Вы как? Айрис встревоженно нахмурилась.
Прилив, вымученно улыбнулась я. Привет, менопауза!
Ой, извините.
Ничего. Я опустилась на скамейку. Жар подступал к лицу, голове, шее, корням волос. В горле разом пересохло. Я мигом осушила недопитый бокал Вуди. Айрис не сводила с меня глаз. В тот миг она казалась мне диковинным животным в таинственных джунглях, а я была лишь путником, смотрящим на нее через пламя костра. Пришлось заглянуть в ее мысли. Среди них выделялась одна: лишь по счастливой случайности ей удалось избежать охотника.
Она перевела взгляд на Вуди, потом опять на меня.
Говорят, так нельзя. Пить из чужого стакана.
Верно, нельзя, согласилась я.
С ним все нормально?
Я кивнула.
Не волнуйся, ничего с ним не станется.
Снотворное вырубит его часа на два. Я держала себя в руках. Все осталось целым, ни царапинки, ничего не исчезло бесследно. Он лишь уснул безобидным сном без сновидений, а потом проснется бодрым и ни одной женщине не причинит вреда. Идеально.
Айрис меня рассматривала. Раньше она походила на сонного ребенка. Теперь вдруг повзрослела, в ней появилась твердость. Я невольно поддалась ее спокойному авторитету, словно заняла место жертвы вместо нее.
Что вы сделали?
Ничего. Увы, прозвучало как оправдание. Послушай, он всего-навсего перепил. Ничего с ним не случится. Но тебе надо домой.
А зачем вы здесь? Знакомы с ним?
Жить будет, поверь. Пойдем отсюда, пока нас не заметили.
Айрис опять бросила взгляд на спящего. В ее глазах светилась задумчивость, почти умиление. Она склонилась над ним, как для поцелуя, но лишь вытащила у него из кармана бумажник, взяла несколько мятых двадцаток и положила бумажник на место.
Поедем на такси, сказала она, повернувшись ко мне.
Оплатит, не разорится.
Я кивнула, хотя немного встревожилась. Спорить не решилась. Когда переставляешь мебель в чужом «доме», случаются неожиданности не стоит вмешиваться еще сильнее. Не знаю, чего я ожидала. Наверное, что Айрис немного растеряется. Расплачется. Обрадуется неожиданному спасению, а я ее по-матерински утешу. Мы подружимся. Вот к чему я готовилась и на что, честно говоря, надеялась. После Кэти Малкин у меня не было друзей. Ни единого. Только Мартин.
Увы, все повернулось иначе. Весьма странно. Будто домашняя кошечка, которая днем мурчит у тебя на коленях, ночью вдруг превращается в охотницу, загадочную и смертоносную. Я беспокойно огляделась. В пабе становилось людно. Скоро спящего Вуди заметили бы и вспомнили бы нас. Меня-то вряд ли, а вот розовые волосы Айрис сильно выделяются из толпы.
Айрис, прошу. Нам пора. Потом все обсудим.
Она равнодушно пожала плечами и вышла со мной на улицу. Слава богу! На меня накатила теплая волна на сей раз не прилив, хотя близко. Рубашка под легкой курткой промокла от пота и прилипла к телу. К счастью, ночь выдалась влажная и прохладная; слегка тянуло дымом. Никто не последовал за нами из паба, изнутри раздавался гул голосов и музыки.
Огни проезжающих автомобилей освещали дорогу. Я искала взглядом такси. Мимо проехала черная машина пустая, но водитель не обратил внимания на мои призывы.
Да ну на фиг! не выдержала Айрис. Дай я попробую.
Вытянув руку, она шагнула прямо на дорогу. Она стала совсем другая, уверенная в себе на все сто. Не боялась потока машин и даже мысли не допускала, что мимо нее проедут. Такси тут же остановилось. Айрис придержала мне дверь.
Садись, сказала она без улыбки. Я тебя подброшу. В машине поговорим.
Не стоит, я
Залезай. В чем дело? Не хочешь мне показывать, где живешь?
Честно говоря, мелькнула такая мыслишка.
Нет, что ты! Просто
Нам надо поговорить. Давай же! Не укушу.
Я села в черную машину, ежась от растущей тревоги. Салон пах духами и сигаретным дымом. Айрис села напротив меня и приковала к месту пристальным взглядом.
