Чуркин с урядником сидели за столом; около них стояла Ирина Ефимовна и рассказывала им вполголоса о свидании приказчика с Степанидой. Увидав его на пороге, она притихла.
Ну, голубчик, поздравляю с успехом! встречая приказчика, сказал разбойник, потрепав его по плечу.
Эх, Наум Куприяныч, какой это успех! Знаешь, что я тебе скажу: по губам текло, а в рот всё-таки не попало, ответил тот, крепко пожимая Чуркину руку.
Нечего скромничать, мне всё известно, как ты с ней беседовал да целовался.
Неправда, до поцелуев дело не доходило.
Ишь ты, поди ж ты, я сама небось видела, как ты с нею целовался, развязно пояснила Ирина Ефимовна.
Ну, целовался, а вам-то что, завидки, что ли, берут? улыбаясь, ответил приказчик.
Чего нам завидовать, мы за тебя радуемся, авось, теперь повеселей будешь, а то ты букой каким-то выглядывал, заметил ему Чуркин.
Вестимо так, совсем паренёк расклеился, а теперь видите, каким весёлым стал; любо-дорого смотреть на него, протянул сквозь зубы урядник. Ну, на чем вы порешили? спросил он.
Завтра вечерком узнаю.
Стало быть, нам здесь ночевать придётся?
Необходимо, ты уж извини за это и не сердись.
Что с тобой делать, подожду.
Кто-то постучался в окно, Чуркин позвал из светлицы Осипа и велел ему отворить ворота. Каторжник вышел на улицу и увидел перед собою офицера полицейской службы, который спросил у него:
Здесь постоялый двор?
Да, что нужно?
Заночевать здесь можно?
Не знаю, пойду у хозяина спрошу, сказал каторжник и поторопился обратно в избу.
Наум Куприян, выйди-ка сюда, до тебя дело есть! отворив двери, произнёс Осип.
Что такое? спросил тот, выйдя в сенцы.
Какие-то полицейские приехали, ночевать просятся; уж не нас ли они отыскивают?
Много ли их?
Одного видел, а там не знаю.
Вот ещё, «не было печали, так черти накачали», буркнул разбойник и пошёл с Осипом на двор.
Револьвер-то с тобой? спускаясь с крыльца, спросил каторжник. Неровен час, брать будут, так уговор, живым в руки не даваться.
Знаю, тогда становись ко мне под руку.
Не бойся, постою за себя, кистень за голенищем у меня лежит.
Они вышли из ворот на улицу.
Полицейский офицер, с высоким солдатом в серой шинели, стояли около саней, запряжённых парою лошадей гуськом. Разбойник с Осипом подошли к ним поближе, Чуркин приподнял с головы свою барашковую шапочку и спросил у офицера:
Вам, сударь, что угодно?
Ночевать, братец, можно у тебя? оглядывая разбойника с ног до головы, сказал тот.
Сами-то вы откуда?
Это не твоё дело, я спрашиваю: ночевать можно?
Много ли вас?
Видишь небось: трое.
Потеснимся как-нибудь, милости просим.
Лошадям корму достанем?
Найдём; только я вам доложу, в одной комнате придётся с другими расположиться.
Что ж, нам всё равно. Староста деревни где тут живёт?
Здесь, неподалёку.
Полицейский офицер в сопровождении солдата, отправился на двор; за ними последовал и Чуркин, а Осип остался с кучером при лошадях.
Любезный, откуда это вас занесло? спросил каторжник у возницы.
Из Верхотурья; вот уж целую неделю путаемся по уезду, лошадок совсем замучили, ответил кучер, вводя коней на двор.
А по каким делам?
По следственным, об убитом купце справляемся.
У каторжника отлегло от сердца; он понял, в чем дело, и беспокоившая его мысль о том, что чиновник явился арестовать их, не оправдалась.
Войдя в избу и, увидав урядника, офицер отрекомендовался ему помощником исправника, а урядник объяснил, кто он, и попросил начальство садиться.
Вы здесь зачем?
По делам службы, ваше высокородие, отвечал урядник, купца Жохова разыскиваем.
Нечего разыскивать: его нашли убитым.
Урядник и приказчик, сидевшие около стола, при таких страшных словах вытянули лица и уставили глаза на офицера, закуривающего папироску; Чуркин был невозмутим; он стоял, прислонившись к печке и исподлобья глядел на приехавшего офицера.
Позвольте спросить, где его нашли?
Верстах в тридцати пяти отсюда, в лесу, вместе с его кучером.
