Я хочу что-то сказать, но тут же закрываю рот, потому что вспоминаю, как по дороге сюда Цербер показал мне стеклянную баночку успокоительного, которая лежала в его кармане, и приготовленный шприц. Кажется, я полезна только тогда, когда тихая и послушная, но он не мог допустить, чтобы я пускала слюни на камеру. Это его слова, не мои. Так что сейчас страх заставляет меня молчать, зная, что может произойти дальше.
Она все еще переживает произошедшее, говорит Цербер.
И я действительно переживаю. Только не за то, о чем они думают.
Вот почему так важно следить за этим районом, Джеф. Эти дети только покинули родительские дома и не привыкли к ответственности, которая приходит с взрослением. Они не способны принимать мудрые решения, и кто-то должен присматривать за ними.
Ты совершенно прав, улыбается мэр Томпсон.
Сэр? обращается к нему помощник.
Да, да. Извините, джентльмены, у меня встреча на другом конце города, которую невозможно перенести. Мэр снова пожимает руку Церберу, а затем шерифу. Давайте встретимся за ланчем на следующей неделе. Мой помощник свяжется с вами.
Пока мы смотрим им вслед, шериф бросает на меня еще один взгляд, и выражение его лица снова становится пустым, будто он и не заступался за меня.
Я тихонько выдыхаю, но опасность еще не миновала. Один из Адских гончих открывает для меня дверь машины, а затем обегает ее вокруг, чтобы открыть дверь и для своего босса. Мы оба садимся на заднее сиденье и ждем, пока машина мэра отъедет. После чего выезжаем вслед за ним, а Цербер поворачивается ко мне лицом.
Изумрудная Бухта?
Я чуть ли не подпрыгиваю от неожиданности, увидев, как Цербер наблюдает за мной.
Я же просто вела светскую беседу. Ни для кого не секрет, что я родом из Изумрудной Бухты. Мой город находится в часе езды отсюда, и я никогда этого не скрывала.
Да, осторожно отвечаю я.
И у тебя была стипендия в университете Стерлинг Фолса?
Верно, но она была отозвана, и в итоге я получила кредит на обучение у Кроноса. Именно поэтому я здесь.
Опять же, все эти факты общеизвестны, и я предполагала, что он знал об этом, но Цербер отводит взгляд и постукивает пальцами по бедру, что-то напевая себе под нос.
Интересно, наконец говорит он, когда его пальцы замирают.
Я нервно ерзаю, думая: неужели я сказала что-то лишнее и дала ему новую информацию к размышлению? Вульф велел мне следить за языком и ничего не рассказывать его отцу. Абсолютно ничего. Но я не смогла держать свой рот на замке. И теперь понимаю, что облажалась, хоть Цербер, как и я, молчит.
Я съеживаюсь на своем сиденье, пока мы едем обратно к зданию клуба. Чем больше длится наше молчание, тем больше я нервничаю. Барабаню пальцами по бедру и делаю неглубокие вдохи, стараясь не паниковать. Не бывает такого, чтобы все шло по плану, а я настолько сбита с толку, что у меня даже нет плана.
Когда мы подъезжаем ближе, Цербер достает из кармана маленький стеклянный флакон и шприц.
Пожалуйста, не надо, прошу я, чувствуя, как ледяной страх струится по моим венам, растекаясь внизу живота. Я же сделала что ты просил.
Цербер вводит иглу от шприца во флакон и отводит рычаг назад, наполняя шприц прозрачной жидкостью.
Ты вела себя замечательно. Даже лучше, чем я ожидал.
Я вела себя так из-за шприца с успокоительным. Потому что боялась угрозы Цербера, что мне вколют этот препарат.
Сегодня утром, после того как ушел Вульф, ко мне пришла женщина, принесла одежду и косметику и приказала принять душ и одеться. Как только я привела себя в порядок, мы спустились к машине и мне были прочитаны нотации о том, что, если я заговорю с кем-нибудь, скорчу гримасу или сделаю хоть что-нибудь против Цербера, он не накажет меня, а просто снова погрузит в сон. Так надолго, как он пожелает. День, неделя, год ему все равно, ведь это всего лишь способ манипуляции. Цербер заметил мою реакцию, когда я проснулась после интубации, и решил использовать мой страх против меня.
Я же сделала, что ты просил, повторяю я, отодвигаясь от него.
Так и было, вздыхает он.
Сэр! окликает водитель. У нас проблема.