Ну вот, теперь мы одни. Рассказывай все-все.
Я покачала головой. Как такое объяснишь? Это я должна была за все отвечать и, выражаясь фигурально, собирать осколки. А в итоге Айрис оказалась вполне себе целой, в то время как я надломилась изнутри.
Айрис, похоже, поняла мои чувства.
Все будет хорошо. Она похлопала меня по колену. У моей мамы тоже приливы. Она принимает масло примулы. Говорит, помогает.
Масло примулы, кивнула я.
Ага. Покупает в лавке здорового питания.
Опять кивнув, я посмотрела в окно. Под дождем расплылись акварельные пятна неоновых вывесок и витрин.
Я подожду, успокоила Айрис.
Она не собиралась отступать и ждала ответа.
Тот мужчина наконец начала я. Он мерзкий тип. Я его знаю.
Мне можешь не рассказывать! улыбнулась Айрис. Он уломал меня с ним выпить. Никак не отставал. Я уж думала, не отвяжется. А потом стоило тебе прийти, как он сразу отрубился. Она с любопытством вглядывалась в мое лицо. Давай, не томи! Что ты сделала?
Ничего.
Ой, вот только не надо! Я почувствовала. Айрис наклонилась ближе. Приятно пахнуло чем-то цветочным, вроде ландыша. Меня будто разбудили. А все двадцать лет я спала. Как ты это сделала? Чем-то меня напоила?
Я опять покачала головой. Мои зеркала всего лишь отразили состояние Айрис и направили на Вуди, сменили ее дремоту на его бодрость. Тактика Архимеда, только без пожара. А вдруг я отразила больше, чем хотела? Украденные из бумажника деньги. Беззастенчивость. Уверенная манера держаться а ведь раньше она ежилась в собственной тени.
Он что-то подсыпал мне в бокал, да?
Да, кивнула я. Он и раньше так делал.
Откуда ты узнала? И как
Айрис, перебила я. Забудь. Тебе ничто не грозит, это самое главное.
Она хрипло хохотнула.
Ну уж нет, от меня не отделаешься. В пабе случилось что-то необычное. Тот тип собирался на меня напасть. Но мы его остановили. Вместе. У меня в мозгу будто свет вспыхнул, где-то на задворках.
Верно. Так оно и бывает.
Вот я и хочу узнать, что за штука. Что мы с ним сделали, Берни? И когда сможем еще раз?
9
Суббота, 26 марта
Я наконец успокоила Айрис, пообещав встретиться с ней в понедельник. Мы попрощались у ее маленькой квартирки. В пустом доме меня ждали три пропущенных звонка, и все от матери.
Ох и денек.
Ох и денек, мать твою!
Дома случившееся показалось мне выдумкой. «Буфетная Присциллы». Джо Перри. Мой сон. Кровь на матрасе. Джим из Качалки и как я поменяла его состояние на состояние Айрис. Невероятные события, словно произошедшие с другим человеком много лет назад, когда существовала магия. Ломило тело, низ живота отзывался тупой болью. Я залезла в ванну и приняла две таблетки парацетамола. Меня била дрожь, как после сильнейшего потрясения или резко упавшего сахара в крови.
В таких случаях Диди Ля Дус (теперь навеки «Ля Дур») советует отключить все гаджеты, полежать в теплой ванне с эфирными маслами, а если совсем нехорошо, выпить огуречной воды со льдом. Нашлись только соль для ванны и большой бокал мерло, зато отключить телефон было приятно.
Я погрузилась в горячую воду. Облачка пара затуманили окна. Может, мне все показалось. Может, у меня просто в голове помутилось при менопаузе такое бывает.
Звучит дико, но эта мысль успокаивала. В тишине и спокойствии дома такое объяснение казалось самым правдоподобным. Сами подумайте: у климактерички внезапно появляется дар проникать в разум людей и влиять на их поступки! Куда логичнее другая версия: мне все почудилось, и Айрис ничего не грозило.
А ведь Вуди отключился.
И что? Он же выпил. Подумаешь, новость!
Вино ударило в голову. Разум опустел, тело стало невесомым. Обезболивающее начало действовать, и спазмы понемногу стихали.
Видишь? Просто надо было отдохнуть. Гормоны, только и всего.