Неизвестно, кто убил?
Нет, вот мне поручено разыскать преступников; всю неделю мыкаюсь, и нет ничего.
Позвольте спросить, где же девались лошади убитого купца?
Там же, около трупов, в сугробе погибли, шесть дней без корму стояли и околели.
Урядник и приказчик только плечами пожимали, удивляясь такому преступлению.
Тебя как зовут? обратилось его благородие к Чуркину.
Наум Куприяныч, не трогаясь с места, отвечал тот.
Не припомнишь ли ты, заезжал или нет, к тебе этот купец.
Какой такой купец? переспросил разбойник.
Вот, которого убили.
Не знаю; у меня много проезжих останавливаются, всех не упомнишь. А давно ли это было?
Около месяца тому назад.
Не помню; ночевал какой-то, да в Тагильский завод уехал.
Чёрт знает, что такое, нигде вот ни до чего на добьёшься; пошлите за старостой.
Я у него спрашивал по этому поводу, ничего не знает; протокол о его показаниях составил, сказал урядник. Вам чайку не угодно ли?
Пожалуй, стаканчик выпью с дороги.
А закусить не прикажите ли чего приготовить?
Нет, у меня есть своя провизия.
Наум Куприяныч, прикажи разогреть самоварчик, обратился урядник к разбойнику.
В избу вошёл Осип с кучером его благородия.
Осип, поставь самовар! сказал Чуркин.
Сейчас, ответил тот.
А потом сходи к старосте и попроси его сюда, скажи, что помощник исправника его требует.
Глава 67
Осип поставил самовар, накинул на себя халат и отправился к старосте. Помощник исправника поглядел ему вслед и спросил у Чуркина.
Что это за человек?
Работник мой, отвечал тот.
Рыло-то у него весьма непрезентабельное: волком выглядывает.
Таким уж он уродился.
А этот молодец, здешний или ночлежник? показывая глазами на приказчика, осведомился его благородие.
Со мной из Тагильского завода приехал, пояснил урядник.
Знать, по делам или так за компанию?
Да-с, по торговой части.
Далеко отсюда до Тагильского завода?
Вёрст шестьдесят будет; это так, глазомерно считают; дорога не столбовая, лесом больше приходится ехать.
В избу вошёл староста деревни, а за ним явился и Осип. Староста поклонился всей компании и остановился у дверей.
Ты здесь староста? спросил у него помощник исправника.
Так точно, я буду, сказал мужичок.
Подойди сюда поближе, да отвечай мне на вопросы.
Тот подался вперёд.
Не слыхал ли кто у вас об убитом Жохове? сердито спросил его благородие.
Староста в испуге обвёл всех присутствующих глазами, почесал затылок и не знал, что отвечать.
Слышишь, что я у тебя спрашиваю?
Как не слыхать, слышу.
Так что ж ты не отвечаешь?
У нас об этом ничего не слыхать.
И вы не видали никакого купца?
Нет, не видали.
Ну, не проезжал ли кто-нибудь на паре лошадей?
Как не проезжать! Мало ли едут, да мы их не опрашиваем, кто они и откуда.
От них, ваше высокоблагородие, ничего никогда не добьёшься, такой уж народец, заметил урядник.
Пошёл вон! крикнуло на старосту начальство.
Тот вышел. Осип взялся было за самовар, чтобы по ставить его на стол, но кавалер, приехавший с его благородием, оттолкнул его, взял самовар и отнёс его на стол. Осип злобно поглядел на него и вышел из избы, заскрипев зубами. Его благородие достал из походной своей шкатулки чайные принадлежности и принялся потягивать китайское зелье, пригласив к столу за компанию урядника. Чуркин удалился из избы в свою светлицу, а приказчик, усевшись на лавку, хлопал на его благородие глазами. Солдат стоял у печки, в ожидании каких-либо приказаний от своего отца-командира.
Отец-командир был выше среднего роста, с лысиной во всю голову, остаток волос на затылке был зачесан наперёд; черные с проседью бакенбарды, идущие до подбородка, придавали ему некоторую солидность, старый выцветший мундир с красным воротником и ясными пуговицами олицетворял тип полицейского офицера Николаевских времён.
Чуркин нашёл Осипа у себя в светлице; каторжник в этот момент закуривал свою коротенькую трубочку; увидав своего атамана, он как бы обрадовался минуте, чтобы переговорить с ним.
Нашли купца-то, а я думал до весны пролежит, сказал Осип.
