Зачем ты отправился в город? спросил он.
Что?.. Никаких тебе: «Как ты себя чувствуешь, Адриан? Ты в порядке, Адриан?»
Плечи мои напряглись, словно в ожидании удара. Я заметил, как седые волосы на висках сэра Алистера сверкнули на солнце серебром.
Разумеется, ты в порядке, мальчик, поэтому я и откладывал наш разговор. В нем нет смысла, если ты не в порядке.
Мог бы и навестить меня.
Ты не ответил на мой вопрос, пренебрежительно сказал отец.
Я возвращался домой
Не дослушав меня, лорд Алистер перевел взгляд на глянцевый глобус в дальнем углу стола. Это была дорогая вещь, из тех, что собирают коллекционеры, с подсветкой в режиме реального времени, по двадцатишестичасовому периоду вращения Делоса, и с изящной голограммой меняющегося облачного покрова.
Возвращался. Домой.
Каким-то образом каждое мое слово в его устах превращалось в обвинение. Одурманенный лекарствами, я тем не менее старался не уступать ему. Он не повышал голос. Почти никогда не повышал. Но от этого казался еще более грозным.
Ты хотя бы знаешь, во сколько нам обошлась твоя авантюра?
Авантюра?
Мой голос дрогнул, я резко подался вперед, так что одежда на моей груди раздулась колоколом, и повторил:
Авантюра? На меня напали!
Лорд Обители Дьявола забарабанил пальцами по крышке стола, смахнул несколько листов пергамента. Наверное, это были контракты или жалобы вассалов. По-настоящему важные документы до сих пор писались от руки.
Преступники арестованы и переданы для наказания Капелле.
Я поднял левую руку, чтобы ему был виден возвращенный мне перстень-печать.
Не сомневаюсь. Ты срезал кольцо прямо с пальца бедного придурка?
Отец усмехнулся:
Если простолюдин причинит вред одному из нас, наш дом перестанут бояться. Сейчас все иначе, чем в древние времена. Мы правим сами, по своему усмотрению. Не как правительство, не от имени народа и с его согласия. Власть принадлежит лишь нам, понимаешь? И принадлежит лишь до тех пор, пока мы способны ее удержать.
Повиновение из страха перед болью, презрительно бросил я, вспомнив Гибсона.
Запомни, мальчик, только так человек может держать под контролем собаку.
Он откинулся на спинку кресла, смяв красную кожу обивки. Я последовал его примеру и уставился в окно на грунтомобили, проезжавшие под нашим акрополем, и еще дальше, на белые паруса в гавани.
Так что ты сделал? спросил я с горьким чувством в груди, в глубине души ожидая, что он выжег целый городской квартал или оставил черный оплавившийся кратер на том месте, где жили мои обидчики.
Объявил комендантский час и приказал расстреливать всех, кто его нарушит.
Не нужно было этого делать, возразил я, качая головой. Так стало только хуже.
Ты все еще не ответил на мой вопрос. Лорд Алистер на мгновение снова задержал взгляд на моем лице.
Прежде чем я успел сформулировать понятный ответ, он продолжил:
Почему ты ушел с Колоссо?
Я закатил глаза и, чуть ли не перебивая его, выпалил:
Потому что кровопролитие мне противно, отец.
Противно? с издевкой повторил он, оскалив в усмешке зубы. Тебе противно? И ты еще спрашиваешь, кто из вас с Криспином станет моим наследником?
Отец хлопнул по глобусу ладонью, останавливая его вращение.
Из-за того, что я не остался на Колоссо? спросил я.
Нет, из-за того, что люди видели, как ты не остался на Колоссо. Эта ложа не была светонепроницаемой, глупый мальчишка!
Я хотел возразить, но отец поднял руку, требуя тишины:
Ты просто сбежал, в то время как твой брат вышел на арену вместе с лучшими нашими гладиаторами, ради нашего народа. Он ударил ладонью по столу. А ты подумал о том, что означает для них твой уход? Знаешь, что они решили? А потом тебя ранил кто-то из черни!
Он покачал головой и скривился, словно последнее слово не пришлось ему по вкусу.
