Пожалуй, задумчиво кивнул жандарм.
Раз уж мы решили с вашим делом, то может, подскажете мне, что с тем подполковником? Секундантов его ждать или как? сменил Руслан тему.
Не будет секундантов, отмахнулся полковник. Похоже, ваши кулаки произвели на него неизгладимое впечатление. Да и геройства ваши в бою против турок тоже незамеченными не остались. Подполковник не трус, но нарываться на поединок, результат которого известен заранее, не станет.
Ну, судьба дама переменчивая, философски протянул Шатун.
Не станет он так рисковать, отмахнулся полковник. Ваше умение стрелять давно уже стало притчей во языцех. Еще с краснодарской истории, когда на семью князя Тарханова напали.
В ответ Руслан только зубами скрипнул, вспомнив тот ночной бой.
* * *
В Краснодар их выезд вкатился уже под вечер. Сняв несколько комнат в гостинице средней руки, полковник первым делом приказал затопить баню, а после уселся писать письмо князю Тарханову, как своему старому знакомцу и сослуживцу. Катерина же занялась текущими делами. Сани, на которых они выехали из столицы, пришлось обменять на телеги, а возок на карету. После Ростова-на-Дону, за станицей Староминской, снег в степи сменился голой землей. Девушке, которая с самого начала взяла все дорожные заботы на себя, пришлось приложить кучу усилий и проявить характер при замене транспорта, но у нее все получилось. Правда, карета была старая и скрипела на ухабах нещадно, но до Краснодара она своих пассажиров довезла. А это было главное.
Проследив, как слуги разгрузили багаж, Катерина распорядилась насчет ужина, уделив особое внимание блюдам для отца, и, убедившись, что ее услышали, отправилась в баню. Полковник к тому времени уже успел попариться и отправить с мальчишкой письмо князю. Прихватив простыню и пару полотенец, девушка быстро пробежала через двор и, заскочив в предбанник, плотно закрыла за собой дверь. Зимний степной ветер был холоден и пронизывал до костей. Бросив все принесенное с собой на лавку, девушка сняла пуховый платок, в который куталась всю дорогу, и, облегченно вздохнув, принялась расплетать косу. Тяжелые, прямые волосы накрыли ее вороной гривой до самого пояса. Расчесав их костяным гребнем, подарком отца, Катерина разделась и, прихватив простыню, нырнула в парилку. Пару полковник нагнал под себя, а париться он любил от души, и дочку к тому же приучил. Подхватив ковшик, Катерина с размаху плеснула на каменку воды, смешанной с квасом, и, еле слышно повизгивая от накатившего жара, взобралась на полок. Спустя два часа, пропарившись до последней косточки и отмывшись до скрипа, она вернулась в свою комнату и, с аппетитом поужинав, забралась в постель. Сон сморил девушку сразу, едва ее голова коснулась подушки. Утром, первым делом проведав отца, она заказала на кухне завтрак и, умывшись, поднялась в номер к полковнику. Отдохнув и выспавшись, Павел Лукич вид имел бравый и почти здоровый. Увидев дочь, полковник весело улыбнулся и, указав ей на стул, с усмешкой произнес:
Ну, Катюшка, полдела сделано. До места почти добрались. Осталось понять, что тут дальше делать. Признаться, мне лично вся эта поездка не сильно по нраву.
Папенька, вот только сызнова не начинайте, подскочила Катерина. Уж много раз все говорено. Воды местные лечебны, и о том даже в газетах писали. Так что сейчас позавтракаем, и я пойду узнавать, какой доктор тут лучший. А дальше будет так, как он скажет. И не спорьте, папенька. Теперь, пока не поправитесь, я ваш командир.
Погоди суетиться, Катюшка, со смехом осадил порыв дочери полковник. Вот ответ от Петра Ивановича получу, тогда и будем решать, какого доктора звать.
Словно в ответ на его слова раздался стук в дверь и в номер вошел слуга с небольшим подносом, на котором лежало письмо, запечатанное личной печатью князя Тарханова. Сунув слуге гривенник, полковник быстро распечатал послание и, пробежав текст взглядом, протянул письмо дочери:
Изволь, дочка. На обед мы званы к князю. Так что готовься.