Цербер хмыкает и закрывает шприц колпачком, пряча его в карман вместе с флаконом. Наклонившись вперед, чтобы заглянуть за плечо водителя, Цербер хихикает:
А вот и Вульф.
Я резко выпрямляюсь, чтобы увидеть, как впереди нас, загораживая извилистую дорогу, которая идет к зданию клуба, стоит знакомый черный «Мерседес». Водительская дверь открывается, и наружу выбирается Вульф. Но не проходит и пары секунд, как из задних дверей появляются Джейс с Аполлоном. Обходят капот, чтобы встать рядом со своим другом. Похоже, они готовы к войне.
Я вижу, что Аполлон увешан оружием, Джейс взял с собой два пистолета, один из которых висит в наплечной кобуре, а другой в кобуре на бедре. У Вульфа же, на первый взгляд, ничего нет, но это ничего не значит.
Я в шоке от того, что снова вижу их вместе.
Они пришли за мной.
Я расстегиваю ремень безопасности и бросаюсь к двери, но Цербер хватает меня за волосы, прежде чем я успеваю выйти из машины, и оттаскивает назад. Мои пальцы соскальзывают с ручки, и я вскрикиваю от резкой боли в голове. Перед моими глазами снова мелькает блеск иглы, только что вынутой из-под колпачка, и он вводит ее в мою шею. Жгучее ощущение распространяется по мне, и Цербер откидывает мою голову назад, чтобы я могла видеть его лицо:
Ты не сможешь увидеть их без моего одобрения, понимаешь?
Я вздрагиваю и киваю, и он толкает меня обратно на сиденье. Я прислоняюсь спиной к двери со своей стороны и остаюсь там, боясь даже дышать. Боясь того, как быстро и как сильно подействует на меня успокоительное.
Оставайся здесь! приказывает он мне, как собаке.
Я помню, как однажды он то же самое сказал Джейсу. Забавно слышать это от человека, который воплощает собой мифологического трехголового пса.
В моем горле стоит ком, который мешает говорить. А страх перед тем, что он мне вколол, превосходит мое воображение. Он растет с каждой секундой, и я уже думаю: неужели у меня полностью перехватит горло? Потеряю ли я сознание? Смогу ли я дышать?
Цербер хихикает и, открывая свою дверь, бросает на меня последний любопытный взгляд.
Следи за ней! приказывает он водителю. Проследи, чтобы она не подавилась собственной слюной.
Дверь за ним захлопывается, и мы погружаемся в тишину.
Мои мышцы расслабляются, а тело становится ватным. Я чувствую, что мой разум становится неуправляемым, и ощущение парения, которое я чувствую, хоть и странное, но не совсем неприятное. Я перевожу взгляд на водителя, понимая, что контроль над сознанием ускользает из моих рук, но мне нужно знать, что происходит. Могу ли я надеяться на то, что Цербер собирается меня отпустить?
Водитель, кажется, разрывается между тем, чтобы приглядывать за своим боссом и наблюдать за мной. Вот почему он не замечает, как моя рука снова тянется к ручке двери. Я жду, когда он снова посмотрит вперед, и дергаю за ручку. Дверь под моим весом распахивается, и я вываливаюсь из машины. Я падаю, теряя равновесие, а мои рефлексы слишком медлительны, чтобы я сгруппировалась перед падением. Плечо и предплечье принимают на себя основную тяжесть удара, а зубы клацают друг о друга, впиваясь во внутреннюю сторону щеки. Мой рот наполняет кровь.
Моя реакция на успокоительное ужасающая, однако боль побуждает меня оставаться в сознании. Адреналин пронизывает меня насквозь, ускоряя сердцебиение. Я не думаю, что он вколол мне достаточно успокоительного, чтобы по-настоящему вырубить. И это моя единственная надежда, когда я начинаю ползти по асфальту, помогая себе обеими руками. Либо я права, либо я вот-вот разобью свое лицо об асфальт.
Но, слава богу, мне не суждено это проверить, потому что кто-то поднимает меня с земли, легко подхватывая на руки. Я запоздало поднимаю голову и встречаюсь с пристальным взглядом Джейса.
Что-то вколол, бормочу я. Он мне не нравится.
«Теперь я в безопасности», шепчет голос в моей голове.
Джейс прижимает меня крепче к своему телу, и я утыкаюсь головой в его грудь. Его сердцебиение громко отдается у меня в ушах, быстрое и ровное. Возможно, внешне он ведет себя спокойно, но его сердце рассказывает мне совсем другую историю.
