Господь с вами, папенька, возмутилась Катерина в ответ. Что ж вы мне страсти такие пророчите? Как это можно, без венчания?
Так это ты сказала, буркнул Вяземский, успокаиваясь.
Я про греховную связь ничего не говорила, тут же пошла Катерина в отказ. Я сказала, что внука вам подарю только от того, кого сама отцом выберу. Отцом, папенька, а не полюбовником.
Тьфу! Чтоб тебя, балаболка, не удержавшись, выругался полковник. Чуть до кондрашки не довела.
Вы, папенька, хоть ругайтесь, хоть деритесь, а всякого слизняка я в отцы своему ребенку не хочу, решительно отрезала Катерина. Ну сами посудите, какой с такого прок? Ни обучить чему толковому, ни семью защитить. Как вы там повторять любите? Ни богу свечка, ни черту кочерга.
Гм, ты полегче с выражениями, смутившись, посоветовал полковник. Не гвардеец в казарме, а девица из хорошей семьи. Не позорь отца.
Господь с вами, папенька. Это я с вами могу говорить, что думаю. А на людях глаза долу, ручки сложены, голосок тихий, пряча в глазах пляшущих бесенят, ответила девчонка.
Угу, только гвардейского поручика стрельбой окоротить, как воды попить. Скромница, фыркнул полковник в ответ и, не удержавшись, снова рассмеялся.
Я, папенька, полковничья дочка, и всему, что толковый солдат уметь должен, обучена, гордо подбоченившись, отозвалась Катерина. А про домашние дела и думать забудьте. Умею я все, что любая девица на выданье уметь должна. А что охоту люблю да волю вольную, так характер такой.
Норов у тебя, а не характер, отмахнулся Вяземский, мысленно признавая правоту дочери.
С самого детства девочка больше напоминала язычок пламени, чем обычного ребенка. Половецкая кровь в ней взыграла сильнее, чем в нескольких предыдущих поколениях. Порывистая, ловкая, смелая, она и вправду напоминала тех своих пращуров, что верхом покоряли степи на долгие переходы вокруг и разносили в пыль любых врагов. Именно поэтому Павел Лукич и взялся учить дочку всему тому, чему обычно учат сыновей. И теперь пожинал плоды своего собственного воспитания. Покуривая трубку, полковник вдруг очень остро осознал, что Катерина вот уже в который раз сумела взять верх в споре с ним и настоять на своем решении.
«Выросла девчонка, думал он, разглядывая дочку сквозь клубы табачного дыма. Уже не девчонка, девица. А характером все тот же сорванец. Может, и вправду дать ей благословение, да пусть сама решает, как судьбу свою строить? Настоять на своем я смогу, да как бы бедой все не кончилось. Уж чего-чего, а крови она точно не боится. Сильна девка. Ох, сильна. Решено. За кого попросит, с тем и обвенчаю. А дальше пусть сама решает, как жить. Если уж совсем невмоготу будет, подам прошение на высочайшее имя, чтобы развод дозволили». Вздрогнув от собственных мыслей, полковник мелко перекрестился и, выбив о край жаровни погасшую трубку, вздохнул.
Что, папенька, опять болит? всполошилась Катерина.
Ноет, проклятая, отмахнулся Вяземский, возвращаясь к размышлениям.
Может, молока вам налить? не унималась девушка.
После, дочка. После, качнул Вяземский головой. Ты лучше вот что мне пообещай. Ежели с мужем вдруг невмоготу станет, мне скажешь. Я попробую на высочайшее имя прошения для развода подать. Не бери греха на душу. Но учти. Ребенок должен в законном браке быть рожден. Он наследником моим станет. Так что, прежде чем делать чего, дважды подумай. Обещаешь?
Обещаю, папенька, пролепетала Катерина растерянно.