Внутренний голос звучал мягко, почти ласково. И все же я отметила, как часто мы слышим фразу «Гормоны, только и всего». Будто они не властвуют над человеческим организмом. Гормоны руководят нами, указывают, когда расти, когда засыпать и когда есть. Гормоны отвечают за температуру, фертильность, рост мышц. Гормоны ответственны за психическое здоровье. Они определяют характер. Они источник силы и изменений как в теле, так и в разуме.
Я открыла глаза. Вода в ванне была красной. Мне стало мерзко от самой себя, и в то же время вода странным образом только подтвердила мою мысль.
Кровь помнит. И тело помнит. А разум иногда отворачивается от слепящего света правды. А вдруг я ничего не выдумывала? И как распоряжаться такой силой?
Все наши истории начинаются с крови. Да, теперь я это понимаю. С той, что знаменует, разлучает, думает своим умом, гуляет одна по ночам, иногда поет и вызывает такой страх и ужас, что мужчины вновь и вновь ее проливают, чтобы мы оставались слабыми. Ведь если мужчины поймут, какие мы на самом деле какая в нас сила и жгучая ярость, они не посмеют тронуть ни одну женщину.
Некоторым женщинам этого довольно.
А некоторые зашли бы дальше.
Песня третья: All I Really Want[14]
Альфред Теннисон. «Волшебница Шалот»Лишь видит в зеркало онаВиденья мира, тени сна,Всегда живая пелена
Видимые женщины гордятся изгибами. А невидимые крадут твой пончик.
Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):26 марта 2022 г.
1
Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
(«Лайф стори пресс», 2023 г.)
Хотела бы я поподробнее рассказать про Второй Случай. Но мне было всего тринадцать. Мне и своих проблем хватало. В «Малберри» от учениц ожидали высокой успеваемости. На Доску почета каждый год гордо вывешивали фотографии выпускниц, поступивших в Оксфорд и Кембридж. Я каждый вечер корпела над горой домашних заданий, а на выходных их скапливалось в два раза больше. Особыми успехами я похвастаться не могла: английский и физкультура удавались мне неплохо, я очень старалась в театральном кружке и на музыке, зато с математикой был полный швах, а с латынью и французским и того хуже. Наша классная, миссис Ларами, ясно дала понять: нужно учиться усерднее. Родители нашли мне репетитора по математике, поэтому свободного времени стало еще меньше; к тому же мама с папой ожидали, что я вскоре исправлю оценки.
И только на физкультуре я забывала о тревогах. Мистер Дэвис был спортивным, нестрогим, симпатичным и компанейским. Когда-то он играл в Премьер-лиге, а потом стал учителем в нашем спортивном кружке, вместо спортивного костюма носил шорты, и все девчонки его обожали. Мистер Дэвис никогда не обедал в кафетерии с другими учителями. Он перекусывал сэндвичами либо на поле, либо у беговой дорожки. Иногда мы поглядывали издалека, как он наматывает круги по полю. У нас сложилась своя компания «любимицы мистера Дэвиса», и на обеде мы сидели с ним, или в спортивном зале, или на поле, если погода позволяла. В клуб входили мы с Лорелей Джонс, а еще Грейс Оймейд, которая могла пробежать стометровку за двенадцать секунд, после уроков занималась в местном спортивном клубе и к тому же, как говорил мистер Дэвис, вполне могла попасть в национальную сборную, а то и в олимпийскую.
Мы немножко завидовали Грейс, ведь мистер Дэвис особенно ее выделял. Хотя завидовать Грейс было глупо. Когда она начинала бегать, оставалось только изумляться, как воздух искрился от ее движений, словно она явилась из другого мира. Самая высокая девочка в классе; несоразмерно длинные ноги, узкая голова и взрослившая ее короткая стрижка. Грейс стеснялась и частенько сутулилась, пытаясь скрыть рост. Зато стоило ей побежать, как все менялось. Она становилась существом из другого мира, невыразимо прекрасным. Глядя на нее, вполне верилось, что девочки могли превращаться в гепардов и газелей. А еще ей нравился мистер Д., пусть она и не признавалась. Рядом с ним она прямо светилась. А Берни Мун нет. Она никогда не наблюдала, как мистер Д. бегает. Только почему-то всегда приходила посмотреть на тренировку, хотя никогда не участвовала. Была бы я повнимательней Да что мы понимали в тринадцать лет!
