Матиас понял, что лежит на кровати под тяжёлым одеялом. Оперившись на локти, Матиас приподнялся и, удерживая голову на дрожащей шее, осмотрел странное жилище.
Пещера была небольшая, неглубокая и вытянутая. Справа от Матиаса был вход в пещеру во всю её длину как половина овала; но он был скрыт странной стеной. Она была сплетена из множества корней и толстых стеблей, которые срослись в сухо-гибкий, прочный массив зелёно-коричневого цвета. В стене едва вырисовывались закрытые плетёные ставни окошек по обе стороны от двери в центре. Стены пещерного жилища были обшиты этим же плетёным материалом, и им же был устелен пещерный пол, только он был ещё плотнее, точно спрессованный. Из этого же материала была изготовлена вся малочисленная мебель, но имела более коричневый цвет. А слабым освещением служило несколько свеч.
Кровать стояла в округлом углу стен параллельно сплетённой стене. Справа от Матиаса находилась тумба без ящика, без дверцы; рядом находился небольшой простой камин, выложенный крупным камнем, его труба уходила вверх и врастала в пещерный потолок, а в очаге, как последние вдохи, тлели сгоревшие поленья и угольки в объятиях пепла.
Одна свеча стояла на пустой полочке камина и освещала: потёртый половичок со спутанной бахромой у кровати; низкий круглый табурет; и поленницу, которая стояла сбоку камина и упиралась бочком в плетёную стену, а под окошком стоял ящик, наполненный углями разного размера. От камина отходила жердь с ножкой, а на ней висели серые шерстяные штаны, носки и накидка Матиаса, едва тёплые со стороны камина.
Вторая свеча стояла на комоде, который касался спинки кровати у ног Матиаса, и на нём стояла увесистая шкатулка, которая выглядела как маленький сундук. Но она была не из плетёного материала, а из металла, и её украшали драгоценные камни.
Третья свеча стояла на квадратном столике по ту сторону двери, а два стула стояли напротив друг друга; с одного стула свисала тёмная, пушистая шаль, а в центре столика стояла ваза из глины для фруктов, только фруктов в ней не было. Столик являлся столовой, которая была соединена с кухней, состоящей из: трёх тумб, умывальника, двух бочек с водой, нескольких ящиков и тканевых мешков с продовольствием.
Четвёртая свеча стояла на бочке возле двери, и она почти догорела. Свет от неё, соединяясь со светом от свечи на столике, падал на что-то, что стояло под окном напротив столика. Оно было продолговатое, немногим выше колен, и было накрыто чёрной тканью до пола.
Ничего не понимая, удивлённый Матиас откинул одеяло, сел и тут же поморщился от боли в правом боку. Рана не кровоточила, но была жаркой и почёсывалась; в теле ощущалась слабость, в горле сухость. Встав, Матиас увидел, что он в светлой льняной рубахе, в тёплых носках, а низ был обмотан тканью точно юбкой. Ткань была не его, и его озадачило то, почему он без штанов; но рубаха и носки были его, только запасные, а не те, в которых он был ночью. Он положил руку на бок и почувствовал уплотнение; приподняв рубаху, он увидел, что его перебинтовали, а из-под бежевой ткани веяло травами.
Матиас снова попытался вспомнить мгновения перед чернотой они вселяли тревогу, отдалённый страх, но так как ничего чёткого он не помнил, то эти эмоции были размытыми, как будто не его.
Матиас побрёл по странному жёстко-упругому полу, но, сделав несколько шагов, остановился. В уголке комода и спинки кровати на полу лежал его рюкзак, и он был открыт. Чуть дальше у стены, напротив двери Матиас увидел крупное гнездо, а внутри оно было устелено тёплым пледом. Рядом стояла ваза из глины с синим отпечатком чей-то лапы, которую Матиас не смог распознать. В вазе находился странный букет: пучок засохших луговых цветов, как неудачный гербарий, россыпь свежих невзрачных цветов и травы, а у одного края свисал вялый лопух. В полушаге от гнезда, у стены стоял вытянутый плетёный сундук, а возле него плетёная корзинка с крышкой.