Она и предположить не могла, что ее суровый отец примет подобное решение. По сути, это был полный карт-бланш на построение собственной дальнейшей жизни. А самое главное, на выбор будущего мужа и отца ее будущего ребенка. Зная отношение Павла Лукича к подобным вещам, она и мечтать не могла, что такое вообще может случиться. Полковник, зная характер дочери и будучи уверенным в том, что данное слово она сдержит, испустил тяжелый вздох и, отвернувшись к заиндевелому окошку возка, задумался. Катерина же, обдумывая полученное разрешение, притихла, краем глаза наблюдая за отцом и пытаясь понять, что подвигло его на подобное решение. Но вспомнив его слова о внуке, вдруг поняла, что он и вправду очень хочет иметь наследника знаменитой и почтенной фамилии. А значит, пришло время и ей подумать о том же.
* * *
История с избиением жандармского подполковника неожиданно получила продолжение, но не то, которого ожидал сам Шатун. После Рождества, когда Руслан уже начал постепенно возвращать себе прежнюю физическую форму, вошедший в кабинет денщик угрюмо доложил:
Княже, там к тебе какой-то чин жандармский просится. Прикажешь пустить, или сразу с лестницы скинуть?
Поступив к Руслану на службу и лично коснувшись некоторых дел господ из полиции и жандармерии, Мишка утерял перед ними любой пиетет и готов был в любой момент встретить этих господ кулаками, а то и пулей. К огромному удивлению самого Руслана, для паренька теперь существовало только два авторитета. Казачий круг и служба контрразведки. Даже обычные армейские офицеры вызывали у Мишки только презрительную усмешку. Слишком хорошо паренек знал уровень их подготовки.
А что за чин? оторвавшись от бумаг, удивленно уточнил Шатун. Кто-то серьезный, или так, ротмистр какой?
Полковник. Говорит, что из Краснодара.
Веди сюда, чуть подумав, приказал Руслан, окидывая кабинет внимательным взглядом.
Тут и вправду было на что посмотреть. Оружие, развешанное на коврах, письменный стол, за которым он сидел, и стол, перед которым на стене были развешаны инструменты, которыми он доводил свои задумки до рабочего состояния. В общем, нормальная, рабочая обстановка. Перед письменным столом были установлены два полукресла для посетителей, так что принять гостя было можно. Вошедший жандарм, с интересом оглядевшись, хмыкнул и, расправив щегольские усы, представился:
Полковник жандармского ведомства Васильев, Модест Петрович. Я имею честь говорить с князем Ростовцевым?
Именно так, ваше высокопревосходительство, не спеша поднимаясь, ответил Шатун. Штабс-капитан контрразведки, князь Ростовцев, Руслан Владимирович, к вашим услугам. Чему обязан?
Я вынужден беспокоить вас, князь, вот по какому поводу, присаживаясь в указанное полукресло, не спеша заговорил полковник. В прошлом году у вас случилась стычка с подполковником нашей службы. Как вы понимаете, вами было нанесено подполковнику серьезное оскорбление. Я уже не говорю о том, что вследствие ваших оскорбительных действий сей офицер долгое время не мог исполнять свой долг.
Прошу прощения, ваше высокопревосходительство, вы его секундант? предельно вежливо перебив оратора, уточнил Руслан.
Э-э, нет, сбившись, протянул полковник с некоторой растерянностью.
Дело в том, что я по сию пору жду его секундантов. Ваш подполковник осмелился нанести мне словесное оскорбление, после чего и был спущен с лестницы. Так что, если вы пришли не для того, чтобы оговорить условия поединка, то я не понимаю причины всего этого разговора.
Думаю, секундантов не будет, окончательно сбившись с мысли, протянул жандарм. К тому же особы, находящиеся на службе в ведомствах, подобных нашему, не имеют права рисковать жизнью по частным случаям.
В нашем ведомстве те же правила, спокойно кивнул Руслан. Но не мне вам объяснять, что бывают частные случаи, задевающие вопросы чести, а значит, приходится принимать тяжелые решения. Как говорится, душу Господу, жизнь Родине, честь никому.
То есть вы готовы настаивать на дуэли? растерялся жандарм.
Ну, если господин подполковник готов забыть эту историю и не вздумает делать мне гадости исподтишка, то я готов отказаться от поединка. По сути, дело-то уже улажено. Он мне нахамил, в ответ получил в морду. Всё.