Опять в карете трястись, скривилась Катерина. Продолжить она не успела.
Снова раздался стук, и девушка, открыв дверь, впустила в номер горничную, принесшую завтрак. Быстро перекусив, она оставила отца читать свежие газеты, а сама отправилась готовиться к визиту. Понятно, что с семейством Тархановых их связывала давняя дружба, но явиться к ним в дом замарашкой Катерина не могла себе позволить. Выбрав подходящее платье, девушка тщательно проверила швы и, убедившись, что в чистке оно не нуждается, повесила на палочку, отвисеться после перевозки в сундуке.
Карету слуги подали в срок, и примерно в семь часов вечера они с отцом вошли в княжеский дом. Князь Тарханов встретил гостей в прихожей и, с ходу обняв старого приятеля, широким жестом пригласил к столу. Катерина, обнявшись с Лизанькой, поспешила следом. За столом обе семьи обменивались последними новостями, когда вошедший в столовую мажордом доложил:
Ваше сиятельство, к вам князь Ростовцев. Прикажете звать сюда?
Зови, голубчик. Зови немедля, обрадовался Тарханов и, повернувшись к приятелю, добавил: Ты, Павел Лукич, сейчас удивишься. Штабс-капитан сей настоящий богатырь. Я его по делам службы вызвал, но раз уж так сложилось, заодно он со своими казаками вас до Пятигорска проводит.
Что, тот самый Ростовцев? насторожился полковник.
Именно. Уж поверь, это не то что старший князь, прими душу его, господи. Этот служака до мозга костей. Не случись беды, я Наташеньку мою за него давно б отдал и не задумался.
Однако, удивленно протянул Вяземский, настороженно рассматривая приятеля. Удивил, Петр Иванович. Как есть, удивил.
Я тебе после кое-что расскажу, так ты еще больше удивлен будешь, загадочно усмехнулся Тарханов и, поднявшись из-за стола, пошел навстречу вошедшему в зал офицеру в черкеске, широко раскинув руки.
Руслан, рад тебя видеть здоровым, сынок, улыбнулся князь, крепко обнимая вошедшего. Оправился после контузии?
Слава богу, Петр Иванович. Вот, прибыл, как просили, едва заметно улыбнулся офицер в ответ.
Благодарствую, сынок. Проходи, присаживайся. Позволь представить тебе моего старого приятеля и его очаровательную дочку. Полковник Вяземский Павел Лукич и Екатерина Павловна.
Ваше высокопревосходительство, сударыня, четко, словно на параде склонил голову штабс-капитан, щелкая каблуками начищенных сапог. Рад знакомству.
Руслан! Слава богу, выздоровел, раздалось от двери, и в столовую вошла княгиня Зинаида Павловна. К удивлению гостей, княгиня также обняла гостя и, троекратно облобызав его, указала на стул: Присаживайся. Поешь сначала с дороги. Знаю ведь, что, небось, всю дорогу наметом коней гнали.
Так приказ был, Зинаида Павловна, развел штабс-капитан руками, улыбаясь при этом одними глазами. Думал, опять случилось чего.
Про то после поговорим, сынок, вмешался Петр Иванович. Ты и правда поешь сначала.
Благодарствую, кивнул офицер, осторожно усаживаясь на поданный слугой стул.
Однако и стати у вас, сударь, придя в себя от увиденного, проворчал полковник, наливая себе в рюмку анисовой водки. Гренадер, право слово.
Я повыше буду, усмехнулся офицер в ответ. Как доехали, господин полковник? Надеюсь, без приключений?
Бог миловал. А что, тут у вас балуют? в свою очередь спросил Вяземский.
Да вроде купцы не жалуются, пожал штабс-капитан широченными плечами. Было дело, каторжные баловали, но мы это дело быстро пресекли. Так что вроде спокойно пока все.
А горцы что ж? Неужто всех замирили? аккуратно поддел его полковник.
Не всех, спокойно ответил Ростовцев. Но пока непримиримые в своих аулах сидят и в долины спускаться не рискуют. Если только на торг, что у города организован. Но по зимнему времени и он почти зачах. Вот потеплеет, и поедут.
