А в каких есть? с затаённой тоской в голосе протянул Судияр, догадался уже, к чему Старейшина клонит.
Отсюда на восход, указал направление дед. Точно не скажу, но в той стороне. А по дороге придётся у людей поспрашивать, самому поискать. Хогосом того волшебника кличут, кто-нибудь да подскажет.
А если не найду? угрюмо поинтересовался Судияр.
Тогда и дома своего не найдёшь, когда вернёшься, тихо проговорил старик. Да и возвращаться уже некуда будет. Станут здесь ползать слизкие твари, а за ними следом и болото расползётся, весь наш край захватит. Вот так и знай. А вместо духмяного ветерка с изумрудных лугов, тебя встретит отвратная, трясинная
Да понял я уже, дед, невежливо перебил Старейшину Судияр и с тоской поглядел в сторону далёкого, горного прохода. Идти туда жуть как не хотелось.
Может, какое-нибудь напутствие мудрое дашь? Чай не на прогулку посылаешь.
Вот это и помни всегда, сурово бросил старик и для большей убедительности ткнул твёрдым пальцем в Судиярову грудь. Не на прогулку идешь! Не управишься все тут пропадём ни за чих кошачий.
* * *
В свою избушку Судияр вернулся куда быстрее, нежели к Старейшине добирался. Оно и понятно, под горку-то. Знай ногами шустрее перебирай, чтобы носом вместо сохи не попользоваться. И толку от такой пахоты чуть, и больно, опять же. Но помог Лесной Дух, не подвели ноженьки. Дверь аккуратно прикрыл, осмотрел небогатое жилище, точно в чужой дом полюбопытствовать зашёл. Усадистая печь, возле невеликого оконца стол с лавками, да просторная лежанка у дальней стены вот и всё хозяйство. Ну, и на кой тут баба? Только барахло плодить, да место занимать. Опустился на лавку, свесил руки меж колен и тяжело вздохнул. Вроде и не княжьи хоромы, а всё равно покидать не хочется. Подумалось: а князю каково из своих теремов выезжать? Но мысль мелькнула и пропала, не до княжеских горестей, свои складывать некуда. Одно хорошо, никакой живности не сподобился завести: козу там, собаку, кошку Жену опять же. Смело можно дверь корягой подпирать и в дальний путь отправляться. Волноваться не о ком.
Потянул с печи большую, холщовую суму с широким, наплечным ремнём, встряхнул и тут же оглушительно чихнул от набившейся в нос пыли. Давно не пользовался, некуда с ней ходить. В лесу работать, так и узелка малого хватит, обед с собой взять. Аккуратно уложил в холщовое нутро смену одежды: рубаху, штаны, да две пары добротных портянок; сверху каравай хлеба в чистом полотенце и добрый кус вяленого мяса в отдельной тряпице. Баклажку для воды потряс возле уха, убедился, что пустая не забыть возле околицы в роднике водички набрать, вода там вкусная. Три варёных яйца, что на обед припасал, да сочная луковица в жёлтой, хрустящей шкуре вот и все дорожные припасы. Рад бы каких разносолов прихватить, да где ж их взять? Прошлогодние съел уже, а нынешних не заготовил ещё. Да уже и не заготовить будет, с походами этими. Эх
Осторожно, точно хрупкую драгоценность, снял с полки горшочек, укрытый холщовой тряпицей и крепко обвязанный по горлышку прочной верёвочкой. В горшочке лечебная, чудодейственная мазь; бабка-травница, что на самом краю селения, поближе к лугам, обитает, самолично готовила. Масла там всякие, травы, отвары да выжимки нормальному человеку всего и не упомнить. Да не шибко и надо, нормальному-то. Тем более, что бабка ещё заклинаний каких-то нашептала, так тут уж вообще леший ногу сломит. В лесной работе та мазь очень нужная вещь, поскольку редкий раз в лесу хотя бы без царапины останешься. А царапину, даже самую малую, обязательно обработать нужно, иначе охватит ранку телесным огнём, а от неё и всего человека целиком сожрёт. Видел Судияр такое один раз, и на всю жизнь того раза хватило. Запомнил. Уложил горшочек в суму, помянул добрым словом бабку-травницу, пошли ей Лесной Дух доброго здоровья и долгой жизни. Рано помирать, ученица пока ещё дура-дурой, траву от хвои с трудом отличает. А по возрасту скоро о парнях думать начнёт, тут и вовсе учёбе конец.