Мой разум работает все медленнее и медленнее, но я чувствую, как он убирает волосы с моего лица, а потом объятия Джейса становятся крепче, потому что мы садимся в машину.
Я еле-еле открываю глаза и вижу, что мы снова находимся в машине Адских гончих, Цербер вернулся на свое место позади водителя, а я все еще нахожусь в объятиях Джейса. Я лежу у него на коленях, потому что он занял мое место. Глазами я нахожу Цербера, на которого совершенно не хочу смотреть, но предпочитаю держать в поле своего зрения. Я сжимаю в кулаках рубашку Джейса, и мои глаза закрываются.
Ты можешь отпустить ее, говорит Цербер.
Я разберусь, отвечает Джейс, рассеянно гладя меня по руке.
Итак, чем я обязан этому удовольствию?
Джейс на мгновенье замолкает, а затем вздыхает:
Ты так сильно нас ненавидишь?
Ненавижу? Цербер, кажется, удивлен. Я не испытываю к вам ненависти.
Тогда зачем ты купил Кору?
Значит, они не знали о его планах, а какая-то часть меня предполагала, что они или, по крайней мере, Вульф должны были об этом знать. Или даже попросили его это сделать.
Могу ли я предположить, что, раз уж вы пришли ко мне, готовы обсудить условия?
Голос отца Вульфа настолько беззаботен, будто ему насрать, почему Джейс находится в его машине. Но среди этой бравады я все равно могу распознать скрытое напряжение.
Очевидно, отвечает Джейс.
И эти двое решили, что ты являешься вашим представителем.
Они слишком привязаны друг к другу.
Ко мне.
Что не скажешь про тебя, хотя ты держишь ее так, словно она может уплыть, фыркает Цербер. Ты знаешь, чего я хочу, Джейс. Чтобы ты, Аполлон и мой сын вернулись в Адские гончие, и на этот раз навсегда.
Я заставляю себя открыть глаза. Он хочет их вернуть? После всего, что они сделали, чтобы уйти?
Мне это кажется неправильным.
Я знаю. Голос Джейса остается ровным, будто он ожидал этих слов.
Конечно, именно поэтому ты здесь, выдыхает Цербер. Но я не ожидаю, что эти перемены пройдут легко. Какое-то время вы жили сами по себе, а независимость это вещь, от которой трудно избавиться.
Со стороны Цербер и Джейс, наверно, кажутся обычными людьми. Они сидят в машине и разговаривают о своей жизни так, словно сегодня обычный день. Интересно, как часто они торгуются за свою свободу?
Мой разум переворачивает его слова с ног на голову. Он сказал, что независимость это вещь, от которой трудно избавиться. Будто она мозоль, которая выросла на их коже, чтобы защитить. Они с таким трудом и усилием завоевывали свою свободу, а теперь ведут переговоры, чтобы отказаться от нее? Вернуться к Адским гончим?
Потеря свободы вывела бы меня из себя, так почему Джейс ведет себя так, будто это не самая безумная вещь, которую он когда-либо слышал? Будто он слышит такого рода вещи каждый день? Даже то, что он носит пистолет на своем бедре, сейчас кажется мне более нормальным, чем этот разговор. Если бы подобное произошло со мной, то я бы взбунтовалась.
Ах, подождите! Так это и происходит со мной, ведь моя жизнь тесно переплетена с жизнью этих троих ребят. Тогда почему я ничего не делаю? Хоть раз в жизни я могу действовать от своего имени?
Борись, Кора!
Но как?
Мои пальцы скользят по груди Джейса, и я нащупываю один из мягких кожаных ремешков кобуры на его плече, в которую вложен пистолет.
Возвращайся домой. Цербер все еще пытается уговорить Джейса мирно сдаться. Кора останется с тобой. Она будет в безопасности под твоей защитой и защитой Адских гончих.
Даже если Джейс чувствует, что я делаю, он не пытается меня остановить, а Цербер рассеянно смотрит из окна на дорогу и не беспокоится ни о ком из нас. Возможно, ему не следовало беспокоиться по поводу Джейса, ведь он, как справедливо отметил сам Джейс, добровольно сел в эту машину. Но Цербер не должен был списывать со счетов меня.
Я выпрямляюсь, опираясь на плечо Джейса, чтобы подняться.
Нет! Мой голос, по сравнению с сознанием, на удивление ясен.