Это что же, вы врага на торг невозбранно пускаете? удивился Вяземский.
А что вы им предъявите? повернулся к нему штабс-капитан. Торговать у нас в стране не запрещено, и ежели они приезжают мирно и за товары честно платят, то и трогать их незачем. А что уж они по дороге сделали, еще узнать да проверить надо. Тут у нас всякое было. И каторжные под горцев рядились, и тати в мундирах на них всякое навесить пытались.
Это как так? тут же закипел полковник, едва не выплеснув водку мимо рта.
Люди, ваше высокопревосходительство, на всякие подлости способны, несмотря на мундир и титулы, все так же спокойно отозвался Ростовцев. Вы вон, небось, про папашу моего сразу вспомнили, едва фамилию услышав, а про то, что я в контрразведке служу, и не знали. А ведь в службу эту кого попало не возьмут.
Да уж, смутился полковник, опуская голову.
Ты, Павел Лукич, запомни. Я этому мальчику жизнью своей обязан и карьерой, неожиданно высказался князь Тарханов. И прежде, чем чего лишнего сказать решишь, подумай.
Да я уж понял, кивнул Вяземский. Сообразил, когда ты его сыном назвал. Не тот ты человек, Петр Иванович, чтобы кого попало так называть.
Ну, мужчины, разобрались? неожиданно уточнила княгиня. Ну и слава богу, подвела она итог, едва заметно усмехаясь. Я тебе, Павел Лукич, больше скажу. Лизанька наша за друга его, графа Рязанова выходит. А Руслан со стороны жениха дружкой будет. Вот и думай.
М-да, похоже, я и вправду перед вами, господин штабс-капитан, повиниться должен, помолчав, очень серьезно произнес Вяземский. Уж простите, но я про вас и вправду бог знает чего подумал, когда фамилию услышал. Уж больно много всякого плохого про папашу вашего в столице рассказывали.
Понимаю и не сержусь, с достоинством кивнул Ростовцев. Мне, признаться, и самому все эти слухи весьма неприятны. Но что поделать? Фамилию-то не сменишь. Раз уж родился Ростовцевым, так и жить с тем придется.
Собравшиеся замолчали. Атмосфера в столовой вдруг сделалась тягостной, словно кто-то принес неприятное известие. Катерина, покосившись на смутившуюся княгиню, отложила вилку и, повернувшись к офицеру, негромко спросила:
Руслан Владимирович, а что это у вас за револьвер такой. Вроде как незнакомая мне конструкция.
Сразу видно дочь боевого офицера, едва заметно улыбнулся Ростовцев. Это револьвер моей собственной конструкции. Отличается от других тем, что имеет способ заряжания единым патроном, а не раздельным, как капсюльное оружие.
Единый патрон? Как патроны для винтовки господина Бердана? быстро уточнила Катерина, отмечая про себя, как атмосфера в комнате начинает разряжаться.
Именно, кивнул князь. Любите стрелять, сударыня?
И стрелять, и верхом скакать, и охотиться, вступил полковник в разговор. Не девка, а башибузук вырос.
Ну, может, это и неплохо, усмехнулся Ростовцев. В этих местах казачки всегда такое умели. И ничего, живут. Главное, чтобы женщина свое главное предназначение не забывала. А остальное мелочи. А в наших местах так и вовсе достоинство.
И каково же, по-вашему, предназначение женщины? ощетинилась Катерина, ожидая высказываний о недопустимости подобного поведения.
Да как Всевышним изначально назначено, так и есть, развел Ростовцев руками. Детей рожать, за домом следить, хозяйство держать. А что охоту да верховую езду любите, так это даже и хорошо. Расстояния у нас тут долгие. Иной раз куда доехать, так только верхом. А без оружия лучше и не бывать. Всякое случается.
Выходит, у вас такое поведение девицы из хорошей семьи презрения не вызывает? прямо спросила Катерина, с вызовом глядя ему в глаза.