Снял со стены походный ремень: тяжёлый, кожаный, суровой нитью прошитый. В обычной жизни такой предмет на себе таскать в тягость, а в походе вещь нужная. Подпоясался, на правый бок кожаные ножны повесил с ножом малым, на левый кошель под разную мелочь. Как раз мелочь там, кстати, давно лежит, своего часа ждёт неполная горсть монеток невеликого достоинства. В родовом селении они вовсе не нужны, тут люди и без них обходятся, а в дороге непременно на что-нибудь сгодятся. Дождевик короткую накидку с капюшоном, скаткой за спину на тонком ремешке пристроил. Ну, и главное. Широкий ремень с петлёй на конце через плечо и в петлю главный предмет в нелёгкой, лесорубьей жизни топор. Ощутимо надавило, левое плечо налилось приятной тяжестью. Но своя ноша не тянет, дело известное.
Скрипнула входная дверь, Судияр степенно, как хозяину и полагается, повернулся на звук. Поглядел, кого там в гости принесло, да тут же всю степенность и растерял точно сквозняком от двери её выдуло. Соседка, пышная, невысокая женщина со странным именем Роя, остановилась в дверях, пухлым плечиком к косяку привалилась и сквозь прищур на Судияра уставилась. Кончик тёмно-русой косы в руках теребит, простенькое, белое платье на сторону сбилось и обнажился лакомый кусочек, хорошо знакомого Судияру, соседкиного плеча.
Далеко ли собрался, Судиярушка?
Томным голоском чёрствую Судиярову душу точно мягкой лапой погладило. Был бы пацан несмышлёный, так и поверил бы в эту мягкость, сам бы расплылся, как шматок масла под жарким солнышком. Да только давно уже прошли несмышлёные года, а потому от обманчивой мягкости сжалось сердце в предчувствии чего-то нехорошего. И вот всегда так, с этой Роей. Мужа её позапрошлым летом на делянке деревом насмерть зашибло, так с тех пор и кукует одна. И вроде нет ничего плохого в том, что к Судияру время от времени заглядывает, а вот неловко всякий раз, точно тайком в чужой кошель руку запустил.
Далеко, ответил коротко.
А чего ж ко мне попрощаться не забежал? спросила Роя ласково, но прищур при этом до толщины клинка сузился.
Чего ж прощаться? пожал плечами Судияр. Чай не навсегда ухожу Надеюсь.
Да ведь не чужая надеюсь. Хоть сказал бы, ждать тебя, или уж зря не маяться?
Судияр вздохнул, мазнул взглядом по вздымающейся, соседкиной груди и поспешно вильнул глазами в сторону.
Ты мне не жена, чтобы ждать, пробурчал вновь охрипшим голосом. Женщина свободная.
Была б жена, так и не спрашивала бы, усмехнулась Роя. Жене и так всё понятно, без вопросов. А мне, свободной женщине, знать хочется: чего ждать, на что надеяться?
Мне бы кто объяснил, выдавил Судияр и решился-таки прямо посмотреть в насмешливые глаза соседки. Я не знаю, вернусь ли куда уж тут в будущее заглядывать.
А если вернёшься? настойчиво спросила Роя.
А если вернусь тогда и поговорим, выдохнул Судияр. Чего сейчас-то?
Любимый выход любого мужика, грустно усмехнулась Роя. Отложить вопросы на потом, а к тому времени, глядишь, само рассосётся. Ну, коли не сказал нет буду надеяться.
Отлепилась от косяка, не глядя, отработанным движением опустила в ушко металлический крючок на двери и мягкими, неслышными шажками двинулась к замершему посреди избы Судияру.