Это странный дом, сказал Матиас и возобновил шаг.
Только Матиас вошёл на «кухню» как снаружи раздался какой-то шум как тихий скрежет по камню и он остановился. Он посмотрел на дверь, на закрытые ставни шум не повторился. Матиасу было не комфортно от незнания, где он находится и что произошло; и он не пускал в голову мысль, наполненную надеждой, что это жилище принадлежит ей.
Постоянно поглядывая на дверь, Матиас умылся в умывальнике и попил воды из бочки при помощи ковшика с длинной ручкой. Он поднял свой рюкзак, под которым оказался отмытый от крови ремень с маленьким кошелём; снял одежду с жерди и шагнул к кровати.
Матиас надел свои штаны, носки переодевать не стал, а те сунул в рюкзак. Но нигде не было разорванной одежды, хотя Матиас не смотрел ни в ящиках комода, ни в вытянутом сундуке, ни заглядывал под чёрную ткань так как ему не хотелось рыскать без спроса. Поэтому Матиас остался в этой, чистой, рубахе и вынул из рюкзака запасную тунику внешне она была, как и вчерашняя, но красно-коричневого цвета. Матиас надел накидку с капюшоном и ремень. Лук с колчаном стрел и одноручный топор исчезли, так же, как и нож из рюкзака.
Ища обувь, Матиас огляделся, даже заглянул под кровать там лежали свёртки нескольких тёплых пледов и одеяло, но ни обуви, ни оружия не оказалось. С досадой, Матиас надел шерстяную шапку, запасные варежки, так как окровавленные тоже пропали; надел рюкзак и думал развернуться к двери, но помедлил снял кошель с ремня, расстегнул и вытряхнул на ладонь содержимое: алый, свёрнутый платочек. Отложив кошель на комод, где свет свечи теплом играл на металле и драгоценных камнях шкатулки, Матиас развернул платочек.
На ладони лежал серебряный кулон с круглым, выпуклым тёмным камнем; и кольцо на небольшой палец тоже из серебра, простое, но изящное, и не очень дорогое. Держа украшения, которые принадлежали матери, а до этого бабушке, которую он никогда не знал, Матиас замер. На его лице отразилась смесь: печали и забывающегося страдания. Он вспоминал её: улыбку, волнистые, как у него, волосы; казалось, как бы тяжело ей не было, она никогда не опускала руки и всегда находила силы, чтобы улыбнуться сыну. Душу Матиаса защемило, а к горлу подкатил ком он, сдерживая порыв, зажмурился и сжал руку с украшениями и платочком в кулак. Сделав протяжный, шумный вдох через нос, он взял себя в руки и выдохнул; не глядя на украшения, свернул платочек и убрал всё внутрь кошеля, а его на ремень.
Поправив накидку, Матиас огляделся и в этот раз увидел свою обувь у двери кожаные утеплённые ботинки стояли в том месте куда недотягивался свет от свеч.
2
Матиас мялся перед дверью и смотрел на плетёную ручку. Не зная, чего ожидать, кого ожидать, а на задворках сознания надеясь, моля увидеть ту девушку с суровым личиком и пурпурными глазами, он открыл дверь на себя, словно знал, что она открывается именно так.
Открыв дверь, Матиас сделал шаг и замер в проёме.
Он ожидал: белый цвет, холод, снег, может ветер или снегопад. Но снаружи росла тёмно-зелёная трава. Возле пещеры она была низкой, примятой, но дальше встречалась и высокая.
Ага-а, протянул озадаченный Матиас.
Он вышел наружу, а дверь за спиной захлопнулась с сухим звуком.
Тусклое небо; зимнее, негреющее солнце; увесистые, сероватые облака, а через их редкие просветы проникали лучи. Было прохладно, но не холодно как смесь середины весны и ранней осени. Иногда дул прохладный ветер, и едва заметно моросило.
Впереди, в нескольких метрах от жилища были низкие кустарники, стройные высокие пихты, которые выглядели приветливыми, а не такими как в Тенистом лесу; и которые формировали небольшой лес, густеющий в глубине, и среди стволов кое-где витал слабый, рассеянный пар, как дымка. Лес тянулся до гор со снежными пиками, которые тянулись в обе стороны.
