Рядом с друзьями у стойки трактирщика сидели двое: викинг и какой-то клерк. Кто из них был опаснее, Сухой затруднялся ответить. Викинг был явно из преображённых (на что указывал жуткий запах пота и крови), но и клерк, накидавшийся так рано, тоже походил на берсерка, которому нечего терять. Викинг выглядел колоритно: высокий, со светлыми волосами, часть которых была заплетена в боевые косы, зеленая рубаха со знаками Одина, явно сшитая на заказ, что говорило о том, что он хорошо зарабатывает. Естественно, он был не в доспехах не на службе же. А вот худенький клерк со взъерошенными чёрными волосами был в офисном костюме, хотя явно на работу сегодня не собирался.
Ты в дружине, что ли? начал разговор с викингом Сухой.
Тот угрюмо кивнул, втирая в бороду остатки пены от выпитого пива. Видимо, от этого его борода и была такой густой.
Приехал, или из местных? не унимался трубадур.
Из местных, но кровь настоящая, северная! ударил себя в грудь викинг.
Круто! Я Сухой, а та валькирия у сцены Красная. Приятно выпить с настоящим норвегом! он сделал знак трактирной служанке, чтобы та принесла ещё пива.
Харальд, одноглазый! ответил викинг.
Сухой пристально посмотрел на него: глаза были на месте.
Это я заранее взял себе такое прозвище. Наши глаза теряют часто, заметил Харальд интерес Сухого. А славу надо продумывать заранее. А вот ваши прозвища я что-то не пойму!
Согласен, кивнул в сторону подруги Сухой. Надеюсь и вселенную это запутает.
Харальд хмыкнул. Бояться богов викингу не пристало. Если те бросили вызов, то нужно принять испытание, которое приведёт тебя в Вальгаллу, а не хитрить. Он считал, что на каждого хитрожопого у Локи всегда найдётся время для шутки. Хотя само преображение бывшего электрика седьмого разряда в высокорослого викинга кто-то может посчитать за издевку подумаешь, не хватило одного разряда до бога-грома Тора.
Харальд, ваши не рассказывают о каких-нибудь вратах богов или чём-нибудь героически-мифическом? спросил Сухой.
Нет, у нас всё охрана да попойки. Ждём, когда все осмелеют и решат снова воевать, вот тогда и наступит время героев. А то, после того, как танки стали превращаться тараны и осадные башни, а автоматы в мечи и топоры, войны решили прекратить; сыкуны недоделанные, Харальд сплюнул на пол. Мне понравилось, когда запасы АК преобразились в палки и дубины. Кому-то даже обидно стало, но дубины-то были отличные. Да и за какой конец не возьмись, со своей задачей проламывать головы отлично справлялись даже обезьяна сможет их освоить.
Сухой, показав, что абсолютно согласен со столь экспертным мнением, сделал большой глоток из принесённой кружки. Он посмотрел на лицо Красной, которая, прищурившись, явно придумывала какой-то эксцентричный перфоманс в этом он не сомневался, лишь надеялся, что после него не придётся убегать от разъяренной публики. Отрыжка Харальда вернула его к разговору.
Жаль, сказал Сухой.
А зачем тебе? спросил Харальд. Тебе чего, не хватает приключений в этом отмеченном богами месте смотри, сколько всего происходит, а сколько ещё произойдет.
В любом случае, даже преображённое уже было, это всё уже было, сказал Сухой, намекая на средневековость «преображенных масс». А я надеюсь, что появится что-то по-настоящему новое!
Скажи ещё, что тебе нужны единороги и драконы! Харальд залился смехом.
Так они, возможно, тоже были, засмеялся в ответ Сухой. Вот и ищу, что появится что-то совершенно новое, то, чего в мире ещё не было.
В Стамбуле объявился какой-то дед. Его по новостям крутят, что, мол, он призывает всех бросить вызов богам; спроси у этого взбесившегося проповедника, затянувшись сигаретой, произнёс клерк.