Последняя четверть в старой школе. В следующем году мы переходили в среднюю. Пригревало летнее солнышко, и мы с подружками больше времени проводили на стадионе с мистером Д. Берни сидела на траве с привычным обедом из дома (вафлей в шоколаде «Голубая лента», сэндвичем с арахисовым маслом, яблоком «Гренни Смит») на каждой тренировке, но никогда на нас не смотрела и ни с кем не разговаривала. Только следила, как мы бегаем, да так пристально, что мне становилось не по себе. Не могу даже объяснить почему. Становилось, и все. Лицо у нее розовело, дыхание учащалось, и под конец пробежки она едва переводила дыхание, прямо как мы. Лорелей Джонс думала, что Берни лесбиянка, и пустила по школе слух, как та кайфует от бегущих девчонок. Я немного пристыдила Лорелей, и мы с ней даже ненадолго поссорились, но Берни Мун и внимания не обратила. Так и приходила на нас смотреть до самого дня состязаний.
День состязаний в «Малберри» выпадал на конец летней четверти. Участвовали все ученицы, от десятилеток до выпускниц. Соревнования были разные: и бег, и теннис, а под конец всеобщий забег на восемьсот метров. Родители смотрели на нас с трибун, а девочки сидели на траве с подружками, болтали, делились вкусностями, подбадривали свои команды, плели венки из ромашек и вообще наслаждались летним солнышком.
Казалось бы, чудесный день. Четвертные контрольные закончились, учителя махнули на нас рукой, и на уроках нам только устраивали викторины и игры. Меня отобрали для трех соревнований в моей категории: бега на четыреста метров, эстафеты и стометровки с препятствиями. Моя мама и мама Берни собирались прийти. Вдобавок пригласили почетную гостью, даму Хэтти Рендалл, давнюю выпускницу школы, много лет назад ее наградили серебряной медалью на чемпионате Европы. А я взяла и растянула лодыжку, когда дурачилась на турнике, и мистер Дэвис меня отстранил. Сама виновата, и все равно на душе было гадко. Конечно, я бы не обошла Грейс Оймейд, но теперь мне пришлось сидеть на складных стульях с другими девчонками, не допущенными до состязаний, мы этот ряд называли «отстойный уголок».
Мои подруги устроили пикник по другую сторону беговой дорожки. Лорелей, судя по виду, веселилась больше всех, смеялась пронзительно и немного издевательски. Иногда она поглядывала на меня и остальных девчонок Эми Уоттс, страдающую церебральным параличом, Джози Флетчер, сломавшую лодыжку, и девочек, у которых пошли месячные, и смеялась еще громче. Противно. Терпеть не могу, когда все вместе, а я сижу одна. На миг мелькнула мысль: «А ведь у Берни всю жизнь так», и меня кольнул потаенный стыд.
Берни сидела на траве поодаль от меня. Одна-одинешенька, словно от нее расходились круги, как от брошенного в лужу камня. Другие девочки сидели группками, или болтали, или делали растяжку. Впервые за три года я немного пожалела Берни.
Потом начался бег на четыреста метров. Из громкоговорителя раздался голос мистера Д.: он велел участницам приготовиться. Грейс встала с травы. Ее длинные коричневые ноги в темно-синих шортах привлекали внимание такие крепкие, стройные. Берни тоже поднялась, коснулась ее руки и что-то сказала. Возможно: «Ну, удачи». Хотя, зная Берни, скорее что-нибудь о лошадях или книгах, или спросила, какую суперспособность Грейс выбрала бы становиться невидимой или уметь летать. Только вот ее лицо Напряженное, почти сердитое
Грейс растерялась, словно Берни сказала нечто странное, а потом пошла к линии старта. К ней присоединились остальные: Лорелей Джонс, Кейт Линдси, Дженни Эшфорд, Линда Кайт в общем, все талантливые бегуньи школы. Мистер Дэвис пожелал им удачи. Выстрел стартового пистолета и Грейс побежала первой, как всегда. Природный талант. Никто и не надеялся ее перегнать. Даже участвовать было незачем, разве только за дополнительные баллы, и потом, никто не хотел опозориться перед мистером Д.