У меня тряслись руки, не было ни сил, ни желания работать, я не понимал, за что мне так «повезло». Я встал на колени и заплакал, но продолжал собирать камни. Когда я всё-таки понёс неполный мешок в ту сторону, куда мне сказали, подбежал горбун, стал меня бить и орать, что я дум-дум. Потом он приволок меня к камням и заставил набрать больше половины мешка и нести его. Одно скажу: таскать тяжёлые мешки с камнями за спиной то ещё удовольствие. Вот так началась моя карьера и новая незавидная жизнь, которая не могла мне присниться даже в самом страшном сне.
***
Каждый день мы вставали на рассвете до восхода солнца. У нас был даже завтрак: зелёная субстанция и кувшин воды, после чего шли в карьер, который местные называли «каму». Работали без обеда и выходных. Где профсоюзы и трудовые инспекции, когда они так нужны? Работали до заката, одно радовало: в пустыне темнеет рано и быстро. Потом ужин с любимой субстанцией, и все шли в пещеру. Пещера не закрывалась и даже не охранялась, на всех были обручи, но не у всех на шеях у кого-то на лапах, хвостах, и всё равно многие были смирными: никаких драк из-за еды, всё тихо и спокойно, никто не смотрел на меня как на бифштекс, ни у кого не текла слюна из пасти.
Вечером все собирались в пещере у горячих камней красного цвета, как у костров, жарили мясо или личинки (откуда они брали мясо, я так и не понял), а личинки собирали с кустов, и они были не маленькие, а такие большие, жирные. Народ сидел, общался, и потом все расходились спать.
Народ тут был необычный, людей немного, в основном человекоподобные. Ящерицы, ходящие на двух лапах, с хвостом, с жёлтыми глазами и вечно выскакиваемым из пасти языком, они легче всего переносили жару. Орки не такие, как в наших книгах, да, были зеленоватого оттенка, с бритыми головами, но клыки изо рта не торчали. Они вечно играли в кости. Свиньи-переростки, ходившие на задних ногах. Два больших быка с поломанными рогами и с мощными руками. Из кошачьего семейства были львы и пантеры, их вид был самым многочисленным, и, когда они собирались своей компанией, к ним никто не подходил, одним словом, ещё тот зоопарк. Встречались и такие, которых я не мог опознать или сравнить с нашими животными. Змееподобные, умеющие раздувать шеи, как кобры, но они держались отдельно. О, был один крокодил, сам по себе, он всегда спал, когда выдавалась свободная минутка. Пара медведе-подобных, огромных, покрытых шерстью, обладала силой невероятной и была в уважении у всех, даже у надсмотрщиков. Все существа были мужского пола.
Всего нас было шестьдесят, может, чуть больше. Но я ни с кем не общался, сидел отдельно, и никто не обращал на меня внимания. Все звали меня дум-думом, я был местным дурачком, но пока меня такое положение устраивало. Я сидел и слушал, запоминал, что они говорят, учился, повторял каждое слово и понимал, что, если выучу их язык, это будет первым шагом к выживанию, а может, и к спасению.
Я был не просто носильщиком камня, а незаменимой затычкой, потому что не только таскал камни, но и помогал надсмотрщикам убираться в пещере, копал выгребные ямы, что-то переносил с места на место, и это было любимым развлечением охранников. Звероподобная банда состояла из тех ещё грязнуль: недоеденная пища, шкуры и шерсть после линьки одним словом, беспорядок, и я сперва делал всё «на отвали», но потом понял, что лучше не спеша и качественно убираться в пещере, в которой прохладно, как будто тут работает кондиционер, чем впахивать на жаре.
Иногда меня отправляли работать на кухню к местному повару сухому старику, больше похожему на ходячий скелет. Поначалу он пытался со мной общаться, но, поняв, что я не знаю языка, начал меня учить: брал миску или кувшин и проговаривал название, а я за ним повторял. Я узнал, чем нас кормили, это типа варёного зелёного гороха.
Мне приходилось носить воду в котёл из пещеры неподалёку и мыть его, начищая песком. Иногда мне доставалась лишняя миска этой каши. С водой тут не было проблем, воду разрешали пить без ограничения, всё-таки пустыня и жара, но вот что я узнал: вода из этой пещеры была холодная и не горькая, не как та, которая стояла в большом кувшине у нас.