Теперь они не будут тебя бояться!
А Криспина будут?
А Криспина будут, повторил лорд Алистер и снова забарабанил пальцами по столешнице. Это ты должен был стоять на арене колизея, мальчик. Феликс говорит, что ты фехтуешь лучше.
Я с трудом сдержал удивление. Это была правда, но я не ожидал услышать такое от отца.
Ты понимаешь, что ты натворил? спросил он мрачным тоном судьи.
Позволил избить себя.
Забудь об этом. Отец махнул рукой и откинулся в кресле, словно инквизитор Капеллы, собирающийся огласить приговор.
«Забудь. Я опустил глаза на руку, зажатую коррективом. Если бы это было так просто».
Удивленно приподняв брови, я признался:
С этим у меня пока кое-какие трудности.
Замолчи. Отец подался вперед так резко, что я невольно вздрогнул и по всему телу пробежал болезненный спазм. Народ любит эти игры. Любит Колоссо. А ты публично выразил презрение к ним. Этот момент показывали в новостях Мейдуа, понимаешь? Только через пять часов мы с Тором Алкуином смогли это прекратить.
Холодные глаза отца превратились в щелки, он поднялся с кресла и подошел к окну. Он обращался со мной как с ребенком, и, возможно, я заслужил такое отношение. В словах отца заключался какой-то смысл, и я должен был его уловить должен был, если бы не мешала боль в руке. Отвечать что-либо показалось мне откровенной глупостью, и я просто наблюдал за тем, как лорд осматривает свои владения.
Хлеба и зрелищ, мальчик.
Прости, не понял?
Я узнал эту древнюю цитату. Из Ювенала, умершего так давно, что только схоласты еще помнят его. С другой стороны, это ведь я по глупости заговорил с охранниками на латыни всего несколько минут назад, а у отца могли быть свои скрытые глубины.
Законы Империи запрещают припланеченным сервам обращаться с более сложной техникой, чем грунтомобили, за исключением тех механизмов, что использует их гильдия. Им дозволено только ковыряться в земле, используя домашний скот и двигатели внутреннего сгорания. И знаешь почему?
Потому что они могут взбунтоваться?
Нет, потому что они могут подумать, что имеют на это право.
Что, прости?
Это пренебрежение к людям неожиданно обидело меня. Но отец не обернулся, даже не почувствовал ни потрясения, ни гнева в моем голосе.
Посмотри на эвдорцев, на норманских[12] фригольдеров, на экстрасоларианцев. Знаешь, что общего между ними?
Прежде чем я успел ответить, отец хлопнул ладонью по раме круглого окна.
У них нет лидеров. Нет порядка. А Империя это порядок. Это мы, он обернулся и прижал руку с перстнем к своей узкой груди, так же, как у князей Джадда, как у лотрианцев. Порядок. Без него цивилизация на галактическом уровне невозможна. Она просто погибнет.
Но эвдорцы-то живут и процветают! возразил я, вспомнив о бродячих караванщиках, чьи стоянки-астероиды разбросаны по всему обитаемому космосу. И фригольдеры тоже.
Я тебя умоляю, усмехнулся лорд Алистер. Эти вырожденцы не способны удержать в своих руках даже одну планету, не говоря уже о тысяче Нетерпеливым движением он исключил из нашего разговора миллиарды человеческих жизней, словно отогнал надоедливых мух. Тебе известно, что в некоторых фригольдерских мирах есть страны? Национальные государства наподобие тех, что были до Исхода. Некоторые из этих колоний не могут даже строить звездолеты! Они воюют между собой не реже, чем с кем-то еще.
А мы разве не воюем? пожал я плечами.
Готов признать, что законы войны имеют приверженцев в Империи. Но Капелла следит за их выполнением, сводя к минимуму побочный ущерб.
То есть угрожают недовольным лордам биологическим оружием. Но как это все связано со зрелищами?
Архонт Мейдуа выпятил подбородок:
Мы не похожи на другие народы, сын. У нас нет конгресса, нет правительства. Когда мне нужно издать закон, я просто издаю закон. Старая система с демократией и парламентом лишь позволяет трусам прятаться за ней. Наша сила не в согласии народа, а в его вере в нас.