Может быть, бродячего проповедника? решил уточнить Сухой.
Не-е, именно взбесившегося! подчеркнул клерк. Он бывший епископ или патриарх какой-то, который вдруг решил говорить правду. Оттого и стали его называть «взбесившийся проповедник». Хотя по мне, очередной псих ненормальный. Это конец света всем понятно. Все хотят сохранить свои никчёмные жизни, вот и цепляются за любой бред. Я вот жду, когда изменюсь, чтобы послать всё к чёртовой матери. Хочется закричать в небо ну давай уже! Трусь в местах нового мира, даже домой не захожу. Но ничего не происходит, а кто-то зубы пошёл почистить, а вышел бабой. Ха-ха-ха! Козёл, а ещё говорил, что я не мужик!
Слушай, Сухой, а вдруг ты тоже в реальности женщина? бодро ворвалась в разговор Красная, которая была явно довольна запланированным выступлением.
На несколько секунд Сухой стал похож на белку из ледникового периода, которая поняла, что орехов больше не будет. Но, помотав головой, будто сбрасывая с себя морок, обратил мысленный взор внутрь себя, чтобы нащупать ментальные первичные половые признаки.
Зато с тобой будет куда интереснее дружить. И мне, и твоим новым друзьям, все, кроме Сухого, разразились забористым смехом.
Они дружно выпили, и даже клерк повеселел. Всё-таки трактирные разговоры это какой-то особый вид сотворчества, в результате которого может появиться новая идеологема или пара синяков под заплывшим глазом. Пока что разговор за стойкой развивался в нужном для Сухого русле. Он никогда не мог поймать момент, когда следует покинуть злачное место поиска истины, чтобы предоставить место другим искателям. В результате поиск истины превращался в банальный анатомический экскурс, когда ты открывал для себя до того незнакомые болевые ощущения. Да и знание о расположении внутренних органов посредством болевых сигналов становилось более точным. Так Сухой себя успокаивал, когда после подобных моментов прикладывал платок из ведра с колодезной водой к опухшим местам. Красная ограничивалась древним поверьем: «Болит значит живой!».
Сухой достал бумагу, перо и чернила, в которые превратился его любимый планшет. Чернильница была серебряной в виде кицунэ, что говорило о том, что реклама планшета и его цена соответствовала высокому качеству продукта до того, как тот превратился в набор для писца. Пером Сухой писал медленно, но это позволяло взвешивать каждое слово, чего раньше он за собой не замечал. Ему это нравилось, потому что учило ценить содержание слов и их красоту. Он записал: «Стамбул, проповедник, вызов богам источник?». Сделал это на случай, если память подвергнется алкогольному или физическому воздействию. Сохранить идею их с Красной путешествия, которая зародилась у него в голове, было для него очень важным. Возможно, этот проповедник поможет им найти источник всего этого «преображения масс».
Слушай как тебя Красная обратилась к клерку.
Неважно, ответил он, докуривая сигарету.
Верен себе до конца Чего там, в деловом центре? О чём говорят? Чего хотят? спросила она с присущей женщине практичностью, так как все эти философские мужские поиски её мало волновали.
Переводим всё в золото и серебро по своим правилам и курсам, пока вселенная не обнулила наши циферки, клерк явно с презрением относился к своей работе.
Драгоценные камни? уточнила Красная.
И это тоже, засмеялся он. Сейчас мужья боготворят своих жен и любовниц за выпрошенные ими в прошлом драгоценности. Всё-таки женщины нутром чувствуют, где настоящее.
Это хорошо, как-то восторженно булькнул Харальд. Скоро будет, что пограбить!
А когда мы заливаем вас потоком слов, что у нас к вам чисто платонические и эстетические интересы, вы тоже понимаете, что это не настоящее? спросил Сухой.
Понимаем, но нам нравится, когда мужчина старается быть лучше, чем он есть на самом деле, Красная похлопала своими большими ресницами, а потом показала своему другу язык.