А ещё старик научил меня собирать личинки с кустов и жарить их на камне или на веточке, и они были такие вкусные, хрустящие, как чипсы. От лагеря можно было отходить не больше, чем на километр, иначе боль, потеря сознания и подзатыльники от охранника. Но мне хватало и этого, я набирал много личинок откуда они появлялись каждое утро на сухих ветках с маленькими листиками, не знаю.
Один раз, когда мы сидели после ужина со стариком и жарили личинки, к нам подошёл старший надзиратель. Они начали что-то обсуждать, как я понял, касающееся меня. Потому что старший неоднократно показывал на меня дубинкой и называл моё новое имя Дум-дум. Я заметил, что старик общается с охранником, не боясь его, а тот со стариком с уважением. Так они говорили минут двадцать, и старший, посмотрев на меня и на старика, с чем-то согласился и пошёл в лагерь, а старик с улыбкой, трогая свою длинную белую бороду, довольно улыбался. И потом он сказал: «Всё будет хорошо, Дум-дум», а меня удивило, что я его понял.
Шло время, большую часть я проводил на кухне или убирался в пещерах, в каменоломню меня посылали редко. Я изменился: волосы отросли, я стал собирать их в хвост, одежда износилась, её пришлось выкинуть, так что я ходил в набедренной повязке, хитро завязанной, чтобы не задувало и ничего не болталось, этому меня научил старик. Мое тело высохло, я вытянулся, от физического труда появились мышцы.
Я понемногу освоил язык и кое-как мог общаться. Зверолюди ко мне относились лояльно, не обижали, но и не сказать, что за своего приняли, а с людьми я ладил, иногда приносил личинки, нашёл общий язык с охранниками и был у них на побегушках. Одним словом, жить можно, но я перестал пить горькую воду, как мне посоветовал старик. Он много чего знал, часто ходил в пустыню, у него не было кольца на шее, и он всегда возвращался, приносил растения и корешки, сушил их и хранил в мешочках. Вечерами мы сидели у камня и разговаривали, а в один вечер на закате, хотя тут это называли «когда пустыня горит», я спросил старика:
А как твоё имя? А то столько времени общаемся и дружим, а я всё «старик»!
Он улыбнулся и ответил:
Моё настоящее имя нельзя называть, мне когда-то это запретили, очень давно, так что зови меня Лоо.
Хорошо, Лоо.
Мы сидели и молчали, я ушёл в свои мысли, но тут он спросил:
Дум-дум, а как твоё имя? А то всё-таки Дум-дум это не имя, это кличка, у тебя же есть имя, которое дали тебе родители.
Конечно, есть, меня звать Матвей.
Тут старик подпрыгнул, как будто его ударило током, уставился на меня и переспросил дрожащим голосом:
Как тебя звать?
Матвей, мама дала такое имя. А что не так?
Старик начал осматриваться по сторонам, как будто искал что-то. Я никогда не видел, чтобы он был таким взволнованным. Он бегал по кругу, бормоча себе под нос, потом остановился, подошёл ко мне и на ухо сказал:
Никому никогда не говори своё имя, забудь его или проживёшь меньше дуновения ветра, и жизнь твоя не будет стоить и песчинки.
Потом он так же быстро отошёл от меня и сказал, чтобы я отправлялся в пещеру ему надо подумать. Я пошёл, лёг на травяной матрас и долго не мог уснуть, размышляя о том, что сейчас произошло.
Глава 3
Наутро старик был задумчивым. Мне приходилось всё делать самому, без его подсказок. Он сказал, что уходит в пустыню, его не будет пару дней и надсмотрщики в курсе. А вечером, когда все поели, он попросил позвать ему Маласима, большого, очень большого раба, под три метра ростом, загорелого, покрытого пылью из карьера и татуировками в виде рун и змей, с ирокезом на голове. Он работал огромной кувалдой, дробил большие камни.