Так я и да не сказал, подумал он и начал обречённо стаскивать с себя навьюченное снаряжение
Солнце уж аккурат на серединку неба выкатилось, когда Судияр двинулся-таки в путь. Совсем было за околицу вышел, да вдруг что-то словно кулаком в спину торкнуло, аж с шага сбился. Оглянулся.
У крайнего дома обнаружился давешний пацанёнок. Улыбается так, что издалека видать не все зубы растерял, передние только. А остальные вот они, жизнью ещё не траченные, на солнышке белизной сверкают. Да и на пустом месте новые вырастут, дай срок. Просто возраст такой, беззубый. Машет прутиком над вихрастой головой, а другой рукой сползающие штаны кверху тянет. Почувствовал Судияр, как дыхание вдруг пересекло, горло точно чья-то безжалостная рука сжала, запершило там и в носу защекотало, а в глазах вдруг горячо сделалось. Махнул мощной лапищей в ответ, отвернулся и зашагал быстрее, зачастил. А то ведь стыдоба, взрослому мужику слезу пускать, как бы не увидел кто. Протопал по полянке и с облегчением нырнул в тень сумрачного, густого леса.
И подумалось отчего-то: а ведь это прошлая, простая и вихрастая жизнь, сейчас прутиком на прощание помахала. А что там, впереди?
Глава 2
Судияр заметил прямо возле тропки древний, трухлявый пенёк и обрадовался, точно старого знакомого встретил. Уселся, нарочито кряхтя вытянул ноги и облегчённо вздохнул. Тут же спохватился, стащил сапоги с натруженных ног, прелые портянки по траве на просушку раскинул и блаженно пошевелил пальцами. Вот он где, праздник жизни. Эх, нет привычки шагать день-деньской, вот и гудят бедные ноженьки, точно пчелиные улья нудно, тягуче, бесконечно. А к примеру, топором целый день махать без передыха это запросто, за милую душу. Вроде, как и не работа даже, а удовольствие. С ходьбой-то не то, не то. Задрал голову, прикинул: солнышко одним краем уже за дальнюю горку зацепилось, ещё чуток и в ущелье скатится. К утру только оттуда выкарабкается, не раньше. И ведь каждый вечер в эту западню попадает, ничему жизнь не учит! По горным склонам багровые реки растеклись смотреть больно. И по всему выходит, пора перекусить, чем Дух Лесной послал, да и ночлег присматривать.
В кустах неподалёку завозился кто-то невидимый, грузный и неуклюжий; тоже, видать, на боковую устраивается, лежанку обминает и ворчит недовольно. Судияр к интересным кустикам задумчиво присмотрелся. Пора летняя, уж к осени ближе, лесные птицы отъелись, мяска накопили, жирка нагуляли. Если изловчиться знатный перекус можно сообразить. Представил истекающую жиром птичью тушку над углями, одуряющий запах, золотистую, хрустящую корочку, и поспешно сглотнул набежавшую слюну. Но, с другой стороны, может там вовсе и не птица возится, а позубастее кто-нибудь, да покогтистее. Этак недолго и самому в чей-нибудь перекус превратиться. В лесу зверьё всякое обитает, схарчат, да ещё и добавки попросят. С сожалением покачал головой и полез в суму за вяленым мясом. Совсем не тот праздник, но оно-то уж точно не укусит, разве что колдун какой по злобе заклятье нашлёт.
Ничего из холщового нутра добыть не успел, так и замер, не вытащив руку из сумы и безобразно раззявив рот.
У-у-у-у-у заметался меж деревьев отчаянный, полный боли и страха, вой, и тут же стихли все остальные звуки в округе. Даже хлопотливые птицы в ветвях замолчали и затаились. Хотя, им то, чего бояться? На всякий случай, разве что. Судияр медленно вытащил пустую руку из сумы, рот захлопнул, чтобы не залетел кто-нибудь неприятный, и плавным движением потащил из ременной петли верный топор. Никакой добрый зверь так выть не станет, нечего и сомневаться. Не раз случалось и волчьи песни под луной слышать, так и там не так голоса звучали. Этак-то от смертной тоски разве что взвоешь. Ну, или на помощь звать, от самой отчаянной безнадёги.