Я плавно вынимаю пистолет из кобуры Джейса и, хотя не очень разбираюсь в оружии, дальнейшие действия кажутся мне относительно простыми. Сбоку я замечаю предохранитель, нажимаю на него и оттягиваю затвор назад, чтобы проверить, заряжено ли оружие. Передо мной поблескивает патрон лунного цвета.
Они не вернутся.
Цербер смотрит на меня и смеется, а затем переводит взгляд с оружия на Джейса, единственным ответом на ситуацию которого является то, что он крепче сжимает мои бедра.
Возьми ее под контроль.
Нет! повторяю я и встречаюсь взглядом с Джейсом.
Тревога и паника, которые я должна была бы испытывать, подавлены, и я благодарю за это его.
Ты мне доверяешь? спрашиваю я, и он приподнимает голову. Мы не пойдем с тобой! заявляю я Церберу. Выпусти нас.
Цербер смеется, а водитель хоть и оглядывается на нас, но, не услышав другого приказа, лишь усиливает хватку на руле. Этот ублюдок даже не замедляет ход автомобиля.
Я выглядываю в зеркало заднего вида и мельком замечаю черный «Мерседес», следующий за нами.
Я больше не хочу проходить через это! Мое признание предназначено только для ушей Джейса. Больше я не буду пленницей.
Ты собираешься застрелить меня? спрашивает Цербер, полностью сосредотачивая свое внимание на мне и на пистолете в моей руке.
Мы сидим в тесноте, и я думаю, что Джейс это единственное, что мешает Церберу протянуть руку и забрать у меня оружие. Эта мысль немного меня отрезвляет. Мне неприятно, что девушка с пистолетом не представляет для Цербера никакой угрозы, в отличие от безоружного мужчины.
Джейс сейчас выглядит будто сжатая в шар энергия, и я вижу, что мои слова завели его еще сильнее. Его пристальный взгляд перескакивает с Цербера на меня, но парень даже не вздрогнул с тех пор, как я вытащила пистолет из кобуры. В этом нет ничего личного ни для меня, ни для него. Это уже клинический случай.
Я качаю головой, глядя на Цербера.
Я не могу убить тебя. Я не настолько глупа и почти уверена, что тогда весь твой клуб набросится на нас.
Цербер ухмыляется.
В мою голову приходит идея, как по-другому выйти из этого положения, и все мое тело немеет при этой мысли, но отчаяние берет верх. Оно медленно растекается по моим венам, словно свинец, давя на кости, делая их тяжелыми. Быть может, это реакция на успокоительное, которое все еще сеет хаос в моем разуме. Но если мне и дальше придется жить с этим чувством, я больше никогда не обрету себя.
Поэтому я направляю дуло пистолета на водителя, и когда мои колебания улетучиваются, я нажимаю на спусковой крючок.
Глава 6. Кора
Я так долго ходила рука об руку со смертью, что из-за этого у меня начались приступы бессонницы. Я слышу дыхание смерти, когда она подходит слишком близко, и при ее приближении мои волосы встают дыбом. Я ощущала ее присутствие, лежа в постели рядом со своим бывшим, гадая, какая вспышка его гнева закончится травмой, от которой я не смогу оправиться. А после того, как я связалась с Кроносом, смерть стала моей спутницей на каждую ночь. Я пыталась заснуть на матрасе в арендованной квартире и гадала, не собирается ли Титан выломать мою дверь, потому что я не смогла позволить себе оплатить долг.
К тому же у меня было много времени подумать над тем, что происходит, когда кто-то умирает и в его глазах гаснет свет. Потому что уже видела смерть других людей. Тот парень в офисе Кроноса, моя бабушка по маминой линии. Возможно, я видела смерть и в детстве, но не помню этого. Зато точно знаю, что меня слишком долго преследовали мысли о смерти. Настолько долго, что для меня это стало абсолютно естественным. И я пыталась перевернуть концепцию и изучить все варианты того, что может произойти после нее. Большая часть меня надеется на то, что смерть похожа на отключение света. Типа «бум» и все, а наше сознание умирает вместе с нашим телом. Ведь это единственный способ освободиться от травм, через которые мы проходим в жизни. Не так ли? Потому что я не могу представить себе, что на небесах сидит человек, который отпустит мне грехи, в которых я ему покаюсь. О нет, если жизнь после смерти существует, то все грехи, которые я совершила, будут преследовать меня вечно. На долю секунды я задумываюсь об этом между нажатием на курок и взрывным звуком, вырывающимся из пистолета.