Сухой захотел было записать и эти житейские мудрости, но был прерван подругой.
Хватит уже писать, дрочила замоскворецкий! недовольно сказала она. Давай настроимся на концерт. Освободим голову всякими пустыми разговорчиками.
Сухой сложил принадлежности обратно: иначе, как в прошлый раз, она просто выльет ему чернила на голову, отчего на некоторое время скроются его седые пряди.
Смотрю на вас, вы же не преображённые? А ведёте себя как будто да? Зачем? спросил клерк.
Честно говоря, мы подумали, что когда наши гитары превратились в лютни, для нас всё кончено и решили встретить изменения грудью принять изменения на грудь! Красная немного запуталась, но всё-таки продолжила. Но после двухнедельной попойки в кабаках наше преображение как-то застопорилось, да и деньги закончились, вот и стали играть для людей оказалось, это более душевно, чем раньше.
И вас это устраивает? спросил представитель экономического ведомства.
Нет, резко ответил Сухой, опередив Красную на доли секунды.
Согласна, чуть помедлив, ответила Красная. Напрягает это ожидание сам же знаешь. Вот и думаем, что делать дальше.
«Бросить вызов богам», повторил слова проповедника из Стамбула клерк.
Знать бы, где они и кто они, произнёс Сухой.
Данная ремарка не очень понравилась их скандинавскому знакомому, который уже определился со своими богами.
Ну согласись, что реально непонятно, начал Сухой, игнорируя знаки Красной, чтобы он заткнулся. То вселенная ведёт себя озорно, как шут, то нагло, как гопник, то жёстко, как солдат, то заботливо, как мать. При этом, сама вселенная не разваливается от этих противоречий. А значит, это игры одного и того же, как его не назови. Скажу честно, мне очень хочется познакомиться с таким разносторонним богом, так как мне есть что ему сказать. Я вообще удивляюсь, что другие этого не замечают, проходя мимо такого интереснейшего разговора.
Жрицы из храма всех святых тебя бы знатно отделали за такие кощунственные разговорчики, засмеялся Харальд.
Мне вот тоже ужасно хочется познакомиться с таким богом, а вот им вряд ли. Сидят там, напомаженные благовониями, и довольны, что им руки целуют, неожиданно для себя Красная поддержала чуждый ей разговор на религиозные темы.
Я человек простой! сказал Сухой. Скажите, куда поехать, чтобы встретиться с ним, и я поеду, хоть на луну! Мне вообще кажется, что я богов знаю гораздо лучше, чем все эти служители.
Пф, скромняга! Красная вызывающе смотрела на друга.
А что? Я задаю им вопросы в лоб, а не скрываю свои сомнения в тени религиозной жизни, с гордостью заметил Сухой.
Всё же он прищурился и оглянулся по сторонам. Разговоры о богах в трактире указывали на приближение к краю пропасти, за которой может начаться поножовщина. Хоть Харальд и проникся к ним, но кому-нибудь такие разговоры могут не понравиться.
А ещё они любят говорить: ты не г-о-о-т-о-о-о-ф-ф-ф! заметил, смеясь, клерк. А они, мол, готовы! Они вообще видели себя со стороны? Как будто выездная сессия ярмарочных шутов!
Сухой заерзал на стуле. С вызовом богам можно ещё разобраться, но вызов религиозным властям в его планы явно не входил. Тщетны все эти выяснения в столь быстро меняющейся реальности. Но, в очередной раз, их спасли женщины.
Мальчики, чего шумим раньше времени? несколько девушек спустились со второго этажа.
Прекрасные в своей усталости, они с недовольными лицами подошли к стойке. Пышные формы и женственные движения заставили Сухого забыть про всевозможные религиозные поиски. Харальд же обнял их своими огромным руками так, что те утонули в объятиях светловолосого воителя.
Просто коротали время, ожидая вашего внеземного появления, включил генератор случайных подкатов Сухой.