Да помню я все это! выпалил я, сдвигаясь на край стула и возмущенно раздувая ноздри.
Я не мог простить ему то, что он оставил меня одного с моими ранами. Он ведь мой отец, во имя Земли! Отец. Меня едва не искалечили, а он мне читает нотации. И все же он прав, я не просто мальчишка. Я его сын, и на мне лежит ответственность за наш дом. В этой ответственности есть своя сила, и в подотчетности тоже. Именно поэтому власть лорда лучше, чем парламент. Для лорда не существует оправданий. Если он злоупотребит своей властью, как, боюсь, может случиться с Криспином, то ему недолго останется править. Если же он сохранит хладнокровие, применяя силу, как всегда поступал мой отец, то у него не возникнет особых затруднений.
Нет, увы, не помнишь! рявкнул отец, приглаживая прядь вьющихся волос. Мы не воюем с чернью. Наша цель показать, что мы люди, а не абстрактное понятие. Они должны это осознавать. Поэтому я и послал вас с Криспином на Колоссо, пока сам общался с Эльмирой. Я патриарх Мейдуа, и вы должны были представлять меня и наш дом. Лично. Криспин прекрасно исполнил свою роль. Люди любят его, потому что он показал себя частью их мира. Он сражался на Колоссо, а ты ты повернулся к ним спиной.
Отец вытащил из рукава кристалл, примерно четырех дюймов в длину и полутора в ширину, и повертел его, словно взвешивая в руке золотой хурасам, чтобы проверить, не фальшивый ли он.
Одного этого было бы достаточно, но ты умудрился еще и нарваться на хулиганов. Наша власть усиливается, когда люди чувствуют, что мы выше их. Но ты нарушил это понимание.
Тем, что истекал кровью? Я не смог сдержать скептицизма в своем голосе.
Да.
Отец бросил кристалл на стол и снова сел в кресло. Я разглядел его печать блестящего красного дьявола на темном фоне, отштампованную на голубоватом кристалле.
Я думал, наша задача показать, что мы люди, а не призраки.
Мы должны показать, что мы не абстракция, поправил отец. Показать, что мы реальная сила, а не просто люди.
В давно исчезнувшем Египте фараоны должны были вести себя как боги, спокойно и беспристрастно возвышаясь над суетой смертной жизни. Если фараон не оправдывал ожидания, он показывал подданным, что является таким же смертным, и тем самым возбуждал недовольство среди тех, кто поклонялся ему как божеству. Мы мало от них отличались все лорды до единого. Со своими генетическими усовершенствованиями и повышенной продолжительностью жизни мы были богами даже в большей степени, чем могли мечтать древние фараоны. Отец был всего лишь архонтом, но его владения превышали территорию всей древней Европы, а наше отдаленное родство с императором возносило нас еще выше. Мать моей матери правила не только планетой своим герцогством, но и другими мирами. Она была наместницей провинции Возничего, насчитывающей почти четыре сотни планет, и отвечала за них непосредственно перед Соларианским престолом и императором, своим дальним родственником. По материнской линии я приходился родней его величеству и занимал свое место на лестнице престолонаследия, в нескольких тысячах ступеней от вершины. Мой отец тоже принадлежал к особам королевской крови, но состоял в более отдаленном родстве, и прошло уже несколько поколений с тех пор, как Марло в последний раз вступали в брачные связи с императорским домом. Несмотря на нашу древнюю кровь и богатство, которому завидовали многие молодые и более могущественные дома, у моего отца был лишь жалкий миллиард подданных: припланеченных сервов, ремесленников и рабов.
Я пошлю тебя в семинарию Колледжа Лорика на Веспераде.
Нет! Я вскочил на ноги, и хрупкий стул с глухим стуком опрокинулся на пол. Не делай этого!
Лорд Алистер Марло посмотрел на меня с искренним удивлением:
Я думал, тебе понравится. Твое увлечение языками будет там очень полезно. Капелле всегда требуются дипломаты.
Ты хочешь сказать «миссионеры».