Само жилище находилось в вытянутом утёсе. Слева от жилища и от Матиаса было голое травяное пространство, перетекающее в редкий лесок с густым, непроходимым подлеском, упирающимся в горы. И где-то там находился плавный подъём на утёс, поросший травой и зеленью. Но именно над жилищем растительности не было, трава была низкая, и из каменистой почвы показывалась труба камина. А далее, ближе к горам был редкий лесок с голыми, влажными участками с рассеянным паром.
Справа от жилища холмистая долина протянулась на несколько километров встречались одиночные деревья и иная растительность, а даль терялась в паре. Но, как проблеск, виднелась вода в тупике долины.
Осматриваясь, Матиас понял, что прохладная, но зелёная, паровая и вытянутая долина находилась в объятиях низких горных пиков снежных, промёрзлых но достаточно высоких чтобы скрыть это чудесное место.
Матиас снял варежки и, убирая их за ремень, опустил взгляд на траву.
Сколько же я проспал? снимая капюшон, спросил он.
Он коснулся раны на боку и на лице отразилось непонимание. Рана ныла, пульсировала, чуть чесалась и от нежелательной ходьбы требовала вернуться в кровать.
Матиас почувствовал взгляд и нашёл его у одной из пихт перед жилищем. Из-за ствола выглядывала чья-то чёрная небольшая голова со стоящими ушами и круглыми глазами. Часто поморгав, Матиас поддался в сторону наблюдателя и присмотрелся но голова тут же скрылась.
Матиас ощущал тревогу из-за незнания кто это и представляет ли опасность, но страха в нём не возникло. Войдя в лес, Матиас приблизился к этой пихте, помедлил и заглянул за ствол, но там никого не оказалось. Слева послышалось тихое шуршание по коре дерева и Матиас повернулся. Там выглядывала та же голова, но виднелась только чёрная макушка, вострые уши, а глаза были видны наполовину. Глядя на любопытное, осторожное животное, Матиас, несмотря на то что не знал, что это за существо, не сдержал доброй усмешки, и подумал о том, что оно не очень-то хорошо прячется.
Матиас с осторожностью шагнул к существу, но оно скрылось. Приблизившись, он осмотрел пихту, но существа, конечно же, здесь не оказалось. За спиной послышался хруст и Матиас обернулся. На ветке существо размером со среднюю собаку, сидело подобно кошке, но являлось дракончиком.
Чёрная, мелкая чешуя; округлая голова, плотные, вытянутые уши формой напоминали уши летучей мыши и указывали вверх; одна пара маленьких рожек; крупные, круглые голубые глаза, мордочка была чуть вытянута у носа и рта милый носик имел овальные ноздри, а рот был как длинная полоска. Тельце было стройное, но не худое, и явно подвижное. На спине виднелись крылья. У лап были короткие, туповатые коготки по четыре на каждую. Дракончик выглядел дружелюбным и милым некая смесь летучей мыши и кошки в драконьей форме.
Матиас никогда не видел дракона, и вообще ничего магического, только слышал истории о них, о ведьмах и ведьмаках из Горных Долин и все они были пугающими, и часто заканчивались плохо. Страх перед магией был вплетён в умы всех людей всех королевств, их городов и деревень. Но всё это в раз предалось сомнению и переосмыслению, как только Матиас увидел те пурпурные глаза. Но это была не она, а дракончик. И поэтому Матиас насторожился он не знал ждать ли опасности, нападения; вскользь подумал, что от любых резких движений и бега, рана на боку раскроется, как и от борьбы.
Матиас не знал, что недалеко от него стояла Аннет пряталась за деревом и находилась в тени; наблюдала за Матиасом с настороженностью и любопытством, как хищница без намерения нападать (пока что). Матиас робко шагнул к дракончику Аннет напряглась и, не двигая головой, а только глазами, бесшумно как тень перетекла к другой пихте.