Девушки лишь загадочно улыбнулись. Он понял, что это мастерицы своего дела, так как сразу определили, что и кому нужно в их компании: кому загадочность, кому участие, кому простого и безудержного секса, а кому ничего (клерк даже не обратил внимания на их приближение).
Мальчики, вечером мы к вам присоединимся. Постарайтесь остаться в живых, одна из девушек «нечаянно» протиснулась мимо Сухого.
Провожая их взглядом, Сухой расписался в своей четкой гендерной принадлежности, пока щелчок пальцами от Красной не вернул его обратно в реальность. Харальд сказал, что выбрал тех валькирий, которые помясистее. Дальше они решили всё-таки поговорить просто о новой Москве действительно новой и действительно Москве. Например, о том, что в этом районе корпоративного контроля уже практически не было, так как последний «оплот зла» превратился в болото со зловонными испарениями. На что жили местные забулдыги, оставалось только предполагать, и вряд ли среди этих предположений были легальные варианты ведения дел, хотя границы легального также подвергались изменениям. Потом пытались выяснить необслуживаемую информацию: сколько же градостроительной и живой массы города подверглось изменению. Подсчёты осложнялись не только тем, что разговор носил времяпроводительный характер, но и тем, что фронт «преображения масс» между старым миром и новым не проходил по какой-то выверенной линии. В глубине районов, в агонии сохраняющих порядки и устройство старого мира, могли начаться преображения объектов и людей, в соответствии со средневековым антуражем. Всё это тут же выдворялись наружу на новые изменённые территории. Очевидно было одно, что ни скорость изменений, ни их география, ни в целом законы, по которым всё это происходит, не поддавались подсчётам в привычном смысле слова. Сухой считал, что их нужно просто чувствовать, как животные чувствуют стихийное бедствие. Но какое чувство отвечало за это, он затруднялся сказать, хотя было понятно, что у многих людей оно напрочь атрофировано.
За разговорами время выступления наступило достаточно быстро, так что Красная ещё не успела потерять задорный настрой от скучных мужских разговоров. Трактир заполнился людьми, и как только зрители увидели красно-синюю косу на сцене, раздался одобрительный свист и крики. Кто-то стал орать, как он любит столь яркую девушку и готов отдать за неё четырех коров. Из другого угла зала цену повысили до десяти. Красная прищурилась и пресекла этот мужской примитивный взгляд на ухаживания мажорными аккордами. Песни полились в зал одна за другой, приводя слушателей и зрителей в экстаз. Зрителей, потому что двигалась Красная очень грациозно, но не как балерина, а как неудержимая и мощная стихия, уносящая за собой любые объекты, находящиеся в границах малейшего притяжения. Конечно же, этими объектами были мужские сердца. Сухой не отставал, поддавая экспрессии в сторону женской части зала. Успех был очевиден по лицу папы Бонифация, который потирал руки, уже подсчитав выручку за выступление и повышение репутации заведения. Про доходы от выпивки он, естественно, тоже не забывал.
После выступления Красная и Сухой направились за кулисы в какую-то комнатушку, которая громко называлась «гримерная». Красная тяжело дышала.
Ты слишком выкладываешься, заметил по пути со сцены её друг.
Могу и выкладываюсь! отмахнулась она. Пойдём в гримёрку. Переведём дух.
В маленькой комнате, в которой каким-то странным образом ещё сохранилось старое зеркало, они молча сидели на стульях. Красная положила ноги на стол и проверяла пряжки на сапогах. Она явно была довольна выступлением.
А какую я ноту взяла! А? Еще и с расщеплением! Класс! она вновь переживала это. А как ты импровизировал соло!
Да, я тоже молодец, засмеялся Сухой.
Раздался стук, и трактирные слуги стали заносить подарки восторженных зрителей. Красная подошла к подаркам, которые в изобилии оставили ей поклонники. Цветы, вино, свиная рулька, кожаное пальто и шикарные сапоги. Цветы в современных реалиях игнорировались сразу, а вот кожаное пальто и сапоги заставили её задуматься.