Я едва сдержал усмешку, хорошо зная, что представляет собой Капелла, и презирая ее. Не настоящая религия, как у адораторов древних богов, а всего лишь имперский кулак, смазанный елеем. Циничные имитаторы веры, чьи молебны впечатляющи, но пусты и пропитаны паразитическими традициями. Не более чем инструмент террора и благоговейного страха, самый большой цирк в Соларианской империи. Повиновение из благочестия. Страдание всегда было частью человеческой жизни, но я считал действия Капеллы террором и ненавидел ее.
Слова, слова, разочарованно пробормотал архонт.
И тут меня накрыл волной более глубокий смысл этого решения.
Значит, ты лишаешь меня наследства?
Лицо лорда помрачнело, брови сдвинулись, погружая в тень лиловые глаза.
Я никогда не объявлял тебя своим наследником.
Но я твой старший сын! возразил я.
Мне было тяжело нагнуться и поднять стул, даже неподвижное стояние вызвало ужасный спазм. Невольно представилось, как покрываются трещинами кости, еще хрупкие после лечения стволовыми клетками. Я понимал, насколько слабы мои доводы; старшинство по рождению мало что значило в Империи, решение лорда было куда важней.
Криспин Выговорить фразу целиком никак не получалось. Криспин
Отец закончил за меня:
Твой брат останется со мной и со временем займет мое место, если докажет, что достоин этого.
Я едва не задохнулся, испустив странный звук, не похожий ни на смех, ни на рыдание.
Чем докажет? Изобьет еще одну служанку? Или зарежет еще одного евнуха в колизее? Да у этого парня в мозгу нет ни одной извилины!
Я стоял у самого стола и смотрел на отца сверху вниз. Он вскочил с быстротой молнии и с размаху ударил меня по лицу. Оглушенный, вдобавок к общей слабости, я опустился на одно колено, но попытался подняться. Впопыхах я оперся на больную ладонь, и хотя проклятый корректив уберег мои пальцы, иглы еще сильней вонзились в плоть, и вспышка боли пробежала по всей руке. Я всерьез ожидал, что сэр Робан, услышав мои завывания, ворвется в кабинет, чтобы выяснить, в чем дело. Но он так и не появился.
Криспин твой брат. И я не желаю слышать, как ты говоришь о нем в подобном тоне.
Не ответив, я встал на ноги и собрал последние крупицы гордости.
Но, отец, я не хочу быть священником!
Обращайся ко мне «сир» или «милорд»! заявил мой родитель, проскользнув мимо стола, словно охотящаяся пантера.
Не имея другого выбора, я согнулся в глубоком поклоне, как подобает при обращении к лендлорду. Жалкая, но все-таки месть, поскольку отец таковым не был.
Я хочу стать схоластом, сказал я, выпрямившись.
Второй удар пришелся по другой щеке, но я был готов к нему и, дернув головой, устоял на ногах.
Так вот, значит, что ты хочешь на самом деле? Быть живой машиной у какого-нибудь приграничного барона?
Я хочу поступить в Экспедиционный корпус и путешествовать между звезд, как Симеон Красный, ответил я, опираясь здоровой рукой о стол.
Как Симе повторил отец, но умолк на полуслове, презрительно фыркнув.
Еще бы! Даже мне самому это теперь кажется не более чем детской мечтой.
Он сменил тактику, обратившись к логике.
Адриан, Капелла обладает реальной властью. Ты можешь стать инквизитором, возможно, даже членом Синода. Он сжал челюсти и едва шевелил губами. Нам необходимо иметь кого-то в Капелле. Кого-то из своих, мальчик.
У меня засосало под ложечкой.
«Пропади все во Тьму!» решил я и покачал головой.
Ты уже все продумал? Но я им не стану.
Мой отец и господин стоял, возвышаясь надо мной на целую голову, на расстоянии всего в один дюйм, глядя на меня поверх орлиного носа сквозь прищуренные до микронной ширины веки.
Станешь. Он вложил кристалл мне в ладонь. Ты полетишь на Весперад в конце боэдромиона.
Это было название месяца, совпадающего с началом осени по местному календарю.