Когда его привезли, я подслушал, что никто не знает, кто он и откуда, якобы всю жизнь был рабом, а отправили его сюда за то, что он убил своего последнего хозяина, просто раздавил ему голову. На невольничьем рынке его побоялись покупать, вот он и попал сюда. Я тоже его побаивался, он настолько большой и сильный, что от меня не останется и пятнышка, если он ударит, хотя он молчалив и спокоен, и да, кольцо у него не на шее, а на руке: не нашли для его шеи подходящего. О чём они со стариком общались, не знаю, когда Маласим пришёл в пещеру, я лёг спать, потому что было очень поздно.
Наутро эта гора мышц подошла ко мне и сказала: «Дум-дум, я тебя запомнил». Все вокруг засмеялись, посыпались шутки, я же задрожал от страха.
На кухне старика не было, и я остался за старшего. Лепёшки из непонятной муки я напёк быстро: насыпал муку в котёл, добавил воды, размешал палкой и потом большой ложкой накладывал смесь на горячий камень. Она запекалась, и получались небольшие пресные лепёшки, безвкусные, но ими ели кашу вместо ложек.
Тут земля затряслась: прибыло пополнение, приехала тюрьма на колёсах, и все надзиратели пошли её встречать. Мне тоже стало интересно, кого ещё привезли. Рабы выпрыгивали из клетки и строились. Охранники всех разогнали по местам, и тут я увидел, как из большого сундука достали мешок, из которого вытрясли тело зелёного существа и утащили его в шатёр.
Вечером, после того как я всех накормил, мне велели отнести пайку в клетку. Там сидел тот зелёный, небольшого роста гоблин. Когда я открыл клетку, увидел, что он весь избит, на нём не было живого места. Поставив его ужин и кувшин с водой, я хотел уйти, но он спросил, есть ли чистая вода и кусок тряпки, чтобы протереть раны. Я сказал, что есть, могу принести. Когда я выполнил его просьбу, он сказал, что отблагодарит меня и я его никогда не забуду.
Утром, когда все были накормлены, я стоял на коленях в шатре у начальника и получал дубинкой по хребту и, может быть, получил бы больше и был бы отправлен в каму, но меня спасло отсутствие повара и необходимость кормить ораву народа. Когда меня выкинули и, попинав ногами, отпустили для прибавления ума, я пошёл ближе к кухне. Позже явился охранник и запретил мне давать зелёному что-либо, кроме еды и воды. Он рассказал, что эта тварь ночью намочила тряпку, завязала между прутьев клетки, разогнула их и сбежала. Но его поймали. Когда охранник ушёл, я, еле шевелясь после побоев, понял, что действительно не забуду этого зелёного гоблина.
Вечером, когда я понёс ему пайку, у клетки стоял охранник. Я поставил еду и взглянул на гоблина: они его избили сильнее, чем меня. Когда я хотел уйти, он сказал: «Прости, парнишка, что так вышло, я не хотел». Но я молча удалился в пещеру.
Утром объявился старик, ничего не рассказывая, и мы занимались своими делами. Потом я поделился новостями про маленького зелёного гада, за которого меня побили. Старик сам понёс ему пайку и, когда вернулся, был доволен, сказал, что, если все облака тут сойдутся, начнётся нехилая заваруха, а сам улыбнулся, точно что-то задумал.
Позже меня отправили на уборку пещеры, и я провозился там больше половины дня, а потом в каму, да, в сам каму, в котором я не был ни разу за всё время. Я долго спускался по лестницам и переходам, даже взмок, пока добрался до шатра, где сидели надзиратели. Когда я вошёл в шатёр и меня увидел Аллу (начальник нижних охранников), он заулыбался и приветливо предложил мне попить.
Дум-дум, ты уже почти две луны тут и ни разу не посетил наш прекрасный шатёр, расскажи нам, как ты смог избежать работы в каму? Ты должен был тут не только работать, но и сдохнуть, а ты жив, и, я смотрю, крепчаешь, становишься настоящим мужчиной. Расскажи, какие пески тебя хранят и что за боги дают такую удачу?