Нет, спокойно выдержав ее взгляд, ответил князь. Я, сударыня, человек широких взглядов и могу принять многое. Но также имеются вещи, которых я никогда не приму. Но об этом не с вами и не здесь, закруглил он разговор.
Значит так, молодежь, заявил Тарханов, закусив очередную рюмку соленым огурчиком. Вот после десерта ступайте в малую гостиную и обсуждайте свои взгляды сколько влезет. А нас, стариков, от подобных разговоров избавьте.
Руслан, а вы когда обратно ехать собираетесь? сменила тему Лизавета.
Как служба решит, усмехнулся князь. Но письмо от вас Михаилу я обязательно заберу. К слову, я вам от него тоже послание привез, добавил он, заставив княжну мило зардеться.
Потом все. Потом, повторил Тарханов, сурово сдвигая брови. А вы, девушки, извольте не вмешиваться с разговор старших.
Папенька! возмутилась Лизавета.
Давно уже папенька, сварливо отозвался Тарханов. Даст бог, скоро уж дедом стану.
При этих словах старые приятели переглянулись и дружно, с некоторой грустью усмехнулись.
* * *
Письмо от князя Тарханова Руслан получил сразу после Крещения. Его очень удивило, что обратился князь не к Рязанову, как к начальнику отдела, а именно к нему. По всему выходило, тут было что-то личное, о чем князю нужно было поговорить именно с ним. Показав письмо приятелю, Шатун ожидал от Михаила каких-то дополнений, но граф и сам оказался в полнейшем недоумении. Взяв с собой пятерку казаков в сопровождение, Руслан следующим же утром выехал в Краснодар. Просьбы поспешить в письме не было, но парень решил не откладывать дело в долгий ящик. Князь не так часто обращался к нему лично с какой-либо просьбой, поэтому Шатун решил, что должен быть готов ко всему. В том числе и к возможным боевым действиям. Так что оружия и он, и казаки взяли столько, что можно было взвод вооружить. Ну и патронов соответственно.
В общем, через сутки его команда осадила коней у знакомых ворот, и привратник, увидев знакомую фигуру, без единого слова бросился их открывать. Мажордом, очевидно, предупрежденный князем, с каменной физиономией вызвал слуг и, приказав им обеспечить казаков всем потребным, лично повел Руслана в выделенные ему комнаты. К слову, именно в этих апартаментах он проживал в прошлые свои приезды. У парня сложилось впечатление, что князь просто приказал оставить эти комнаты за ним. Зачем? Сложный вопрос, но влезать так далеко в личное Шатун бы не решился. Так что, приняв все, как оно есть, парень быстро разделся и, пройдя в туалетную комнату, принялся приводить себя в порядок. Смыв с себя пот и дорожную грязь, он переоделся в чистое и, едва выйдя в коридор, был встречен лично мажордомом. Убедившись, что гость готов к встрече с хозяином, мажордом попросил парня следовать за ним и не спеша направился на хозяйскую половину дома.
К большому удивлению Руслана, в доме, кроме него, были и еще гости. Встретивший его с радостной улыбкой Петр Иванович представил парню пожилого мужчину как своего старого сослуживца, приехавшего сюда для лечения, и, пригласив к столу, принялся расспрашивать о текущих делах. Больше всего князя интересовало состояние здоровья Руслана. Сообразив, что гости не в курсе всех местных дел, Шатун принялся отвечать, ведя почти светскую беседу. Но уже через несколько минут полковник Вяземский весьма презрительно отозвался о его так называемом папаше, и парень понял, что нужно что-то менять, и быстро, иначе беседа может перерасти в скандал, который ему был совершенно не нужен. Судя по высказываниям, человеком полковник был довольно резким и в выражениях стесняться не привык. Высказывал то, что думает, без оглядки на последствия. Чуть подумав, Руслан решил лишить его самого весомого аргумента в этом странном споре и сам прошелся по покойному родителю, заставив всех смущенно замолчать. Прием был неожиданный, в местном обществе не принятый, но, как говорится, самокритика вещь удобная. После нее другому сказать нечего. В столовой повисло напряженное молчание, заставившее собравшихся чувствовать себя неловко. Положение спасла дочь полковника.