Как у вас все просто, князь, делано возмутился полковник. Бьете человека выше вас по званию, а после заявляете, что готовы все забыть.
Даже высокое звание не дает ему права оскорблять титулованную особу, жестко отрезал Шатун. Впрочем, как и всем остальным тоже.
Не хотелось этого говорить, но папаша ваш покойный имел не только титул, но и весьма неприятную славу, аккуратно припомнил полковник.
Папаша, земля ему пухом, проживать изволил в столице. Я же долгое время жил за границей, а после несу службу здесь. И осмелюсь напомнить, что я не мой папаша. В отличие от него, я боевой офицер.
Да, о подвигах ваших мы наслышаны, нехотя признал полковник. И должен признать, что рассказы о них даже в столице ходят. Знатную баню вы туркам устроили.
Благодарю, с достоинством кивнул Руслан. Но я так и не понял причины, по которой вы были вынуждены оставить дела и тратить свое время на этот частный случай.
Потому что случай этот повлек за собой некоторые последствия для подполковника и для всей нашей службы в этом уезде, вздохнул жандарм.
Что-то я не слышал ни о чем подобном, насторожился Шатун.
Вы и не могли о том слышать. Все прошло, можно сказать, кулуарно, снова вздохнул полковник. Ну да бог с ним. В конце концов, подполковник и сам виноват. Думать надо было, кому и что говоришь. Слухи о князе Лютом в Краснодаре как сказки на ночь рассказывают.
Надеюсь, детей еще моим именем пугать не начали? едва заметно усмехнулся Руслан.
Пока нет, усмехнулся в ответ полковник.
За время этого странного разговора у Руслана вдруг стало складываться впечатление, что жандарм приехал о чем-то его просить, но никак не может решиться сказать, что именно ему нужно. Откуда это понимание взялось, он и сам не очень понял, но решил слегка подтолкнуть полковника в нужном направлении.
Я так понимаю, что после всего случившегося в вашей службе было принято решение что-то изменить, и это что-то как-то касается меня именно, задумчиво протянул Шатун, внимательно отслеживая реакцию жандарма.
Приятно иметь беседу с умным человеком, князь, быстро кивнул жандарм. Вы абсолютно правы. Нам указали даже на историю с фальшивыми ассигнациями, не говоря уже о том, что служба прошляпила покушение на генерал-губернатора. Хотя все это случилось довольно давно и, к счастью, закончилось благополучно.
И что же вы решили поменять? поинтересовался Руслан. Он уже приблизительно догадывался, чего у него попросят, но хотел услышать это от самого полковника.
Принято решение закупить для службы револьверы вашей оружейной мастерской, но ваш мастер прямо сказал, что продаст нам оружие только по вашему прямому указанию. К слову, с чего бы вдруг такие ограничения?
Не хочу, чтобы подобное оружие оказалось в руках наших врагов, пожал Руслан плечами. Казаки и армейские офицеры покупают его на свои деньги и обязательно постараются сберечь. К тому же правила снаряжения патронов к револьверам они изучают отдельно. Устно. Наставлений на бумаге не существует.
Узнаю контрразведку, одобрительно хмыкнул жандарм. Умеете вы свои секреты хранить.
Разведка предназначена искать друзей, а контрразведка врагов, припомнил Шатун поговорку из своего мира. Так вы приехали ко мне за разрешением на закупку оружия?
Именно.
И какие именно образцы вас интересуют? Только револьверы или винтовки тоже?
Пока только револьверы. Да и то только для офицеров и нижних чинов службы.
Вы знаете, сколько стоит каждый ствол?
Знаю, скривился жандарм. Дорого, но приказ получен, так что будем исполнять.
И сколько всего стволов вам требуется? продолжал допытываться Руслан, усилием воли пряча довольную улыбку. Это был первый серьезный заказ, который обеспечит работой мастерскую Митрича на долгое время и принесет серьезную прибыль. Пользуясь тем, что стал пайщиком в деле купца Михеева, Руслан сумел обеспечить регулярный подвоз в мастерскую металлов, но отдача от этой негоции шла очень медленно. И вот теперь появилась возможность исправить положение.