Голова Аннет была чуть повёрнута вбок, словно, она, смотря на Матиаса, прислушивалась. Она посмотрела на дракончика Фиву, которая осталась сидеть на ветке и смотрела на незнакомца с любопытством и дружелюбием, но с лёгкой опаской; и вернула взгляд на Матиаса. В нём не было враждебности, ненависти; он не искал оружия и даже не сжимал кулаки. Это взрастило в Аннет любопытство к её незваному гостю, которого она спасла и привела в потаённое от внешнего мира место. И она до сих пор не понимала своей доброты к представителю народа, который не проявлял доброты ни к ней, ни к другим обитателям Горных Долин. Но что-то в юноше было иначе; что-то было иначе в теле, сердце, в уме и душе Аннет по отношению к этому кареглазому созданию, и что-то в нём манило её.
Смотря на верхнюю ветку пихты, Матиас сделал второй шаг и остановился. Он не знал, что делать, но хотел убедиться, что этот дракончик не представляет опасности его жизни, хотел удовлетворить любопытство и рассмотреть удивительное существо.
Фива насторожилась, коготки вцепились в дерево ветки она была готова убежать или улететь в любой момент.
Аннет незаметно, крадучись как дикая кошка и не сводя взгляда с Матиаса, перешла к другому дереву, затем к следующему; её взгляд пробегал по чертам лица Матиаса, тёплым глазам, бровям, волосам, забавно торчащим из-под шапки. Аннет с беспокойством взглянула на Фиву знала, что если та испытает угрозу или страх, то тут же выйдет на защиту. Но Фива пока что не боялась, что уже было удивительно.
Матиас сумел рассмотреть, что чешуя дракончика занимала большую часть тела, но на брюхе, немного у лап и немного у крыльев была плотная, упругая кожа, словно из разглаженной чешуи. И она же была на мордочке, а чешуя была местами: под подбородком, немного у глаз, немного на лбу и много на макушке. И все перетекания чешуи в кожу были незаметными, гармоничными.
Матиас сделал ещё шаг. Ноздри дракончика стали часто раздуваться и сужаться, когтистые пальчики шевелились, а во взгляде были: любопытство, опасение, готовность. Аннет наблюдала за ними, в особенности за ним, пристальным, почти не моргающим взглядом; дышала частыми вдохами; сосредоточенная и готовая ко всему. И она знала, что с любым другим человеком, она бы не вела себя так опрометчиво, так глупо ни за что бы не подпустила человека к Фиве даже на метр, даже на пять метров.
В неуверенности рука Матиаса дрогнула. И в эту же долю секунды в правой ладони Аннет вспыхнул огонь он обвивал запястье, трепыхался и извивался; а вторая рука Аннет впилась в ствол пихты. Матиас приподнял руку Аннет напряглась, как кошка перед прыжком, приготовилась атаковать и защищать. Матиас неуверенно помахал дракончику Аннет удивилась, замерла, а магия угасла, но не исчезла.
С игривым интересом, Фива наклонила голову набок, забавно пошевелила носиком, и издала тихий, дружелюбный гортанный звук как отрывистые, но плавные перекаты. А после подражая, Фива подняла переднюю лапку и попыталась помахать. Это вышло нелепо и смешно. Отчего Матиас посмеялся.
С замиранием сердца, с медленным вдохом Аннет смотрела на его улыбку на лице после короткого смеха; на взгляд, наполненный смешинкой и добротой и прильнула лицом ближе к стволу. Ей захотелось выйти к нему, но она опасалась; и растягивала его присутствие в долине, хоть и едва понимал почему.
Фива, подобно белке, спустилась по стволу на нижнюю ветку и села на уровне плеч Матиаса. Она смотрела с нетерпеливым любопытством и дружелюбием, но и с небольшой опаской.
Матиас, смотрел на это удивительное, чистое душой существо и убедился, что оно не представляет опасности. Он шагнул к дракончику, тот не испугался, остался сидеть словно дал разрешение приблизиться.
Аннет, стоя за деревом, напряглась рука впилась в ствол, во второй возникла зелёная магия, а от завихрений появлялись магические лепестки, они разлетались и рассеивались.