Ну, так что ж из этого? заметил разбойник.
Вестимо, ничего; я так, к слову, сказал. Печати своей на него не клали, пусть разыскивают, если охота есть.
Пожалуй, ищи вчерашнего дня.
Как бы он нас не стал опрашивать?
Ответим: «знать, мол, не знаем».
Вася, тебя спрашивают, отворив двери, тихо сказала Ирина Ефимовна.
Сейчас иду, был ответ.
Зачем ещё ты понадобился? сказал Осип.
Чёрт его знает, дрыхнуть, небось, захотел, выходя из светлицы, проворчал Чуркин.
Осип поглядел ему вслед и подумал: «Когда же это мы выберемся из этой западни? Сколько верёвочке не вить, а конец должен же быть».
Наум Куприяныч, как бы ты мне постельку устроил. Хочу, брат, отдохнуть, сказал помощник исправника вошедшему в избу разбойнику.
Приладим, ваше благородие; скамейку к лавке приставим, и будет хорошо, отвечал ему тот.
А мой солдат с кучером где поместятся? Всем, небось, здесь тесновато будет.
Найдём и им местечко. Ирина Ефимовна, сходи к хозяйке и скажи ей, чтобы кучеров, да кавалера к себе ночевать пустила.
Ирина Ефимовна вышла.
Его благородие улёгся на покой, а за ним растянулись по лавкам урядник и приказчик. Кучера с кавалером, поужинав, в сопровождении Осипа, отведены были в избу хозяйки, а Чуркин с Осипом остались в светлице.
Знаешь, атаман, так бы я этого самого солдата по уху и свистнул: очень уж он мне не по душе, сказал каторжник, приснащиваясь на боковую.
Что, разве ты с ним повздорил?
Нет, а морда его противна, чистый он паук.
Я сам, брат, недолюбливаю ихнего брата: больно они уж нам насолили в своё время, да ничего не поделаешь, надо на всё время выбирать.
Осип умолк, и светлица через несколько минут огласилась всхрапыванием каторжника с разбойником.
Задолго ещё до рассвета, в избе хозяйки дома поднялись ночлежники и попросили старуху поставить им самовар.
Ишь, вам и ночью-то покою нет, причитала она вполголоса, поднимаясь с своей постели.
Так надо, хозяюшка, пока встанут господа, а мы чайку напьёмся, отчеканил кавалер.
За самоваром кучера разговорились о своём житье-бытье; кучер приказчика хвалился своим хозяином: «у нас, братцы, говорил он, целый год масляница, пей вина, сколько душа примет Одно только работа каторжная, потому при складе находишься»
Что ж тебя, камни ворочать заставляют? спросил кавалер.
Не камни, а бочки со спиртом катать приходится.
Ну, брат, эта работа не важная ещё, сказал кучер помощника исправника, а ты вот на моем месте послужил бы, дело другое: небо в овчинку тебе показалось бы.
А почему такое?
Потому, недели по две, да по три, по уезду приходится кататься, да иной раз по целому дню крохи в горло не попадёт, а не то, что водки, да зубочистки ни за что, ни про что получать.
Что ж, разве твой барин сердитый?
Страсть, какой! точно зверь лютый бывает, когда рассвирепеет. Вот спроси у Сидорыча, он тебе скажет.
Кучер приказчика вопросительно поглядел и спросил у кавалера.
Да, попадёшь к нему под горячую руку, изуродует, пояснил служивый.
Скажите, братцы, взаправду вы купца и кучера его убитыми нашли? спросил возница приказчика.
Как же отыскали! Страсть, как их разбойники изувечили; лошадок-то жаль, потому что с голоду окачурились в сугробе.
Куда же вы убитых спровадили?
Завернули в рогожи, да отправили в город, а сами вот разбойников теперь отыскиваем, протянул им кавалер.
Ишь, страсти какие. Так вот и следов нет?
Никаких, пояснил кучер его благородия.
Купец-то убитый богатый был?
Значит, богатый, когда убили.
Убивают и бедных, заметил кавалер, другой за грош на тот свет идёт.
Сторонка такая, вот и нашего приказчика пощупали, на силу отдышался А что взяли? ничего.
Давно это было?
Нет, недавно.
* * *
Помощник исправника поднялся от сна раньше всех; урядник был готов к услугам; он разбудил Чуркина, чтобы тот распорядился поставить самовар; затем, на рассвете дня, его благородие приказал запрягать лошадей, около которых хлопотали два кучера и кавалер; вышел к ним и Осип.