Я просто улыбнулся, а он продолжал смеяться и говорить:
Дум-дум, хочешь узнать, что мы тут добываем и для чего столько рабов тут работает? подойдя к небольшому сундуку, он открыл его. Там лежали кристаллы: белые, голубые, с горошину, с большое яблоко, почти полный сундук, и, когда я присмотрелся, как они сверкают на солнце, Аллу резко закрыл крышку и сказал:
Это рупы (местная валюта минералы), на них ты можешь купить себе свободу, а на то количество, что лежит здесь, можно купить большой замок, войска и жить, не зная нужды всю жизнь.
И, посмотрев на меня, он спросил:
Ну как?
Это просто камни, ответил я.
После этого я получил пинка и вылетел из шатра под его смех. Он прокричал вдогонку: «Иди, погуляй тут немного, мы тебя позовём!»
И я пошёл. Смотрел, как рабы отламывают от стен большие куски породы и те, падая, поднимают пыль, как подходят другие и начинают эту породу разбивать на более мелкие куски и так далее. Кто-то перетирал куски, кто-то просеивал, и все что-то искали. Я бродил по карьеру, на меня никто не обращал внимания, пока кто-то не схватил за плечо и не приподнял, и тут я увидел человека-гору. Он внимательно посмотрел на меня, поднёс ко рту, я думал, что всё, мне пришёл конец, сейчас съест, но он только понюхал и сказал: «Дум-дум, ты не тот, кого ищет старик, ты не легенда, ты слабый, и в тебе нет духа, он ошибся, ты не выживешь в пустыне и дня». Потом он меня поставил и пошёл дальше, таща за собой кувалду с меня ростом. Я почти бегом отправился к шатру, лучше пусть охранники издеваются, чем эта горилла-переросток меня сожрёт.
Меня уже ждали. Привязав мне к плечам тяжёлый сундук, отправили наверх. Пока я добирался по этим переходам и лестницам, с меня сошло семь потов. Наверху ко мне подошёл Аллу и спросил, где я хожу, я показал на лестницу, он чуть не упал со смеха.
Дум-дум, ты всё это время тащил это на себе, ты самый большой дум-дум, которого я видел!
Посмотрев в сторону, я увидел подъёмник, самый обычный примитивный подъёмник с колесом, которое приводили в движение два человека-пантеры. Всю оставшуюся дорогу Аллу смеялся надо мной, а когда мы пришли к шатру начальника, рассказал об этом там. Скоро надо мной смеялся весь шатёр, а к вечеру весь карьер.
После ужина старик сказал, чтобы я не уходил, мол, надо поговорить. Он что-то варил в небольшом котелке, я присел рядом. Скоро он протянул мне глиняную кружку с напитком, который пах травяным чаем, и сказал: «Пей не спеша небольшими глотками».
Я пил, мы сидели молча, пока Лоо не сказал:
Откуда ты пришёл? Расскажи о своём мире, расскажи, как там?
Я замер от такого вопроса. Откуда он знает, что я не из этого мира? Сделав несколько глотков, я начал говорить, откуда я, кто я, что есть в нашем мире. Рассказал про леса, реки, моря, снег, корабли, самолёты. Сказал, что мы были на Луне и что она у нас другая. Про многое рассказал, что мог вспомнить, из меня лилось как из ведра, возможно, потому что я по всему этому соскучился и хотел вернуться. Когда я закончил, старик посидел молча, о чём-то подумал и спросил, как я попал сюда. Я и об этом рассказал.
Старик ответил:
Да, я много чего в жизни видел и слышал, но ты не соврал ни слова, возможно, многие вещи у вас удивительные, но ты сказал всё как есть. Этот напиток из цветов семи пустынь очень редкий, и его дают, когда хотят проверить, насколько человек честен и открыт, ты прошёл проверку, но теперь я расскажу тебе, что иногда в одном месте могут сойтись все облака и настанет время, когда легенды станут былью, а предсказания начнут осуществляться.
Он продолжил:
В наших летописях есть одно предсказание, которому столько лун, что нет им счёта, но его знает каждый с малых лет, и эту легенду рассказывают как сказку детям вечерами, я открою её тебе, но ты будешь слушать молча.
Сие предсказание одно
Продиктовано богами давно,
Оно написано лунным светом
В пустыне, рассекая темноту,
О приходе в наш мир
Странника, идущего по другим мирам.