Две с половиной сотни револьверов решено закупить, ответил жандарм, настороженно глядя на парня.
Серьезное количество, озадачился Руслан. Надеюсь, вы понимаете, что мастерская не сможет сразу выполнить этот заказ. Делать все придется частями. К тому же требуются еще и патроны. Их придется покупать отдельно.
Знаю, снова скривился жандарм. Под припас тоже деньги выделены.
Что ж. Если вас все устраивает, то я не вижу причин для отказа, развел Шатун руками. Тем более что такое перевооружение пойдет только на пользу.
Не могу не согласиться, нехотя кивнул полковник. Капсюльные револьверы капризны и часто дают осечки и произвольные выстрелы. А ваши таких бед не имеют, чем и радуют.
Руслан только головой кивал, слушая этот спич. Тут полковник был абсолютно прав. Проблема самовоспламенения у капсюльных револьверов действительно была. Что приводило иногда даже к ранениям самих стрелявших. Взяв со стола колокольчик, Руслан вызвал Мишку и, быстро набросав на листе бумаги записку, приказал:
Отдай Васятке, пусть снесет письмо Митричу. И скажи на кухне, пусть чаю нам подадут.
Сполню, княже, коротко кивнул денщик, забирая бумагу.
Вот и все, господин полковник. Вопрос о порядке и сроках исполнения вашего заказа оговорите с мастером. Только душевно вас прошу, воздержитесь от грубости и угроз. Митрич человек серьезный и плохих изделий не отдает. К тому же это мой человек, закончил Шатун, голосом выделив ключевое слово. А я своих людей в обиду не даю. Никому.
Не беспокойтесь, князь. Я отлично понимаю, что нам все одно придется еще обращаться к нему за патронами, понимающе кивнул полковник. Однако ловко у вас это получается. Вроде ничего сами и не просили, а за вас серьезные люди радеют. Да и генерал-губернатор вашу службу постоянно всем в пример ставит. Не боитесь?
Чего? Завистников? Плевать мне на них. Я не за ордена служу и не ради славы. В нашем деле славу добыть сложно. Да и не нужно. Чем о нас меньше знают, тем работать легче. Так что его высокопревосходительство имеет долгую память и упоминает историю с покушением. Думаю, скоро это закончится, равнодушно отозвался Шатун.
Завистники разные бывают, не унимался полковник. Некоторые могут серьезно карьеру испортить.
А моя карьера уже состоялась, пожал Руслан плечами. В нашей службе больших чинов не выслужишь. Даже в войну. Я товарищ начальника отдела. Дальше только чин начальника, и все. Выше только уезжать из предгорий и перебираться в столицу или еще куда. А я отсюда уезжать не хочу.
Вот как? И почему же, позвольте спросить? оживился полковник.
Нравятся мне эти места. Да и имение у меня тут. Прежнее-то папаша промотал, иронично напомнил Руслан. Первый раз в жизни вдруг свой дом появился, если про детство не вспоминать.
И где же прошло ваше детство? осторожно поинтересовался жандарм.
Увы, этого я вам не скажу, усмехнулся Шатун в ответ. Есть в моей жизни вещи, о которых я говорить не вправе.
Понимаю, задумчиво кивнул полковник. Семь лет назад в Кале сгорел и взорвался пороховой склад, из-за чего наши заклятые друзья не смогли провести некоторую боевую операцию. Говорят, много народу пострадало, высказался полковник, напряженно следя за реакцией парня.
Бывает. Порох штука опасная, хмыкнул в ответ Руслан.
Так я и думал, кивнул полковник, прихлебывая поданный чай. Что он сумел рассмотреть на физиономии Руслана, парень так и не понял, но, судя по всему, увиденное полковника удовлетворило.
Однако отчаянный вы человек, князь, высказался жандарм, отставляя пустую чашку.
Отчаянные времена требуют отчаянных мер, отговорился Руслан старой пословицей.