Вот кому житьё! Ишь, морду-то как разнесло, показывая на каторжника, сказал кавалер.
Кучера захохотали. Осип взглянул на солдатика исподлобья, пошевелил губами, но смолчал.
Точно бурмистр какой расхаживает, добавил служивый.
Чего ты лаешься! огрызнулся каторжник, а ещё солдат, добавил он.
А что, братцы, на кого он похож? Взгляните, каким быком выглядывает; уж не из беглых ли какой? Надо паспорт спросить.
Осип отвернулся в сторону. На крыльце показался помощник исправника, в сопровождении урядника и Чуркина, и крикнул:
Егор, подавай!
Сейчас, ответил кучер.
Урядник уложил в сани портфель и шкатулку его благородия: тот уселся в сани, кавалер поместился с кучером на облучке. Лошадей вывели со двора на улицу.
Пошёл на Тагильский завод! раздался голос его благородия. По снегу вытянулся длинный кнут, кучер стеганул им по передней лошади, и она галопом кинулась вперёд, понуждая к тому коренника.
Ну, слава Богу, черт унёс, шепнул себе под нос урядник, взял под руку Чуркина и пошёл с ним в избу. Вот как снег на голову свалился, и принесло же его не во время, говорил урядник.
Нельзя, значит, по делам приехал, такая ваша служба полицейская, выразился разбойник.
Приказчик встретил их на крыльце и спросил:
Куда он поехал?
На завод, к нам в гости, ответил урядник.
А что это он тебе по секрету говорил? полюбопытствовал разбойник.
Приказал здесь в деревне поразнюхать насчёт убийц. «Ты, говорит, около мужичков поразведай, может, в чем и проговорятся».
Что ж он, на здешних думает?
Да, сомнение в этом имеет. «Кроме них, говорит, некому».
Войдя в избу, все уселись за самовар, вошла к ним Ирина Ефимовна и стала разливать чай.
Зачем это помощника исправника к нам на завод понесло? задал вопрос приказчик.
Разузнавать об убитом купце поехал, пояснил урядник.
Что ж он там узнает?
Расспросит, у кого был покойный, что делал, с кем поехал. Думает, авось, на след убийц нападёт. Мы сами об этом хлопотали, да ничего не вышло, даром он туда простреляет.
А назад через нашу деревню поедет? спросил Чуркин.
Вероятно, другой дорогой ему ехать незачем, ответил урядник.
Нет, староста-то наш как струсил перед ним, я от него никак не ожидал.
Как не струсить? начальство, заметил приказчик.
В избу вошёл староста.
Ба, вот и он, а мы только что о тебе говорили, обратился к нему Чуркин.
Уехал, что ли, его благородие? окидывая всех глазами, спросил мужичок и как бы удивился присутствию приказчика.
Нет ещё, здесь, шутливо сказал урядник. А что? прибавил он.
Так, ничего, почёсывая затылок и кладя свой халат на лавку, протянул староста.
Это, должно быть, не наш брат урядник! Ишь, как ты его боишься, сказал полицейский чин.
Чего мне бояться? Ведь он не медведь, присаживаясь к столу, проговорил староста, поглядывая на приказчика.
Что, или не узнаешь меня? спросил у него тот.
Как не узнать, узнал.
Чего же ты на меня так поглядываешь?
Давно не видал, вот и гляжу, протягивая ему руку для пожатия, сурово отвечал старик.
Хотел я с тобой породниться, да вот не пришлось: упёрся ты на своём, и шабаш.
Староста молчал.
А напрасно ты заупрямился! Какую бы свадебку сыграли! Небу было бы жарко, ввязался в разговор урядник.
Так, знать, Богу угодно: без Его власти ничего не совершается, протянул сквозь зубы староста.
Знамо, так, поддакнул Чуркин. «На Бога надейся, а сам не плошай», пословица так говорит. Дался тебе этот кузнец, да и всё тут.
Ну, уж об этом нечего толковать: что сделано, то свято, а вот на свадьбу милости прошу, не откажитесь пожаловать.
Кого же ты приглашаешь?
Всех вас.
А меня? спросил приказчик.
Что ж, ты чем хуже других, и тебя прошу.
Спасибо, приеду.
Только не осудите: чем богаты, тем и рады будем.
А когда свадьбу думаешь справить?
После Рождества, в первое воскресенье.
Приедем. А теперь и спрыснуть тебя не мешает. Угости.